Во власти Великого Архитектора

Эльвира Игоревна Иванцова, 2023

Секреты масонов будоражат умы многих людей уже не одну сотню лет. Сколько потаенных знаний ими скрыто от человечества? С этим придется разобраться профессору-историку Паскалю Гренелю, спешащему на помощь своему похищенному другу доктору археологии Питеру Беккеру.Как вскоре узнает главный герой, ключ к раскрытию тайны лежит в потерянной главе Библии, украденной иллюминатами, находящимися во власти Великого Архитектора Вселенной. Религиозные фанатики пойдут на все, чтобы похитить святые артефакты и провести обряд второго пришествия Иисуса Христа…

Глава 5

Добравшись до указанного Питером адреса, в холле здания застали консьержку.

— Добрый вечер, мадам, — сказал вежливо.

По ее внешнему виду было заметно, что та не очень рада гостям, которые отвлекли от чтения увлекательной мелодрамы.

— Не могли бы вы подсказать, где можно найти мистера Дюпона?

Пожилая женщина пристально посмотрела на нас оценивающим взглядом и скупо ответила:

— Добрый вечер… Вы имеете в виду господина Фабриса?

— Да, да. Именно его, — закивала Лисса головой как болванчик. — Он дома?

— Должен быть. По крайней мере, сегодня не выходил.

— Отлично, тогда мы можем его навестить? — без лишней волокиты пытался перейти сразу к делу.

— А кем вы ему приходитесь? — с подозрением продолжала расспросы консьержка.

В то время как я стушевался, дочь Беккера умело переняла инициативу на себя.

— Понимаете, я и Фабрис учимся на одном факультете, — невинно захлопала ресницами. — Он забыл кое-что важное в университете, и мне необходимо ему это срочно вернуть.

— Я могу и сама передать, — проигнорировав просьбу, заявила мадам.

— Нет, нет! Простите, но это кое-что личное. Мы хотели сделать сюрприз, — виртуозно выкрутилась вновь моя спутница.

За актерское мастерство ей мысленно поставил «пять» автоматом.

— Ну, раз так, проходите, — фыркнула та. — Квартира 86 на седьмом этаже.

— Спасибо, — сказал, поспешив быстро к старому лифту.

Подъемная кабина в силу возраста медленно доставила нас куда следует, и мы буквально вывалились на пролет, желая скорее покинуть тесное пространство.

Когда постучали в нужную дверь, за ней оказался высокий худощавый парень лет двадцати пяти. На первый взгляд, он не выделялся ничем особенным. Я бы даже сказал внешность его была посредственной и неказистой: пышная рыжая шевелюра, прямой длинный нос с небольшой горбинкой, слегка пухлые губы и карие почти черные глаза.

Юноша, одетый в серые домашние спортивные брюки и повидавшую виды растянутую футболку, явно был в замешательстве, увидев на пороге двух незнакомцев. И снова Лисса спасла ситуацию.

— Добрый вечер, Фабрис, — произнесла она томно, перейдя сразу на «ты», пытаясь, то ли очаровать юношу, то ли втереться в доверие. — Нас прислал мой отец. Прости, что без предупреждения, но он не оставил твоих контактов. Надеюсь, мы тебя не отвлекаем? — будто всерьез поинтересовалась она.

— Здравствуйте, — тот откровенно замялся и пропустил нас недоверчиво в комнату. — Проходите, — и мы проследовали за ним.

— Давайте, не будем терять времени на любезности, а перейдем сразу к делу, — продолжила приказным тоном девушка, войдя в образ, который никак с ней не вязался.

— Хорошо, — выпрямил спину хозяин жилья, пытаясь ей соответствовать.

Увидев, что Лисса не с того начала, решил, во-первых, представиться.

— Паскаль Гренель — старый друг Питера, а это — его дочь, — пояснил, стараясь расположить молодого человека.

И мы пожали руки друг другу.

