Малая форма 36

Эдуард Шар

Данное издание — сборник избранных малых форм автора: миниатюр, новелл, рассказов и повестей. Период создания произведений — с 2011 по 2023 год.

Стук (2021 год)

Последние пару недель, каждую ночь перед сном, я слышал стук. Словно некие капли падали откуда-то на твёрдую поверхность. Как ни искал, а найти источник шума так и не смог. На регулярной основе стали появляться мысли, что стук есть лишь в моей голове, но верить в это не хотелось. Без изменений всё продолжалось несколько дней, затем однажды звук стука оформился во фразу: «Знаешь, если присмотреться к огню, там можно увидеть тебя в мире, который не случился, но ещё может произойти. Кое-кто присмотрелся…».

— Выкладывай — вскрикнул я, обращаясь к невидимому «голосу».

— Хорошо… изволь, расскажу от твоего имени — «ответил» стук…

…Тени победили. Непреложный факт в той же степени, в которой известно, что я — последний из людей на Земле. Будучи постоянно охвачен горем, депрессией, почти всегда мне не было понятно куда и зачем брести, ноги шли будто бы сами. Но вот очередная остановка — в старом-добром дворе проживания из далекого прошлого. Над водами центрального фонтана радуга, а лавочки при «водном месте», в центре двора, где раньше восседали старушки, пустуют — освобождены для будущих поколений тех, кого никогда не будет.

Грустно — не потерпи мои нервы фиаско, не будь мой горький опыт столь же обширен, как инфаркт, я бы расплакался, а так лишь тоска еще плотней заполнила естество. Двор обезлюдел — никто не сновал туда-сюда, открывая-закрывая двери подъездов, тем самым нарушая покой магнитных замков, пустовала детская площадка — мальчишки-девчонки (самый «доступный» и «простой» людской способ продолжения себя) не «гоняли» по ней мяч, их нет, они — словно призраки, «впитанные» могилами в сладкую землю вместе с кладбищенским туманом, передумавшим дружить с людьми.

Мерзкое чувство опустошения вызвали надписи на асфальте, «поздравляющие с днем рождения» — мысль о том, что все эти старания «ни для кого» не отпускает, а осознание данного факта выхолащивает нутро под окнами и балконами, разницу в «оформлении» которых уже никто не оценит.

Оставляя позади резкий и всепроникающий запах гари от тлеющих неподалеку торфяников, поднимаюсь в квартиру по лестнице, ведь лифт не работает. Ищу её вещи, нахожу мотоциклетный шлем, вручную сделанную из шерсти игрушку, афишу спектакля с любимой ею актрисой. Пахнет запустением и «остановившимся» в часах временем, ощущается «онемение» пространства. Уравнение неразрешимой скорби. Думаю, даже «многоэтажкам» бактерий, если они ещё здесь, несладко в отсутствии людского соседства. Всё, что было каждодневным — куда-то унеслось подобно птице, которой ни к чему виза.

Не включить компьютер, не достать что-нибудь жидкое и охлажденное из холодильника, не попялиться в телевизор. Зато вот они книги с загнутыми на интересных страницах углами — некоторые из них напоминают о странах, что удалось посетить, ведь куплены книги были в аэропортах, книжных лавках и ином «неважно-где» этих стран.

На одной из стен квартиры висит композиция из гвоздей, вбитых в кусок дерева, и красных ниток, обвязанных вокруг гвоздей, изображающая территорию страны рождения; на другой — холст с горой Кайлас, нарисованной её подругой под заказ в подарок мне, а также вышивка с изображением пары молодых енотов, по краям украшенная живомёртвыми частями древесных веток. Но это не мой, не наш дом более, это дом пыли, её пристанище.

Решаю подняться на крышу — когда-то очень нравилось проводить там время. На подходе к лестничному пролёту удивляюсь, но не пугаюсь — устал испытывать эмоцию такого рода, причиной же кратковременного удивления является высокая и массивная фигура неизвестно кого, стоящего на ступенях. При виде меня незнакомец снимает с головы капюшон, и я вижу мерзкую, клыкастую морду какого-то гуманоидного кабана-переростка.

— Что хотел, зверотень? — интересуюсь я, отчего-то совсем не удивляясь произведенной мной идентификацией незнакомца.

— Проводить тебя на крышу — отвечает он.

— Ты не привратник, а это — не заплеванные, разрисованные граффити стены на этажах поднятия в нарколаунж-клуб, здесь — бывший мой дом, так что уходи, ты ни к чему, разберусь и сам.

— Нет, я провожу.

— Ты ищешь смерти? Я хочу думать об объятиях Вселенной, желаю этих мыслей в голове, а не всплесков дум о тебе. Оставь меня, не имею желания сражаться.

— Даже не знаю бояться или нет. Ты можешь меня убить, но ты уже проиграл. В саду с розами и запах фиалок принимают за аромат роз, пусть и с язвительными шипами опыта. Принимай ситуацию, как есть, и ты.

— Я тебе ничего не должен, ничего не обещал, но могу поклясться, что ты умрешь, если будешь настойчив, и вот эту клятву не заберет песок, потому что не успеет — столь быстро она будет исполнена. Освободи путь!

— Трагичная борьба с недовольством собой на лицо. Я рискну вызвать твой гнев, ведь утонуть можно и в аквариуме, если не повезет. А ты… метафорически выражаясь, ты был скрипачом, но теперь ты не играешь, лишь дирижируешь пустотой.

Сказав это, мой собеседник поднял на уровень моего лица собственную руку, со вполне себе «человеческими» пальцами, сложенными в детский символ взведенного пистолета.

— Понял тебя, «пробник» восприятия. Не стану кричать, лучше пусть тебе ответят «басы» в моём животе, потому что дабы унять их, я сожру тебя, будущая жаренная свинина.

Но «свин», вдруг, исчез. Как киста у человека, начавшего делать окружающим людям лишь добро — история из «прошлой жизни», некогда прочитанная мной в сети. Вместо того чтобы озираться и анализировать, я поднялся на крышу и окинул взглядом «увядшую» панораму ранее столь хорошо знакомого двора. Открывшийся вид не спасали даже и «выжившие» строки стихов, когда-то оставленных мной на стенах ограждений. Вскоре появилось ощущение чьего-то присутствия… Обернувшись, я понял, что крыша заполнена людьми, вернее — их призраками, задравшими головы вверх, стало немного опасливо из-за того, что всё это — мои соседи, так или иначе, и не важно, что соседи бестелесны, кто знает — возможно, они захотят меня убить, да просто потому, что я жив, а они — нет. Позволив какому-то количеству времени миновать и несколько успокоившись, я тоже посмотрел на небо. Там «умирало» солнце, просто исчезая с небосклона, оставляя «вместо себя» лишь пустое пространство, словно светила никогда и не было. Я думал о том, что мог пропустить момент, когда соседи умерли не своей смертью и потому стали «пленниками» этого дома. Гаснущее солнце воспринималось подозрительно спокойно, будто подобное было ожидаемо…

…Прозвенел будильник. Неужели всё — сон, так пошло и прозаично? Скорее всего. Стука как не бывало, но это ничего не значило, потому что «его время» — ночь. Пора было на работу, но для себя я решил, что обязательно запишусь на прием к психиатру. А еще неплохо бы съездить куда-нибудь отдохнуть, путём смены обстановки, при всём — маловероятно, что я забуду этот сон или его украдёт какая-нибудь гарпия, унеся в свою пещеру и заключив в кристалл. Может причина этого «безумия повседневности» — «золотолиственная» осень?..