Приказано жениться

Екатерина Каблукова, 2021

Уехав из родного имения в столицу, Настя думала, что сумеет освободить отца, заточенного в крепость по обвинению в заговоре против государыни императрицы. И ей это почти удалось, если бы не одно «но»: по приказу императрицы ей надлежит выйти замуж, да не за кого-нибудь, а за оборотня… а ведь перед смертью мать Настина наказывала девушке хранить свою ведьмовскую силу, особенно от оборотней, ведь они… а вот какие они на самом деле те оборотни, что охраняют Елисавету Петровну, девушке лишь предстоит узнать…

Пролог

Девочка стояла на холме, всматриваясь в облака. Беспечно скользя по небу, они медленно исчезали за темной кромкой леса.

Извилистая речка, огибавшая изножье холма, чуть дальше разливалась запрудой, в которой ловили рыбу к барскому столу. Девочка знала, что деревенские мальчишки украдкой ночью приходили туда попытать счастья.

Дважды на ее памяти батюшка вместе с Петром, верным домашним слугой, ловили шалопаев и нещадно пороли, чтоб другим неповадно было, только это не помогало, смельчаки все равно находились.

Сейчас около запруды никого не было.

— Настя, Настенька, вот ты где! — голос нянюшки заставил вздрогнуть. И обернуться.

Статная голубоглазая женщина подошла и обняла девочку, притянула к себе, поглаживая темные, заплетённые в тугую косу волосы. От женщины пахло хлебом и еще чем-то, непонятным и тревожным. Настя вдруг заметила бурые пятна на сарафане.

— Откуда они? — насторожилась девочка.

— Кто?

— Пятна эти, — Настя подняла на няню свои огромные серые глаза, опушенные темными ресницами, и вдруг совершенно по-взрослому спросила. — Что с мамой?

— Ох, Настенька…

Наполненный рыданиями, по-бабьи горестный голос заставил девочку судорожно вздохнуть и до боли прикусить губу. Она поняла ответ и вновь уткнулась в пышную грудь няни, скрывая выступившие на глазах слезы.

— Ох, горе-то какое, — запричитала та, уже не сдерживая себя. — Брат твой мертвым народился, а сама матушка твоя… Господи, что с нами будет!!!

— Да не ори ты, — одернул няню высокий мужик, показавшийся на пороге дома. — Веди лучше, пусть с матерью попрощается!

Попрощается. Это слово заставило девочку судорожно задышать, пытаясь сдержать рыдания. Невыплаканные слезы жгли глаза. Как же так? Мама умирает? Этого просто не может быть. Хотелось убежать, спрятаться в надежде, что все это — дурной сон, и что, пробудившись, Настя вновь увидит материнскую улыбку.

— Пойдем, деточка, пойдем… — слова достигли оцепеневшего разума.

Девочка послушно побрела за няней через сени в глубь дома, где в полутемной горнице уже толпились домовые слуги. Там пахло кровью и смертью. Мужики сурово переглядывались между собой, гадая, как смерть хозяйки скажется на их собственной судьбе, а бабы начинали всхлипывать и тоненько подвывать.

— Молодая какая…

— И барин, как назло, уехал…

— Что теперь будет?..

При виде дочери хозяйки все расступились, давая девочке пройти к кровати, на которой лежала умирающая. Восковая бледность покрыла ее лицо, по коже струились капельки пота, и лишь волосы темной волной свешивались до пола, таинственно поблескивая в пламени свечей.

— Матушка, — прошептала девочка, не решаясь коснуться белоснежной руки, на которой тонкими синими ниточками виднелись вены.

— Настя? — та открыла глаза, обвела взглядом комнату, голос звучал глухо, с придыханиями. — Все вон пошли!

— Слышали? Все вон! — седая повитуха, до этого беззвучно шептавшая молитвы, оживилась, замахала руками, выгоняя людей, словно цыплят на птичьем дворе. Крестьяне медленно потянулись к дверям.

— Давайте шустрее, поторапливайтесь, — подгоняла их повитуха.

Дождалась, пока последний выйдет, и потянулась закрыть дверь.

— А тебе особое приглашение надо? — одернула ее хозяйка. — Вон пойди!

Старуха вздрогнула, прошамкала что-то тонкими губами и поспешила выйти.

— Настя, — умирающая протянула руку, осторожно погладила дочь по голове. — Бедная моя девочка… вот и остаешься ты сиротой… все ведьмино проклятие…

— Матушка… — девочка всхлипнула и схватила гладившую ее ладонь, — не оставляй меня, прошу!

— Не в моей власти это, Настенька, — обескровленные губы дрогнули. — Думала я, доживу, научу всему, что сама знаю, да отведу от тебя беду, ан вот как вышло… Выслушай меня и запомни: живи всегда по совести, по разумению. Отца слушайся, береги его…

— Матушка, может, я смогу помочь? — девочка вскинула руки, по пальцам пробегали едва заметные искорки.

— Надорвешься ты. И меня не вытащишь, и сама сгинешь в небытии. Нельзя тебе пока силу пользовать, мала ты еще.

— Матушка… — девочка размазывала по лицу слезы.

— Тише, я еще не все сказала. Думала научить успею, да вот… А записей я не делала, побоялась… Слушай, доченька, слушай меня и запоминай. Сила в тебе великая… По рождению она в тебе искрится… Благословение это Божье… — женщина перевела дыхание. — Отца не вини, я его сама выбрала, наперекор матери пошла… вот и поплатилась…

Настя вновь всхлипнула. Об отце она и не думала: слишком уж редко он появлялся в жизни девочки, предпочитая больше времени проводить в столице, чем в имении.

Мать вновь продолжила, голос звучал еще тише:

— Сила наша ведьмовская — дар древних богов! В дурных да алчных руках она вред приносит. Оттого должна ты, Настенька, блюсти свою девичью честь и мужа себе выбрать достойного… Сила твоя его поддержит! А вот если дурной кто попадется… беде быть… Темный хозяин тебя к своим рукам приберет и зло творить заставит… — голос становился все тише. Последние слова умирающая буквально шептала. — И помни, дочка: оборотни…

Женщина закашлялась, затем несколько раз дернулась, дыхание оборвалось.

— Матушка, — прошептала Настя. — Матушка…

Поняв, что ей уже никто не ответит, девочка рухнула на колени и забилась в рыданиях.