Тайна дома Гленнон-Хайтс

Эйриэнн Корриган, 2019

Оливия уверена: люди, переезжающие на Олкотт, 16, что-то скрывают. Последняя семья съехала глубокой ночью, а новые жильцы, Донахью, понятия не имеют, почему. И только Оливии удается подружиться с Джейни Донахью, как она становится свидетелем странных событий. А начинается все с загадочного письма от Часового, который утверждает: если семья Донахью «не прекратит вторжение» и не покинет дом, в комнатах скоро запахнет смертью…

Глава 5

Она вынула оттуда карточку из плотной бумаги и принялась читать. В процессе изумление на ее лице сменилось непониманием и, наконец, испугом. Она повторила: «Что это такое?» — и в голосе появилась новая нотка: страх. Она уронила карточку на стол надписью вниз.

— В чем дело? — Миссис Донахью потянулась к посланию.

— Нет, стой, — сказала Джейни.

Люси опередила мать и схватила карточку со стола. Мгновенно прочитав, она прикусила губу, а затем в упор глянула на Бена:

— Знаешь что, ты вконец спятил!

И она чуть ли не швырнула в него конверт.

— Как скажешь, сумасшедшая, — сказал Бен. Судя по всему, он ничего не понимал.

— Нет уж, теперь у тебя начнутся серьезные проблемы.

— Это не Бен написал, — шепотом проговорила Джейни. — Сама подумай. Вряд ли он…

— Вряд ли он что? — вклинился Бен. — О чем вы вообще? — Он внимательно изучил конверт.

— Именно, — сказала миссис Донахью. — Леди, что вообще происходит?

Люси положила карточку в центр стола. Из-за свечей казалось, будто бумага светится, и на ней еще отчетливее выделялись угольно-черные буквы, так что их несложно было разобрать.

Я — Часовой Гленнон-Хайтс. Много лет назад я назначил дом на Олкотт, 16 местом призыва. Эти стены не потерпят вашего присутствия. Потолки будут сочиться кровью, окна разлетятся на куски. Если вы вскорости не покинете это место, запах тлена наполнит дом.

Я проглядела текст еще раз, уверенная, что что-то упустила. Но нет, зловещие слова не изменились — а вот сидевшие вокруг меня из дружной семьи вдруг превратились в потрясенных людей, швыряющих друг в друга обвинения.

— Вот ему обязательно нужно было все испортить! — заявила Люси.

— Ты с ума сошла. Я сижу прямо перед тобой и ем чизбургер.

Джейни решила занять позицию миротворца:

— Наверное, это была шутка. Но, Бен, серьезно, нам не смешно.

Мистер Донахью взял карточку и поднес ее к самому лицу, внимательно изучая.

— Гэвин, что ты делаешь? — вскричала миссис Донахью. — С нее, возможно, будут снимать отпечатки пальцев!

— Какие еще отпечатки? Не говори глупостей, Линдси. Бен, как мужчина с мужчиной: это твоих рук дело?

— Как мужчина с мужчиной — нет, папа, это не я.

Бен поглядел на меня и закатил глаза, и я почувствовала, как заливаюсь краской: судя по всему, он считает меня своей союзницей. Пришлось напомнить себе, что я на стороне Джейни.

Мистер Донахью отправил карточку обратно в центр стола:

— Бен говорит, что он ни при чем.

— Ну тогда ладно, — с откровенным сарказмом произнесла Люси.

— И, в любом случае, это просто безобидный розыгрыш.

— Я бы не назвала его безобидным, Гэвин.

— Возможно, кто-то из местных просто решил поразвлечься.

Я неловко поерзала на стуле.

Джейни похлопала меня по руке:

— Он не имеет в виду тебя, Лив.

— Даже не могу представить себе, кто бы мог… — начала я.

— Но кто-то смог. — По сухому тону Люси было ясно, что она не готова вычеркнуть меня из списка подозреваемых.

Миссис Донахью откашлялась. Все это время она сжимала в руке салфетку. Когда она наконец положила ее на стол, та была похожа на смятый белый цветок.

— Дети, почему бы вам не убрать со стола? Нам с вашим отцом нужно поговорить. Оливия, прошу извинить нас.

Я пулей вскочила и постаралась собрать как можно больше тарелок. Джейни делала то же самое, а Бен и Люси остались сидеть, сверля друг друга взглядами. Наконец их отец сказал:

— Вам что, нужно официальное приглашение?

