Нет дыма без меня

Энни Дайвер, 2023

В жизни Вики Шмелевой все идет как надо. Она работает администратором в кофейне, преподает в языковом центре, живет в собственной квартире. В свои 24 года Вика как будто уже обрела стабильность и успех. Но все меняется, когда во время шоппинга от пули грабителя ее спасает бывший, Егор Дымов, сотрудник СОБРа, приехавший по экстренному вызову. Тори и Дым мгновенно вспоминают свое прошлое, пытаясь затушить такой неуместный сейчас огонь былой страсти. Старые обиды примешиваются к нависающей для Тори угрозе: за ней кто-то следит. Смогут ли бывшие возлюбленные пройти свой путь к счастью вновь, не позволив никому нарушить их хрупкую идиллию? Первое издание книги мастера сентиментальной прозы Энни Дайвер. Ее неповторимый авторский стиль мгновенно погружает в историю о любви, нежности, страсти и предательстве, заставляя продолжать читать до последней страницы и с нетерпением ждать следующей книги. «Нет дыма без меня» – дебютный многообещающий роман, который получил восторженные отзывы даже от «матерых» поклонников жанра.

Глава 4. Таксист-собеседник

Всю ночь сплю как убитый. Как засыпаю в одной позе в обнимку с Тори, так и дрыхну до самого утра. Хороший сон вообще главное умение бойца, потому что после каждого выезда нужно набираться сил и восстанавливаться. Просыпаюсь скорее по привычке, чем по будильнику — последнего вообще не слышно, хотя часы показывают шесть сорок пять.

Я проспал в лучшем случае часа четыре, Тори немногим больше, но в постели ее уже нет. Как и следов ее пребывания здесь. Подскакиваю, ведомый странным порывом найти ее. Испугалась и сбежала? Какого черта тогда так рано? Я еще не насмотрелся и толкового ничего не сказал. За один только вчерашний вечер она оживила все мои чувства к ней. Глаза прятала, словно боялась вспомнить все, что между нами было. Прижималась ко мне в страхе, спасение находя. Тори доверила всю себя неосознанно, и от этого хочется оправдать огромный аванс.

Почти выбегаю в коридор и сталкиваюсь со своей беглянкой в дверях ванной. Она еще сонная, глаза еле открываются, но решимости в теле столько, будто эликсир храбрости приняла.

— Доброе утро, — говорю первым, чувствую: Вика сама навстречу не пойдет. Она девочка гордая, а я ее сильно обидел много лет назад. — Как ты?

— Сносно, — отвечает угрюмо. — Мне на работу нельзя опаздывать, так что я пойду. Спасибо тебе за все: и за спасение, и за помощь с кошмарами. — Щеки ее розовеют от воспоминаний о совместной ночи. Она напоминает мне ту восемнадцатилетнюю малышку, которую я долго-долго целовал, провожая до дома. — Я вещи в машинку кинула, не нашла у тебя корзину для белья. Можешь не провожать. — Она и правда собирается уйти, отступает, но больше двух шагов ей сделать не даю — хватаю за запястье и разворачиваю Тори к себе. Она растеряна, но сдаваться не собирается, мелкая грозная Оса. Смотрит исподлобья, испепелить готова, и я позволяю себе сбить ее с толку — веду по нежной коже большим пальцем. Мягкая, бархатная почти, трогал бы целый день.

— Подожди, я тебя отвезу, — не предлагаю, и Вика понимает, поэтому только тяжело вздыхает и кивает, с улыбкой произнося:

— Если ты планируешь завтракать, то я лучше вызову такси. — Она мягко высвобождается, растирает запястье, и я пялюсь на свою ладонь, не понимая, действительно ли так сильно сжал. От этой мысли неприятно свербит в мозгу: не так все идет, неправильно совсем. Не должен я пугать Тори, и ей не стоит меня бояться. Надо срочно все исправлять.

— Не планирую, закину протеин. Дай мне десять минут.

Вика ждет меня в прихожей, она молчит, в телефон смотрит, улыбается кому-то, и мне корыстно хочется, чтобы, глядя на меня, тоже так сияла. Один вечер и одна ночь наедине с этой колючкой все кардинально поменяли. В душе тумблер щелкнул, запустив жизнь по венам. В голову дало, как в первую нашу встречу. Раз, и по уши. И то, что во второй раз произошло то же самое, ни разу меня не удивило. Интересно только, так ли ее прошибло при виде меня? Я ведь не идиот, понимаю прекрасно, что Тори уже не та восемнадцатилетняя влюбленная девчонка. Одно только осталось неизменным: моя.