— Доктор Беккер сказал нам, что мы можем к тебе обратиться, — добавил, словно оправдываясь.

— Ах! Профессор! — до Фабриса начала доходить суть происходящего. — Может быть, чаю или кофе? — промямлил неуверенно.

— Пожалуй, два кофе, — оповестила Лисса, сделав заказ за меня.

Пока Дюпон орудовал на кухне, мы принялись с интересом осматривать его убежище. Как и он сам, квартира была невзрачной. Стерильно белые стены. В углу единственной комнаты огромные стопки книг до потолка. На окнах темно-серые шторы со странным рисунком-абстракцией.

Главным объектом всего помещения было рабочее место: длинный металлический компьютерный стол со всей необходимой современной техникой. Спал Фабрис, как я понял, на раскладном диване, который уже был собран до нашего появления. Именно на нем мы и расположились.

Вернувшись, парень разместил две кружки с горячим напитком на небольшом журнальном столе прямо напротив нас.

— Так, ты знаешь, где мой отец? — хищно прищурилась Лисса, оглядев студента с головы до пят.

Юноша, уже привыкший к напору незваной гости, немного расслабился, расправил плечи и заговорил:

— В последний раз, когда мы виделись, он сказал, что поедет в Руан.

Мы с девушкой переглянулись, относясь скептически к услышанному.

— Что ему там понадобилось? — не давала спуску бедному парню. — Почему о своих планах он поставил в известность только тебя? — заглянула тому прямо в зрачки, пытаясь проникнуть в самую душу.

Лисса казалась убедительной, хотя и не играла по правилам. Про себя даже подметил, что в своих чувствах она была честной и максимально открытой.

— Поверьте, я не мечтал оказаться во всем этом замешанным, — буркнул смущенно молодой человек.

— Мы тебе верим, — сказал, стараясь немного подбодрить парня.

— Все началось с поездки профессора в Вену. Там он прочитал несколько лекций в местном университете, — перевел дыхание Дюпон и с запинкой продолжил. — Из слов доктора понял, что тот заранее планировал посетить родные края Моцарта, и даже побывал на экскурсии в его доме, после чего отправился в Собор Святого Стефана, где композитор создавал свои шедевры. Спустившись в катакомбы, в которых расположено подземное кладбище, Питер случайно наткнулся на какой-то тайник. Там он нашел личные письма и дневники.

— Так документы все же Амадея? — вспыхнула Лисса, наивно полагая, что подбирается к истине.

— Нет, нет! Это вряд ли… Текст определенно написан кем-то другим. Мы сравнивали его с почерком Моцарта и пришли к выводу, что их писал ему Гёте. И тот и другой хорошо знали латынь. Что же касается стенографии, то не уверен, — нервно сглотнул тот, — хотя вполне может быть, ведь техника получила особое развитие в конце XVIII века.

Я видел, как дочь Беккера жадно ловила каждое слово, хватаясь за любую информацию, как за последнюю соломинку.

— Хорошо… допустим, отец действительно нашел настоящие артефакты? Это из-за них его теперь ищут? Кто эти люди? — не унималась она, глядя на юношу испепеляющим взглядом.

— Не знаю, — взвыл парень, схватившись за голову. — Определенно могу сказать лишь одно, что они очень влиятельные.

— Но как папе все-таки удалось отыскать эти бумаги? Неужели за двести лет никто их прежде не видел? — удивилась искренне девушка.

— Судя по всему, мало кому в голову приходило исследовать подземное кладбище, — предположил Дюпон. — Все имеющиеся там захоронения в основном производились в XVIII веке. С тех пор туда наведываются далеко не все желающие, а только лишь посетители с крепкими нервами.

— Это уж точно не про меня, — поморщилась Лисса. — И все же, почему именно Руан? И зачем отец отправился туда один? — насупилась девушка, уже мечась из стороны в сторону, то и дело, ставя бедного юношу в некрасивое положение.

