Дом безумных потеряшек. Руководство для женщин, потерявших себя

Элен Конде

Иногда не знаешь, где найдешь своё счастье или беду, кому как повезет. Три очаровательные женщины волею судеб оказываются в пансионате для людей с пошатнувшейся психикой. У каждой своя история и боль, жизнь уже никогда не будет прежней после всего пережитого. Как жить после перезагрузки? Только с юмором, верой в себя, надеждой на лучшее, настоящей женской дружбой и взаимовыручкой, которой, как утверждают знатоки, в природе не существует. Но сама жизнь доказывает обратное, разрушая все стереотипы.

Глава 5

Юля стояла, как вкопанная.

— Гера… привет. Какая встреча! Если честно, я тебя узнала только по голосу. Какой ты стал! — она внимательно смотрела на своего бывшего одноклассника.

— Юлька! — Герман подошел к Юле и обнял ее, — а ты совсем не изменилась, такая же классная, только, еще красивее стала! — Герман улыбнулся, — ты похудела и бледненькая. Что с тобой?

— Спасибо, Гер. Да, я это… короче, нервы лечу. Попала в хорошие руки, буду гулять на свежем воздухе, поправлюсь. Здесь прекрасное место, врачи отличные. А в нашем блоке еще и компания подобралась то, что надо, — подошли Арина и Люся.

— О, Герман, вы уже познакомились с Юлечкой? — Люсико обняла Юлю за плечи, — мы идем в беседку, Гера, Вы с нами?

— Вы не поверите, Людмила, но мы с Юлией учились в одном классе. Как тесен мир, я в шоке до сих пор. Мы не виделись с ней с выпускного вечера. — Герман придерживал сломанную руку здоровой, — извините, девушки, меня вызвал к себе травматолог-реабилитолог, я присоединюсь к вам в следующий раз.

Герман направился к лечебному корпусу.

— Юль, вы точно, что ли одноклассники? — Арина закуталась в шарф, усиливался северный ветер.

— Да, Герка в школе был таким смешным, отличник, ботаник, как таких называли в наше время. Был даже в меня влюблен, но я его вообще не воспринимала, как мужчину. А сейчас он так возмужал, я его не узнала, только, когда он заговорил, голос совсем не изменился. Это ж надо было Герману попасть в этот пансионат, да еще и в наш домик. — Юля вздохнула, было видно, что она немного нервничает, — он-то что здесь делает? Вот в чем его никогда нельзя было уличить, так это в легкомысленности и неадекватности. Всегда с холодной головой, все просчитано на несколько шагов вперед, даже в детстве он был всегда самым сообразительным и смекалистым. У него даже была кличка «Шерлок».

— Он нам рассказал, что упал с балкона, спасая кошку. Он еще и натуралист, любитель природы и братьев наших меньших, — Люсико подмигнула подружкам.

В беседке были достаточно глухие стенки, поэтому ветер не сильно беспокоил женщин. Юлия постепенно раскрепощалась, еще полтора часа назад она выглядела более скованно.

— Так жаль, что скоро станет совсем холодно, все впадут в спячку, у меня теплый сентябрь совсем выпал из жизни, — Арина глубоко вздохнула. — Люсьен, дай, пожалуйста, сигаретку. Тоска какая-то, совсем домой не хочется, хотя в жизнь снова встраиваться придется, никуда не денешься.

Люсико протянула подруге пачку сигарет и зажигалку.

— Юль, ты как насчет нездорового образа жизни? Не раздражает дым сигарет с ментолом? — усмехнулась Арина.

— Я… нормально, сейчас просто в коматозе, выпить могу, курить — реже, но абсолютного отторжения нет, так что, не обращайте на меня внимания, — Юля вымученно улыбнулась. — Как мне возвращаться в жизнь, вообще не представляю. Мой сын сказал мне, что больше знать меня не хочет, типа ему не нужна сумасшедшая мать, вообще предлагал сдать меня в психушку. Мои родители, можно сказать, меня «отбили». Как жить? Кто я после этого?

Людмила Васильевна тоже закурила и внимательно посмотрела на подруг.

— Девки, ну-ка нос выше. Слушайте. Мы же тут почти все ровесницы, мне 45, Аришке — 43, Юль, тебе сколько?

— Мне сорок семь будет через неделю. Я самая старая и самая глупая, — Юлька рассмеялась, но уже как-то более живо.

— О, отлично, устроим празднование! Насчет глупости и старости, это еще бабка надвое сказала, никто от этого не застрахован, — Арина выпустила тонкую струйку дыма. — Вот у меня ситуёвина совсем не лучше твоей, ты с сыном еще помиришься, пройдет время, угар, как говорится, он повзрослеет, поумнеет, скорее всего, осознает, что мать — это мать. А вот у меня дела… — Ариша надула щеки и выпустила воздух.

