Свириан

Эльнар Хажиев (2024)

Свириан, огненная богиня Подземного мира, отправилась в неведомый мир людей на поиски своей матери. Этот мир, полный загадок и не проясненной тайны, манит ее. На своем пути она встречает множество богов, известных лишь из преданий и мифов ее матери. Однако ей еще предстоит узнать, какие испытания готовит ей этот странный мир.

Проявление тепла

3-ий месяц, 1343 год.

Мне всегда рассказывали, что в Внешнем мире, где обитают люди, наступает утро. В Хайлаке — в Подземном царстве, где живут темные боги и куда отправляются души после смерти — утра нет, быть не может. Здесь правит мой отец Атропиус, главный бог, который не боится смерти, скорее, он ее предвестник. Однако боги тоже умирают, но не как люди. Если бог умирает, ему может быть дарована возможность воскреснуть или же нет, в зависимости от его деяний. Богиня Осията, сестра Атропиуса, решает это. Величие моего отца ужасает меня больше смерти, его сила непреодолима в этом мире. Я никогда не могла постичь мотивы и планы отца — он чересчур хитер, скрытный и жестокий. Он ловко пользуется моментами, извлекая выгоду для себя. Так родилась я, маленькая злая богиня.

Тем не менее, несмотря на свою природу темной богини, я всегда чувствовала некий зов к Внешнему миру. Тайно, в глубине своей сущности, я завидовала тем, кто способен увидеть утро, почувствовать теплые лучи солнца и ощутить свежесть растущей зелени. Волны времени текут иначе в Хайлаке, погружая нас в вечную депрессию и тишину, из которой нет выхода, кроме как принять свою часть теней. Возможно, именно желание познать иначе скрытые от меня удовольствия и эмоции заставили меня искать путь на поверхность.

Но каждое мое начинание было под пристальным взором отца. Атропиус, начавший подозревать во мне зарождение неугодных стремлений, становился более настороженным. Его глаза всегда, казалось, искали в моих действиях следы предательства или тайного умысла, которого и в помине не существовало. Я понимала, что необходимо действовать благоразумно, дабы не вызывать его гнев. Хитрость должна стать моим оружием, иначе я навсегда останусь пленницей этого мрачного царства без надежды увидеть свет.

Отец часто говорил мне, что человек умирает дважды: первый раз, когда оставляет физическое тело и переселяется в Хайлак, обретая звериную форму. Вторая смерть оставляет душу, одинокую и невидимую, навеки. Я пока не сталкивалась с невидимыми душами, но отец знает о них многое, он чувствует их, хоть не может ни видеть, ни слышать. Моя мать, увы, лишена сил, остается лишь простым человеком. Отец столь нежно заботится о ней, что беспокоится о дарах для нее, которые могут принести ему только вред. Поэтому она остается смертной. Мертвые друзья презирают меня за это, ведь я рождена от обычного человека, хоть и с частицей отцовской силы. Во мне много мощи, но не той, что желала бы. Отец уверяет, что проявления силы еще впереди, и что сейчас рано об этом думать. Но пока, я могу хвастаться именно физической силой, этого у меня не отнять. Для моего стройного телосложения это странно, ведь я обычная девчонка, горы мышц я не имею, но зато, умею швырять огромные камни, на огромные расстояния. Со мной не сравним ни один покойный.

Иногда, когда мы сидим у черной реки, отец рассказывает мне о мироздании, скрытом от глаз простых смертных. Он говорит, что все вокруг наполнено невидимой энергией, что течет, как вода, и каждое существо, живое или мертвое, оставляет за собой след в этом потоке. Меня особенно захватывают рассказы о том, как мертвые существа в Хайлаке обретают новую форму, которая отражает их сущность. Я представляю себе, как каждое действие и каждая мысль, когда-то принадлежавшая этим существам, словно стежки, вплетаются в ткань этого мира.

Мне часто снится, что я стою на границе двух миров — внешнего и Хайлака. На серых холмах этого сна я вижу много зверей, их глаза светятся древней мудростью и печалью, которой не высказывал никакой живой человек. Отец объясняет, что это только тени тех, кто уже перешел границу, и только сильнейшие из нас могут попасть в их окружение. Все изгибы и тропинки этих снов кажутся знакомыми, хотя я никогда не была там наяву. Я думаю, что по мере развития моей силы я смогу читать их мысли и, возможно, понимать этот забытый язык зверей.

Между тем я стараюсь не привлекать внимания к своей необычной силе. Жизнь среди покойных людей требует маскировки, и их взгляды, непонимание, выделяют меня, словно говорящие «ты не такая, как мы». Иногда я поражаюсь, как легко им запугивать друг друга неведомыми для меня вещами. Я учусь прятать свою истинную сущность за вуалью обыденного поведения. Отец говорит, что единственный правильный путь — быть разумной, и не позволять никому злоупотреблять нашей тайной силой.

В эти замысловатые времена я поручаюсь своему будущему, ожидая, когда мой истинный потенциал раскроется так же, как цветок, распускающий свои лепестки. Мой отец намекает, что когда это случится, я смогу не только понять тайны мироздания, но и вступить с ними в особую связь, подобной которой еще не было. В ожидании этого, я продолжаю укреплять свое тело и дух, словно создаю инструменты, которые однажды помогут мне пересечь мост в неизведанное.