В воздухе повисло тяжелое неловкое молчание.

— В письмах Гёте мы нашли упоминание об астрономических часах, которые расположены в Нормандии. Больше, к сожалению, ничего не знаю. Профессор не пожелал объяснять мне подробности. И, как я понял, не рискнул привлекать к дальнейшим поискам, сочтя это опасным.

— Он после этого связывался с тобой? — спросил я, рассчитывая на положительный ответ.

— Нет, — совсем поник парень, — но надеюсь, что с ним все в порядке, — словно озвучивая мысли вслух, продолжил запнувшись.

— А что на счет посланий, зашифрованных стенографией? — передал Фабрису конверт, который накануне мне вернула на хранение Лисса, — Вы с Питером смогли их прочесть?

— Да, у нас получилось. У меня есть все записи, сейчас покажу.

И он скрылся на кухне, а мы устремились за ним.

В помещении площадью всего несколько квадратных метров с потолка одиноко свисала единственная лампа. Щурясь, в тусклом свете рассмотрел маленький угловой диван и обеденный стол. В другой стороне скромно стояли небольшой морозильник, плита и умывальник.

Парень, присев на корточки, начал шарить в духовом шкафу. В уме для себя я отметил, что это отличный тайник. Сам бы никогда не додумался, что-то спрятать в таком месте и, тем более, там искать.

Как и догадывался, оттуда Дюпон удачно извлек небольшой сверток, в котором были бережно завернуты переводы. Их он молниеносно протянул мне слегка дрожащими руками. Видимо доверить такое сокровище моей спутнице студент побоялся, чтобы в очередной раз не контактировать с ней из чувства самосохранения.

Велев молодым людям вернуться в комнату, сам выпил стакан прохладной воды. Затем, расположившись на прежнем месте, вскрыл бережно труды Беккера, которые оказались обычной тетрадью.

Вот, что ему удалось расшифровать в первом письме:

«Дорогой мой друг А, я долго не мог найти времени для встречи с тобой. Но ты уж прости, ведь я был занят весьма важными делами. Я получил твое последнее письмо и право должен во многом объясниться. Я искренне понимаю твой интерес к делам нашей ложи, но ты должен мне доверять, ведь я не склонен навредить ни тебе, ни кому-либо еще. Мы просто обязаны сделать мир лучше и дать надежду всему человечеству. Ты не должен ничего бояться. Наши ряды с каждым днем пополняются, и скоро мы обретем еще больше соратников. К нам уже примкнули князь Нейвид, герцоги Эрнест II Готский и Карл Август Веймарский и даже Иоганн Генрих Песталоцци. Надеюсь, что скоро и ты к нам присоединишься. С наилучшими пожеланиями твой верный товарищ В».

Зачитав вслух послание, взглянул на Лиссу, которая все это время слушала меня очень внимательно. Та, в свою очередь, перевела возмущенный взор на парня, с вызовом требуя разъяснений.

Фабрис понял, чего от него ждут и принялся комментировать:

— Мы с профессором Беккером пришли к выводу, что Гёте всячески пытался приобщить Моцарта к тайному обществу иллюминатов.

— Ты думаешь, он его завербовал? — схватившись за мое предплечье, спросила девушка.

— Судя по письмам, более, чем вероятно. Они много лет тесно общались и были близки.

— Но почему вы с отцом так уверены, что эта переписка принадлежит именно им?

— Все просто! Заглавные буквы означают первые в их именах. «А» — значит Амадей, «В» — значит Вольфганг, — произнесли мы с Дюпоном почти в один голос.

— Сколько же всего высокопоставленных лиц входило в это общество?! А ведь они могли устроить настоящую революцию или устроили? — срывающимся голосом промолвила Лисса, и повернулась ко мне, выжидая ответа.

И я дал то, что она так хотела.