— Прошло четырнадцать, — ворчит, когда я закидываю форму в сумку и выхожу. Тори скрещивает руки на груди, опять от меня прячется.

— Мы успеем, я знаю короткую дорогу, — улыбаюсь, влезая в кроссовки.

— Через весь город? — смеется Вика и на короткое мгновение расслабляется, но оно слишком быстро заканчивается. Она снова серьезнеет, вытягивается по струнке, закрывается на сто замков, лишь бы в душу меня не пускать. — Нужно было сбегать быстрее.

— Правильно сделала, что осталась.

Разговоры у нас не клеятся от слова совсем. И оттого, что кто-то за год отшельничества разучился слова подбирать, потому что изо рта, кроме приказов и ругани, ни черта не вылетало. И оттого, что далеки мы безмерно теперь. Прошлое между нами все еще висит. Смотрю на нее и глаз отвести не могу: красивая даже когда очень серьезная и молчаливая. Тори общаться желанием не горит, я, наоборот, капец как полыхаю, поэтому бешено гоняю в голове темы, пока мы спускаемся в лифте и идем к машине. Давить на больное, вспоминая прошлое, не хочется, спрашивать, как изменилась ее жизнь, будет неуместно. Сильно изменилась, это невооруженным глазом видно. Да и долгая беседа из этого не выйдет.

«А может, и не надо, раз не клеится?» — испытывает нервную систему внутренний голос. Вика меня опасается, все еще не доверяет. Этой ночью в бессознательном порыве жалась изо всех сил, а потом не отлипала ни на сантиметр во сне. Утром, когда мир перестает быть черным, все видится по-иному, и я перестаю быть спасателем, превращаясь в мучителя.

— Может, все же такси? — предпринимает очередную попытку избавиться от моего общества. — Правда, Егор, мне уже очень неловко, что ты со мной возишься, как с ребенком.

— Мне несложно, Вик, — говорю честно, когда она все же садится в машину под мой вздох облегчения. — Я рад, что мы встретились. Не очень хорошо только, что при таких обстоятельствах.

— И часто с тобой такие обстоятельства случаются? — неожиданно идет на контакт. Значит, я ей тоже интересен. Любопытная Оса. Хорошо, теперь точно все пойдет как надо.

— Время от времени, — пожимаю плечами. К работе у меня отношение… как к работе. Пришел, сделал, ушел. Мне нравится то, чем я занимаюсь, но это совершенно не повод для хвастовства. — Мы же не просто так тренируемся, — улыбаюсь и плавно вхожу в поворот. — Бывают дни, когда в части сидим, занимаемся, а бывает, что днями выжидаем в засаде. Главное, что все хорошо заканчивается.

Тори замолкает и смотрит на дорогу задумчиво. Губы свои красивые кусает, не понимая, что дразнит: я тоже их попробовать хочу. Подгрузил я ее, конечно, конкретно. Тоже, блин, тему выбрали. Нет, чтобы о приятном, о жизни ее узнать, — всегда работа моя вылезет и подбросит серьезности любой беседе, уведя ее в тяжелое молчание. Цокаю, смотрю на звонящий телефон. Гринев.

Обычно в машине отвечаю через блютуз, но при Тори многое обсуждать не положено, так что приходится отсоединяться и прикладывать трубку к уху. Хорошо, что не в столице и за разговор по телефону меня двадцать камер не снимут.

Он говорит быстро, сообщает, что сегодня нас ждет беседа с вышестоящим руководством по поводу вчерашнего выезда. Вроде как будут хвалить, но «спасибо за службу» в любой момент может перерасти в замечания по работе и показательную тренировку, на которой нужно выложиться на все триста процентов. Гринев дает ценные указания, просит не занимать места у входа на парковке и обещает отгул к отпуску, если все пройдет хорошо. Один звонок взвинчивает градус напряжения в моем и без того жарком утре. Но я продолжаю ужом на сковородке вертеться.

— Расскажи, чем сейчас занимаешься, — возвращаюсь к Тори, которая снова чатится с кем-то.

— Работаю управляющей в одной из кофеен отца. — Она поджимает губы, когда видит, что я хмурюсь. Да, малышка, я ведь помню, что ты поступала в лингвистический и грезила о том, чтобы преподавать языки. — Сначала подрабатывала там бариста, пока училась, а потом, когда получила диплом, заняла должность ушедшей в декрет управляющей.

