Странный талант Винни

Штефани Герстенбергер, 2020

Провести лето у моря? Эти каникулы могут стать незабываемыми! Так думают Винни, Сесилия и Генри, когда родители отправляют их пожить у бабушки с дедушкой. Вот только ребят ждёт сюрприз: похоже, жители обветшалого сиреневого домика что-то скрывают. Многие комнаты заперты, а если приложить руку к двери второго этажа, то можно обжечься. Там что, устроили тайную пиццерию? К тому же младший братишка Генри клянётся, что на втором этаже растёт волшебный лес. А странная троица помощников по дому и вовсе уверяет: жить здесь очень опасно! Получится ли у ребят разгадать тайны, которые хранят обитатели этого дома?

Глава 2,

в которой появляются овцы, осьминог и лакричные мишки

— Едем мимо старого магазина, едем мимо старого магазина, — напевал Генри.

— Другого пути нет, — сказал папа, — впереди всё перекрыто, придётся ехать по Джермин-стрит. В Лондоне на дорогах просто безумие! А ведь в других городах проблемы как-то решаются…

Пожив в других городах, папа часто бывал недоволен Лондоном.

— Можно подумать, он знает, каково на дорогах в Цюрихе, Бостоне или Осло, — прошептала Сесилия на ухо Винни. — Сидел себе в лаборатории без единого окна и рассматривал в микроскоп экземпляр номер триста десять.

Винни, хихикнув, кивнула: ей нравилось, когда Сесилия делилась с ней мыслями. С тех пор как старшей сестре исполнилось тринадцать, она порой выглядела и вела себя странно — то подолгу молчала, то вдруг громко смеялась.

Они свернули на узкую улочку, и Генри прилип к окну.

— Дедушкин магазин! — закричал он, едва завидев дом под номером «89».

— Это больше не дедушкин магазин, солнышко, — ответила мама.

Винни знала, что мама вот-вот вздохнёт с облегчением. И вот пожалуйста — вздохнула. По ней хоть часы сверяй!

— Смотрите! Наша фамилия всё ещё на вывеске! У-ол-лес У-о-кер, — медленно, по слогам прочитал Генри.

— В этом нет ничего хорошего, — ответила мама. — Сами продают сэндвичи, а рекламу взяли нашу, старую, поставщиков королевского двора. Разве у них есть на это право?

Папа пожал плечами. Он в такие подробности не вникал, открыто признавая, что разбирается только в биологии — и больше ни в чём.

Мама засмеялась:

— Ну да! Им же надо как-то объяснить, почему сэндвичи в их кафе пропитались ароматами душистых трав и лакричных леденцов.

— И в детстве ты жила прямо над этим магазином! — восхищённо воскликнула Винни, проводив взглядом тёмные решётчатые окна на втором этаже. Оттуда выглядывала мама, когда была маленькой. Странно о таком думать, но Винни очень хотелось посмотреть на маму в детстве, просто посидеть с ней рядом и незаметно понаблюдать, что она делала, когда ей было восемь, девять или даже двенадцать лет. Как жаль, что это невозможно!

— Да, и тогда мне казалось, что всё на свете пахнет лакрицей, мать-и-мачехой, мятой и шалфеем, — сказала мама с переднего сиденья машины. — У нас даже хлеб и варенье были на вкус мятно-лакричными. И масло. И чай. Даже воскресный пудинг. Вообще всё!

— В этом магазине рождались удивительные ароматы, — зачарованно проговорила Винни, хотя и не особенно любила лакрицу.

Лакричные улитки ещё съедобные, и от разноцветных жевательных мармеладок из больших подарочных наборов она тоже никогда не отказывалась, но дедушка выставлял на продажу и такое, что… Ой, нет, спасибо!

— Почему лакричные конфеты дедушки светлее, чем у других кондитеров? — спросила она.

— Дедушка никогда не добавлял искусственных красителей, — объяснила мама. — Вот почему его мармелад и леденцы подавали самой королеве.