— Исходя из официальных данных, только Баварский орден включал в себя порядка двух тысяч человек, — вспомнил из книг. — Среди них были чиновники, люди свободных профессий, военные, духовные и дворяне. Однако тайное общество довольно быстро прикрыли, — встав с дивана, продолжил, расхаживая по гостиной. — Вследствие обыска полицией было установлено, что орден иллюминатов тайно финансировался кланом Ротшильдов. Это указывало на то, что широкое влияние общины было подкреплено не только харизмой Адама Вейсгаупта и прочих общественных деятелей, но и финансовыми возможностями известной европейской династии банкиров.

— Но ведь даже если братство и было распущено, то возможно, что все же нашлись последователи, которые и по сей день продолжают их миссию? — ужаснулась, пригубив остывший кофе.

— Пожалуй, да, — процедил сквозь зубы Фабрис. — Иллюминаты могли продолжить свою деятельность, полностью уйдя в тень. Им даже приписывают создание США. А некоторые теоретики утверждают, что тайное общество до сих пор существует в качестве зловещего теневого правительства, направляя действия мировой политики в нужное русло, — многозначительно ухмыльнулся.

— А что думает мой отец? — поинтересовалась вдруг девушка.

— Доктор Беккер считает, что истинные иллюминаты перестали существовать в 1785 году. После разгрома ордена его участники распределились по всевозможным ложам. Причем, многие из них изначально были масонами, которых Вейсгаупт переманил на свою сторону, обещая более высокий статус. Но после 1785 года, потерпев неудачу, почти все они вернулись обратно.

— Другими словами, иллюминаты и есть масоны? — едва слышно, уточнила дочь Питера.

— Да, — просветил нас Дюпон, — однако некоторые их идеи кардинально отличались… В первую очередь, стоит учитывать категорический отказ от мистики и религии.В частности, Вейсгаупт со своими единомышленниками верили в Бога скорее как в Создателя мира, считая, что на этом его роль заканчивается. Также он считал, что после сотворения мира все легло на плечи человечества. В связи с этим иллюминаты не имели никакого отношения к мистическим ритуальным обрядам, которыми так любили увлекаться масоны. Однако у всех них все же была одна общая цель — улучшение мира и всего человечества. При этом достичь ее они пытались разными способами.

— А что на счет других писем? Вы их смогли расшифровать? — спонтанно спросила Лисса, уже испытывая мое терпение.

— Конечно! — бросил парень и с искренней надеждой взглянул на меня.

Потеряв нить разговора, понял, что по-прежнему держу тетрадь в руках. И, попытавшись сосредоточиться, приступил к прочтению второго послания:

«Дорогой мой А, с тех пор как ты вступил в нашу ложу, я испытываю лишь несказанное счастье. Я рад, что ты доверился мне, хотя и уверен, что не разделяешь полностью моих намерений. Остается лишь верить, что ты во мне не разочаровался.

За последние недели столько всего произошло, что я боюсь, что не сумею все уместить в одном письме. Спешу тебе сообщить, что в ордене назревает конфликт между Спартаком и Филоном. И связано это с тем, что Филон все больше склонен к мистицизму. Он как никогда одержим алхимическими таинствами. И я не знаю, как мне быть, ведь именно он привел меня в ложу, а также направил на путь праведный.

Возможно, ты уже слышал, что Спартак сгоряча заявил, что правители и государства должны исчезнуть с лица земли, а люди должны жить по законам природы. На почве этого разразился скандал. Но я уверен, что нас не притеснят, ведь вера и правда — на нашей стороне.

Он всем нам настоятельно рекомендует привлекать все больше новых людей, но только тех, чей характер полностью изучен предварительно. В особенности стоит заручиться поддержкой влиятельных и образованных лиц. Я знаю, что у тебя найдется с десяток могущественных знакомых, которые смогли бы нам во многом помочь.

