Калевала

Элиас Лённрот, 1835

Кропотливо собиравшийся много лет известным финским фольклористом Элиасом Лённротом, этот эпос вызвал в международном сообществе ученых-фольклористов до сих пор не прекратившуюся войну между сторонниками и противниками Лённрота, упрекавшими собирателя в произвольном составлении текстов, их «причесывании» и прочих профессиональных грехах. Однако академические споры уже не могли остановить победоносного шествия «Калевалы» по миру – на ее основе писали пьесы, оперы и балеты, ее иллюстрировали знаменитые художники и переводили на ведущие языки мира, по ней снимали фильмы, мультфильмы и сериалы, а в Финляндии и Карелии в ее честь учреждены национальные праздники. В формате a4.pdf сохранен издательский макет книги.

Руна четвертая

1. Вяйнямёйнен встречает сестру Ёукахайнена в лесу и просит ее стать его женой (1–30).

2. Девица в слезах бежит домой и рассказывает об этом своей матери (31–116).

3. Мать запрещает ей печалиться, велит радоваться и нарядно одеться (117–188).

4. Девушка продолжает плакать и говорит, что не хочет идти замуж за старика (189–254).

5. Опечаленная, она уходит в лес, попадает на безлюдный берег моря, хочет выкупаться в море и тонет (255–370).

6. Мать дни и ночи оплакивает свою утонувшую дочь (371–518).

Айно, дева молодая,

Ёукахайнена сестрица,

В лес пошла нарезать веток,

В роще веников наделать.

⁵ Для отца связала веник,

Веник матери связала,

Наконец, и третий веник

Крепышу связала братцу.

И идет, спеша из лесу,

¹⁰ Прямо к дому меж ольхами.

Вот подходит Вяйнямёйнен.

Он девицу в роще видит

На траве в нарядном платье,

Говорит слова такие:

¹⁵ «Не носи ты для другого,

Для меня носи, девица,

Ожерелье из жемчужин,

На груди носи ты крестик,

Для меня плети ты косы,

²⁰ Перевязывай их лентой!»

Так ответила девица:

«Ни о ком не помышляя,

На груди ношу я крестик,

В волосах ношу я ленту.

²⁵ Не ищу привозных платьев,

Белых хлебов мне не нужно;

Я ношу простое платье,

Ем я черную краюшку;

Я сижу в отцовском доме,

³⁰ Вместе с матушкой родимой».

Вот с груди бросает крестик,

С пальцев кольца золотые,

С шеи жемчуг побросала,

Ленту красную швырнула,

³⁵ Чтоб земля их погубила,

Чтобы лес себе забрал их,

И в слезах пошла дорогой,

С горьким плачем в дом отцовский.

У окна отец работал,

⁴⁰ Вырезал он топорище:

«Что ты, дочь-бедняжка, плачешь,

Что, девица молодая?»

«Есть, отец, причина плакать,

Есть для слез и для рыданья;

⁴⁵ Вот причина, что я плачу,

Что я плачу и рыдаю:

Потеряла с шеи крестик,

С пояска мои застежки:

Был серебряный мой крестик,

⁵⁰ Были медные застежки».

У калитки брат работал,

Вырезал дугу искусно:

«Что, сестрица, горько плачешь,

Что, девица молодая?»

⁵⁵ «Есть причина, братец, плакать,

Есть для слез и для рыданья;

Вот причина, что я плачу,

Я и плачу и рыдаю:

Потеряла кольца с пальцев,

⁶⁰ С шеи жемчуг драгоценный;

Золотые были кольца,

Серебрист на шее жемчуг».

Вот сестра сидит у двери,

Ткет из золота здесь пояс:

⁶⁵ «Что, сестрица, горько плачешь,

Что, девица молодая?»

«Есть, сестра, причина плакать,

Есть для слез и для рыданья;

Вот причина, что я плачу

⁷⁰ И горюю, что пропали

И подвески золотые,

И серебряный кокошник,

Синий шелковый налобник,

Лента красная из шелка».