Только тогда их стулья зашуршали, отодвигаясь, и они неохотно взяли по салатной миске.

Торопливо двигаясь к двери, я услышала, как миссис Донахью отчитывает мужа:

— Не все понимают твой сарказм, Гэвин! Дети перепугались.

— Знаешь ли, я думаю, что они выживут. Особенно если их мать перестанет вести себя так, словно им по три года.

— Что ты сказал?

— Ты прекрасно слышала.

Слушать, как ругаются чужие родители, еще более неловко, чем когда ругаются твои собственные. Но я все равно постаралась встать поближе к окну, напрягая слух, чтобы уловить их голоса за стуком тарелок, которые мыли Джейни и Люси.

— Ну, прошу прощения за то, что отнеслась к этому серьезно. Ты позвонишь в полицию или мне самой это сделать?

— Ты вообще понимаешь, что несешь?

— Я позвоню на обычный номер, а не на горячую линию.

— Замечательно. Думаю, что даже в Мичигане люди не звонят на горячую линию из-за письма.

— Ты что, ничего не понял? Это же настоящая угроза.

— Это розыгрыш. Ты же взрослый человек, Линдси. Твоя задача — снимать напряжение, а не накручивать ситуацию еще больше.

— Извини, конечно, но я считаю своей основной задачей безопасность своих детей.

Вдруг на мое плечо опустилась рука, и я громко вздохнула от неожиданности. Бен наклонился ко мне и прошептал громким театральным шепотом:

— Ну как, интересно?

Легко можно понять, что он во мне разочарован.

— Извини. Просто…

— Сложно отвести взгляд от поезда, сошедшего с рельсов, да?

— Я бывала в подобных поездах.

— Сомневаюсь. Не поможешь вытереть тарелки?

— Конечно, — тут же выпалила я.

Но, пока я продвигалась к раковине, снаружи раздался отчетливый звук бьющейся посуды, и все умолкли. Повисла мертвая тишина, а потом Люси произнесла:

— Конечно, только этого не хватало.

— Надо было все оттуда забрать, — добавил Бен. Близнецы на мгновение встретились взглядами, в которых светилось понимание. — Люси, я не писал этого письма. Я бы не мог… Нет, ну ладно, раньше, когда я был младше и безбашеннее, то мог бы. Но я этого не делал, клянусь. Джейни, медвежонок, слышишь? — Он обнял ее одной рукой. — Я клянусь.

— Разумно, — со вздохом признала Люси. — Ты не стал бы возиться с изменением почерка.

Все они стояли рядком возле раковины. Люси опустила голову Бену на плечо, а он продолжал одной рукой обнимать Джейни. Я стояла позади них, остро чувствуя собственное одиночество. Сильнее этого ощущения было только чувство того, что мне здесь не рады.

Голоса снаружи стали громче, и Люси, Бен и Джейни снова занялись делом. Они, казалось, не удивились и не испугались, вместо этого так сосредоточенно занимались уборкой, словно полная посудомойка могла бы исправить ситуацию. И даже Джейни не обернулась, чтобы заговорить со мной. Я незаметно улизнула в гостиную и написала своей маме: «Кажется, тебе стоит меня забрать».

Я увидела, как на экране прыгают круглые точки: мама размышляет над ответом.

«Все нормально?»

Как только о ситуации узнает моя мать, она сразу же превратится в Историю. Это было очевидно. Она терпеть не могла шумиху любого рода. И уже начала беспокоиться, не слишком ли много времени я провожу с Джейни. «Вы стали совершенно неразлучны, — говорила она мне этим утром. — Солнышко, тебе повезло иметь так много друзей. Не позволяй себе потерять их, увлекаясь кем-то новым».

Всего через несколько минут моя мать появится на пороге и увидит пятно позора, покрывающее наших доселе безупречных новых соседей. А я не хотела давать ей повода недолюбливать Джейни еще сильнее. Так что я попыталась как-то снизить накал страстей и несколько раз стирала и переписывала свой ответ. Наверное, это еще больше ее встревожило, так что она написала: «Что-то с Джейни? В чем дело?» Точки мигали, ожидая моего ответа.

«Нам пригодился бы твой совет», — наконец написала я. Потом сообразила, что это совершенно ничего не проясняет, но решила, что будет проще объяснить на месте. Если бы я написала что-то типа «Донахью получают угрозы по почте», мама точно сочла бы это чересчур претенциозным.

