Соло. Они среди нас

Георгий Гуров

Они среди нас! Они совсем рядом! Они ближе, чем можно себе представить. Но мы слишком заняты, чтобы видеть. Мы слишком умны, чтобы верить.

© Георгий Гуров, 2022

ISBN 978-5-0056-2500-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Хозяин Чертовой Долины.

Внедорожник мягко катил по грунтовке, словно по асфальту. Хотя, справедливости ради, у нас некоторые грунтовые дороги намного лучше, чем некоторые асфальтовые. Но здесь, в такой глухомани, дорога казалась нереально гладкой. И кто тут может ездить так часто?

Барс еще раз сверился с картой. Ага. Вот она Чертова Долина. Старый «журавль», когда-то служивший колодцем, теперь уныло торчал среди равнины, нагоняя тоску своим одиночеством.

Джип плавно свернул с дороги и, пугая кузнечиков, подрулил к колодцу. Выключив зажигание, Барс откинулся на спинку сидения. Тишина моментально навалилась плотной пеленой. Да это была даже не тишина, а какая-то звеняще-шипящая субстанция, втекающая в мозг не только через уши, но и через каждую пору на коже, отчего появлялось чувство совершенного одиночества и мистического страха.

Приближались сумерки. Сама дорога заняла не очень много времени, но вот переправа через Дон затянулась на несколько часов.

Паромщики, как гусары, были в меру пьяны, а поэтому не в меру словоохотливы. Они рассказали Барсу, что в это время года, то есть весной, с переправой всегда проблема. Пристани размыты, ходить (они ведь не плавают, они ходят) приходиться далеко. По этой причине, необходимо дождаться, как можно больше машин, чтобы зря соляру не жечь.

Полюбовавшись природой, часа два, не дождались ни одной машины, и у Барса промелькнула нехорошая мысль, коей он поспешил поделиться с начальником парома по имени Паша:

— А вдруг вообще машин не будет?

— Тогда дождемся городского автобуса и переправимся, — спокойно ответил тот.

— А когда будет этот автобус? — спросил Барс.

— К шести вечера, — безмятежно сказал начальник парома.

Ну, а в самом деле, куда спешить паромщикам. Им же без разницы на каком берегу стоять. Барс немного расстроился, но вскоре оказалось, что напрасно. Паромщикам, очень даже было куда спешить.

— Земляк, — обратился к Барсу Паша, — у тебя с собой ничего нет? — и он красноречиво хлопнул себя по тому месту, где должна быть шея.

— Есть, — догадался Барс, о чем идет речь.

Он на всякий случай прихватил с собой пару бутылок водки. Сам он не пил принципиально. Во-первых, тренировки здорово отвлекали от этого занятия, а во-вторых, не хотел совершать добровольное убийство своего организма.

Нет, Барс не был ханжой и мог себе позволить в праздник пропустить бокал хорошего вина. Но только в компании и в большей степени, чтобы не выглядеть белой вороной. Научно выражаясь, употребление алкоголя в его жизни носит ритуальный характер. А вообще, он придерживался мнения, что человек не создан для принятия спирта вовнутрь. Природой не заложено. А раз не заложено, тогда к чему сие излишество?

Однако, непьющий Барс, всегда в дальнюю дорогу брал с собой водку, так как знал (как всякий русский), что у нас данный продукт является жидкой валютой. А мало ли, что произойдет дорогой? Деньги давать как-то неудобно, вдруг человек порядочный, обидится. А вот водка никого не обидит, а то гляди и порадует.

Паша, даже не спрашивая, согласен ли Барс на бартерную сделку такого рода, крикнул катеристу:

— Андрюха! Заводи!

Смуглый парень по имени Андрюха прыгнул в катер, который таскал паром, и через секунду дизель радостно взревел, выбрасывая сизый дым и брызги из длинной выхлопной трубы, конец которой уходил под воду.

— А как же машины, автобус? — как можно тщательнее скрывая сарказм, спросил Барс у начальника.

— Мы вернемся, — махнул тот рукой, поднимая трапы, играючи выкручивая ручку лебедки.

Переправились быстро, так как шли по течению. Барс приготовился к долгому причаливанию, однако Андрюха, несмотря на внешнюю усталость, довольно четко подвел паром к земляной насыпи, служившей пристанью.

Барс сел за руль джипа, достал две бутылки водки и протянул Паше. Тот улыбнулся, отчего его полное лицо стало еще шире, взял только одну и пояснил:

— Нам земляк еще работать. Счастливо тебе!