⁷⁵ В кладовой, у самой двери,

Мать снимала ложкой сливки:

«Что ты, дочь-бедняжка, плачешь?

Что, девица молодая?»

«О ты, мать моя родная!

⁸⁰ Ты меня, дитя, кормила!

Плачу, матушка, от скорби

И, несчастная, горюю.

Вот причина, что я плачу

И пришла домой, рыдая:

⁸⁵ В лес пошла я резать ветки,

В роще веников наделать.

Веник батюшке связала,

Для тебя связала веник,

Наконец, и третий веник

⁹⁰ Крепышу связала братцу.

Уж домой идти хотела,

Шла поспешно по дубраве,

И сказал мне так Осмойнен,

Калевайнен так промолвил:

⁹⁵ „Не носи ты для другого,

Для меня носи, девица,

Ожерелье из жемчужин,

На груди носи ты крестик,

Для меня плети ты косы,

¹⁰⁰ Перевязывай их лентой!“

Я с груди швырнула крестик,

С шеи жемчуг побросала,

Синий шелковый налобник,

Ленту красную швырнула,

¹⁰⁵ Чтоб земля их погубила,

Чтобы лес себе забрал их.

А сама ему сказала:

„Ни о ком не помышляя,

На груди ношу я крестик,

¹¹⁰ В волосах ношу я ленту.

Не ищу привозных платьев,

Белых хлебов мне не нужно;

Я ношу простое платье,

Ем я черную краюшку;

¹¹⁵ Я сижу в отцовском доме

Вместе с матушкой родимой».

Мать девице отвечает,

Молодой старуха молвит:

«Перестань ты, дочка, плакать,

¹²⁰ Не горюй, моя родная!

Целый год ты кушай масло:

Ты тогда красивей станешь;

На другой ты ешь свинину,

И еще статнее будешь;

¹²⁵ А на третий — хлеб молочный,

И красавицею станешь.

На горе есть кладовая:

Там в прекрасном помещенье

К сундуку сундук поставлен

¹³⁰ И шкатулка на шкатулку.

Ты открой сундук там лучший

И найдешь под пестрой крышкой

Золотых шесть подпоясок,

Семь прекрасных синих платьев.

¹³⁵ Мне дочь Месяца ткала их,

Солнца дочь их мне нашила.

В годы юности прошедшей,

В молодых летах, бывало,

Я в лесу рвала малину,

¹⁴⁰ Там однажды увидала

Дочку Месяца за станом,

Дочку Солнышка за прялкой

На краю поляны ровной,

На опушке синей рощи.

¹⁴⁵ Подошла я боязливо,

Подле них я тихо стала,

Начала просить смиренно;

Так я девам говорила:

„Девы Месяца и Солнца!

¹⁵⁰ Дайте мне сребра и злата,

Дайте девочке-бедняжке,

Дайте бедному ребенку!“

Серебра дала дочь Солнца,

А дочь Месяца мне злата.

¹⁵⁵ Золотой кокошник вышел

И серебряный налобник.

Как цветок, домой пришла я,

В дом отца вошла веселой.

День, другой я их носила,

¹⁶⁰ А на третий поснимала;

Золотой сняла кокошник

И серебряный налобник,

Унесла на горку в домик,

Спрятала под крышку в ящик;

¹⁶⁵ Там лежат они доселе,

Я их больше не видала.

Ты надень из шелку ленты

И из золота налобник.

Ты надень блестящий жемчуг,

¹⁷⁰ Золотой на шею крестик,

Полотняную сорочку.

Шерстяное вынь ты платье

Из тончайшей мягкой шерсти,

Пояс шелковый наденешь,

¹⁷⁵ Там возьмешь чулки из шелку,

Башмаки из тонкой кожи.

Заплети получше косы,

Лентой шелковой свяжи их;

Не забудь на пальцы кольца,

¹⁸⁰ Золотые вынь запястья!

Вот тогда домой придешь ты,

В кладовой принарядившись,

И родителям на радость,

И родным всем на утеху.