Говорят, что во Внешнем мире люди как моя мать и сестры — с человеческими головами, а все умершие здесь, в Хайлаке, носят головы зверей. Сестра моя старшая, Селерия, присматривает за этим. По правде, затаила я немалую зависть к ней — красота ее поражает. Стройная и высокая, с длинными ногами и пышной грудью, отличается она пламенным и коварным характером, неустанно стремящимся переложить на меня всю грязную и нелюбимую работу. Но счастье мое — вторая моя сестра, Оделиан, что всегда оберегает меня. Пусть она не сияет, как богини из Внешнего мира, зато верна, как никто иной.

А матушка моя — сама сущая авантюриста, прибыла она из Внешнего мира и застряла здесь. Забавно, что отец весьма поспешно сделал ее своей женой, и это было так давно. То были времена прекрасные — беззаботное детство. Ныне же я лишь смотрю на Черный город из окон башни огромного замка. Небо постоянно красное, хоть мы и под землей, сверкают красные молнии, мне бы хотелось хоть разок взглянуть на солнце. Оделиан рассказывала мне, что оно греет все тело, а меня вечно тянуло к огню. Отец твердит, что должна я упражнять свои умения, чтобы мой талант открылся. Огонь — моя стихия, она не в силах сжечь меня, она часть меня.

Спустившись с широкого подоконника, я застыла в середине своей комнаты, расправив пальцы и направив их друг к другу. Коротким вдохом я собрала в себе силу, чувствуя, как потоки жаркого воздуха закружились вокруг моих ладоней. В глазах вспыхнула искра — тот самый огонь, о котором отец говорил с благоговением и страхом одновременно. Я зажмурилась, сосредотачиваясь на внутреннем пламени, и вскоре между моими пальцами затрепетал маленький язычок пламени. Он дрожал, как будто пытаясь вырваться наружу, и, наконец, поддался моим мыслям, разгораясь и закручиваясь словно живой. Это было все, чего я могла добиться сейчас, но сердце наполнилось гордостью: я сделала это сама.

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Селерия. Она взглянула на меня своими светящимися глазами, полными ненавистной смеси удивления и зависти, что всегда пробуждала во мне желание стать лучше — доказать, что я способна на большее.

— Твой огонек, — хмыкнула она, прикрывая дверь за собой, чтобы наш тайный урок не потревожил обитателей замка. — Дай мне с ним разобраться, — в хитрой улыбке сквозила жажда прославиться за чужой счет. Но я знала, что это пламя не сможет ей подчиниться, даже если бы она использовала всю свою хитрость и обман. Оно было только моим.

— Нет, — произнесла я спокойно, обнимая язычок пламени мысленно, как старого друга. — Оно — часть меня, Селерия. И однажды я научусь им управлять так, чтобы оно горело ярче, чем звезды во Внешнем мире. Оделиан говорила, что звезды похожи на крошечные солнечные зайчики, и я верю ей. Однажды я покажу всем, что мое пламя также способно осветить этот мир — от подземных коридоров нашего замка до небес за горизонтом.

Селерия прищурилась, но умолкла, оставив попытку взять верх. В ее глазах мелькнуло понимание, что однажды мои навыки вырастут и, быть может, изменят сам Хайлак. Мы молча стояли пугающее долго — две сестры, разделенные судьбой и амбициями, но связанные одной кровью и одной отчаянной мечтой. Я знала, что моя судьба зависит от моих таланта и упорства, и, возможно, однажды я смогу стать той, кем гордилась бы даже мать, пришедшая из мира света, который я пока только воображала. Она развернулась и вальяжно покинула мою башню.

— Ух! Мм…

Я попыталась снова выдавить из себя свои силы, но больше искринки не выдала. Мне кажется, я когда-нибудь так взорвусь и наконец раскрою свой талант. Но от этого у меня только голова начинает раскалываться.

— Что же мне делать? Я ведь взрослая, почему не владею своими силами так хорошо?

Ответ мне никогда не откроется, ведь отец редко выпускает меня на волю. Он велел матери держать меня в башне до совершеннолетия. Максимум, куда могу выбраться, — это внутренний двор замка. Мать настаивала на том, чтобы у меня были друзья, что не по нраву отцу. В то время как Селерия и Оделиан свободно покидают стены и путешествуют во Внешний мир, оставаясь безнаказанными. Зачем? Я не знаю. И хотя мне уже больше чем полагалось лет, мама все рано держит меня в башне.

Оделиан обладает силой настолько огромной, что может угасить солнце. Я мечтаю увидеть это хоть раз. Наши силы в Хайлаке сильно ограничены, но надеюсь, что однажды отец позволит встретиться с живыми людьми и взглянуть на утреннее солнце. Он предрекал мне, что я смогу уничтожить мир ослепительным взрывом или слиться с солнцем, но в данный момент я даже искорки не в силах зажечь. Это сильно меня огорчает.

Но несмотря на мои сомнения и тревоги, внутренний свет надежды все-таки теплит мою душу. Говорят, что каждой уникальной способности свойственно пробуждаться в свое время, и никакая сила, кроме самой судьбы, не может ускорить этот процесс. Каждая тайная страница новых дней — словно шепот, обещающий раскрыть секреты, которые пока недоступны мне.