Воздух был чист. Даже голова слегка закружилась. Степь, кое-где прорезанная балками, расстилалась зеленым ковром с ковыльной проседью. Из балок, стремясь к солнечному свету, в небо рвутся вековые дубы. Под их могучими кронами бежит тоненький, но стремительный ручеек, беря свое начало где-то в недрах и так же в недрах пропадая.

«Кого тут можно дождаться?» — подумал Барс, направляясь к ближайшей балке.

Вот всегда так у этого Мастера: появляется из неоткуда, даёт распоряжения и исчезает в никуда. Так и в этот раз, не успел Барс приступить к тренировке, как воздух стал превращаться в сгусток золотистого тумана и знакомый голос Мастера направил его в эту чертову Чертову долину. При этом никаких объяснений. Мол, давай сынок, так надо. Ну, что тут поделаешь, надо значит надо. Единственное что уяснил для себя Барс за многие годы подобного общения, это то, что Мастер никогда ничего не делает просто так. Не в смысле корысти, а в смысле правильности поступков. Мастер по своей природе не может ошибаться. На то он и Мастер.

Спустившись в балку, Барс насобиралсухих дров, перетащил их к машине и разжег костер.

Пока разгорался огонь, достал из багажника спальный мешок, сумку с продуктами. Разложил походный столик и стул.

Он решил, что если никто не появится, то он хотя бы проведет ночь на лоне девственной природы. Откровенно говоря, город порядком надоел, и эта поездка была просто подарком. И в конце концов во всем надо видеть позитивное.

Солнце уже закатилось за горизонт. В черное небо взлетали желтые искры костра.

Барс чувствовал какое-то смутное беспокойство. Было чувство, что все это время за ним неотступно кто-то следит. С наступлением темноты это ощущение усилилось. Мрак начинающейся ночи, от жаркого света костра, сгустился, и Барс невольно придвинулся ближе к огню.

Он попытался расслабиться. Опустив голову, закрыл глаза, в надежде отыскать источник слежения, пошарил мысленным взглядом по округе. Ничего. Но и легче ничуть не стало.

Барс напряг слух. Он слышал трели сверчков, хруст веток, какую-то возню в балке, вскрикивание ночной птицы. Но было что-то еще. Что-то несвойственное для дикой степи. Что-то протяжное, щемящее сердце. Что-то от чего стынет в жилах кровь.

Догадка противным ознобом пробежала по всему телу. Этот звук, наполненный болью, шел из старого колодца. Этот звук был стоном.

С электрическим фонарем в дрожащих руках, Барс осторожно подошел к колодцу. Посветил вниз, но ничего разглядеть не смог, кроме зеленоватых каменных стен старого колодца. Луч фонаря, терялся в темноте, не достигнув дна.

Зато теперь не было сомнений, что стон исходил именно оттуда. Но это был не просто стон, а стоны. Стоны сотен людей!

Дрова в костре почти догорели. Барса охватил ужас. В голове всплыло название — Чертова долина, и при этой мысли показалось, что волосы шевельнулись на голове. Он стоял и как завороженный смотрел в черноту страшного колодца. Страх липкими лапами сковал руки и ноги. Крепко держал за голову не позволяя отвести взгляд от дышащего гнилью зева.

Отчетливо различая стоны множества людей, не в силах оторвать взгляда, превозмогая ужас, сдавливающий горло, лишающий возможности произнести хоть слово, он крикнул чужим и поэтому страшным голосом:

— Кто здесь?!

Ответа не было. А стон становился все громче и громче, перерастая в крики мужчин и плач женщин с детьми. Затем этот крик превратился в общий вопль непреодолимой, мучительной нечеловеческой боли.

Стараясь перекричать этот чудовищный хор, Барс крикнул, срывая горло:

— Прекратите! Я могу вам помочь?!

— Ты им уже ничем не поможешь, — голос прозвучал спокойно, но был отчетливо слышен, как будто слова были сказаны в самое ухо.

Преодолевая страх, Барс метнул луч фонаря на голос. Свет выхватил из темноты лицо незнакомца. Глаза сверкнули фосфорицирующим светом.

— Опусти фонарь, парень, — незнакомец не проявлял враждебности. — Ты Барс? Верно? Тебя прислал Мастер?

Барс закивал головой не в силах совладать с пережитым ужасом. Но фонарь все же опустил. Голоса из колодца больше не были слышны. Они пропали также внезапно, как и появились.

— Меня зовут Егерь, — мужчина поманил рукой. — Пойдем к костру, а то придется заново разжигать.

Барс оглянулся на колодец и невольно передернул плечами. Поспешил за ночным гостем, а может хозяином. Окинул взглядом гибкую фигуру Егеря: выше среднего роста, плечи конечно не богатырские, но видно, что крепкие. На вид лет сорок пять. Движения, как у зверя: грациозные, четкие, уверенные. Угадывается опытный боец.