¹⁸⁵ Как цветочек, ты пройдешься,

Как малинка, по дорожке,

Станешь ты стройней, чем прежде,

И красивей несравненно».

Так ей матушка сказала,

¹⁹⁰ Так промолвила девице.

Но она словам не внемлет,

И речей она не слышит.

Вышла быстрыми шагами,

По двору идет, рыдает,

¹⁹⁵ Говорит слова такие

И такие речи молвит:

«Что такое мысль блаженных,

Помышления счастливых?

Ведь не то ли мысль блаженных,

²⁰⁰ Помышления счастливых,

Что вода при колыханье,

Что волна воды в ведерке.

Что такое мысль печальных,

Помышленья бедной утки?

²⁰⁵ Ведь не то ли мысль печальных,

Помышленья бедной утки,

Что весенний свет в овражке,

Что вода в колодце темном.

Ах! как часто мысль девицы,

²¹⁰ Дума девушки несчастной,

Боязливо полем ходит,

Пробирается лесочком,

По траве ползет тихонько,

По кустам, по мхам засохшим!

²¹⁵ Дума та смолы чернее,

Дума та угля темнее.

Мне б гораздо лучше было,

Если б я не родилася,

Если б я не подрастала,

²²⁰ Не видала бы на свете

Дней печали и несчастья,

Если б я жила немного;

На шестую ночь скончалась,

На восьмую умерла бы;

²²⁵ Мне б тогда не много нужно:

Чуть холстины на рубашку

Да под дерном уголочек.

Мать поплакала б немножко,

А отец еще поменьше,

²³⁰ Брат совсем не стал бы плакать».

День, другой девица плачет.

Мать опять ее спросила:

«Ты о чем, девица, плачешь,

Дочка бедная, горюешь?»

²³⁵ «Оттого, бедняжка, плачу,

Горевать всю жизнь я буду,

Что меня ты обещала,

Отдала ты дочь родную

Старику тому утехой,

²⁴⁰ Быть для старого защитой,

Быть для дряхлого опорой

Да в избе его охраной.

Лучше б дочь ты обещала

В глубину морей холодных,

²⁴⁵ Чтоб сигам была сестрицей

И подругой быстрым рыбам,

Лучше мне там в море плавать,

Проживать в волнах глубоких,

В море быть сигам сестрою

²⁵⁰ И подругой быстрым рыбам,

Чем быть старому защитой,

Старцу слабому подмогой;

Он о свой чулок споткнется,

Упадет, чрез сук шагнувши».

²⁵⁵ Вот идет она к постройке

И проходит в кладовую;

Там открыла лучший ящик

И нашла под пестрой крышкой

Золотых шесть подпоясок,

²⁶⁰ Синих семь прекрасных платьев.

Одевается богато,

Выбирает, что получше:

И подвески золотые,

И серебряный кокошник,

²⁶⁵ Синий выбрала налобник,

Ленту красную на косу.

Так пошла она оттуда

По лугам и по полянам,

По болотам и равнинам,

²⁷⁰ По лесам прошла дремучим.

А сама поет тихонько.

Проходя, она запела:

«Тяжелы мои печали,

И тоска на бедном сердце.

²⁷⁵ Пусть тоска сильнее будет,

Тяжелей печали станут,

Как скончаюсь я, бедняжка,

Так с мучением покончу,

С этой тягостной печалью,

²⁸⁰ Бесконечной, горькой скорбью!

Да, теперь настало время

Навсегда с землей проститься,

В Маналу пора сойти мне,

В Туонелу пора спуститься.

²⁸⁵ Обо мне отец не плачет,

Мать родная не жалеет,

У сестры лицо не мокро,

И глаза у брата сухи,

Хоть уж в воду я спускаюсь,

²⁹⁰ В море к рыбам направляюсь,

В глубину пучины темной,

В тину, смешанную с илом».

День она идет, другой день,

Наконец, уже на третий

²⁹⁵ Достигает края моря,

Берегов, травой поросших.

