Сон и реальность. Сборник рассказов

Щемелев Александр

Каждый из нас проживает две жизни: одну – в обычном мире, а другую – в мире своих сновидений. Каждый раз мы проходим зыбкую грань между ними и постоянно находимся в полной уверенности, что вот этот мир и есть тот самый, настоящий. Но что если ни один из них не является подделкой? Возможно, оба они равнозначны и одинаково важны для нас. Ответ на этот вопрос сложно получить, можно лишь получать бесконечное количество аргументов в пользу любой из точек зрения.

© Щемелев Александр, 2020

ISBN 978-5-4498-6390-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

СОН

Миры снов так разнообразны и удивительны, что порой не можешь поверить в то, что это порождение нашего собственного разума. И на этот раз, Макс, засыпая, задумался над этим. Что есть сон? Почему мозг показывает столь потрясающие, диковинные картины, которые мы никогда бы не смогли придумать наяву? Целые миры… может, правы были наши предки, говоря о том, что во сне душа наша путешествует по бесконечным просторам Вселенной, посещая другие миры, открывая себе новые просторы там, где не смогла бы пройти бренная оболочка? Так думал человек, погружаясь в дрему, едва ухватывая последние мысли, теряясь в них, путаясь в словах, пока, наконец, не растворился в водовороте огней и красок.

Глазам открылся дивный вид: тропа, вьющаяся по гигантским корням, словно по природным ступеням, в полумраке леса. Этот полумрак был наполнен чистыми запахами хвои, цветов и чего-то неуловимого, незнакомого или забытого давным-давно. Слышались нежные звуки воды, плещущейся о камни, ухо ласкали тихий скрип деревьев, шелест листвы и пение птиц. По сторонам от тропинки, между деревьями, висела сиреневая дымка тумана, неподвижная и, наверное, такая же древняя, как и сам лес. А он был явно непостижимо древен: его деревья уносили свои кроны в заоблачную высь, словно живые колонны вдоль такой же живой лестницы, поднимающейся вверх и вверх, куда-то вдаль, к небу, которое заслоняла собой зеленая, сизая и белесая листва. Удивителен был здесь даже свет, рассеиваемый множеством листьев и проникающий вниз тонкими лучами, словно золотистый водопад в сиреневой мари. По бокам от тропы виднелись замшелые камни с наполовину стертым узором, который, правда, не терял от этого своего великолепия, а наоборот только приобретал древний и благородный вид. Узоры были окаймлены надписями на забытых языках, буквы алфавита которых были изящны и красивы, словно их начертала когда-то сама природа. Эти следы цивилизации так гармонично сливались с картиной девственного леса, что у Макса дух захватывало, а потому он не сразу решился сделать первый шаг.

Но все же человек осмелился шагнуть на дивную тропу, которую, наверное, сами боги проложили здесь в незапамятные времена. Стоило ему сделать шаг, как он обнаружил, что одет в странные длинные одеяния неземного покроя из диковинной серебристой ткани, плывущей между пальцев, словно укрытая в ткани сила воды. Макс с восторгом посмотрел на потрясающее одеяние и зашагал вперед, почему-то исполнившись решительности.

Чем дальше шел молодой человек, тем более удивительные картины открывались ему. Он видел, как туман в обе стороны расступается, разворачивая перед глазами непередаваемое зрелище уходящих в стороны, поросших лесом древних скал, на каменных уступах которых выросли утонченные дворцы и храмы из белоснежного тонкого материала, который сплетался в дивные конструкции, сверкающие в лучах закатного солнца. Необыкновенно поразили Макса эти города из дворцов, спускающиеся к самому морскому берегу, плещущемуся в прибое, укрытому кромкой лесов. Человек остановился ненадолго, чтобы рассмотреть эту неземную красоту, но услышал откуда-то сверху дивное пение хора голосов, которые, словно солнечные лучи, пронзали воздух, достигая слуха Макса и притягивая к себе, заставляя снова идти вперед. И он пошел, поднимаясь по веренице ступеней-корней, под аркой из переплетающихся веток деревьев. Теперь этот путь был похож на коридор в циклопическом дворце, который сама природа строила тысячи лет. Деревья здесь были еще более древними, чем раньше, и толщину их ствола было трудно обозреть взглядом, а ветви напоминали целые улицы. Присмотревшись внимательней к ветвям, Макс приметил там небольшие постройки из погибших и высохших деревьев, обретших новую жизнь в архитектурном искусстве неведомого народа. Даже эти небольшие беседки захватывали дух одновременно и своей простотой, и тем неповторимым переплетением ветвей, которые складывались в непостижимый человеческому уму узор. Такие беседки начали встречаться чаще, и Макс пошел быстрее, желая увидеть, какое же еще великолепие его ждет в конце тропы, откуда слышалось ласкающее ухо пение.