Иногда я улавливаю в мамином взгляде отражение истины, которую она не в силах произнести вслух. Возможно, она знает больше о моих силах и будущем, чем мне кажется. Мне интересно, о чем она говорит с отцом в те редкие моменты, когда они запираются в его кабинете. Могу лишь догадываться, что обсуждения касаются именно меня и моего будущего, но уверенность не посещает меня, пока сама не стану свидетельницей таких бесед.

Ночью я тайно мечтаю о том, чтобы присоединяться к Селерии и Оделиан, путешествовать в безграничные пространства мира и испытывать свои силы в действии. Возможно, именно в причудливых уголках Вселенной я смогу пробудить свою искру. Но пока я заперта в этой башне, единственное, что мне остается, — это наблюдать за лунным светом, проникающим через решетки окна, и просить его о силе, которую я жажду обрести.

Сейчас я собираюсь идти в конюшню. Там ждет меня, умирающий конь. Откуда взялся конь в Подземном мире? Его мать притащила, когда хотела украсть из рудников отца, драгоценный металл.

— Свириан! прозвучал голос мамы за дверью. — Ты идешь в конюшню? Скоро нам обедать, подготовься.

— Иду мам! — крикнула я.

Когда я подошла к коню, слезы невольно подступили к глазам. Это прекрасное создание не может найти себе места в суровом мире Хайлака. Катастрас, как его назвала мать, слабеет с каждым днем, и я трепетно забочусь о нем. Кормлю и очищаю его — перед обедом это становится ритуалом.

Я вспоминаю, как в детстве мать рассказывала мне о благородстве и мудрости Катастраса. Эти существа заслуживали уважения, ибо были не только спутниками, но и хранителями традиций ее народа. Однако, наблюдая, как жизнь медленно уходит из тела моего друга, я чувствую беспомощность, словно песчинка в пустыне.

Каждое утро начинается с моей беседы с Катастрасом. Промывая животное, сразу становилось очевидно, что это жеребец. Его мощные мышцы перекатывались под мокрой, блестящей шкурой, а гордый изгиб шеи свидетельствовал о неукротимой натуре. Густая грива, хоть и сбилась в мокрых прядях, все еще сохраняла свой объем и красоту, а умные глаза внимательно следили за движениями моих рук. На лбу жеребца выделялся белый пятак, придающий ему особую выразительность. Он смотрит на меня своими глубокими глазами, в которых читается понимание и сострадание. Я вижу в них отражение того, каким был мир до того, как он оказался здесь.

Иногда мне кажется, что Катастрас чувствует мое сердце больше, чем кто-либо еще. Кто бы мог подумать, что животное могло бы стать для меня опорой, когда люди безвозвратно забывают о сострадании? Его утешение заключается не в словах, а в самом его присутствии — он мой другой я, моя надежда, дарованная природой.

Вечера мы проводим в умиротворенной тишине. Я обещаю себе, что сделаю все для его выздоровления, несмотря ни на что. Катастрас достоин этого шанса, и я сделаю все, чтобы он вновь почувствовал ветер в своей гриве и землю под своими копытами.

Спустя полчаса я была готова к обеду, и мы все собрались за столом, который всегда был полон яств, способных насытить целый город. Я обожаю трапезу, поглощая пищу в огромном количестве. Селерия ест немного, неустанно заботясь о своей фигуре, в надежде обрести небесного жениха. Оделиан, подобно мне, с наслаждением поглощает жареное мясо, не задумываясь о своей внешности. Ее и без того отличают от нас великолепные крылья…

Отец неизменно занимает почетное место в центре стола, наблюдая за тем, как мы вкушаем свою трапезу. По правую руку от него сидит мать, отщипывая от общей порции крохи — люди, в сущности, не могут есть много. Еще правее статное присутствие Селерии. Я разместилась слева от отца, а рядом со мной — Оделиан. Вечерние часы за трапезой большей частью уплывают в молчании, пока мои сестры не начинают рассказывать о своих приключениях во Внешнем мире и ужасе, что они навевают на людей. Селерия любит превращать людей в извергов — ее дар способен наделить их головами с кровожадными звериными чертами. Оделиан, как и отец, соглашаются, что кровь свежих живых людей намного слаще той, что течет в жилах умерших в Хайлаке. О таких историях я слышала несметное множество раз, но все же не оставляю надежды когда-нибудь самой отправиться в подобное странствие… Скука медленно обвивает этот мир, в котором мне приходится жить.

Каждый вечер, пока мои сестры рассказывают о своих подвигах во Внешнем мире, я мечтаю об иной судьбе. Мои мысли уносят меня далеко за пределы Хайлака, где мне видится иной мир, полный жизни и открытий. Я часто представляю, как сама вступаю на тропы, уводящие меня в неизведанные земли, как присоединяюсь к людям в их стремлении понять и исследовать природу этого мира. Но здесь, семья, в которой я родилась, цепко держит меня в своих объятиях, не позволяя вырваться за границы их темного царства.

Я задумалась, возможно ли, что однажды мне удастся разорвать эту цепь застоя и, преодолеть страхи, покинуть город, чтобы увидеть собственными глазами ту яркую жизнь, о которой так заливисто пели ее воспоминания.