— П-поставщик королевского двора, — слегка заикаясь, Генри повторил слова с вывески, хотя магазин давно остался позади. — Леденцы отличные — мишки ла-лакричные!

— Ла-ла-ла-лакрица! Ты не прочитал, а запомнил, — недовольно заметила Сесилия — и тут же весело пощекотала брата.

— Перестань, Сеси! — раскатисто, будто тарахтящий мотор, рассмеявшись, попросил Генри. — Почему же дедушка больше не делает для королевы лакричные леденцы?

— Наверное, однажды все отказались жевать коричневые медвежьи лепёшки, даже её королевское величество! — усмехнулась старшая сестра.

— Сесилия! — укоризненно воскликнула мама, но тут же засмеялась. — Потому что весь квартал пропах этими мишками, — объяснила она, и Винни уже не знала, чему верить. — Мои родители покинули Лондон, чтобы принести райские ароматы лечебных леденцов простым жителям валлийских пустошей, избавить их от жестокого кашля, неприятного запаха изо рта и болей в животе!

Винни ткнула Сесилию локтем в бок, словно говоря: «Так вот куда нас везут — в валлийские пустоши, где у всех ужасно пахнет изо рта!» Сесилия в ответ состроила рожицу. «Терпеть не могу лакрицу», — видимо, хотела ответить старшая сестра.

— Что ж, Кристи, твои родители неплохо заработали на лакричных леденцах. По крайней мере, ты ни в чём не нуждалась. — Папа положил левую руку на подлокотник маминого кресла. Они прожили в Лондоне почти три года и привыкли к «неправильному» вождению по левой стороне улицы и к тому, что водительское сиденье находится справа, а пассажирское — слева.

— Конечно, я очень благодарна родителям за прекрасный дом у самого Грин-парка, который они нам подарили. Мне почему-то кажется, что за прожитые в Уэльсе годы их странности только умножились.

— А разве бывают не странные родители, мам? — спросила Сесилия. — Вот у нас дома обитает одна забавная парочка, советую вам с ними познакомиться.

Все снова рассмеялись.

Через три часа они остановились передохнуть неподалёку от Кардиффа. За руль села мама, и машина покатилась вдоль побережья, а потом свернула на просёлочную дорогу, окончившуюся тупиком в городке Туллиморс-Энд.

«А ведь это и правда самый настоящий тупик, — подумала Винни. — Конец всему».

На крышах домов из грубого серого камня рядами сидели чайки. Мама свернула на улицу, которая, наверное, когда-то была главной. По обе стороны выстроились пустующие магазины, показались закрытый киоск и парочка небольших гостиниц. Вскоре они проехали гостиницу побольше, тоже пустую, с заколоченными окнами первого этажа и поблёкшей вывеской «Отель «Аббатство». Мама медленно въехала на кольцевую развязку и сделала круг у красной телефонной будки.

— Она что, боится задавить кого-нибудь в этом вымершем медвежьем углу? — пробормотала Сесилия.

Слева возникла церковь, которую, по-видимому, превратили в паб, о чём свидетельствовала вывеска с ярко раскрашенной птицей, кружкой и надписью «Феникс».

Напротив паба была булочная. Свет в витрине не горел, «Единственная и неповторимая булочная» была закрыта.

Сесилия устало откинулась на спинку сиденья:

— Как хорошо, что я захватила ноутбук. Найду себе тихий уголок в таинственном доме у моря, посмотрю последнюю серию «Преступления Икс», а потом мы, надеюсь, смоемся куда подальше.

Сесилия обожала криминальные сериалы и смотрела их взахлёб, чего родители, знай они о вкусах дочери, наверняка бы не одобрили.

Дорога шла через луга, на которых паслись овцы, белеющие пушистыми шариками в густой зелёной траве. Время от времени встречались живые изгороди и серые каменные стены. Дорогу то и дело перегораживали шлагбаумы с надписью «Частное владение», и Винни приходилось выпрыгивать из машины, чтобы открыть проезд. Другие указатели предупреждали о близости скал, с которых, судя по изображению на знаках, иногда срывались валуны. Фигурки детей на дорожных знаках были перечёркнуты красным вместе с изображениями велосипедов, собак, лошадей и обычных туристов.