Подбросили в затухающий костер сухих сучьев. Повалил густой дым, затем вспыхнуло яркое пламя, осветив пространство в несколько метров.

Егерь сел к костру, не на предложенный Барсом походный стул, а прямо на землю, раскинув в стороны полы своего длинного плаща.

Барс, все еще чувствуя холодок на спине, спросил:

— Что это было, кто там стонет? Только не говорите, что у меня галлюцинации.

— Да нет, с тобой все в порядке, — глаза Егеря сверкали в свете костра, как у волка. — Ты действительно слышал.

— И что это?

— Это долгая история. Теперь уже легенда, имеющая подтверждение в виде этого колодца, — Егерь взглянул на Барса, и, увидев, какое-то, детское любопытство решил рассказать. — Здесь был хутор. Жили в нем казаки. Жили, что называется, не тужили, работали, не покладая рук. Однако, после революции, в семнадцатом году, новые власти круто взялись за казачков. Слыхал, небось, про расказачивание?

— Да так, в общих чертах.

— В общих чертах. В общих чертах это крохи.

— Нет, ну, слышал, конечно. Расказачивание, раскулачивание… — попытался блеснуть знаниями Барс.

— Это совершенно разные вещи. Раскулачить — значит отобрать у человека все и делу конец. А как можно расказачить? Можно конечно, запретили носить лампасы, можно отнять шашку, коня. Но душу-то не отнимешь!

— Не понимаю, зачем это вообще надо было?

— Да боялись большевики казаков. Казаки, это же войны. Это в крови, от самого рождения. Казаки сами формировали сотни, выбирали атаманов. Они всегда были боеспособны. А пластуны чего стоили?

— А кто это такие? — удивленно вскинул брови Барс.

— Пластуны, это такие парни, которым ниндзя в подметки не годятся. Работали в основном ночью, незаметно подбирались к противнику и без криков и шума шли в атаку. Как правило, вооруженные ножами и короткими шашками. Существуют свидетельства, что десяток пластунов расправлялись с ротой врага, при этом сами не несли потерь.

— Так почему бы, этим большевикам ни склонить казаков под свои стяги?

— Да какие там стяги? — махнул рукой Егерь. — Голодранцы. А казаки царю присягали. Хоть и не шибко грамотные были, но честь блюли, что эти, — Егерь кивнул головой в сторону. — Самураи раскосые.

— Тогда почему этим голодранцам удалось победить? — спросил Барс, подбрасывая дров в костер.

— Был момент, когда казаки сломали большевиков. И вот тут в ход пошла другая политика. Пошли красные на уступки. Пообещали всепрощение. А казаки хоть и войны, но не охочи до крови. Думали, все наладится. Но это уже позже. А до этого настоящий геноцид против казаков развернули. Вот и в этот хутор прислали роту моряков. Те свое дело знали.

— Так здесь хутор был? — удивился Барс.

— А ты думал, что колодец для красоты? Был хутор.

— И что моряки?

— Обождали до ночи вон в той балке, а когда в последней хате задули лампу, стали в дома к спящим заходить. Так за час штыками, да кортиками весь хутор и выбили. Никого не пощадили, даже собак. Всех убивали, от дряхлой старухи, до новорожденного младенца. Убивали и волокли сюда. — Егерь кивнул в сторону колодца. — Затем сбросили всех в этот колодец. Управились до рассвета. А потом вернулись в хаты, перекусили наскоро тем, что было в этих самых хатах, набили карманы и вещмешки разным добром и отправились в обратный путь. Даже кровь не смыли с себя. Комиссар сказал, мол, на Дону отмоетесь. Только как отмыться-то? Столько невинных погубили. С тех пор нет больше хутора, а колодец стоит. И стонут души убитых, пугая непосвященных. А кто с соседних хуторов и станиц мимо проезжает, тот обязательно остановится и помянет земляков. И по сей день так.

Барс угрюмо молчал. Говорить не хотелось. Перед глазами стояла страшная картина услышанного.

Толи Егерь был искусным рассказчиком, толи ночь располагала к живому воображению, но на Барса эта история произвела, как говорится, глубокое впечатление. Да и ужас, который он только, что пережил, был живой иллюстрацией.