Я знаю, как ты занят, но все же прошу тебя лично приехать. Я так многому еще хочу тебя научить. Ты должен чаще принимать участие в наших тайных встречах, чтобы община не заподозрила тебя в безучастии. Но даже если ты свернешь с намеченного пути, я все пойму. Помни, что я всегда буду предан нашей дружбе. С наилучшими пожеланиями твой верный товарищ В».

С каждым новым письмом вопросов меньше не становилось. В надежде получить очередную порцию объяснений, дочь Беккера вновь обратилась к Фабрису:

— И кто же этот пресловутый Спартак?

— Ну как же! Никто иной, как сам Адам Вейсгаупт, — с легкостью ответил тот. — Все участники ложи были удостоены новых имен, связанных каким-либо образом с античной древностью.

— Тогда Филон это…, — щелкнула пальцами моя спутница, делая вид, что почти догадалась.

— Адольф Книгге, — утолил ее пытливость Дюпон. — Он был правой рукой и заместителем Вейсгаупта и завербовал Гёте в Баварский орден иллюминатов. Однако конфликт Спартака и Филона был куда сложнее, чем описано это в письме. Их разногласия выходили далеко за пределы споров о религиозных предпочтениях. В частности, настоящая схватка разгорелась в процессе пересмотра требований к носителям высших степеней ордена.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла дочка Беккера.

— Книгге пришлось покинуть братство еще до его официального распада, когда они окончательно не поделили с Вейсгауптом власть.

— Так значит, Спартак все же победил! — иронично подметила Лисса.

— Получается, да, — подмигнул ей Фабрис.

— А что произошло с Гёте? Ему тоже пришлось покинуть орден?

— Полагаю, что да, — почесал затылок студент. — Вместе с Книгге общину покинули многие его соратники, которых он в свое время привел.

— Допустим! С их внутренней враждой мне все понятно. Но что они имели против церкви? — пересохшими губами спросила Лисса.

— Иллюминаты были уверены, что человек по природе не так уж и плох, — отмахнулся Дюпон. — Тем не менее, они считали, что скверным его делает именно религия. Так же они склонялись к мысли, что людей можно спастись лишь, сохранив трезвость рассудка и овладев тайными знаниями, которыми собственно и обладали масоны.

— Несмотря на это, церкви всех конфессий уже долгие годы подвергают их критике, — сам того не заметив, вступил в диалог. — Их духовное учение и эзотерические убеждения входят в разногласия с традиционной религией. Если же в былые времена масонство основывалось на уникальных традициях и принципах, то сегодня, когда ложи разбросаны по всему миру, сохранять устои им все сложнее.

— Но какая во всем этом взаимосвязь? — осеклась дочь Беккера, размышляя вслух и листая тетрадь, которую забрала у меня. — Чем нам полезна данная информация?

— Думаю, вам стоит прочесть следующее письмо, и тогда вы все поймете, — многообещающе намекнул Дюпон.

И девушка принялась за дело в надежде на просветление:

«Дорогой мой А, я долго думал, стоит ли мне писать это письмо, но все-таки решился. Нас ждет большой переворот, и мы просто обязаны что-то предпринять пока еще не поздно. В ордене в последнее время дела обстоят совсем плохо. Спартак и Филон ведут внутреннюю войну друг с другом. Нам с тобой придется выбрать лишь одну сторону, но я думаю, что ты, как и я сделаешь правильный выбор. Ты все еще полностью можешь на меня положиться.

Те дневники, что мы с тобой нашли в ложе никому не показывай. Лучше схорони их в надежном месте и даже мне о нем не говори. Планы нашего братства никто не должен узнать. По крайней мере, я намерен унести все секреты с собою в могилу. Искренне надеюсь заручиться твоей поддержкой и пониманием. Чтобы не случилось то, что хранится в Тур-де-ля-Грос-Орлож должно остаться там до тех пор, пока не настанет нужное время. Надеюсь на нашу скорую встречу. Твой преданный друг и соратник В».