Конец был уже близок: молодой человек увидел по бокам от тропы два дерева-колосса, которые росли откуда-то снизу, от самого основания скал, и возносили свои ветви к небесам, на высоту, обозреть которую не хватало взора. Деревья эти были белого цвета и испускали мягкое, приятное глазу серебристое сияние. Ветви их не несли листьев, и Макс подумал, что они мертвы, но стоило подойти ближе, и человек почувствовал ту энергию, что исходила от них — силу необъяснимой природы, тогда юноша понял, что эти деревья по-прежнему живы, но жизнь их непонятна простому смертному. Залюбовавшись циклопическими природными колоннами, Макс замер, но в чувство его привела песня, грянувшая с новой силой. Ее звуки здесь были ничуть не громче, чем раньше, они по-прежнему были мягкими, ласковыми и манящими вперед, откуда лился мягкий свет.

Встав у самой последней ступени, Макс замер в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу, ибо ему не было видно ровным счетом ничего: лишь молочно-белое облако света, такое плотное, что, казалось бы, до него можно было дотронуться. Человек боялся сделать этот шаг в никуда, но все же, песня неслась откуда-то оттуда, и узнать об источнике этого великолепия можно было, только закончив путь. И он решился, шагнув вперед, в этот свет, который ласково обнял его со всех сторон, подхватил под руки и повлек за собой вперед. Спустя несколько мгновений туман рассеялся, а глазам Макса открылась картина, которую он был не в силах описать никакими словами.

Белоснежные деревья возносили свои вершины к лазурному небу, по которому неспешно плыли молочные, с золотистыми бликами, облака. Ветви этих деревьев сплетали ажурный свод. Древа были украшены сложным, тонким узором и письменами, которые сплетались с ним в гармоничный рисунок. Деревья испускали нежный свет, подобный тому, который давал туман позади, и свет этот был, словно осязаем, касаясь своим теплом кожи молодого человека. От того места, где стоял Макс, вперед шла дорожка, обозначенная узором на камне. По выемкам в камне стелился мох, расцвечивая рисунок в природные цвета. Тропа вела к самому краю скалы, где оканчивалась у небольшого возвышения, на котором утвердились два трона дивной красоты.

Предназначены они были для существ, внешность которых не описать словами, ибо она слишком прекрасна для любого из человеческих языков, что некогда были, есть сейчас и могут появиться в далеком будущем. Первое слово, которое возникает при взгляде на них, если осмелишься ты поднять глаза на детей природы — это слово «свет». Ибо они полны света, их кожа испускает нежное серебристое сияние, а в глазах плещется свет лун, такой же недосягаемый, как и само ночное светило. Глаза эти исполнены мудрости самой Земли, что многие тысячелетия идет по своему пути. Одеяния их просты, но от этого не менее великолепны, а с голов ниспадают водопады серебристых — у одной — и золотистых — у другого волос. Волосы их были аккуратно убраны в незатейливые косы, прихваченные искусно сделанными гребнями, напоминающими диадемы, подтверждающими власть, которая в подтверждении не нуждается.