— Интересно, здесь хоть кому-нибудь что-нибудь разрешено? — недовольно протянула Сесилия.

— Можно быть овцой, — ответила Винни.

Когда ещё через пять минут путешествия по бесконечным лугам с овцами машина, увязнув всеми четырьмя колёсами в песке, наконец остановилась перед высоким, покосившимся сиреневым домом, дети пришли в восторг.

— Господи, неужели нельзя хотя бы расчистить подъездную дорожку?! — жалобно спросила мама, открывая дверцу.

— Просто тебя всегда заносит слишком далеко в дюны, — ответил отец, Том Уоллес-Уокер. Он любил жену и за остроту ума настоящего учёного, и за непредсказуемость. После свадьбы он взял её фамилию, потому что ему нравилось, как она звучит: не то что его собственная — Смерди. «Благодаря моему решению вы избежали множества потасовок на школьном дворе», — с довольным видом не раз напоминал он дочерям.

Дети выбрались из машины и огляделись. На сиреневых стенах дома темнели круглые разводы — казалось, бабушка с дедушкой решили вымыть фасад, чтобы перекрасить, но на полпути передумали. Ветви растущих неподалёку деревьев раскачивал сильный морской ветер. Дом с обеих сторон обрамляли два гребня дюн, словно хотели как можно тщательнее спрятать его от чужих глаз. Снаружи дом обвивала оранжевая лестница — будто змея, пытающаяся сдавить его кольцами. Винни усмехнулась и взглянула на отца. Ну теперь-то она залезет на самый верх, пусть он только отвернётся.

Винни запрокинула голову. На крыше дома, вытянув щупальца по серой черепице и вцепившись в водосточную трубу, восседал гигантский синий осьминог. Откуда такое чудовище? Это что-то новенькое! Верхняя половина головы осьминога была прозрачной, сделанной, похоже, из стекла.

Стеклянный купол был так велик, что под ним без труда поместился бы человек. А какой великолепный вид на море, наверное, открывается оттуда!

«Ты видела эту штуку?» — хотела Винни крикнуть Сесилии, но сестра уже убежала осматривать вытянутую пристройку к дому, тоже выкрашенную в сиреневый цвет.

Мама окинула дом задумчивым взглядом и заметила осьминога.

— Что это?!. — охнула она.

«Мы обязательно выясним, — взволнованно подумала Винни. Неужели она всё-таки останется? — Похоже, лето предстоит интересное», — пронеслось у неё в голове.

Пожав плечами, Винни взяла Генри за руку, и они вместе пошли следом за Сесилией по выстланной широкими досками дорожке, пока не оказались у огромного окна, похожего на витрину магазина.

— Фу, ну и запах… похоже, старый сарай набит мармеладками и всякими травами, — скривилась Сесилия. — Мама не преувеличивала: ароматы действительно просачиваются сквозь стены!

— Ну и запах! — воскликнул следом за сестрой Генри — он очень любил повторять услышанное. — Дедушка и здесь хочет открыть магазин!

И точно: «Уоллес-Уокер, отставной поставщик королевского двора — лучшие лакричные леденцы от кашля» — вот что было выведено золотыми буквами на табличке, прислонённой к стене рядом с зарешечённой витриной магазина.

Винни прикусила прядь волос. Отставной поставщик — значит, бывший. Звучит грустно: словно раньше человек был нужен, а теперь нет.

— Он хочет открыть здесь магазин? Это шутка? Да кто сюда поедет?! — воскликнула Сесилия.

Генри склонил голову набок и прочёл по слогам:

— Лучшие лак-рич-ны-е миш-ки.

Дети приникли к решётке, а Генри даже умудрился просунуть голову между прутьями! За грязным оконным стеклом виднелись лишь тёмный массивный прилавок и несколько полок.

— Пожалуй, я пока оставлю детский багаж в машине! — крикнул у них за спиной отец.