Но тут же передо мной встала та же тень сомнений, и я поняла — надо ждать. Возможно, моя очередь еще придет — когда время изменится и стены нашего мира отпустят меня. Но буду ли я готова встретиться лицом к лицу с тем, что скрывается за их пределами, или все-таки останусь пленницей своей мечты, так и не выходя из Хайлака? Решимость поселилась в моем сердце: я продолжу мечтать и искать способ найти свой путь, где бы он ни пролегал.

С той поры, как я появилась на свет в Хайлаке, ни единая душа не пересекла его порога. Ни искателей приключений, ни странников, осмелившихся покуситься на черный металл. Последним гостем, исполненным смелости, здесь была моя мать Тара. От этого сердце мое тоскует еще сильнее — я жажду новых друзей, и лучше всего, если это будут люди.

Время здесь течет медленно, словно река, связанная невиданными узами тайного магического омута. Дубовые балки старого дома кажутся вечными стражами, затаившими воспоминания о тех, кто когда-то ступал по этим скрипучим полам. С каждым днем они все тяжелее от одиночества, но вместе с тем мне еще крепче хочется выйти за пределы знакомых стен, распахнуть двери и наполнить комнаты звуками рассказов и хохота.

Каждый рассвет я встречаю с надеждой на перемены. Иногда вдалеке, на границах горизонта, я вижу мелкие фигурки, передвигающиеся то ли в поисках приключений, то ли сбежавшие от чего-то более грозного. Они появляются на рассвете и исчезают во мраке, каким бывает только холодная ночь. Я представляю, какие истории они могли бы рассказать, какие тайны открылись бы мне, окажись они у моего очага. Ведь каждое прикосновение нового человека — это живительная влага для моей души.

Я мечтаю о том дне, когда порог моего дома перестанет быть непреодолимой границей, а по стопам моей матери сюда придут те, кто не боится древних преданий и слухов о проклятии. Хотела бы я открыть перед ними все богатство своих знаний, разделить найденные труды моего одиночества и, возможно, даже обрести тех, для кого Хайлак станет новым домом. Я готова видеть в каждом из них частицу потерянного мира, что смог бы ожить вновь, если хватит смелости заглянуть в глаза прошлому и шагнуть навстречу неизвестности.

Таким образом, я продолжаю стоять на страже мечт, веруя, что когда-нибудь моя тоска обернется встречей. Ведь именно вера и надежда позволяют сердцу снова и снова прорастать под обломками потерь, напоминая об истинной силе желания обрести непостижимое чудо — дружбу и понимание среди тех, кто может наполнить Хайлак жизнью.

— Отец, — отвлекла я внимание Атропиуса. — Можно мне уже покидать темную крепость? Я уже совсем взрослая и жажду приключений.

Отец ничего не ответил, в разговор вмешалась Оделиан.

— Я бы показала, как скрещивать разных животных вместе! — засмеялась она. — Тем более она так и не проявляла свои способности.

Отец молча повернул свою голову на нас. Мне стало не по себе, хоть его лицо прикрыто костяной маской, и я никогда не видела его настоящего лица, я почувствовала негативный взгляд.

— Хорошо, если она проявит сегодня искру, разрешу ей гулять до пропасти бесконечности. Но если ты упадешь туда, никто тебя не вытащит оттуда.

— Правда? Ты в самом деле мне разрешаешь прогуляться по городу? — обрадовалась я.

— Да дочь моя. Действительно, тебе нужно расширить свои границы. Вдруг тебя что-нибудь вдохновит, и ты сможешь издать пламя.

Я обняла отца, но он слегка отстранился, но быстро привык. Оделиан тоже обрадовалась этой новости.

— Пойдем, прогуляемся после обеда, — сказала она.

— А что мне надеть на улицу? У меня совсем нет нарядов.

— Я дам тебе свои наряды Свириан, — сказала мама. — У меня есть парочка неиспользованных накидок. Так что ты сразу будешь всем давать знать, что ты из благородных богинь.

Меня эти новости еще больше обрадовали. Это был самый лучший и замечательный обед из всех обедов. Вернувшись в свою комнату, ко мне зашла мать с вещами.

— Вот возьми это и надень под низ всего. А сверху ты можешь надеть вот эти штаны и кардиган.

— Что это такое? Как это носить? — обратила я внимание на первую вещь.

— Это называется леотард, тебе нужно полностью раздеться и надеть его, — ответила мать.

— Носить его на голом теле? — снова возмутилась я, раздеваясь прямо перед мамой. Телосложение у нас было практически одинаковым, что позволяло мне носить ее одежду.

Я натянула эту необычную одежку на мое тело. Ткань очень упругая и комфортная на самом деле, не стесняет движения и прекрасно держит мою грудь. Рукавов и штанин нету, бедра и руки обнажены, леотард прикрывает только туловище, от моей промежности, до плеч. Не думала, что мама может такое носить, слишком откровенно.

— Если ты проявишь свои силы, она не позволит тебе обнажиться, в самый не подходящий момент.

— Аа, вот оно что, а я сразу не поняла. Откуда у тебя этот леотард?

— Ее ткань очень прочная, соткана для меня по заказу твоего отца в одной волшебной швейной. Сил у меня нет, поэтому мне не пригодится эта вещь.

— Волшебная швейная?