— Так, Арина Родионовна, хватит, — снова включилась рефери-Люся, — и ты помиришься, куда деваться-то? Если бы все были железно принципиальными и не прощали своих близких, мир бы рухнул давно, а он все-таки держится на остатках добра и милосердия. Мне сын звонил, он победил в какой-то крутой олимпиаде, так что его готовы хоть завтра принять учиться в Бауманский университет. Вы себе не представляете, какая гора свалится у меня с плеч, несмотря на все мои неудачи в последнее время, что-то идет по плану. Значит! — Люсико сделала паузу и подняла указательный палец вверх, — значит я смогу переключиться на те дела, которые требуют большего внимания и участия. Займусь вами, мои дорогие новые подружки, видимо, вам очень нужна моя помощь, не зря мы оказались здесь все одновременно и при весьма пикантных обстоятельствах. Как вы на это смотрите?

Юля и Арина тоже замолчали и смотрели на Люсико с прикрытыми ртами.

— Ты это серьезно? — Арина начала первой.

— А почему нет? Наверное, пришло время этой миссии, а то мы все куда-то спешим, хотим всего самого превосходного, а в результате, бац, удар об дорогу и все, — Люся громко засмеялась, — а тебе, Юлечка, я бы рекомендовала обратить внимание на Германа, тем более, вы с ним знакомы и давно. Я не думаю, что его появление здесь случайно.

— Ты хочешь сказать, что его сюда кто-то прислал? — недоумевала Юлия.

— Прислал, прислал, однозначно, персонально для тебя. Мы еще про него повыясняем, но, мне кажется, вариант для тебя, Юляша, будет самый то, что надо, — Людмила выглядела серьезно и готовая к серьезным действиям.

— Да, да. Нам в этом поможет Валерий Сергеевич, — Арина, умирая со смеху, отсела подальше от Люси, чтобы не получить щелбан.

— Арина, точно получишь еще черепно-мозговую лично от меня, — хмыкнула Люсико, — да, Валерий Сергеевич, очень будет нам полезен. Кстати, разведен, живет отдельно, увлекается конным спортом, пишет третью книгу по медицине.

— Люси, а как там твой молодой папаша поживает? Давно что-то про него не рассказывала, — Арина посмотрела на часы, — через пятнадцать минут стартуем на обед.

Людмила Васильевна собрала «следы преступлений» в пакет.

— Толик-то, да-а-а-а, пишет мне через день, писатель, даже не предполагала, что он умеет так складно свои мысли выражать. Звонить я ему запретила, сказала, что должна слушать только приятное, а его голос мне не доставит никакой радости. У них там «весело». Короче, пока он был воскресным папой, все было хорошо. Эта его мадам жила с мамой, и мама помогала ей растить ребеночка, он в сад не ходил, сейчас пошел в школу и не вылезает из соплей. Мудрая мама, поняв, что у дочки теперь есть мужик, приняла приглашение своего бойфренда переехать к нему, чтобы и жизнь свою устроить, и молодым не мешать. А дочка оказалась к жизни вообще не приспособленной, в общем, товарищ Анатолий вешается, — Люсико встала и поправила воротник плаща, — нарыл где-то наши фотки двадцатилетней давности из Казани, Суздали, Владимира, с моря, когда мы ездили с ним еще без детей, вдвоем, портрет мой сделал на холсте, в рамочку вставил, сказал, что хочет подарить. С ума сошел окончательно. Что ему еще надо? Все, врать теперь не нужно, жена молодая, сын подрастает. Все, идемте, хочу супчика горячего. Скоро закончатся наши посиделки в этой замечательной беседке, будем коротать время в домиках, в тепле.

— Вот, наглец, еще и тебе жалуется! Просто сволочь. Стыда и совести в зачатке нет у человека. Поставь его номер в «черный список», пусть теперь живет сам, раз такой умный, — Арина подпрыгивала от негодования.

— Солнце мое, я уже перегорела, перебесилась, меня это вообще не трогает. Оплачивает мне проживание здесь, на том спасибо. Пусть пишет, интересно же. Может быть мне это потом пригодится для сценария какого-нибудь. Единственно, вообще женщин этих не понимаю, которые рожают не пойми от кого безо всяких гарантий, да еще и сами ни фига не умеют. В общем, век живи, а удивляться не перестанешь до самой смерти, — Люся подмигнула Юле.

Конец ознакомительного фрагмента.