— Да уж, спешить ни к чему, — пробормотала Сесилия. — Здесь мы точно не останемся. — Она развернулась к дому.

— Вы видели эту штуковину наверху? Вон того осьминога? — спросила Винни.

— Класс! Давайте туда залезем. Вот только как? — оглядывая крышу, поинтересовалась Сесилия.

— Я боюсь! — заныл Генри.

— Это просто животное, — попыталась успокоить его Винни. — Только очень большое. Ты же любишь животных?

— Да, люблю. Но там, на крыше, никакое не животное, ты просто так говоришь, чтобы я не плакал… — На серьёзном личике Генри появилась осторожная улыбка, и Винни ласково ущипнула брата за щёку.

— Ты ничего не забыл? — долетел до них мамин голос.

Ветер растрепал её длинные волосы. Говорила мама весело, но с некоторым усилием. Папа вынул из багажника купленный в Кардиффе букет цветов.

— Да! — откликнулся Генри. — Я всё помню! Дом высокий, как башня за́мка!

— Ах ты маленький лгунишка! Ты был тогда совсем крохой! — сказала Сесилия, хватая Генри за уши.

Он вцепился в руки старшей сестры так, как если бы она поднимала его за уши, и завопил изо всех сил. Винни засмеялась. Сесилия с Генри часто так играли, и Винни нравилось их веселье.

Входная дверь будто по волшебству распахнулась — но в дверном проёме никого не оказалось. Хотя… нет, кто-то там был в темноте — правда, довольно далеко от порога. Ребёнок? Или карлик? Генри от удивления тут же перестал кричать. Винни тоже уставилась на невысокого человека, который уже стоял на верхней из трёх ступенек, скрестив руки на груди и вскинув подбородок. Тело и голова у него были как у обычного взрослого человека, а руки и ноги слишком короткие, как у ребёнка.

— Ты коротышка с бородой! — воскликнул Генри, растирая уши.

— Что ж, к огромному сожалению, не могу не согласиться, — ответил мужчина. Он был в модной тёмно-синей шерстяной шляпе и кожаной куртке, которая скрипнула, когда он взмахом руки пригласил детей в дом: — Заходите, морские разбойники!

— Мы не морские разбойники! Мы приехали на машине, — поправил его Генри.

— Жаль, но это ничего не меняет. На нашем корабле, вставшем на якорь посреди бушующих волн, мы рады и сухопутным крысам.

— Он жутко страшный, но мне нравится! — прошептала Сесилия на ухо Винни. — Давай узнаем, как пробраться в осьминога, и посмотрим, нет ли здесь ещё чего интересного!

Первыми в дом они пропустили родителей.

— Привет, старина! — сказала мама, пожимая руку коротышке. Склонившись к самому его уху, она произнесла несколько слов, которые Винни, как ни старалась, не расслышала. Невысокий человечек с достоинством кивнул и звучным голосом ответил:

— Всегда к вашим услугам, моя госпожа!

Дети переглянулись, безмолвно решая, что сделать — рассмеяться или убежать? Вслед за родителями они поднялись по истёртым каменным ступеням и вошли в дом.

— Вот это да! Какое всё огромное! — восхищённо ахнул Генри, ухватившись для храбрости за мамину руку и оглядываясь на сестёр.

Они остановились в зале с очень высоким сводчатым потолком, всё вокруг казалось каким-то потёртым и ветхим. Стены были увешаны потемневшими картинами, на которых пароходы и парусники сражались с бурным морем или тонули в волнах. Неподалёку мерцало большое зеркало в золотистой раме с коричневыми пятнами на стекле, а на двери невероятно огромного шкафа болтался замок, ключ от которого, судя по всему, потерялся лет сто назад.

— Мы как в старинном замке у моря! Вот здорово! — шёпотом сказала Винни Сесилия.

— Ты так думаешь? — без восторга отозвалась Винни.

