Аномальный Наследник. Оболенские

Элиан Тарс, 2022

Канцлер продолжает восхищаться талантами Аскольда и не теряет надежды переманить его на свою сторону. Но Аскольд продолжает идти к своим целым, часть из которых вот-вот будут достигнуты. Уже кажется, что все насущные проблемы решены, однако на горизонте маячит большая война. Теперь надо подготовиться к ней. А заодно собрать "приданое" до конца следующего лета, чтобы явиться к невесте не с пустыми руками.

Глава 7

Чернявый низкорослый юноша шёл чуть впереди остальных и первым обратился к нам:

— Юлия Евгеньевна, Яна Андреевна, Алиса Андреевна, судари, как вам выступление хора?

Это был наследный великий княжич Крымский Николай Григорьевич Нарышкин двадцати одного года от роду. А сопровождали его два младших брата, один — ровесник Алисы, другой — мой ровесник.

Вместе с великими княжичами Крымскими к нам подошли и молодые супруги: наследный княжич Карский Оганес Арманович Багратунян — двадцатитрёхлетний высокий черноволосый юноша, со смуглянкой Дилярой Григорьевной, между прочим, в девичестве Нарышкиной. То есть получается, что она кровная старшая сестра трёх великих княжичей Крымских.

— Хор спел красивую песню, — ровным тоном ответила Юля, так как к ней обратились первой. После Юли и мои сёстры коротко ответили примерно то же самое. Я отвечал последним, так что и мне задавать встречный вопрос.

— Знаете, пришлось по нраву, — изобразив задумчивость, ответил старший из Нарышкиных. — Но, честно говоря, Крымские хоры, на мой скромный взгляд, звучат более душевно. Полагаю, как и Казанские. И, вероятно, Тверские.

— Уверена, в княжестве Новочеркасском тоже умеют петь, — заявила Юлия прежде, чем кто-то из компании Нарышкиных успел ещё что-то добавить.

— Может быть, не буду спорить, — пожал плечами наследный великий княжич Крымский. — Просто мне больше по душе исконные народные традиции и сопутствующий им колорит. Для меня это даже важнее, чем мастерство, — на пару секунд он замолчал, изображая задумчивость, а затем произнёс, глядя Юле в глаза: — Знаете, порой некоторые выпячивают своё мастерство, неважно в музыке, живописи или любом другом виде искусства. Да даже в боях! А за душой не имеют ничего глубокого. Такие вот пустые выскочки. Они, будто котятки, что в полнолуние глядят в водную гладь и, видя вокруг своей головы лунный диск, всерьёз начинают считать себя божественными львами.

— Какая заковыристая аналогия, Николай Григорьевич, — проговорил Арвин. — Я в восторге! Знаете, вероятно, я слишком пуст внутри, чтобы выдать что-нибудь похожее. Сами понимаете, тяжело быть одним из сильнейших бойцов в своём поколении — постоянно приходится оттачивать мастерство, чтобы блистать на всяких турнирах. Эх… а душа-то пустеет. Дед инсайд, как говорят наши потенциальные противники. Если вы понимаете, о чём я…

— А я вот что ещё могу добавить, — я тоже решил не оставаться в стороне: — Котёнок-то из вашего рассказа, уверовав, что он лев, вполне способен пройти дорогой, достойной льва. Правда, ему придётся приложить много усилий, в отличие от обычных львов, удовольствовавшихся тем, что их родили львы. В итоге может и вовсе так случиться, что при случайной встрече такого котёнка и льва, лев останется с дырявой шеей.

— Ух ужас-то какой! — подхватил Арвин. — А так и умереть можно с дырявой-то шеей! А когда умираешь, то уже неважно, насколько ты заполнен духовностью внутри.

Один из младших братьев Нарышкиных, почувствовав наш напор, нахмурился, другой удивлённо смотрел то на меня, то на Арвина, то на наших сударынь. А вот старший, наоборот, смог сохранить самообладание.

— При всём уважении, судари, но отчасти ваши слова звучат как оправдание, — равнодушно проговорил он. — То, что дозволено богам, не дозволено скоту. Ведь даже если скот окажется наделён божьей силой, он всё равно останется скотом, а не станет богом, которого почитают миллионы.

— Вы только что обидели почитателей культа божественного быка Тура, — заметил я. — Да и некоторые боги по легендам любили превращаться в парнокопытных. Вот видите вы быка или козла, думаете, что это простой скот, а раз… и это бог. Неприятно будет ни вам, ни богу.

