Прах и камень

Эрика Адамс, 2019

Раз в несколько лет Он, подобно чёрному смерчу, уничтожающему всё живое на своём пути, проносится над подвластными территориями, забирая Невест, обещанных ему. Думаешь, что кошмар остался позади и больше не коснётся тебя? Ошибаешься. Он вернулся. И на этот раз Он вернулся не за тобой, но отберёт у тебя самое ценное… Беги, пока не поздно, обращайся за помощью к существам из старых легенд. Но помни, что время добрых сказок давно закончилось…В оформлении обложки использованы фото со стока фотографий и изображений shutterstock.Содержит нецензурную брань.

Глава 7

Видеться с Вэ’рком часто не позволяло благоразумие. Нам приходилось быть осторожными и каждый раз договариваться о новом месте встречи, чтобы не привлекать лишнего внимания. Мы прятались от любопытных глаз посторонних, а когда случайно виделись в пределах селения, церемонно здоровались и расходились в разные стороны, унося с собой в сердце столь желанный образ тихо-тихо, заперев сладостные воспоминания об очередной встрече внутри себя, позволяя согревать им постылые однообразные дни. После очередного взлёта на пик наслаждения накатывало осознание того, что принадлежать друг другу полностью мы так и не сможем, отдаться и принимать так сильно, как только возможно, было для нас под запретом. И всё, что мы могли, это ласкаться губами и языком, ублажать разгорячённую плоть скольжением пальцев. Принимать это как данность и не сметь желать большего.

Поневоле уныние накатывало само по себе: тешить себя иллюзией счастья и знать, что иному не суждено сбыться. Слова Вевеи о том, что не стоит соблазняться картинами напрасных надежд, в какой-то мере оказались пророческими. Они разъедали нутро своей горькой правдой, и я начинала проникаться каким-то ядом, отравляющим меня, обидой на тех, кому выпала иная доля, чем мне. Я смотрела на самую нищую семью, прозябающую в грязи, живущую впроголодь, и была бы рада поменяться с ними местами. Но всё, что я могла, это лишь мечтать и строить картины иного будущего только в своём воображении, а после натягивать на лицо выражение смиренной Невесты, терпеливо дожидающейся своего наречённого, который не торопился с появлением.

В один из дней раздался тревожный крик пастуха Рикса, прозванного быстроногим. Он вихрем пронёсся по улицам, оглашая их громким криком:

— Идут! Всадники!.. Всадники!.. Они уже совсем близко.

Народ побросал свои занятия и торопливо высыпал из домов, сбиваясь в толпы на улице. Все до единого были снедаемы любопытством, страхом и трепетом. А на лицах некоторых читалось предвкушение и даже радость от грядущего шанса изрядно пополнить кошелёк семьи, выгодно отдав в услужение кого-то из своих сыновей. Я смешалась с толпой, выстроившейся на центральной площади, и замерла в ожидании неизвестно чего. Сердце тоскливо ныло в груди от страха, что выбор в этот раз может пасть на Вэ’рка, бывшего одним из самых видных и крепких мужчин. Не одна тысяча пар глаз напряжённо смотрела вдаль, где уже столбами клубилась пыль, поднимаемая в воздухе копытами коней.

Через несколько мгновений из светло-серого облака пыли вынырнула хищно осклабившаяся морда одного из коней. Громкое ржание разрезало тишину воздуха, а сельчане ещё ниже склонили головы. И даже самые рослые из нас начали казаться меньше, чем есть. Я мельком взглянула на Вэ’рка, стоявшего среди остальных молодых мужчин, пытаясь прочесть выражение его лица. Но оно было невозмутимым и спокойным, словно ничего необычного не происходило и в гости к нам нагрянули всего лишь жители окрестностей, но не Его воинство. Топот всё нарастал, стремительно приближаясь к нам. И поневоле люди прижимались друг к другу теснее, словно овцы, сбивающиеся в одну кучу от испуга, стараясь сделаться незаметнее, чем есть на самом деле.

На середине улицы возник первый всадник, резко дёрнул поводья на себя, заставив своего коня встать на дыбы, и ударил пятками в бок. Конь громко заржал и принялся нетерпеливо перебирать ногами на месте, дёргая хвостом. Вслед за первым появлялись и остальные всадники. Все как один устрашающего вида, рослые, сильные, но всё же уступающие по комплекции первому. Лица их были скрыты за коваными железными масками, и лишь в прорезях для глаз виднелся мрачный полыхающий огонь. Я содрогнулась и задалась вопросом, а оставались ли они людьми до сих пор или превратились в злобных духов, вытеснивших прежних хозяев из их тел? Тяжёлый взгляд предводителя всадников медленно прошёлся по всем собравшимся.