Чертыхнувшись, Лисса отбросила тетрадь с раздражением в сторону. После чего схватила за грудки изумленного Фабриса и начала его гневно трясти.

— Ты что с нами играешь? Я ничего не понимаю! Как это послание должно объяснить то, где сейчас находится отец? — прорычала она.

Видя, что обстановка с невероятной скоростью накаляется, а девушка находится на грани нервного срывая, я перенял инициативу на себя:

— Не торопись делать выводы… Возможно, не столь первостепенно, что мы чего-то не понимаем. Уверен, Питер не глупец, чтобы отправиться в одиночку на поиски ответов. Сама идея прикоснуться к чему-то запретному достойна глубокого уважения.

— Бесспорно, вы правы, — нашел поддержку в Дюпоне. — Профессор тоже так считал.

— Так значит, он отправился в Руан в надежде отыскать очередную скрытую правду? — немного успокоившись, вернулась в реальность дочь Беккера.

— Лисса, — позвал я ее, легонько коснувшись руки. — Как будто бы ты не знаешь, что для Питера это дело всей жизни. И ты для него очень важна, — перевел взгляд на парня и обратился к нему, давая возможность все объяснить. — Фабрис, если я верно понял, то Тур-де-ля-Грос-Орлож — именно то, что заинтересовало моего друга?

Юноша заметно приободрился и, уставившись на меня, закивал.

— Тур-де-ля-Грос-Орлож, — вторил он мне, — средневековая руанская башня, о которой я вам говорил в самом начале. На ее фасаде расположены астрономические часы — одни из самых крупных в Европе. Саму колокольню построили в XII веке. Она находится на одноименной улице города. Сейчас вам покажу, — и Дюпон ловко извлек ноутбук откуда-то из-под завалов стола, а затем, найдя то, что искал, развернул к нам экраном.

На нем мы действительно увидели кирпичное здание с аркой, над которой возвышался удивительной красоты циферблат, украшенный золоченой резьбой с изображением солнца и миниатюрными фигурками животных.

— И что может скрываться в недрах столь замысловатого произведения искусства? — недоверчиво произнесла Лисса, потягиваясь на диване, однако ее реплика осталась без реакции. — Нам нужно немедленно отправляться в Руан, — добавила более резво и посмотрела в окно, будто пытаясь найти там ответ.

— Сейчас уже поздно, — решил приубавить ее пыл, взглянув на наручные серебряные часы у себя на запястье.

Их подарил Беккер в честь успешной защиты диссертации. Они много значили для меня, поэтому никогда с ними не расставался.

— Но мы не можем больше бездействовать, — развела руками она, в поисках сумочки. — Время играет против нас.

— Сегодня мы точно уже не успеем, — безапелляционно заявил, увидев серьезность ее намерений.

Фабрис замешкался и куда-то исчез. Затем также резко вернулся, вероятно, из кухни, и предложил нам закуски. Выглядели они более, чем аппетитно, хотя и представляли собой обычный багет с маслом и сыром. Покончив с едой, он услужливо предложил:

— Мы можем завтра отправиться на моей машине, — так и не окончил мысль тот.

— Отлично! — хлопнула в ладоши дочь Питера, не дав ему договорить. — Тогда мы подъедем к тебе рано утром.

По лицу парня было заметно, что он уже пожалел о своем предложении.

— С утра? — переспросил студент, недоумевая.

— Давай, мистер Дюпон сам выберет время, — вмешался, понимая, что юноша не готов пожертвовать сном, чтобы нестись с первыми лучами солнца на север Франции.

— Пожалуй, к десяти будет в самый раз. Тем более, что до Руана всего два часа на авто, — благодарно на меня посмотрел тот и выдохнул с облегчением.

— Договорились! — с вызовом бросила девушка, дожевывая бутерброд, и направилась к выходу.

В тот вечер я провел ее до самой двери дома, а сам, убедившись, что за нами никто не следит, сразу направился в отель, где меня ждал неприятный сюрприз.