— Кажется ты еще мало знаешь об этом мире, тебе действительно стоит выходить за стены замка, — грустно вздохнула мама.

— Мам? Тебе грустно? — удивилась ее опечаленному виду.

— Да Свириан, все нормально. Только вот, я скучаю по своему родному дому, синему небу и теплу солнца.

— Я тоже хочу увидеть солнце, сестры мне постоянно о нем рассказывают разные истории.

— Увидишь, я думаю, что я буду меньше запрещать тебе выходить гулять. Когда-нибудь, ты отправишься во Внешний мир.

— Спасибо мам, люблю тебя, — обняла я ее, а она прислонила свою голову губами к моим волосам и тоже обняла.

— Когда-нибудь, этот ужас закончится, — прошептала мама, но я сделала вид, что не услышала.

Мама глубоко терзается своими мыслями о существовании в этом мире, в самом начале она даже пыталась убежать. Однако, осознав всю тщетность своих попыток и отчаявшись найти выход, она прекратила сопротивляться. Она делилась со мной рассказами о своих авантюрных похождениях, как она грабила городские лавки и караваны купцов. Эти истории сильно мне запали в душу, но, к сожалению, их больше не слышно: мама теперь — пленница этого мира, как она обычно говорит. Бывают моменты, когда я ее действительно понимаю.

Когда она рассказывала свои истории, пережившие невероятные испытания. Ее глаза светились особым огнем, отражая внутреннюю борьбу и пылкую решимость, которая когда-то гнала ее вперед. В детстве эти ее рассказы казались мне волшебными сказками, в которых смешивались отвага и безумие. Однако с годами я начала замечать, что ее рассказы приобретали другой оттенок — оттенок горькой ностальгии и нерастраченной свободы.

Мне всегда было интересно, что именно подтолкнуло ее к таким отчаянным поступкам. Она упоминала о своих товарищах по оружию, о тех, кто бросал вызов судьбе бок о бок с ней. Эти люди были, казалось, ближе всех к ней, но и их жизни навсегда остались где-то за гранью ее воспоминаний. Мама говорила о потерянных друзьях словно о забытых героях, заслуга которых не признана миром. В ее голосе сквозила смесь жажды приключений и неких невысказанных сожалений.

Сейчас, когда она уже не может отправиться в подобные путешествия, ее постоянными спутниками стали воспоминания и та внутренняя тьма, от которой, как мне кажется, она так и не сумела освободиться. Бывают моменты, когда она умолкает, смотрит в окно и на ее лице появляется выражение тихой тоски. В эти моменты мне кажется, что она видит перед собой тот мир, который давно остался в прошлом, и который стал навеки для нее недосягаемым.

Я все больше задумываюсь о том, как ей помочь обрести покой. Возможно, ее истории не только уроки отваги, но и предостережения о том, как легко можно стать пленником своих собственных стремлений и мечтаний. Я стараюсь быть рядом, поддерживать ее своим присутствием и вниманием, надеясь, что мое понимание и сочувствие помогут ей смириться с ее прошлым и найти новое смысл в жизни.

Нарядившись в мамину одежду, я наконец-то готова к выходу. Зачем откладывать такие мгновения, если можно сразу шагнуть наружу? Во дворе меня встречает Оделиан. Она часто парит вокруг моей башни и заглядывает ко мне в комнату. Как ни странно, Оделиан не носит одежды — ее тело предстает настоящим отражением ее сущности. Необычные пропорции головы, маленькие рога и выразительные скулы придают ей угрожающий вид. На спине — крылья, покрытые крошечными коготками, которые мне иногда хочется выдернуть. Все ее тело укрыто мелкими, но прочными чешуйками, от кончиков пальцев до самых рогов. Учитывая, что они царапают все подряд, я догадываюсь, что одежда имела бы невыносимый дискомфорт. В нашей семье все стройные, возможно, это заслуга отца. Без одежды легко заметить статность и грацию Оделиан. Природа одарила ее высокой статью и роскошной грудью, что вызывает во мне легкую зависть. Поедая с аппетитом весь обеденный стол, мы никогда не задумываемся о силуэтах, в отличие от Селерии, которая переживает из-за каждой лишней крошки и заметно нервничает, если переест.

Пока я завязываю шнурки на заимствованных маминых ботинках, Оделиан подлетает ближе и приземляется на ограде. Ее крылья складываются с легким шорохом, напоминая рябь на воде. Взгляд ее проницательных глаз изучает меня. Меня завораживает ее умение видеть насквозь, словно она уже знает, что я собираюсь сказать или сделать.

— Ты снова в маминой одежде, — замечает Оделиан с хитрой улыбкой, в которой сквозит или же легкая издевка, или искреннее веселье. Я пожимаю плечами, делая вид, что это не имеет значения. Отчасти ведь так и есть — я чувствую себя немного другой, когда прикасаюсь к мягкой ткани и представляю себя взрослой, уверенной женщиной, как моя мама.

— Сегодня хочу пойти дальше обычного, — призналась я, стараясь перехватить уверенность у своего отражения на гладкой поверхности ее крыльев.

