Детектив, бариста и призраки 2

Эльчи Тэмир (2024)

Наиль не только бывший попаданец в магический мир, но и аватар дракона.Теперь он видит призраков и с этим что-то надо делать! Мало этого: он влюбился в детектива Белову и не может пройти мимо ее расследования. Продолжение книги «Детектив, бариста и призраки»

Глава 11 Всё еще воскресенье. Графиня

То самое место на улице Клязина он нашел легко. И женщина с красным шарфом была здесь же.

Было ли в неё что-либо странное или необычное? Ну-у… отсутствие сумочки, разве что. Женщина без сумочки — это странно. Так же непривычно, как мужчина с сумочкой, то есть барсеткой.

Наиль остановился и попробовал просканировать ее магическим зрением. Что ж скан показал обычное энергетическое кружево, женское, явно потрепанное жизнью, что впрочем, было заметно невооруженным взглядом. Да уж, дамочка была так сказать непритязательна к мужчинам. Наиль не горел желанием узнать как она дошла до такого состояния, но, видимо, придется. Он сделал шаг навстречу, потом еще один.

Результат номер раз: призрак «заметил» его только на расстоянии трех шагов.

— Молодой человек, угостите даму сигареткой? — окликнула его женщина, улыбаясь очень даже мило.

Наиль поискал по карманам пачку, кажется, оставил у Нарьян. А, нет, нашел.

С чего же начать расспрос. Видела ли призрак своего убийцу? Что помнит последнее? Как всё случилось?

— Вот. Держите… А скажи…

— Спасибо… — успел сказать призрак, прежде чем развеялся, как утренний туман под лучами солнца.

— Пф. Поговорили, значит, — растворился Наиль.

Неужели призрака здесь на земле держало только желание закурить? Или он исчез и появится снова?

Наиль сделал пять шагов в сторону. Потом десять. Но место призрака пустовало. Он отошел подальше, обогнул дом и пришел на место гибели женщины с другой стороны. Подождал, потоптался. Ушел и зашел так, как в первый раз, но нет, пусто.

Показалось, что в этом месте холоднее, чем на улице. Он прошелся вдоль тротуара, потом приблизился к дому. Нет, показалось, просто разросшиеся деревья и сам дом давали сильную тень и оттого солнце прогревало это место в самую последнюю очередь. Кусты, сугробы. Ледник. Неудивительно, что тело пролежало здесь неделю и никто не почуял.

А вот интересно: убийца специально выбирал такие глухие места? Ну то есть выбирал эти места заранее, ходил по всему городу выискивал, вынюхивал? Для него это как охота на дичь? Места для капканов, ловушек?

— Илья Михайлович, — над головой скрипнула, отворяясь, створка окна, — будьте любезны, зайдите на чашечку чая, голубчик.

Наиль посмотрел на гостеприимную хозяйку. Облик старушки двоился. Она одновременно выглядела как обычная, высокая и очень пожилая женщина в берете и с пуховой шалью. И в то же время казалась, что она гораздо аристократичнее, благороднее обычной пенсионерки. Эта строгость во взгляде, осанке, вздернутой брови.

— Премного благодарен, сударыня, продрог-с, — в тон ответил Наиль и, обогнув дом, зашел в подъезд и постучался в квартиру.

— Очень любезно с вашей стороны навестить одинокую женщину…

«Сударыня» открыла дверь и теперь она выглядела по-другому. Седые волосы уложены в высокую строгую прическу, старинные серьги, темное платье с воротником-стойкой. Графиня в отставке. Эм, просто графиня. Которая доживает свои деньки в компании правнуков… эм-м, облезлой черной кошки. То есть кота.

Квартирка была маленькая и, так сказать, винтажная, заполненная, заставленная многочисленными памятными вещами: старый буфет, круглый стол с кружевной скатертью, фотографии в старинных рамках, зеркало с потрескавшейся амальгамой, бархатные тяжелые шторы цвета застоявшегося вина и далее по списку экспонатов любого дома-музея любого города.

Хозяйка разливала чай по чашкам разных видов. Одна с золотым ободком и синим узором, вторая — в оранжевый горошек, фаянсовая с отколотым краем, третья — тонкая, фарфоровая, расписана цветами.

— Как я рада, что столь редкий гость… — графиня произносила привычную по дореволюционным фильмам, речь про погоду, современные нравы, про одинокую жизнь. Потом переключилась на вчерашнее: — А вчера представляете, вломились ко мне, без спросу, как в хлев, надзорные органы, натоптали сапогами, нахамили, корочками своими красными махали, как на демонстрации Первомай, коту моему (бедняжка) на хвост наступили, стулья двигали, вещи роняли и всё зачем? Навели на меня поклёп, дескать, анонимки пишу! Мне ли по чину? Ох-ох… Пейте чай, Илья Михайлович, или как вас по паспорту?

Наиль сделал глоток травяного чая из синей с золотом чашки и задал встречный вопрос:

— Простите, а вас?