— А иняз? — все же спрашиваю, не получив объяснений, и Тори вздыхает. Сильнее стискиваю руками руль. — Отец надавил?

С батей ее у нас не срослось еще тогда, когда я по-честному пришел знакомиться, решив, что надо не прятать голову в песок, а по-взрослому поговорить, чтобы он Тори мозг не делал на тему нашей разницы в возрасте. Я в то время вообще с ней еще за ручку ходил и пару раз только под майку залез. Но это родителю оказалось сложно доказать. Он все думал, что я его дочь развращаю, и советовал к психиатру обратиться, раз меня на малолеток тянет. Выводы о нем я сделал быстро, но ради Тори относился с уважением и лишний раз старался с ним не пересекаться. Он давил на нее постоянно, пока мы были вместе: выставлял меня в херовом свете, объяснял, что происходит «с наивными глупыми девочками, которые выбирают придурков постарше», и твердил, что «ненормальный вояка, которого дома днем с огнем не сыщешь», его дочери не пара, поэтому замуж он ее выдаст за надежного и не нищего, а не «перебивающегося от зарплаты до зарплаты».

— Нет, сама ушла. Перепоступила на гостиничное дело, окончила, теперь в магистратуре на заочном. А языки пару раз в неделю преподаю в центре рядом с домом, меня туда взяли только по сертификатам. — Она пожимает плечами. Это у меня все стабильно, я как тогда шел к цели, так и сейчас продолжаю по службе вверх двигаться. Вика же жизнь на сто восемьдесят градусов развернула, оставив лишь маленькое напоминание.

— Не жалеешь?

— Нет. Я люблю свою работу, у нас там свой маленький мирок с вкусным кофе и свежими булочками. Останови, пожалуйста, здесь. — Она кивает на «карман» через пару метров и ерзает на сиденье. До поворота к ее дому еще метров триста, но Тори решительно настроена даже на ходу выпрыгнуть. — Тут кофейня, мне нужно выйти на работу раньше: повар получил травму.

— Ладно, — сдаюсь и включаю правый поворотник. — Помощь предложить не могу, иначе полковник голову открутит за опоздание.

— Я не прошу, — мягко увеличивает между нами дистанцию. — Ты и так очень много для меня сделал за последние сутки. Спасибо, — опять благодарит, а у меня челюсть от этого сводит. Да сколько можно-то? Я уже все понял, не дурак.

— Давай так: вместо «спасибо» лучше запиши мой номер, — улыбаюсь и снова глазею. Смотрю на рыжий водопад, плечи, упругую грудь, обтянутую кофтой, стройные ноги, которые Вика сжимает, когда замечает путь моего взгляда. — Если вдруг что случится — кошмар опять приснится или слишком часто вспоминать станешь вчерашний вечер, — звони или пиши. Отвечу, если буду не на тренировке или выезде. — Тори сомневается, но все же открывает контакты и под диктовку записывает цифры. Она специально отворачивается, когда подписывает меня, и я усмехаюсь и даже качаю головой.

— И даже дозвон просить не будешь? — удивляется, нарушая томительную тишину.

— Не буду, я тогда тебе точно позвоню и на свидание приглашу, — признаюсь, потому что уже сейчас не хочу ее отпускать. Мне катастрофически мало, но с Тори слишком активным быть нельзя, она тогда прятаться начинает. А номер телефона я после следующей смены у Володи попрошу, потому что уверен, что Вика мне ни за что не наберет. А я и так знаю, где она живет, и притащиться могу в самый неподходящий момент. — Соскучишься — выходи на связь, — подмигиваю.

— Не выйду, — без ножа режет меня, а затем ковыряет свежую рану: — У меня парень есть, я по нему скучаю. — Она быстро закрывает дверь и почти сбегает.

Злость вспыхивает моментально: какой такой парень? Тот, которому она все утро эсэмэски строчила и улыбалась? Стучу по рулю и горько усмехаюсь. Чего, собственно, хотел? Она ведь ни одного повода не дала: ни взгляда долгого, ни улыбки лишней. А я себе все складно придумал про возрождение прошлой любви.

Одно только непонятно: почему вчера не сказала и ему не позвонила первым делом? Потому что ненадежный тип или потому что вчера его вообще в природе не существовало? Взглядом проводив Тори до двери кофейни, трогаюсь с места. Надо будет как-нибудь наведаться сюда за вкусными булочками и одной вредной управляющей, у которой, блядь, парень есть.