Когда я вернулась в кухню, Люси и Джейни сидели за столом, а Бен примостился на ступеньках, ведущих наверх. Когда миссис Донахью показывала мне дом, то сказала, что эту лестницу сделали такой узкой, потому что в прошлом ею пользовались слуги.

— Разве слуги были такими маленькими? — непонимающе спросила я.

— Нет. — Она рассмеялась. — Просто никого не интересовало, будет ли им удобно.

Поначалу я думала, что жить в доме с потайными коридорами и секретными лестницами — это очень круто. Но, сидя тут в ожидании приезда мамы, я заново оценила привлекательность всех этих темных углов и потайных каморок. Раньше неловкость от того, что я в чужом доме, не давала мне испугаться. Но сейчас, стоило мне вспомнить тщательно выведенные чернилами слова, сердцебиение учащалось. Я еле подавила желание выскочить из полутемного особняка и со всех ног помчаться домой.

Сидя на ступеньках, словно на жердочке, Бен посмотрел на нас и сказал:

— А что если это правда?

— Я бы сказала, что здесь скорее стоит запах чистящего средства, а не тлена, — сухо прокомментировала Люси.

— Ну серьезно, Люси, ты же понимаешь, о чем я. Что если кто-то правда считает, что мы сюда вторглись? Может, люди, которые жили тут раньше, — чокнутые?

— Ты имеешь в виду бывших владельцев, которые УЕХАЛИ ИЗ ГОРОДА? — сказала Люси, но Бен не понял намека. — Они уехали насовсем, Бен. А на письме даже почтового штампа нет.

Мы с Джейни переглянулись.

— Что? — спросила Люси, но я помотала головой. Не знаю почему — наверное, из-за странного чувства преданности Лэнсомам. Но она властно произнесла: — Ну-ка выкладывайте.

— Не может быть, чтобы… — заговорила я.

— Они не уехали, — сообщила сестре Джейни. — И они, скорее всего, рисковали вообще потерять дом. Возможно, поэтому мы и смогли его себе позволить.

— Тогда где они? — недоверчиво переспросила Люси.

Я пожала плечами:

— Живут где-то в городе, наверное.

— Ну тогда это все проясняет. Нет, конечно, записка все равно безумная, но теперь, по крайней мере, ее безумие объяснимо, — Люси устало потерла виски. — Надо сказать маме с папой.

— Да, — ответил Бен. — А еще, возможно, кое-кому надо извиниться за беспричинные подозрения.

— Не такие уж и беспричинные, — Люси потрясла головой. — Я думаю, мой кредит еще не исчерпан. Минимум несколько лет безо всяких извинений.

Бен лишь покачал головой.

— Не думаю, что это сделал кто-то из Лэнсомов, — я заставила себя выступить в их защиту. — Уверена, что это не они. — Я посмотрела на Джейни, надеясь на поддержку, но что она могла сказать? Она же не знает Тэтчера Лэнсома. Будем честны, я и сама не то чтобы его знаю. Но я продолжала: — Это просто не в их духе. — Мой голос становился все тише. — Мне кажется, вы преждевременно делаете выводы. Нельзя быть уверенными.

— Мы не можем быть уверены ни в чем, — сказала Джейни.

Интересно, имела ли она в виду и меня тоже.

И вдруг зазвенел звонок.

На лицах остальных отразился такой ужас, что мне стало невероятно стыдно, что я им не сказала, что скоро придет мама. Джейни открыла, и на ее лице мелькнуло облегчение.

— О, миссис Дэнверс, здравствуйте! — Она повернулась к Люси и Бену. — Это мама Оливии.

— Как считаете, стоит ли попросить у миссис Дэнверс образец почерка? — произнес Бен, но затем поднялся и протянул руку: — Рад с вами познакомиться.

— Что у вас тут происходит? Оливия, не хочешь меня просветить?

Мама смотрела на меня с ожиданием и растерянностью. Зачем я вообще втянула ее во все это? Я понадеялась, что автор письма не прячется где-нибудь в кустах с дорогущей перьевой ручкой и не вписывает мою мать в какую-нибудь зловещую «тетрадь смерти».

— Ну, тут кое-что произошло. — Я обвела взглядом комнату в надежде, что кто-то из Донахью возьмет на себя труд все объяснить.

— Да уж я догадалась! — Мама хлопнула в ладоши. — А ваши родители дома?

И тут, словно по сигналу, мистер и миссис Донахью появились со стороны дворика, тихо о чем-то переговариваясь. Сейчас они смотрелись чудесно, словно семья с открытки, а не гости шоу Divorce Court^[5].