— Вы меня не узнаете? Какая жалость… — всплеснула руками старушка и притащила из скрипучего комода потертый, обитый бархатом, фотоальбом. Наверное, чтоб найти ту самую фотокарточку-доказательство их знакомства.

Она листала альбом, забыв зачем его принесла, с самого начала рассказывая всю свою жизнь и жизнь своих предков, что смотрели с пожелтевших фотографий. Доставала самые любимые, читала чернильные надписи на обороте и предавалась воспоминаниям. Наиль погрузился в эту дремоту прошлого столетия, делая редкие глотки невкусного чая, не замечая, как тягуче медленно течет время. Черный кот запрыгнул к нему на колени. Он погладил его по облезлой шерстке… Но только пальцы нащупали лишь влажный обрывок тумана. Кот-призрак!

Наиль встряхнулся. В заднем кармане брюк завибрировало сообщение, возвращая его в реальный мир.

— Простите, любезная графиня, мне пора-с, — он поднялся, по-гусарски клонил голову, щелкнул пятками, будто в сапогах со шпорами. — Дела-дела…

— Вы меня вспомнили… — прослезилась старушка, реагируя на случайно вырвавшееся «графиня».

— Как можно… — на всякий случай сказал Наиль фразу означающую «как можно забыть такую прекрасную леди», но не закончил. Споро обуваясь в кроссовки, чувствуя, что лучше здесь не задерживаться.

— Варенье! — всплеснула руками графиня, на пороге вручая ему вазочку с чем-то чернильно-комковатым. — Вы обязаны попробовать. Сейчас так делать не умеют.

— Благодарю-с. — Он принял подарочек и шагнул одной ногой за порог. Графиня поймала его за край куртки.

— А Светку-блудницу больше не ищи. Ушла она с концами.

Наиль чуть не шагнул обратно в квартиру, но его остановил вид потертого рукава халата, который вместе с морщинистой рукой оказался снаружи квартиры. И который совсем не стыковался с платьем графини. Облик старушки чуть раздвоился, но вернулся к старинному.

— Я хотел узнать у нее кое-что… — замялся Наиль. Странности его не испугали, но нужные вопросы улетучились из головы, замещенные ароматами травяного чая и лавандовой отдушкой скатерти.

— Про смерть? — рассмеялась графиня заливисто, и Наилю вспомнился этот смех. Кто-то вот так же заливисто смеялся… за минуту до кошмара… вокруг рвались снаряды… смерть сыпалась с неба, смешивалась с землей и ровняла всех и вся в одну темную вязкую массу… Как же ее звали? Синие глаза, как цветы незабудки, светлые кудряшки… как же… Хохотушка-медсестричка… Только она не была графиней, обычная девчонка из колхоза имени…

Старушка щелкнула пальцами, сбивая воспоминания и возвращая внимание к себе и своим словам:

— Призраки не помнят свою смерть. Им это неинтересно.

— Но как же? — Наиль хотел спросить: а как же «Битва экстрасенсов», где магам являлись призраки и рассказывали о своей кончине. Впрочем, развлекательное ТВ могло и приврать.

— Призраков держит здесь лишь последнее желание. Исполнишь его и они уйдут. — Она покачала головой сердито.

— Я случайно, — повинился Наиль. Кажется, старушка была недовольна, что Светка-блудница получила свою последнюю сигаретку и растаяла как дым.

— «Случайно», — передразнила его графиня. — А мне теперь с кем общаться? — Тут же сменила гнев на милость. — Ой, не хмурься, у меня полно соседок. Светка брезговала со мной разговаривать, ну и пусть ее… Просто помни, что жизнь после смерти это тоже жизнь. Коли неживой не мучается, так и пущай себе живет? — то ли спросила, то ли попросила древняя старушка. Меняя говор с великосветского на деревенский, меняя настроения, как солнце по весне, меняя ощущения и запутывая чужие мысли.

Наиль, преодолев неловкость, всё же потыкал своим пальцем в ее ладонь. Рука была осязаема, обычная живая рука, морщинистая и сухая. Может только не такая теплая, как ожидалось, но старики все мерзнут, кровообращение потому что нарушено.

— Извините… А как же перерождение?

— Кореец что ли? — старушка прищурилась, пытаясь углядеть в его славянских чертах лица корейские корни. — Буддист что ли?

— Не знаю…

— Приходи, когда узнаешь, — старушка отпустила его куртку и потянула дверь, заставляя Наиля спешно убирать свою ногу и все остальное из гостеприимной квартиры.

— До свидания, сударыня.

— Молод ты, голубчик, меня на свидания зазывать, — хохотнули за дверью.

Наиль пожал плечами, запомнил номер квартиры (318) и вышел на улицу. Принюхался к варенью. Сделав привычный жест всех жителей Пустоши, отгоняя злых духов (и магически проверяя на яды) провел пальцем по ободку вазочки, прошептав скороговорку. Варенье пахло аппетитно, отправлено не было, злых духов тоже не нашлось, и он лизнул краешек и прислушался: чернично-смородиновое с незнакомой горчинкой. Жимолость? Волчья ягода? Он лизнул еще, и, раздумывая о разных вещах, прогулочным шагом направился домой.