Держась за руки, эти мужчина и женщина поднялись со своих прекрасных тронов и спустились навстречу человеку, улыбаясь ему доброй, но сдержанной улыбкой. Макс не посмел не поклониться этим прирожденным правителям, которые были выше людей настолько же, насколько люди превосходили самое примитивное одноклеточное. Однако, они жестом прервали его поклон, вплетая в гармонию мелодии незримых музыкантов свои дивные голоса:

— Здравствуй, сын Адама, — начала женщина, неторопливо кивнув Максу в знак приветствия. — Мы рады видеть тебя в своей обители, что лежит за пределами миров. Мы позвали тебя из твоих земель, ибо ты выделяешься своими мечтами и мыслями из серой массы своих братьев и сестер, которыми ныне полна наша родная Земля.

Слова о Земле были исполнены тоски, и женщина уронила мерцающую серебристым сиянием слезу, на месте падения которой вырос прекрасный белоснежный цветок. Увидев слезы столь удивительного и невинного создания, Макс вздрогнул, испугавшись, что это он стал виной этому, а потому виновато и недоуменно перевел взгляд на мужчину, молчаливо стоявшего рядом со своей супругой.

— Мы неизменно скорбим по потерянной Родине, — поспешил развеять страхи молодого человека мужчина, грустно улыбаясь ему. — Мы покинули Землю много тысячелетий назад, когда поняли, что нашему народу нет там больше места. Мы уступили Землю вам в надежде, что вы верно направите мощь этого дара. Однако мы неизменно наблюдаем за родными местами, и это, порой, вселяет в наши сердца печаль, которой нет равных, — мужчина многозначительно замолчал, направив взор куда-то вдаль, видимо, узрев там картины давно прошедших лет, но, спустя несколько мгновений, вновь продолжил свою дивную речь. — Наш народ вы зовете эльфами, и память о нас все еще жива среди вас, хотя и перешла в череду мифов и легенд, сказок и небылиц. Мы искренне надеемся, что память эта никогда не угаснет навсегда, но надежда наша все слабее, ибо все меньше людей верят в эти россказни о старине глубокой.

Краткая повесть прекрасного эльфа подняла в душе Макса необъяснимую грусть, которая сдавила стальной хваткой его горло. Ему было жаль, что такие прекрасные создания должны были оставить Родину для людей, которые, в свою очередь, постепенно забывали о благодетелях. Однако, долго предаваться грусти Максу не позволили, и слово вновь взяла женщина, от слез которой уже не осталось и следа, и она все так же печально и добро улыбалась человеку.

— Теперь мы стали историей, и поселились здесь, где она дремлет, перекатываясь у подножий скал, лаская наш слух рокотом тысячелетий и нежа наш взор безграничной синевой. Сама Вселенная здесь спит, словно младенец в люльке, и мы храним тот сон, напевая ей нежную колыбельную. Ты познал красоту нашего мира, ты узрел его неведомые чудеса, но у всего этого есть цель, — женщина замолчала, сделавшись строгой, она взглянула своими полными лунного света глазами прямо в глаза человека, словно прочитав этим взглядом в душе его всю жизнь. — Все это мы показали тебе, чтобы ты нес нашу красоту в свой мир, нес туда память о нас. Постарайся сделать свой дом чуть лучше, чем он есть сейчас.

Последние слова женщины потонули во все нарастающей мелодии, которая оттесняла собой и чудный простор, и фигуры в белом, которые потонули в синем мареве. Синева же захлестнула и прекрасные белые древа, и дивные скалы. Вот уже и она сама взорвалась множеством красок, которые сложились в грубые черты потолка. Макс с разочарованием вздохнул, открывая полностью глаза — все это оказалось лишь только сном. Но почему-то в носу сохранился дивный запах древнего леса, и в ушах все еще звучали прекрасные, неземные голоса. Но все же, что такое сон? Лишь причудливая фантазия нашего мира? Или путешествие по бесконечным вселенным, удивительным мирам, куда наша бренная оболочка не в силах проникнуть? Так размышлял Макс, когда опустил взгляд и увидел на прикроватной тумбочке венок из цветов неземной красоты, которые источали удивительный, неясный аромат, то ли незнакомый, то ли давным-давно забытый.