— Однако давай о деле, — голос хозяина вернул в действительность. — Ты ведь сюда не за моими рассказами приехал. Мастер считает тебя хорошим бойцом. Но это в вашем мире. На самом деле ты слаб, и уязвим без внутренней силы. Молниеносная реакция, сокрушающие удары, игра внутренней энергией, все это крохи. Надо знать и уметь больше. Вы, люди, утратили главное, а именно утратили связь с природой. Правда, это не ваша вина. Просто с момента изобретения колеса, отпала необходимость бегать. Ты должен вернуться назад. Туда, где человек был, уязвим, и полагался полностью на свои чувства. Тогда многие умели быть невидимыми перед врагом. Слышал выражение: отвести глаза? Оно взялось не на пустом месте. Кстати, животные обладают такой способностью. Особенно хищники. Вот ты и меня не видел, хотя я был рядом с самого твоего приезда.

Барс, вспомнил чувство, что не мог отделаться от чьего-то пристального взгляда.

— Я понимаю, о чем вы. Мне и самому приходило это в голову, но это невозможно в современном ритме жизни. Да и необходимости нет.

— У тебя теперь есть такая необходимость, — Егерь смотрел строго и в то же время сочувственно. — Необходимость есть для тебя. Иначе будешь раздавлен. Ты даже не представляешь, с чем тебе придется столкнуться в ближайшее время.

— И с чем же? — Барс надеялся хоть что-то понять.

— Мастер тебе расскажет, — глаза хозяина долины снова сверкнули в свете костра. — Возьми и выпей это, — Егерь протянул Барсу фляжку из мутного стекла. — Это поможет тебе поднять занавес твоего «Я». Только не бойся и не удивляйся. Просто прислушивайся к своим новым впечатлениям и доверяй им.

— А что это? — Барс принял из рук Егеря теплый сосуд.

Естественно теплый. Он грелся во внутреннем кармане длинного, похожего на ковбойский пыльник, плаща.

— Раньше это зелье давали тупым ученикам, для ускорения процесса, — Егерь усмехнулся, видя реакцию Барса. — Не обижайся. Ты, не производишь впечатления тупого, у тебя просто нет времени. Да и выбора то же. Так, что пей.

Хоть и было страшновато, но Барс все же приложил фляжку к губам: жидкость, словно змея, скользнула вовнутрь, обжигая органы раскаленным металлом.

На мгновение потемнело в глазах.

— Егерь, — прохрипел Барс, схватившись за горло. — А ты кто?

— Я — оборотень. Охраняю этот колодец и старое кладбище бывшего хутора, — как-то, очень уж просто прозвучал ответ. — Утром ты его увидишь. А теперь поспи и возвращайся назад. Прощай. Хотя, сдается мне, еще свидимся. Удачи тебе.

Егерь повернулся, сделал шаг, другой и вдруг споткнулся, упал, сгруппировавшись, сделал кувырок вперед и Барс увидел мутнеющим взглядом растворяющийся в темноте силуэт огромного волка.

— Что за… — Барс не смог договорить. Выпитая жидкость разорвала внутренности, мгновенно растворившись в крови, пропитала каждую клеточку тела. Мощной волной ударила в мозг.

Барсу показалось, что он упал на костер. Все тело вспыхнуло и мгновенно превратилось в пепел. Облако белого, искрящегося маленькими синими молниями, дыма поднялось вверх, всего на мгновение застыло над землей, собралось в тугой ком и, рванувшись обратно к земле, врезалось в кучку пепла, разметав его на десятки метров вокруг.

Барс, сидел на корме, причаленной к берегу лодки и с безразличием смотрел, как течение реки уносит капельки, крови, падающие за борт из его разбитого носа.

Тогда он еще не был Барсом. Он пока еще Сашка. Сирота шести лет, воспитываемый дедом.

Полчаса назад, ни о чем плохом не подозревая, Сашка шел на Дон привычной дорогой в предвкушении окунуться в прохладную воду родной с детства реки.

Дорога проходила мимо небольшого леса, пустившего свои корни в неглубоком овраге. Сам по себе овраг ничего не представлял в летние месяцы, но по весне, когда таяли снега, в нем бушевал поток мутной воды по силе и стремительности сопоставимый, разве что, с горной рекой. Местные казаки называли овраг Бузулуком. Почему? Сашка не задавался таким вопросом. Бузулук, так Бузулук. Какая ему разница.

Так вот, Сашка шагал мимо этого самого Бузулука по тропинке, выбегающей как раз на берег Дона. Вдруг, путь ему преградили два пацана одного с ним возраста. Он их знал, но что-то екнуло внутри, предвещая неприятное. Уж больно наглые ухмылки были на их рожах.

— Куда прешь? — преградил дорогу тот, что был покрепче.

— Купаться, — попытался обойти его Сашка.

