Песня для оборотня

Эми Мун, 2019

Когда близким грозит смерть, в отчаянье пойдешь на безрассудство. Айла собиралась замуж, а не на войну, но, спасая брата, очутилась среди лесов Айсвинда. Живым из них не возвращался ни один воин. Но, говорят, в каждом правиле есть исключение. А еще – что оборотней не существует. Так вот о последнем нагло врут.

Глава 6

Айла и не думала бежать. Как можно без оружия, полубольной, да ещё и ночью успешно скрыться от волка, который следует буквально по пятам? Но когда она увидела, куда привел ее варвар…

— А-а-а… — попятилась назад. — Ох! — бросилась вперёд, почувствовав, что за ней уже не волк, а крепкая мужская грудь.

— Мойся. От тебя воняет.

Это было бы обидно, если бы ее не трясло от ужаса. За спиной стоял оборотень, большой, злющий мужик, которому она с трудом доставала до носа. Вдоль позвоночника протянуло ознобом. Айла даже представить боялась, во сколько раз он сильнее, и что может сделать, если захочет.

— Я… я… я один… Не смотри!

Проблеяла она, бочком отодвигаясь в сторону. В ночной тьме сверкнули багровые искры.

— Ты больной на голову? Я сказал — в воду! Живо!

— Нет…

И даже чесотка по всему телу не заставит ее снять отвратительный, замызганный балахон, и тем более лезть в незнакомое озеро.

— Если не снимешь свои тряпки, будешь мыться в них! — рыкнул оборотень. Пискнуть о своем несогласии Айла не успела. Схватив за плечи, варвар просто швырнул ее в воду.

Обжигающий холод вышиб дыхание, а под ногами разошлась бездна — никакой твердой опоры, и намокшая ткань балахона потянула вниз.

Молотя руками и ногами, Айла рванулась на поверхность. Животная, отчаянная жажда жить толкала тело вверх, сквозь лютый ужас и холод — она не умеет плавать! Совсем не умеет! А воздуха в лёгких все меньше и меньше. И непонятно, куда двигаться в этой бесконечной ледяной темноте. Одним движением оборотень отправил ее в самый худший, глубоко въевшийся в кровь, кошмар.

Казалось, что прошла вечность, что лёгкие сейчас лопнут, и сердце заодно с ними. Как слепой котенок, она бестолково месила воду, пыталась выбраться, отчаянно хотела молить хоть о самой маленькой помощи, но изо рта выплывали пузыри бесценного воздуха. И когда уже казалось, что вот-вот, ещё немного — и сознание потухнет, позволяя воде утащить свою жертву, пальцы зацепились за что-то твердое.

Она вылезла на берег на четвереньках, как животное. Надсадный кашель душил. Из носа и рта лилась вода, тело сотрясало дрожью и в ушах стоял грохот взбесившегося сердца и шум борьбы за глоток воздуха. Голову вело, и перед глазами плясали колючие звёзды, а зубы выбивали чечётку. Не от холода, что ледяными пальцами царапал все тело, и не от слабости, выгрызающей каждую мышцу, а от липкого, оставшегося с раннего детства страха: однажды маленькая Айла чуть не утонула, и с тех пор очень боялась глубины. До трясучки. До бесконтрольной истерики и удушливой паники.

Горечь от обиды и ужаса хлынула из глаз позорной влагой. Зарываясь пальцами в песок и громко всхлипывая, Айла упала на берег.

Она оплакивала свой страх за брата, так несправедливо выбранного в угоду амбиций властного ублюдка, обиду на Кельвина, который не захотел понять и помочь, а предпочел откупиться помолвочным кольцом, собственную слабость и никчемность, ужас боя, который обернулся бойней, шок от встречи с оборотнями, а еще Стефана. Он до сих пор там, в том овраге… Его не предали земле, а бросили, как падаль. На волю диких зверей и птиц. Того, кто меньше всего этого заслуживал!

Айла давилась рыданиями, пряча лицо в ледяных трясущихся ладонях, и ей было плевать, насколько жалко она выглядит. На все было плевать.