— Похоже, нашу полемику можно вести долго, — улыбнулся краешком губ Николай Нарышкин. — Но мне не хотелось бы портить праздник жаркими дебатами. Думаю, у нас ещё выдастся более подходящее время, чтобы всласть подискутировать. Юлия Евгеньевна, надеюсь, вы правильно меня поняли.

— О да, не сомневайтесь, Николай Григорьевич, — невозмутимо ответила княжна Казанская. — Что-то вроде: настоящий лев родится только у льва и львицы. Другое — лишь растрата потенциала.

Нарышкин, не ожидавший такой прямоты, удивлённо воззрился на девушку.

— Да. Именно так, — вынужден он был признать.

— Что ж, тогда я тоже поделюсь своей мыслью. Настоящая львица сама решает, кого считать настоящим львом.

Нарышкин растерялся ещё сильнее, лишь через несколько секунд он произнёс:

— Весьма дерзкая позиция. И, на мой скромный взгляд, противоречащая законам природы. Но спасибо за откровенность. А теперь прошу нас простить.

Процедура прощания прошла довольно быстро, и вот мы вновь остались впятером.

— Как-то слишком нежданно, не находите? — вертя головой по сторонам, спросила Яна.

— Разве? — вздохнула Алиса. — А по-моему, вполне ожидаемо. Здесь присутствует семнадцать княжеских семей. И каждая преследует свои интересы. Иногда эти интересы пересекаются с интересами других, а значит можно двигаться к цели вместе. А иногда кто-то встаёт на пути твоих интересов, — она взглянула на Арвина и улыбнулась.

Я же в очередной раз поймал себя на одной простой мысли:

«Интересно, сколько из семнадцати в конечном итоге встанут на мою сторону»?

* * *

Вечером после приёма, когда мы с Оболенскими вернулись в свой коттедж, поужинали в спокойной обстановке и разошлись отдыхать, я вновь отправился на прогулку.

Снова с глинтвейном в термокружке сел на полюбившуюся мне скамейку.

— Мышь крадётся! — громко сказал я в летнюю темноту.

— А вот и не угадал! — раздался радостный крик сзади. — Не мышь, а твоя старшая сестра!

Алиса оббежала скамейку и плюхнулась рядом со мной.

— Гляди, я тоже подготовилась! — она потрясла в воздухе термокружкой и улыбнулась.

Мы чокнулись кружками и выпили, а затем с минуту молча пялились в звёздное небо.

— Устал? — наконец-то спросила она.

— Да нет. Просто размышляю, — отозвался я.

— О чём, если не секрет?

— О том, что не все на приёме пытались быть вежливыми или хотя бы держать нейтралитет. Понимаю, что это совершенно нормально. Политика. Просто пытаюсь припомнить реакции встреченных князей, чтобы учитывать на будущее.

— Реакции, говоришь… Фразы, построение предложений… — Алиса стала серьёзной. — Нашему великому княжеству опасаться нечего. Хотя Варшава и Люблин опять выделились.

В голове тут же всплыли воспоминания минувшего дня.

* * *

Наследник великого княжества Варшавского — Радослав Викторович Казимиров с женой и младшим братом, а также наследник княжества Люблинского с супругой подошли к нам на четвёртом часу первого приёма княжеского съезда. Сначала завели разговор на общие темы, но вскоре пришло время для укола:

— Алиса Андреевна, Яна Андреевна, сочувствую вашей утрате, — заявил Радослав Казимиров. — Как тяжело, наверное, в одночасье лишиться родного дяди, двоюродного брата, двоюродного деда и многих других родственников. Страшное горе, — покачал он головой. — О чём думали эти люди, когда дерзнули пойти против воли великого князя? Да, ваш батюшка признал незаконнорождённого сына, но разве ж это может послужить поводом к возмущению? А теперь из-за сумасбродства этих людей пострадал весь ваш род. Лишился части силы. Мне, как наследнику великокняжеского рода, страшно представить, через что вы прошли. И надеюсь, никогда на собственном опыте не познаю этого. И искренне верю, что вы оправитесь. И ваш род найдёт силы восстановиться. А вам, Аскольд Андреевич, хочу пожелать не винить себя в произошедшем. Пусть ваше вхождение в род было омрачено такими событиями, вашей вины здесь нет.