— Добрый вечер, — сказала моя мама, прежде чем я успела ее представить. — Я Мелинда Дэнверс, ваша соседка.

— О, так вы мама Оливии! Добро пожаловать. Простите, мы не ждали гостей и убирали со стола.

— Спасибо за ужин, миссис Донахью, — сказала я на автомате.

— Не стоит благодарности, Оливия. И прошу нас извинить за то, что дискуссия за столом стала слишком напряженной.

Моя мать тут же навострила уши, и я решила вступить.

— Я написала маме и попросила ее зайти. Мне показалось, что вы можете с ней посоветоваться. — Все непонимающе смотрели на меня, и я добавила: — Насчет письма.

— О, как это мило. — Миссис Донахью повернулась к мужу. — Не правда ли, мило? — А потом к моей матери: — Мы так рады, что девочки подружились. Вы воспитали чудесную юную леди. Правда, Гэвин? — Мистер Донахью кивнул.

Затем миссис Донахью опустила глаза и посмотрела на белую картонку в своей руке так, словно впервые ее видит, а потом торопливо сунула обратно в конверт.

— О, это сущие пустяки.

— Что произошло? Оливия что-то натворила?

— Нет, — тут же твердо возразила я. — Мама, я ни при чем. — Мне снова захотелось выскочить за дверь, я словно чувствовала подозрительный взгляд Люси и покраснела.

— Ничего такого. Судя по всему, мы стали жертвами нелепого розыгрыша. Но мы вовсе не считаем, что в этом виновата Оливия или кто-либо еще из детей.

Миссис Донахью твердо оглядела каждого из присутствующих, словно бы повторяя то, что только что сказала.

— О боже, — только и сказала моя мать, но бросила на меня взгляд, говоривший, что мне не следовало втягивать ее в эту историю. — О боже, — повторила она, и мне показалось, что она так и будет это повторять, пока кто-нибудь другой не произнесет что-нибудь более осмысленное.

— У вас есть минутка, Мелинда? Позвольте, я вам кое-что покажу.

Миссис Донахью взяла мою мать под руку и увлекла в патио, закрыв за собой стеклянные двери. Так что от разговора удалось уловить только обрывочные детали: что-то про отсутствие марки и про то, стоит ли звонить в полицию.

— Ладно. — Отец Джейни дважды хлопнул в ладоши. — Семейный совет. На диване. — Я примерзла к месту, не уверенная, что он имел в виду и меня тоже, но он жестом предложил мне сесть. — Пока мама все обговорит с миссис Дэнверс.

Джейни подвинулась, чтобы освободить мне место. Ее отец словно бы кивнул сам себе, а затем разразился речью.

— Думаю, все согласны, что сегодня произошло странное событие. Мы все устали и, возможно, несколько более эмоциональны, чем обычно. Переезд — это всегда напряженное время; я бы сказал, это второе по напряженности событие в жизни человека.

— А первое какое? — тут же вклинилась Люси.

— Свадьба, — он было засмеялся, но, осознав, что никто больше не смеется, резко умолк. — Но что я хотел сказать: давайте-ка все приструним свое воображение. Правильно? Это ведь просто розыгрыш, как по телефону, только на бумаге. Какой-то мерзавец все это устроил, но вам не о чем волноваться. Мы с вашей матерью с этим разберемся и будем держать вас в курсе. — Он широко ухмыльнулся. — Отличный план, верно?

Он кивнул, и мы все тоже закивали, потому что было ясно, что иначе он не перестанет это делать.

— Отлично. — И он снова кивнул, на этот раз по направлению к столовой. — Оливия, я бы тоже хотел кое о чем спросить у твоей мамы.

Как только дверь за ним захлопнулась, Люси шумно вздохнула, а Джейни произнесла:

— Крайне сомнительный план.

— У меня есть свой. — Бен встал с дивана и потянулся. Звук хрустнувших позвонков заставил меня подумать о скрипе половиц под чьими-то ступнями или раскалывающейся от ударов двери. — Ну? — В этот раз он смотрел на Люси.

— Да, — Люси кивнула, но на этот раз с чувством. — У нас есть план.

— И какой же? — поинтересовалась Джейни.

Люси и Бен обменялись долгими взглядами. И Люси сказала:

— Если какой-то мерзавец решил нам угрожать, мы найдем его.

— Именно, — согласился Бен. — Надо найти мерзавца.

Примечания

5

Американское ток-шоу о скандальных разводах.