Оделиан взмахивает крыльями, создавая легкий ветерок, и кивает. Ее поддержка не высказана вслух, но явно ощутима. Я смотрю на входные ворота, через которые мне предстоит пройти, и ощущаю, как возбуждение расползается по всем углам моего существа. Сегодня будет новый день, новая возможность узнать, кем я могу стать за пределами известного мне мира.

— Я не слышу, что ты готова, — окликнула меня крылатая сестра.

— Готова! — воскликнула я громко. — Наконец-то мне удастся посмотреть на город, который я видела только с окна.

— Теперь ты сможешь проводить время со своими звериными друзьями, за пределами замка.

— Это точно. Ну что, покажешь мне пропасть бесконечности?

— Но отец же против. Хотя постой, когда это меня останавливало, — рассмеялась Оделиан.

Мое сердце начинает биться с нетерпением, вот-вот я начну жить как все остальные и вкушу дары жизни. Ворота медленно отворились, и я увидела огромную площадь. Много покойных людей ходило без толку по своим разным делам и почти не обращали внимание на наш замок.

— Ого, а вот из окна такого красивого пейзажа нашего города мне не видно.

— Конечно не видно, снизу всегда прекрасней вид, — хлопнула меня сестра по плечу. — Но сверху лучше. Пойдем, тебе нужно зажечься.

Мы шли мимо величественной городской площади, и ни одна душа не обращала на нас внимания, даже на мою необыкновенную сестру. Казалось, так и должно быть. Среди прохожих я заметила множество диковинных животных. Добравшись до узких улиц, передо мной открылась пестрая галерея разнообразных магазинчиков. Мне захотелось узнать, что они хранят в своих стенах, и я вошла в один из них, оставив сестру снаружи.

«Оу, в магазинах все так же черным-черно».

Даже продукты окутаны черным цветом. Почти ничего другого я не заметила. Мама рассказывала мне, что фрукты бывают самых разных цветов и вкусов. Но в Хайлаке такое богатство неведомо. В основном, только для мертвых все черное. Я решила купить загадочное темное яблоко, чтобы понять, как происходит торг здесь. Отчасти я знала, что делать, ведь друзья и сестры все объясняли, но хотелось испытать все самой. Взяв яблоко, я двинулась к продавцу.

— С вас две капли, — огласил продавец цену и протягивает мне иглу. Я знаю не многих животных, вот, например, продавец очень напоминает мне кабанчика. У меня есть друг кабанчик, который постоянно любит кусать меня.

Я взяла иглу и легонько кольнула палец и отплатила парой капель крови. Все так, как мне объясняли. Мама мне говорила, что во Внешнем мире, расплата ведется металлом, а именно золотом. По мне так, оплачивать товар кровью, на много удобнее. Я улыбнулась продавцу и покинула магазин.

— Ну как тебе? — спросила меня Оделиан.

— Это здорово! Я никогда еще не была в магазинах!

— Тут еще много чего есть, помимо магазинов. Можем пройтись и по другим заведениям.

— Возможно позже, я скорее хочу к пропасти!

— Ну тогда идем дальше, нам нужно покинуть город. Пропасть не так далеко.

Сестра взмыла вверх и указала в какую сторона города, мне нужно идти. Я как маленькая девочка, побежала по улицам темного города. Покойники оглядывали на меня свои звериные взгляды, куда же я так могу торопиться?

Когда я добралась до границы города, я увидела улетающую в красном небосводе свою сестру. Сначала я не осмеливалась ступить на мягкую кровяную землю, но взяла себя в руки и побежала дальше.

— Не отставай, а то кроты загрызут! — крикнула мне сестра отдаляющим эхом.

Я сначала не поняла, о каких кротах она мне сказала, но когда я почувствовала дрожь земли, то поняла, что это нечто огромное под землей.

— Оделиан! — крикнула я ей. — Кажется за мной гонится крот!

— Ах-ха-ха! Давай тогда быстрее беги!

Быстрее я уже не могла, дрожь становилась все ближе, земля уходила из-под ног и затрудняла движение. Тогда я присела и закрыла голову руками, зажмуривши глаза. Произошел резкий звук и яркий свет, я ничего не поняла и сидела дальше. Ко мне подлетела моя сестра.

— Вот и все, стоило покинуть этот замок, и искра дала о себе знать, — сказала Оделиан.

— Не понимаю, о чем ты, — глубоко в коленки ответила я глухим голосом.

— Ты смогла издать пламя, стоило тебе почувствовать опасность. Хм, стоит еще попрактиковаться.

Я открылась и поднялась в полный рост, оглянувшись вокруг я увидела, как возле меня лежала огромная тварь с ободранным и ужасным мехом. Это и есть крот. Огромный, страшный и ненасытный.

— Это я с ним так? Я, я убила его? — спросила я неуверенно.

— Не думаю, что он мертв, может ты его просто вырубила, но да! Тебе удалось случайно выдать огненную вспышку, я сама видела. Осталось только это сделать осознанно. Ты просто умничка, моя искорка.

Я одобрительно улыбнулась на похвалу, но я так и не поняла, что сделала. Возможно, произошла защитная реакция в экстремальных условиях, и я смогла все же извергнуть огонь.

— Теперь мне точно можно посмотреть на пропасть бесконечности!

— Мы и так посмотрели бы, даже если отец этого не разрешает, — сказала хитрым голосом Оделиан.