Неуловимым движением крепыш схватил Сашку за шею и повалил на землю. Сашка, отчаянно сопротивлялся извиваясь под напавшим, но превосходство в силе было явно не на его стороне. Слезы брызнули из глаз. Нет, не боль заставила плакать мальчишку, а обида, подкатившая к горлу жестким комком. За что? Он просто шел своей дорогой.

— Сдаешься? — пыхтя, спросил крепыш, сильнее сдавливая шею.

Сашка ревел, но молчал.

— Сдаешься?

Если сказать «да», то все закончиться. Таков этикет драки был у пацанов. Но признать себя побежденным в данной ситуации Сашке не позволяла гордость. Ведь он ни в чем не виноват. Где справедливость?

Он, собрав все силы, рванулся из объятий недруга и оказался на ногах. Из носа текла кровь. Видно, когда вырывался, расквасил его. Противник стоял напротив, готовый опять наброситься на свою жертву.

Сашка сжал кулак и наотмашь ударил в челюсть обидчика. Неумело, по-детски. Еще удивился: почему тот не упал, как в кино? Но эффект был достигнут.

Крепыш вытаращил от изумления глаза, и через мгновение из них брызнули слезы. Он опустился на корточки и заревел, пряча лицо.

Сашка метнул взгляд на второго пацана, но тот не проявил никакого желания участвовать в поединке. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и не знал, что ему делать.

— Это ты сдаешься. Понял?! — выкрикнул Сашка ревущему мальчишке. — Понял?!

— По-о-о-нял, — заревел тот еще громче.

Мальчишку звали Мишка. Позже они с Сашкой пошли в один и тот же класс и стали закадычными друзьями. Но ни разу, ни один из них не упомянул об этой встрече. Мало ли, что в детстве было.

Однако для будущего Барса, как ему самому казалось, эта встреча была судьбоносной.

Увидев разбитый нос внука, дед не стал допытываться, кто автор данного художества. Он просто спросил:

— Хочешь, научу драться?

— Хочу.

— Но ты должен знать, что это очень трудный Путь.

— Какой еще путь? — не понял Сашка.

— Путь к себе. Путь война.

Когда Барс открыл глаза, алая полоса на востоке, уже расколола ночь и на землю, тесня мрак, вновь вернулся свет. Пока еще неяркий, робкий, но уверенный в себе, стремительно набирающий силу.

Угли костра покрылись седым пеплом. Костер умер. Здесь же, рядом стоял походный столик с остывшим чаем. С джипа скатывались капельки утренней росы, оставляя чистый след на пыльных стеклах автомобиля.

Чувствуя зверский голод, Барс сел на раскладной стул, и стал, есть нетронутый вечером ужин. Он прокручивал в голове события вчерашней ночи, пытаясь понять, приснилось это ему или же все происходило на самом деле.

Барс прислушался к собственным ощущениям. Вроде бы все в порядке. Но что-то было не так, а вот что никак не удавалось понять. Он смотрел на степь, на колодец, на рассвет, слышал пение жаворонка, стрекотание просыпающихся кузнечиков и все это воспринималось как-то по-другому. Как-то острее что ли.

И, самое странное, Барс не был удивлен происходящим. Он сидел, жевал бутерброд, сдувая с него муравьев, и равнодушно смотрел на фляжку из мутного стекла, оставленную оборотнем по имени Егерь.

Сознание того, что он вчера беседовал с оборотнем, слышал стоны убитых, и наконец, самому пришлось побывать и огнем, и пеплом, не вызывало никаких шокирующих реакций. Все воспринималось, как само собой разумеющиеся.

Он собрал вещи, уложил в багажник машины. Пока прогревался двигатель, залил, и без того потухший костер, остатками из термоса. Достал из машины бутылку водки, которую не взял паромщик Паша, открутил пробку, щедро налил в кружку жидкость и поставил на каменное кольцо колодца, накрыв кусочком хлеба. Здесь же оставил и бутылку с остатками. Немного постоял, вспоминая рассказ Егеря, и вернулся к машине.

Выехав на грунтовку, Барс остановил джип, еще раз взглянул на Чертову Долину, но уже совершенно другими глазами.

Он увидел аккуратные домики, окруженные плетнями, людей, занимающихся своими делами, ребятишек, играющих в свои нехитрые игры. Так же, за хутором было видно кладбище, о котором говорил Егерь. Затем все это задрожало, теряя четкие очертания, и наконец, вовсе исчезло. Остался лишь старый колодец, а рядом с ним Барс увидел огромного черного волка. Это был Егерь. Это он показал Барсу хутор. Такой чести за последние лет тридцать никто не удостаивался.

Внедорожник плавно покатил по дороге, тревожа ленивую пыль.