* * *

Разумеется, мы заверили наследника великого княжества Варшавского, что род Оболенских всё так же силён и станет лишь сильнее, и что я ни в чём себя не виню. Но всем было ясно, что Радослав в наших заверениях не нуждался. Великий княжич Варшавский — единственный, кто на княжеском съезде в моём присутствии упомянул инцидент с попыткой переворота в княжестве Тверском, в результате которого трое Оболенских-предателей были убиты (один мной в ночь переворота и двое на арене в бою с великим князем Тверским), а ещё пятеро, лишённые фамилии и титула, сейчас несут службу в Африке вместе с другими мятежниками.

В общем, Варшава не постеснялась выразить нам своё фи. А вместе с ней и Люблин. Хотя… Люблинское княжество уникально тем, что оно единственное из всех княжеств, над которым стоит не император, а другой князь — великий князь Варшавский.

— Стой, — мотнул я головой и уставился на Алису. — Ты говоришь, опять?

— Да они постоянно воду мутят. И вашим, и нашим по жизни. Не обращай внимания. По моим личным ощущениям, если сравнивать с прошлым годом, авторитет Твери и интерес к нам не особенно упал. Тебе даже глазки успели построить, — хмыкнула Алиса.

Это она намекает на княжну Самарскую — Валентину Заболоцкую. Девица боевая, проигрывать не любит, но всё равно проиграла мне на турнире. А сегодня вот подошла на приёме вместе со старшим братом. И давай про следующий турнир вещать, мол, на сей раз точно мне не проиграет. Правда, в разговор сразу влезли Яна с Арвином, заявив, что мне сначала нужно стать чемпионом «Алой Мудрости», а это они мне сделать не позволят.

— Не только мне глазки строили, — заметил я.

— Ты про Яну? Ну так я наследница, на меня никто не смотрит, — хмыкнула Алиса. — А породниться с Оболенскими многие хотят.

— Да и не только о Яне. О Юле, например.

Алиса нахмурилась.

— Не стоит соваться в дела других княжеств, — проговорила она. — Но Юлия Евгеньевна и Арвин наши друзья. Дорогие для тебя люди. Потому я выскажусь. У княжества Новочеркасского могут возникнуть проблемы с Крымом. Да и не только с одними крымчанами, Карское княжество давно поддерживает их. Эх! Эти намёки Нарышкина, мол, великой княжне необходимо выходить замуж исключительно за великого княжича! — Алиса раздражённо махнула рукой. — Никакого такта! Там же рядом стояла его собственная сестра, тоже в девичестве великая княжна, а вышла за княжича обыкновенного!

Алиса хмурилась, нахохлившись, как воробей.

— Ты близко к сердцу всё это восприняла, — улыбнулся я.

— А как иначе? — возмутилась девушка. — Я, между прочим, болею за пару Юлия Евгеньевна — Арвин!

— Я мог бы ожидать услышать такое от Яны…

— А от меня нет? Грубо прозвучало, знаешь ли. Я, между прочим, тоже девушка. И вообще, мы с Яной иногда похожи. Сестры всё-таки, — Алиса замолчала, затем выдохнула и улыбнулась. — Ладно, не наше это дело. Сами справятся.

* * *

Следующие два дня проходили рабочие княжеские заседания — все князья: и великие, и обычные, заседали в просторном мраморном зале и обсуждали важные вопросы. Заседания шли с перерывами каждые полтора часа.

Я же в это время с сёстрами и «матерью» «отдыхал». Для досуга членов княжеских семей в центре Сочи был зарезервирован целый микрорайон с собственными пляжами, магазинами элитных товаров, ресторанами и красивым торговым центром — самым большим в городе. Никого, кроме людей княжеских кровей и их слуг в дни съезда сюда не пускали — из местных были только обслуживающий персонал и охрана.

Совместный поход по магазинам, как оказалось, вполне распространённый вид отдыха для княгинь разных княжеств. И княжны, разумеется, тоже не прочь повыбирать обновки. Например, в пятницу «матушка» великая княгиня Тверская выносила запасы модной лавки в компании великой княгини Казанской и княгини Новочеркасской. А в субботу вместе со своей снохой — княгиней Новгородской. Надежда Григорьевна — старшая дочь прошлого Новгородского князя. Её отец отошёл от дел и передал бразды правления княжеством своему наследнику — кровному дядюшке (по линии матери) моих пятерых сестёр.

Такой вот занятный способ налаживания отношений между княжествами. Неформальный, конечно, на уровне первых сударынь, а не самих князей, и всё же вполне действенный.

Конец ознакомительного фрагмента.