— Но ведь нельзя нарушать его слова, — удивленно я посмотрела на нее.

Она отвернулась от меня со злорадной ухмылкой и пошла дальше. Я побежала скорее за ней.

Мы приблизились к обрыву, кажется, здесь заканчивается Подземный мир. Мы с сестрой уселись на краю обрыва, свесив ноги. Я глянула вниз, там была сущая тьма, а высь, красный небосвод, украшали белые и серые тучки, сопровождающие маленькими не звучными красными молниями. Я прислонила свою голову на чешуйчатое плечо Оделиан, и мы вместе уставились в бесконечность нашего мира.

— Как тут тихо и прекрасно, — сказала я сестре, обтираясь о шершавую поверхность ее коши своей щекой.

— Однажды я туда прыгала и пыталась найти дно, — сказала она.

— А что там внизу?

— Совсем ничего, только тьма и бесконечность.

— Мм, печально как-то. А ты тоже слышишь разные голоса сейчас? — подняв голову, я спросила сестру.

— Нет, что ты.

— А я вот слышу голоса и их очень много, это как души умерших дважды?

— Так только отец умеет чувствовать души умерших.

— Но я их слышу! — уверяла я Оделиан.

— Значит, это у тебя от отца. Неизвестно, на что ты еще способна. Он постоянно пророчил тебе взорваться во весь мир испуская не преодолимую волну огня.

— Но я не хочу взрываться, вдруг я погибну.

Оделиан на секунду глянула на меня своим необычным взглядом и снова уставилась в пустоту.

— Никто тебя не просит уничтожать весь мир, но ты способна на такое. Ты еще молода, горяча и красива Свириан, тебе нужно будет подрасти, завести свою семью и родить нового бога. Вот путь всех богов.

— Ну я хочу отправиться во Внешний мир, я никогда не видела синего неба, мне постоянно мама рассказывала, о том какой прекрасный мир, там, где живут живые люди.

— Этот мир пропитан ложью, коварством и жестокостью. Все люди так и жаждут убить друг друга, заполучить больше всех богатств и остаться при этом не виновным, — объяснила мне Оделиан, она уже была там не один раз и точно знает о чем говорит. Со мной она всегда честна и никогда не обманет.

Я откусила яблоко и молча слушала сестру.

— Так же там, и много богов, обитающих в небесном замке.

— Твердыня Небес, — выкрикнула я с набитым ртом.

— Да, там целая свора богов. Они защищают людей, если их обидеть, они сразу будут жаловаться небесным богам и те будут гневаться.

— Теперь мне еще больше туда хочется, как вы туда отправляетесь? — спросила я Оделиан, снова откусив яблоко.

— Селерия умеет открывать разрывы и перемещать нас, или же когда ее нет дома, я использую туннель завесы.

— Туннель завесы? Это что еще такое? Мне никто не рассказывал об этом.

— Это не самый приятный переход во Внешний мир. Его вырыл отец, когда мир был создан в самом начале.

— Ого! А я знаю эту историю. Три луча солнца: Рогон Атропиус и Осията, на горе Эйскал! — воскликнула я.

— Да именно так сестренка, но видимо тебе не рассказывали о том, что три луча ударило в гору не просто так.

— Почему же?

— Сначала, было непоколебимое солнце, из его самого яркого луча выскочил дракон и начал кружить вокруг солнца, пытаясь догнать свой хвост.

— А-а, я вспомнила, мама мне говорила про дракона.

— Солнце щекотало и дразнило дракона и он укусил его. И вот выскочило три самых ярких луча, которые и ударили в гору. Появился наш отец, Рогон и Осията. Очень вредная такая, но могучая женщина. Рогон вырвал огромную часть скалы, бросил ее в небо и стал там жить…

— Построив Твердыню Небес! — перебив сестру я выкрикнула, потому что знаю.

— А наш отец, Атропиус, вырыл туннель так глубоко, что свет солнца не досягает этих мест. И, собственно, создал этот мир. Он обнаружил черный металл и с его помощью построил темный город.

— Класс! А почему это не самый приятный проход из туннеля завесы, он же самый первый получается? — спросила я сестру.

— Потому что, там живет сейчас богиня Осията и она очень не любит гостей. Она так же могущественна как Атропиус и Рогон. Может даже сильнее, ведь ей подвластна даже смерть. За хорошие поступки, она может одарить талантом, — ответила мне она с небольшой завистью.

— Как здорово. Ой! — только я обрадовалась новым историям и мое недоеденное яблоко выскользнуло и исчезло в удаляющей тьме пропасти.

— Ничего страшного, все равно там ничего нет.

— А где этот самый проход на гору, может мне нарушить слова отца и проникнуть во Внешний мир через дом Осияты? — заинтересованно я задумалась и спросила сестру.

— Осията может тебя и убить, но так как ты с ней не знакома, то думаю у тебя получится пройти. Я тебе потом покажу, где находится туннель, но это будет нашим маленьким секретом, — улыбнулась сестра, обнажив свои клыки.