— Кто желает служить? — голос звучал приглушённо, но тишина стояла такая, что его голос мгновенно разнёсся над всей толпой собравшихся. Вперёд шагнули несколько молодых мужчин. Кто-то с мрачной решимостью обречённого, кто-то горя нетерпением и желанием приобщиться к таинству и величию, которым были окутаны слухи о Нём и его воинстве.

— Мало, — проскрежетал недовольно рослый всадник, оглядывая всего нескольких мужчин, и повторил свой вопрос чуть громче: — Кто желает служить?

Тишина стояла над толпой, замершей без единого движения и, кажется, боявшейся даже вздохнуть, чтобы не привлечь к себе внимание ненароком.

— Тогда я выберу сам…

Предводитель всадников ловко спешился и медленно прошёлся мимо мужчин, годных для службы. Изредка он останавливался и тыкал в грудь тех, кто казался ему довольно выносливым и сильным.

— Ты… Ты…

Выбранные шагали вперёд. Ослушаться приказа, проявив неповиновение, не было и в мыслях. Я напряжённо смотрела за передвижением предводителя. И чем ближе он подходил к Вэ’рку, тем сильнее сжималось от страха моё сердце, причиняя боль, волнами расходившуюся по всему телу. Наконец он остановился напротив Вэ’рка и внимательно оглядел его с ног до головы. Казалось, ещё мгновение — и он жестом руки прикажет Вэ’рку выйти вперёд подобно тем, кого уже избрали. Но предводитель всё ещё медлил, будто взвешивая что-то и принимая решение. Предводитель утвердительно кивнул, словно соглашаясь сам с собой, и поднял руку, намереваясь что-то произнести, как вдруг его внимание отвлекло движение немногим дальше по ряду. Вперёд вышло двое мужчин, приходившихся родными братьями друг другу. Предводитель перевёл взгляд на них и шагнул, резко сокращая расстояние между ним и братьями.

— Неплохо… — пробормотал он им и двинулся дальше. А я стояла едва живая, всё ещё боясь перевести дух и поверить в то, что Вэ’рка миновала участь быть избранным… Свободно я вздохнула только тогда, когда всадники кинули мешочки с золотом к ногам жителей и спешно развернулись, уводя прочь выбранных мужчин. На этот раз всё прошло на удивление быстро, а количество тех, кто примкнул к воинству, было меньше обыкновенного… Но мне некогда было удивляться, я пыталась унять радость, разлившуюся внутри меня. Времени, отпущенного мне и Вэ’рку, было даровано ещё немного.

— Осторожнее, Аврелия.

Я едва повернула голову на голос сестры, подкравшейся незаметно, а она тем временем продолжала шептать мне на ухо:

— Проследить направление твоего взгляда для меня не составило никакого труда… Похоже, что кое-кому из мужчин удалось взволновать твоё сердце?

На лице Визалии играла усмешка, лёгкая и немного презрительная.

— Знают ли об этом Видящие?

Сестра склонила голову, разглядывая меня и наслаждаясь своими словами. Больше всего на свете мне захотелось стереть ухмылку с её лица, но я не должна была выказывать своих чувств, потому спокойно ответила:

— Глаза даны для того, чтобы смотреть ими. Но иногда видимость обманчиво искажается под влиянием собственных мыслей. Умерь свой пыл, Визалия, или направь его в нужное русло. Иначе скоро в селении не останется ни одного мужчины, не удостоившегося твоего внимания…

— Ошибаешься. Я способна отличить взгляд, полный затаённого желания, от того взгляда, что проникнут обыкновенным любопытством.

Я рассмеялась и, склонившись к её уху, прошептала:

— Не кажется ли тебе, что для той, которая должна смиренно дожидаться своей очереди, ты слишком много знаешь о желании? Откуда, позволь узнать? Видящие не узрели ничего крамольного в моём поведении, и только ты, снедаемая жаром, пытаешься придать всему иной смысл… Посмотри внутрь себя и для начала найди ответы, а не слоняйся без дела по окрестностям селения, обжимаясь со всеми подряд.

Визалия молчала, силясь подобрать слова, а мне хотелось как можно скорее закончить начатый разговор, и я перевела взгляд за её спину:

— Как раз неподалёку находится жена того мужчины. Интересно ли ей будет узнать, что муж охотится по лесам, но совсем не за дичью?..

Я улыбнулась и отошла прочь, прожигаемая взглядом Визалии, примкнула к остальным Невестам и поспешила вернуться в окрестности Храма, давая себе наказ более не вызывать лишних подозрений ни словом, ни действием.