Начинало уж смеркаться,

Небо темным становилось.

Там проплакала весь вечер

³⁰⁰ И всю ночь протосковала,

На прибрежном сидя камне

У широкого залива;

Дождалась она рассвета,

Поглядела: там три девы

³⁰⁵ По волнам морским стремятся.

Айно легким, тихим шагом

Хочет к ним идти четвертой,

Подойти к ним пятой веткой.

Быстро сбросила рубашку,

³¹⁰ На осину скинув платье

И чулки свои на землю,

Башмаки свои на камень,

На песок свой крупный жемчуг,

На прибрежный камень кольца.

³¹⁵ Там надтреснутый утес был,

Он блестел в далеком море;

И к нему плывет девица,

До скалы доплыть стремится.

Но едва туда ступила,

³²⁰ Отдохнуть присесть хотела

На растрескавшемся камне,

На скале, блестевшей в море,

Как упал вдруг в воду камень,

Та скала на дно морское,

³²⁵ А с тем камнем и девица,

С той огромной глыбой Айно.

Так та курочка упала,

Так погибла та бедняжка

И сказала, умирая,

³³⁰ С белым светом расставаясь:

«К морю я пошла купаться,

На волне морской качаться.

Вот я, курочка, упала,

Птичка бедная, погибла.

³³⁵ Никогда, отец мой милый,

Никогда в теченье жизни

Не лови в волнах здесь рыбы

На пространстве вод широких!

Я пошла на берег мыться,

³⁴⁰ К морю я пошла купаться:

Вот я, курочка, упала,

Птичка бедная, погибла.

Никогда ты, мать родная,

Никогда в теченье жизни

³⁴⁵ Не бери воды в заливе,

Чтоб месить для хлеба тесто!

Я пошла на берег мыться,

К морю я пошла купаться:

Вот я, курочка, упала,

³⁵⁰ Птичка бедная, погибла.

Никогда, мой брат любимый,

Никогда в теченье жизни

Не пои коня ты в море

На песчаном этом месте!

³⁵⁵ Я пошла на берег мыться,

К морю я пошла купаться;

Вот я, курочка, упала,

Птичка бедная, погибла.

Никогда, моя сестрица,

³⁶⁰ Никогда в теченье жизни

Ты не мой лицо здесь в море,

Не мочи водою здешней.

Ведь все волны в этом море —

Только кровь из жил девицы;

³⁶⁵ Ведь все рыбы в этом море —

Тело девушки погибшей;

Здесь по берегу кустарник —

Это косточки девицы;

А прибрежные здесь травы

³⁷⁰ Из моих волос все будут».

Так та девушка скончалась,

Так та курочка исчезла…

Кто бы взялся молвить слово,

Кто бы взялся весть доставить

³⁷⁵ В дом красавицы прекрасный,

На родимый двор девицы?

Не медведь то слово скажет

И возьмется весть доставить!

Он доставить весть не может:

³⁸⁰ На коров он нападает.

Кто бы взялся молвить слово,

Кто бы взялся весть доставить

В дом красавицы прекрасный,

На родимый двор девицы?

³⁸⁵ И не волк то слово скажет

И возьмется весть доставить!

Он доставить весть не может:

На овец он нападает.

Кто бы взялся молвить слово,

³⁹⁰ Кто бы взялся весть доставить

В дом красавицы прекрасный,

На родимый двор девицы?

Не лиса то слово скажет

И возьмется весть доставить!

³⁹⁵ Весть лиса подать не может:

Лишь гусей подстерегает.

Кто бы взялся молвить слово,

Кто бы взялся весть доставить

В дом красавицы прекрасный,

⁴⁰⁰ На родимый двор девицы?

Это заяц слово молвит

И возьмется весть доставить!

Заяц так и отвечает:

«Да, за храбрым речь не станет».

⁴⁰⁵ Вот бежит, несется заяц,

Поспешает длинноухий,

Скоро скачет кривоногий,

Быстро мчится косоротый

К дому славному девицы,

⁴¹⁰ Ко двору ее родному.