***

От рваных всхлипов и вздохов он и сам был готов скулить. Броситься к промокшей, потрёпанной фигурке и одним рывком избавить от грязных тряпок. Но Кайрон застыл на месте, стискивая кулаки до хруста костей, и не двигался. Ноги просто вросли в землю!

По спине и лицу катился горячий пот. Волна тошнотворной слабости превратила кости в мягкую глину, когда он понял, что целитель не умеет плавать. Умирая от желания нырнуть в воду, Кайрон не мог сдвинуться с места. Его опять тянуло в разные стороны от двух одинаково злых и сильных желаний. Острым мечом душу разделило на две половины. Убить и спасти, ненавидеть и любить, отказаться и принять.

Изощреннее и хуже муки нельзя было и представить! Не прошло и трёх суток, а Кайрон был согласен собственноручно отволочь мальчишку к реке и дать хорошего пинка. Пусть убирается! Только бы вместе с хлипкой фигурой пропало это дикое, неправильное влечение! Эта непреходящая головная боль. Эти полные, сочные губы, которые уже стали его наваждением…

Крохотный рывок на помощь Кайрон просто заставил себя вычеркнуть из памяти. Волк бесился, требуя подчиниться инстинктам. Взять то, что указанно самой природой, а разум отторгал это желание. Кричал о том, что это ошибка, недоразумение, которое нужно исправить. Избавиться от него и забыть, как страшный сон. Он готовился быть с Нельгой! С волчицей, которая должна войти под его кров и родить щенков! Но когда он уже не мог сопротивляться сам себе, и готов был сдаться зверю, Айвилл все же выполз на берег.

Мальчишка уже не всхлипывал. Дрожал только так сильно, что, казалось, слышен стук тонких косточек. Сипло кашлял и шмыгал носом. А запах меда и лесных ягод отравой пропитывал воздух вокруг них. Мешался с горечью бессильных слез и вонью давно не мытого тела. Весь его дом теперь пах этим мелким самцом! Невозможно спать, невозможно есть и вообще находиться там невозможно! Его выжили из собственного логова!

Ярость вспыхнула быстрее сухой травы в костре, диким хмелем ударила в голову и выплеснулась в ночную тьму громким рыком и скрежетом клыков. От испепеляющей жажды свернуть тощенькую шейку, кровь превратилась в огненный пар, что багровым туманом клубился перед глазами, выжигал дотла сопротивление дурного зверя, толкал сделать то, что было проще всего. Только один шаг! И крохотное усилие, избавляющее его от позора и муки. Зверь ошибается. И смерть мальчишки будет легкой…

Громко застонав, Кайрон кинулся вбок. Спасаясь, словно от лесного пожара, бросился в темные воды ледяного озера. Холодом и резкими рывками боролся против самого себя, нырял в стылую бездну, задерживал дыхание до боли в груди, рвался на поверхность за острым глотком воздуха, и снова нырял, безуспешно пытаясь остудить голову и найти среди тьмы и хаоса утерянный навсегда покой. Почему эту хилую тварь не убили на несколько минут раньше? За что Мать Волчица провела его так близко, что среди крови и боли он смог уловить этот проклятый аромат истинной? Истинного!

На берег Кайрон выбрался едва ли в лучшем состоянии, чем мальчишка. От усталости шатало, словно он перепил сока забродивших ягод, и тело было деревянным от холода.

Айвилл лежал на земле. Все еще мелко дрожал и глаза были закрыты.

— Идем обратно, — прохрипел Кайрон.

Самец с трудом поднялся на ноги. Темные волосы липли к одутловатому лицу, губы сжаты в одну плотную линию. Несколько шагов, и слабые ноги подломились.

— Вставай, — зарычал оборотень, теряя терпение.

Кое-как мальчишка снова встал. Оступаясь и падая, побрел вперед. Тусклый месяц убывающей луны следовал за ними попятам. Вокруг царила тишина, в небе мерцали крупные звезды, но теперь Кайрону было не до любований ночным лесом. Сгорбленная фигура в мокром балахоне отравляла все вокруг своим уродством. Ненужное, грязное пятно в их землях и его жизни. Рычанием и ругательствами оборотень гнал его обратно. И, видит Мать Волчица, узкая спина и сутулые плечи внушали ему больший ужас, чем сотня самых сильных и злых человеческих воинов.