Мне было горько оттого, что во мне Визалия видит врага, отчего-то вознамерившись выплёскивать свою злобу на меня каждый раз при встрече. И становится понятно, что каждый мой шаг находится под её пристальным вниманием. Способна ли она донести Храмовым служащим? Не знаю. Но если от их неусыпного взора не укрывается ничего, то почему они не углядели в моих действиях ничего запретного? Только ли в целостности последней преграды дело? У меня нет ответа ни на один из вопросов, теснящихся в голове, и нет уверенности ни в чём. Кроме того, что Вэ’рк исподтишка бросает на меня взгляды, заставляющие кровь закипать, а сердце биться быстрее.

И надолго моей выдержки не хватает. Проведя несколько дней за стенами Храма, я начинаю изнывать от тоски и всё же выбираюсь на простор, встречаясь с Вэ’рком в одной из облюбованных нами пещер, скрытой от взоров посторонних. Губы и руки, полные жаждой обладания, говорят красноречивее всяких слов, и поначалу ничего, кроме вздохов и мягких стонов, не отражается от каменных сводов пещеры. А после, разнеженные лаской, мы начинаем лениво перебрасываться словами. И я рассказываю Вэ’рку о сестре и её подозрениях. Он хмурится и не сдерживает ругательств.

— Твоя сестра просто маленькая завистливая потаскушка.

— При чём здесь зависть? — недоумеваю я.

— Наверняка её честолюбивые устремления простираются гораздо дальше, чем ты себе можешь представить… Ведь разглагольствует же Васса повсеместно о собственной избранности, желая поскорее предстать перед Его очами, — хмыкает Вэ’рк.

— Думаешь, Визалии хотелось бы быть на моём месте? Ждать неизвестно чего, не имея шанса на иную жизнь?..

— Так же, как некоторые считают за честь примкнуть к числу его воинов или рабов, доподлинно неизвестно, — разумно замечает Вэ’рк, — иногда ты думаешь об окружающих так, как они того не заслуживают… Почему нас так много, а когда приезжают они, хозяйствуя на наших землях, мы, словно покорные овцы, позволяем им отбирать самых лучших среди нас? Сколько всадников приезжало?.. Всего восемь, не считая главного, а увели они почти втрое больше. И никто не шелохнулся, не произнёс в знак протеста ни звука.

Я не знаю, что ответить на слова Вэ’рка, полные горечи. Но ведь и ты сам стоял безмолвно, подобно остальным, разве нет? Кажется, он понимает смысл моего взгляда, потому что усмехается:

— Да, ты права… А ещё мой отец пообещал золота вдвое больше тем братьям, что в последний миг вышли вместо меня. Их семья получит намного больше, чем обычно. Причитающаяся его семье доля от всадников, а сверху то, что пообещал им мой отец. Золото заткнёт глотку даже самым недовольным из нас, правда?

Вэ’рк резко садится и проводит рукой по коротко стриженным волосам, оборачивается на меня и произносит:

— Так не может долго продолжаться… Мы должны попытаться что-то изменить, должны покачнуть чашу весов в нашу сторону. И как только я займу место своего отца, я не стану сидеть сложа руки… А пока можешь презирать меня за малодушие или за то, что откупился монетой.

— Мне не за что тебя презирать, — я обнимаю Вэ’рка, с сожалением отмечая про себя, что пора возвращаться, чтобы не вызывать подозрений.

Отныне я не разгуливаю подолгу, чтобы Визалия не чесала своим языком или не следила за моими передвижениями. Я отчётливо понимаю, что так долго продолжаться не может. И рано или поздно все наши тайные встречи будут раскрыты посторонними, навлекая на наши головы гневливое порицание за то, что кто-то иной осмелился прикоснуться к тому, что обещано Ему. Мне кажется, что в нашу сторону уже движется тёмный смерч, сметающий всё на своём пути, и ещё нет той силы, что могла бы противостоять ему. Вэ’рк же отрицательно качает головой, не чувствуя приближения беды, и лишь перед самым уходом горячим шёпотом просит о том, чтобы я соблюдала осторожность, возвращаясь в селение.

— Я найду способ связаться с тобой… Скоро праздник летнего равноденствия, и будет намного проще перекинуться словами в толпе и укрыться от любопытных глаз.

Безумец. Я не соглашаюсь с его словами, понимая, насколько это опасно, но его губы убеждают меня в обратном, вселяя робкую надежду. Я едва отрываю себя силой от него и поспешно ухожу прочь, пока вновь не охватило томление и жажда близости.

Его планам не суждено было сбыться, как и я оказалась неправа. Всё произошло совсем не так, как то рисовало моё воображение, но в тот день я ещё об этом не знала, направляя свой шаг в сторону селения.