Подбежал он быстро к бане,

У порога приютился.

А в той бане все девицы,

И в руке у каждой веник:

⁴¹⁵ «Что, косой, в котел собрался?

Лупоглазый, не попался ль

Ты хозяину на ужин,

А хозяюшке на завтрак,

Милой дочке на закуску,

⁴²⁰ На обед хороший сыну?»

Но ответил заяц девам,

Молвил громко пучеглазый:

«Пусть сюда приходит Лемпо,

Пусть себе в котле варится!

⁴²⁵ Я пришел, чтоб вам поведать,

Чтоб сказать такое слово:

Ведь красавица погибла

С оловянным украшеньем

И с серебряной застежкой,

⁴³⁰ С пояском, обшитым медью.

Погрузилась в волны моря,

В глубину морей обширных,

Чтоб сигам там быть сестрою

И подругой быстрым рыбам».

⁴³⁵ Мать тогда по милой дочке,

По исчезнувшей девице

Горько, горько зарыдала,

Говорит слова такие:

«Матери! Вы не качайте

⁴⁴⁰ Никогда в теченье жизни

В колыбели ваших дочек,

Не воспитывайте деток,

Чтоб насильно выдать замуж,

Как, бедняжка, я качала

⁴⁴⁵ В колыбели мою дочку,

Дорогого мне цыпленка!»

Мать заплакала, а слезы,

Слезы горькие сбегают

Из очей старухи синих

⁴⁵⁰ На страдальческие щеки.

Слезы льются, слезы каплют,

Слезы горькие стремятся

От щеки ее опавшей

До груди, дышавшей тяжко.

⁴⁵⁵ Слезы льются, слезы каплют,

Слезы горькие стремятся

От груди, дышавшей тяжко,

На подол нарядный платья.

Слезы льются, слезы каплют,

⁴⁶⁰ Слезы горькие стремятся

От краев нарядных платья

На чулок с прошивкой красной.

Слезы льются, слезы каплют,

Слезы горькие стремятся

⁴⁶⁵ От чулка с прошивкой красной

На башмак, что вышит златом.

Слезы льются, слезы каплют,

Слезы горькие стремятся

С башмака, что вышит златом,

⁴⁷⁰ Прямо под ноги старухи.

Слезы в землю — ей на благо,

В воду — и воде на благо.

Как стекли они на землю,

Три ручья образовали;

⁴⁷⁵ Потекли тремя реками

Слез печали материнской,

Из очей они бежали,

От висков они стремились.

На реке такой, на каждой,

⁴⁸⁰ Водопады огневые,

А средь пены водопадов

Три скалы там поднялися;

На верху скалы на каждой

Золотой поднялся холмик;

⁴⁸⁵ На верху холма на каждом

Вырастало по березке;

На березках тех сидели

Золотые три кукушки.

Все три вместе куковали:

⁴⁹⁰ Та: «любовь! любовь!» кукует,

Та: «жених! жених!» покличет,

Третья кличет: «радость! радость!»

Что «любовь! любовь!» кукует,

Так три месяца все кличет

⁴⁹⁵ Той девице, что погибла

Без любви в волнах глубоких.

Что «жених! жених!» кукует,

Та шесть месяцев все кличет

Жениху тому, который

⁵⁰⁰ В одиночестве остался.

А что кличет: «радость, радость!»,

Та всю жизнь кукушка кличет,

Кличет матери несчастной,

Что все дни в слезах проводит,

⁵⁰⁵ И сказала мать сквозь слезы,

Услыхавши клич кукушки:

«Мать несчастная! не слушай

Слишком долго клич кукушки.

Как раздастся клич кукушки,

⁵¹⁰ Cердце горестно забьется,

На глаза выходят слезы,

По щекам вода струится,

Как горох, бегут те капли,

Как бобы, идут большие;

⁵¹⁵ Становлюсь на локоть старше,

Делаюсь на четверть ниже,

Тело все мое трепещет,

Лишь услышу клич кукушки».