Во власти любви. Книга вторая

Эмилия Вон (2023)

Алессио Месть была моей целью. Но в попытках найти убийцу отца я потерпел поражение, потому что в моей жизни появилась Адриана. Словно прекрасный вихрь она ворвалась в мое сердце, сломав броню, которую я выстраивал годами. Я словно корабль, сбившийся с курса и летящий па риф. Я был во власти выбора, но теперь мной управляет любовь. Адриана Я думала, что больше не способна любить. Что мое сердце замерло навеки после гибели родных. Но затем я встретила Алессио, и он подарил мне искреннюю и всепоглощающую любовь. Но это была ложь. Ловушка, в которую я так удачно угодила. Способ отомстить моему отцу. Я была во власти выбора и тогда выбрала любовь. Но теперь, когда я знаю правду, смогу ли простить того, кого нельзя прощать?

Пролог

16 лет назад. Чикаго

Я всегда любила поспать. И вообще это было мое любимое занятие. После поедания карамели, конечно, которую няня Мариэтта вечно от меня прятала. Как и мама, она очень злилась, когда я, только-только проснувшись, проскальзывала на кухню и лопала десерт без остановки. Но разве можно удержаться, зная, что заветная баночка так и ждала твоего внимания?

Сегодня мама проследила, чтобы я встала пораньше и успела позавтракать, а после подготовиться ко встрече с гостями. Была ли я им рада? Наверное, да, ведь среди взрослых должен был быть ребенок. Но сначала мне не дали выспаться, а потом не разрешили съесть самую вкусную сладость в мире…

— Кто этот мальчик? — спросила я у мамы, пока та расчесывала мои длинные волосы.

— Сын самого близкого друга папы. Они всегда едут издалека, чтобы повидаться с нами. — Ее движения были плавными и расслабляющими, отчего спать хотелось еще больше. — Будь дружелюбной.

— Хорошо, мамочка.

В целом, я была послушным ребенком. Хотя мама и папа могли бы с этим не согласиться.

С другими детьми я общалась довольно редко. Иногда в гости заглядывал Данте, но он был тихим и серьезным и никогда не хотел со мной играть. Наверное, думал, что с девочками не стоит водиться. Но я никогда с этим не соглашалась и пыталась с ним подружиться. Хотела бы я, чтобы сын папиного друга оказался дружелюбнее, чем Данте.

Мама закончила с косичками, переодела меня в голубое пышное платье и ушла проверить, все ли готово к приходу гостей. Я покормила своих рыбок — Чипа и Дейла — и спустилась вниз.

Из гостиной доносились голоса — гости уже прибыли. Но я решила, что торопиться некуда, и первым делом завернула на кухню.

Повар Бенито, длинные усы которого смахивали на червяка, громко обсуждал что-то со своими помощниками. Няни с ними не было. Воодушевившись, я на цыпочках прокралась в кладовую рядом с кухней. Несложно догадаться, что там хранились все запасы, в том числе и мой любимый десерт.

По просьбе мамы карамель с недавних пор стали хранить здесь. Да еще и на са-а-амой верхней полке, чтобы я наверняка до нее не добралась. Но неужели я не найду способ достать банку?

Я включила свет. У стен стояли высокие — нет, просто гигантские! — стеллажи. Они были плотно заставлены различными банками, бутылками и коробками. Но я сразу увидела то, что меня интересовало.

Банка с карамелью стояла на самом верху. Стула или лестницы в кладовой я не нашла, поэтому пришлось соорудить стремянку из того, что было под рукой. Высыпав картошку из деревянного ящика, я подтащила его к полкам и перевернула. На ящик вверх дном поставила прочное жестяное ведро. Оглядев выстроенную пирамидку, я осталась собой довольна.

Затем, мысленно похвалив себя за сообразительность, я забралась на ведро, которое тут же под моим весом пошатнулось. Ну и пусть, я же не трусиха!

Рука потянулась к заветной баночке. Карамель вот-вот будет у меня…

— Почему ты крадешься как вор в собственном доме?

Незнакомый голос заставил меня вздрогнуть, отчего ведро под ногами задребезжало. Чтобы не упасть, я ухватилась свободной рукой за край полки. Другая рука дернулась, задев соседнюю с карамелью банку. Та полетела вниз и со звоном разбилась. Огурцы разлетелись во все стороны, а растекшийся маринад подбирался к ногам напугавшего меня гостя.

Это был мальчик. Очень высокий. С темными волосами и очками в толстой оправе. Он был одет во все черное.

Неужели это его любимый цвет? Почему все черное? Надо будет разузнать, как только закончу тут.

Мальчик стоял у двери, держа руки в карманах брюк, и смотрел на разбитую банку.

— Ты напугал меня. Весь этот беспорядок из-за тебя. Бенито теперь будет ругаться. Это ты виноват! — злилась я на мальчика, а он так и смотрел на огурцы. — Ты вообще меня слышишь?!

Не стой я на шаткой пирамидке из ящика и ведра, точно от досады бы топнула.

— Невежливо молчать, когда к тебе обращаются. Тебя этому не учили?

— А тебя не учили отвечать за свои проделки?

Фу, еще и грубиян!

Мальчик посмотрел на меня и… мамочки! Какой красивый! Даже красивее, чем Данте. Я всегда считала, что на свете не может быть никого лучше Данте, и даже собиралась выйти за него замуж, когда вырасту. Я была готова хоть сейчас, но мама постоянно твердит, что мы еще дети. Ну ничего, я готова и подождать.