Почему квартира номер 318? Откуда такие цифры в обычном трехэтажном четырехподъездном доме? Что за ягоды в варенье? Кто эта старушка и зачем зазывала на чай? Соблазнить? Отравить? Усыпить? Или намекнуть одному молодому магу, что она пусть и девяностолетняя старушка, но умирать не желает, даже после смерти. А желает жить призраком в свое удовольствие. И коли, добрый молодец, встретит ее на своем пути, то пусть идет мимо. Так? Очень может быть.

Еще он думал о религии и верованиях. Кто-то считал, что после смерти будет еще жизнь. Кто-то, наоборот, цеплялся за жизнь здесь, потому что там, после смерти, ничего нет.

Также думал о том, что встретил еще одного человека, который видит и разговаривает с призраками. Странная старушка, так то. Сначала графиня пишет анонимки на него с Петровичем, дескать, трупы бросает, а потом потчует чаем и вареньем. (Забавно, а ведь графиня оправдывалась, что анонимки не пишет. Кто тогда?) И хоть получается, есть с кем обсудить проблемы призраков, но закавыка в том, что подходы у них разные. Наиль пытался помочь всем, а старушка агитирует не лезть в чужую жизнь и нежизнь.

* * *

Петрович встретил с несердитым упреком:

— Чего трубку не берешь?

— Задумался, — ответил Наиль, кладя пустую вазочку из-под варенья на обувную тумбу и доставая телефон. Пропущенных звонков нет, только сообщение «Вы как?».

— Вы как? — спросил Петрович еще раз и крепко обнял ученика, хлопая по спине. Радость от рождения дракона бурлила в нем, но не находила выход для приличных жестов. Приходилось сдерживаться.

Наиль прислушался к себе с улыбкой беременной Моны Лизы.

— Мы хорошо. Спим.

— Даже секс с капитаном не разбудил? — удивился Петрович, отодвигаясь на расстояние вытянутых рук, удерживая их на плечах ученика.

— Не-а. Перевернулся на другой бок и дрыхнет дальше. — Улыбнулся Наиль, вспоминая, что в секс-забеге с Нарьяной он делал секундные остановки, маскируя их поцелуями, чтобы понять нормально дракону сейчас или он запросится наружу? Одновременно пытался представить реакцию Нарьяны, если вдруг она обнаружит рядом дракона — милого и пушистого, но незваного. Она завизжит? Будет стрелять? Упадет в обморок? Кха. Кхе. А ведь получается у них этакий секс втроем…

Эта мысль бодрила чуть сильнее, чем секс в лифте. Публичный секс, когда любой прохожий мог увидеть их в общественном месте в столь неприличном виде. Помнится, тот случай в лифте со Снежаной быстро закончился. Девушка пожаловалась, что в лифте воняет и они переместились на крышу. Это было по ощущениям гораздо интереснее, бурлящее… Пока не прилетели голуби. Наиль очень быстро свернул представления для птиц-вуайеристов — их желтый пристальный взгляд и курлыкающие вопросы «Что здесь? Где хлеб?» очень плохо сказались на потенции. Позже выяснилось, что и куртка была изгажена птичьими экскрементами. Снежана смеялась «К счастью!», вспоминая примету про птичий помёт и финансовый успех, а Наиль не соглашался «Эта примета не так работает».

Наиль вынырнул из воспоминаний и заверил:

— Всё нормально.

— Кхм. — Петрович задумался, какого это чувствовать себя двумя существами одновременно, при этом сливаясь в экстазе с третьим, то есть третьей.

— Младенцы много спят, — успокоил Наиль, снимая куртку и освобождаясь заодно от объятий мастера. Петрович хмыкнул и засунул руки в карманы:

— Ты-то откуда знаешь?

— Жопыт, — вздохнул Наиль, вспоминая недавний сон, приснившийся в постели Беловой. Сон в монохромных реалиях параллельного мира времен Великой отечественной. Тот, в котором он принес ребенка на санитарный поезд. Зайчик звали девочку. Забавная фамилия. — А еще мамина подруга Ксения и ее сын, помнишь жирафа искали?

— Ох, не напоминай. Куда пошел? Я тебя еще не потестил. — Петрович поймал его за шею и, таким способом остановив, переместил ладонь на лицо, закрывая ученику обзор. — Что это ты лопал?

— Варенье. Горькое, — поспешно сказал Наиль, ведь Петрович-сладкоежка мог и обидеться, что не поделились.

— О. Ядвига Патрикеевна изволила звать тебя в гости?

— А? — Наиль потерялся в смешанных чувствах. Оказывается, Петрович рассказывает далеко не все. Есть у него знакомые, которые Наилю не знакомы. Во-вторых, Ядвига — это ведь сокращенно Яга. Баба-Яга. В-третьих…

— Не трепыхайся, расслабься. Не съела тебя — и ладно. Расслабься, я сказал, вспомни утро. Это утро… Чудесное утро…