Мы сидели еще долго на обрыве пропасти. Оделиан многое мне рассказала о Внешнем мире, о народе Кринагах, что там обитают и веруют в небожителях. О некоторых богах, с которыми она сталкивалась и божественных оружиях, что создают эти же боги, живущие в небесах. Все эти истории еще больше меня увлекли и заинтересовали в проникновении, в тот мир. Хайлак уже мне надоел, здесь все красное и черное, скучное и простое. Никаких увлечений и приключений не может быть. Отец обрадуется моей новостью и сможет меня отпустить туда, куда я захочу, ведь во мне уже начинаются пробуждаться силы огня.

Вернувшись домой, мне мама сказала снова убрать за конем и промыть его полностью. Вот так я и прожигаю свою жизнь. Убираю дерьмо умирающей лошади на протяжении нескольких лет, никакой отдачи и пользы от этого я не вижу. Может его просто убить и мучениям, конец? Но на убийства я еще не готова, я не разу не причиняла вреда другим существам. Даже покойным звероподобным людям, но отец всегда наставлял мне уроки жестокости. Как убить или сжечь силой, силой которой, я еще не владею в полной мере. Не смотря на всю эту грязную работу, которую поручает мне мама, я очень сильно ее люблю.

— Бедный Катастрас, страдаешь ты здесь. Вот бы тебя выпустить на волю, там, где цветут зеленые луга и поют птицы, — разглаживая шерстку слабо дышащего коня, я сказала. — Интересно, где живут лошади, прямо на лугу? — задумалась я тут же.

Когда-нибудь страдания Катастраса закончатся, почему его не могут просто отпустить? Ведь в Хайлаке невозможно выжить животным. Мои глаза залились смачными каплями слез и одна капнула мне на кисть руки. Внезапно, на месте капли, кожа слегка потемнела, и я резко ее вытерла. Что это было, я не поняла, возможно мне нельзя плакать. Отец говорил мне, что моя физиология отличается от всех существ. На что способны мои слезы? Нужно скорее познать себя.

Я вернулась в замок и поднялась в зал, где обычно мой отец концентрирует свои силы. Заняв его место, я решила тоже заняться самопознанием, для этого нужно просто сосредоточиться и не о чем не думать. Конечно, это дается мне с трудом, я постоянно думаю о Внешнем мире, где происходит множество интересных событий. Где боги сражаются с людьми, или вовсе между собой. Откинуть эти мысли невозможно, но я пытаюсь. Я села на коленки на мягкую подушечку, положив на них свои ладони и снова мне померещилась моя упавшая капля слезы на руке в конюшне. Способность или особенность, или негатив? Для чего это, мне нельзя использовать чувства? А может мне просто нельзя плакать? Как разжечь в себе огонь?

В зал пришел мой отец, он очень тихо передвигается, почти левитирует над землей. Он присел рядом, я почувствовала его присутствие, но глаза не открыла и не шевельнулась. Что бы не потерять всю накопленную концентрацию. Ответы на вопросы, должны прийти в голову, ища их в своей голове.

— Отец, я проявила искру, — сказала я, не открывая глаза.

— Мм? Правда? Как тебе удалось? — спросил меня Атропиус.

— На меня напал крот за городом, и я автоматически защитилась.

— Угрозы могут проявить даже самые скрытые таланты. Я рад, что ты смогла ощутить в себе силы.

— И это только начало! Я чувствую, что во мне течет огромная мощь.

— Это так, ты получилась самой сильной из всех моих дочерей, — сказал отец, я открыла глаза и посмотрела на него. Он сидел рядом со мной на мягкой тонкой подушечке, как у меня. — В этом зале, ты можешь устраивать для себя тренировки, стены очень прочные, так что, если ты извергнешь большое пламя, ничего не сломается.

— Я постараюсь проявить вспышку… Отец, позволь мне отправиться во Внешний мир, — отец не ответил, он задумчиво сидел и молчал.

— Мне так хочется посмотреть на настоящих людей! Узнать их культуры и найти себе приключения! Как у моих сестер! — умоляя сказала я.

— Хорошо, можешь отправиться во Внешний мир. Но, если начнутся проблемы, не решай их силой, для этого есть голова. Все можно решить не только разрушая все вокруг.

— Ну ты же сам мне наставлял путь разрушения!

— Да, я знаю. Такие качество все равно должны быть в каждом боге. Ты не живешь на небе, чтобы тебе простили любую выходку. За это народ Кринагии очень сильно может разозлиться и не только Кринаги.

— А там много народов? — снова я глянула на отца.

— Много, и все они разные, постоянно враждуют между собой. Есть даже те, кто может противостоять богам.

— Обычные люди? — удивилась я такой новости.

— Даже обычные люди, имеют множество способностей. Например, некоторые познают магию, очень коварная штука. Но ты не бойся Свириан, магия не должна тебе навредить.

— Интересно, как ты об этом узнал, — задумалась я.

— Тебе лучше не знать дочь моя. Покажешь мне как ты искришь? — спросил отец.

— Я все еще пытаюсь самовольно издать огонь, но у меня не выходит!

— Тогда тебе стоит концентрироваться чаще и ты познаешь глубины своего разума. Откроешь стези своих сил изнутри и сможешь противостоять любому существу.

— Изнутри… Кажется, я начинаю, вникать во всю эту структуру этих способностей.

— Замечательно, — одобрительно кивнул отец. — Тренируйся и покажи мне настоящее пламя. Ты, богиня разрушения.

— Разрушения?

— Твоя сила огонь, а огонь способен только уничтожать.