Но этот мальчик в черном оказался красивее. Ни грубые очки, ни даже брекеты не портили его внешнего вида. А ямочки на щеках… Они были такими глубокими, что мне хотелось ткнуть в них пальчиком.

— Я просто хотела взять баночку карамели и не могла дотянуться. Но почти сделала это, а ты пришел и напугал меня.

Мальчик посмотрел наверх, сделал пару шагов и встал рядом. Мы оказались на одной высоте и поэтому теперь смотрели друг на друга.

— Маленьким девочкам не стоит есть много карамели. Уверен, по этой причине от тебя ее и спрятали, — заявил мальчик, скрестив руки на груди.

— А сколько же тебе лет? — раздраженно спросила я.

— Девять.

— Когда тебе исполнилось девять?

— Зимой будет.

— Тогда тебе еще нет девяти, а, значит, ты старше меня всего на четыре года, — ответила я, довольная своими навыками счета.

Папа всегда называл меня смышленой и сообразительной, а он никогда не врал.

— Четыре с половиной.

— Не умничай. — Я показала ему язык, но он лишь покачал головой.

Мальчик потянулся к банке и без особых усилий схватил ее. Открыл крышку и подал мне, даже не попробовав сладкое лакомство.

— Держи, мелкая.

— Не называй меня так! — Одной рукой я взяла банку, а второй все еще держалась за полку.

— Как скажешь, мелкая.

— Я же попросила так меня не называть!

Я топнула ногой, но сразу же пожалела об этом: ненадежная конструкция снова пошатнулась.

— А как тебя называть?

— Папа говорит, что я принцесса.

— Ну ладно… — Мальчик почесал затылок. — Будешь принцессой.

Он не отходил в сторону и продолжал глазеть на меня, пока я пыталась слизнуть карамель с ободка открытой банки. Мальчик поморщился.

— Это отвратительно.

— Ничего ты не понимаешь! Это самая вкусная сладость в мире, бестолочь!

— Ага. Из-за которой зубы портятся и чернеют.

— Нет. Смотри! — сказала я, демонстрируя белоснежную улыбку, чтобы он убедился, что черные зубы — страшилки взрослых.

— О чем я и говорил. Вон, вижу, кариес на одном, нет, на двух. Ого…

— Ты врешь!

Его слова меня разозлили, и я со всей силы толкнула мальчика рукой, которой держалась за полку. Ведро заскрипело и зашаталось. Я даже не поняла, как мы оказались на полу. Видимо, я свалилась прямо на вредного мальчишку. Рядом с остатками карамели блестели осколки разбитой банки.

Мальчик не двигался. Его голова была слегка наклонена.

— Эй, ты заснул, что ли?

Мне хотелось накричать на него, отругать, потому что из-за него разбилась целая банка карамели! Да и вообще, дразнить девочек некрасиво!

Мальчик молчал. Я стала трясти его за плечи, верхом усевшись на его животе. Но он не двигался.

— Хватит притворяться, отвечай! Из-за тебя банка разбилась! Вставай, надо убраться, пока Бенито или няня не пришли.

Я повернула голову мальчика к себе. На щеке краснела странная полоска. Откуда она взялась? Я коснулась ее пальцем. Густая, липкая. С волос что-то бежало, пачкая лицо.

Фу.

Я взялась усердно оттирать эту странную краску подолом платья. Я не любила красный цвет. Да и у мальчика, судя по черному костюму, любимым он не был.

Внезапно из кухни раздался голос папы.

— Адриана?!

Он совсем близко и наверняка будет ругаться, когда увидит беспорядок.

«Может, если я тоже засну, папа не будет меня ругать?» — подумала я и тут же слезла с мальчика, легла рядом и закрыла глаза.

Я часто притворяюсь спящей, когда мама слишком рано отправляет меня в постель, а я еще хочу порисовать. Вот и сейчас я старалась не двигаться и изо всех сил делала вид, что сплю. В кладовку вошел папа.

— Черт! — воскликнул он.

Ого! Мама никому не разрешала говорить такие слова! Надо будет обязательно ей об этом рассказать.

— Принцесса, открой глаза! — закричал отец, и я почувствовала, как он поднимает меня. — Вызовите врача!

Что? Зачем нам врач?

Я резко открыла глаза и посмотрела на него:

— Все хорошо, папочка, мы просто дурачились.

— Принцесса, — папа выдохнул и прижал меня к груди.

Затем, опустив меня на пол, он склонился над мальчиком и громко позвал:

— Джованни! Вызови врача! Скорее!

Но я же сказала…

— Сынок, — папа взял в руки лицо мальчика, — очнись!

Сынок? Почему он так его назвал? У папы нет сыновей. Только я.

В этот момент в кладовку вбежала мама, а следом за ней незнакомые мне мужчина и женщина. Последняя тут же побелела, бросилась к мальчику и разрыдалась. Папа подтолкнул меня к маме.

— Почему вы плачете, синьора? Он же просто спит, — обратилась я к женщине, пока мама обнимала меня, посадив к себе на колени.

— У него слабый пульс, но он дышит, — серьезно сказал папа.

Незнакомый мужчина аккуратно поднял мальчика на руки и унес из кладовки, а следом вышли все, кроме меня и мамы.

— Ох, милая. С ним все будет в порядке.

Но я совершенно не понимала, почему все так разволновались. Подумаешь, заснул! Что-то мне подсказывало, что с этим мальчиком мы обязательно подружимся. Ведь он так же, как и я, любит поспать. А карамель он еще полюбит, ничего.