Она бы с радостью взяла маму за руку, как Генри, но в другой руке мама несла большую корзину с английскими булочками-сконами, сэндвичами и термосом с чаем… Да и Винни уже исполнилось двенадцать лет, и пора было вырасти и не пугаться всего на свете, как Генри.

— Пусть заходят! Впустите их! — послышалось из-за двери, и Винни вздрогнула.

Коротышка взялся за круглую металлическую ручку и распахнул дверь. В следующее мгновение они оказались в залитой солнцем комнате и увидели несколько угловых диванов с обивкой в цветочек, низкие столики, камин, напольные вазы с сухими стеблями и посреди всего этого — бабушку и дедушку.

— Вот и наши шалунишки! — прозвучал тот же голос.

Сесилия ткнула Винни локтем в бок. Шалунишки! Скажут тоже. Посреди комнаты в сером кардигане поверх зелёного свитера и ещё более зелёных брюк стоял дедушка. Всё его лицо было исчерчено морщинами.

— Он похож на тетрадь по математике в очень крупную клетку, — тихо, почти не шевеля губами, сказала Сесилия.

Винни задержала дыхание, изо всех сил стараясь не рассмеяться. Волнение и страх, так долго мучившие её в незнакомом месте, вдруг превратились в радость, вспенившуюся как лимонад в бутылке, которую встряхнули, прежде чем открутить пробку.

Она пристально вгляделась в лицо дедушки: морщинистое, но без бороды и усов — лишь на затылке белел венчик седых волос. Улыбался он немного рассеянно, но искренне и радостно. Бабушка, напротив, стояла за диваном как за баррикадой и смотрела на гостей неодобрительно, мысленно качая головой. Её пепельно-рыжеватые волосы были стянуты на затылке в узел. Сощуренные зелёные глаза делали её похожей на рыжую кошку со странной причёской.

— Это хозяйка замка, она каждое утро гуляет по морскому дну, — прошептала Сесилия Винни на ухо. — Мы ей не нравимся.

Винни впервые заметила, что Сесилия унаследовала бабушкин цвет волос — только у сестры локоны пока не выцвели и были гораздо ярче и красивее.

— Бабушка, почему ты в детских штанишках? — спросил Генри.

Винни смущённо улыбнулась. На бабушке был светло-коричневый комбинезон, кажется не слишком чистый.

— У вас ремонт? Мебель переставили? — спросила мама, быстро обнимая родителей. Дедушка дважды похлопал её по плечу, а потом пожал руку папе. Бабушка тоже пожала папе руку, с благодарностью приняла букет и тут же совершенно равнодушно отложила цветы в сторону.

— Мы подготовили комнату для детей. На третьем этаже, — гордо сообщила она, вытирая руки о комбинезон, словно только что закончила работу.

— О боже, там тоже будут диваны и засохшие цветы?! — едва слышно обронила Сесилия.

Винни хихикнула.

— Детям не следует шептаться, — нацелившись на них кошачьими глазами, строго сказала бабушка. — И на второй этаж им ходить тоже нельзя, там всё закрыто.

— Почему? — мама настороженно приподняла брови.

— Потому что…

Бабушка с дедушкой переглянулись.

–…потому что есть опасность кражи со взломом! — объяснил дедушка.

— У вас здесь грабители?!

— Нет, ничего подобного. Просто полы, понимаешь? — Он поднял глаза к потолку, словно оттуда в любой момент мог кто-то свалиться.

Мама изумлённо округлила глаза. И дедушка тоже. Они молча смотрели друг на друга, и хотя у Кристи Уоллес-Уокер были красивые тёмные волосы, а не лысая голова с белым венком прядей, было совершенно ясно, что она дочь Герберта Уоллеса-Уокера.

— Только на втором этаже, всё остальное в порядке. Мы очень рады нашим милым девочкам! — провозгласил дедушка. — А ты, крепыш, как поживаешь?

— Его зовут Генри, папа! — напомнила мама.

— Ну да, конечно! Я и сам знаю.

Прятавшийся за маминой спиной Генри сделал шаг вперёд.

— А другие животные, кроме осьминога, у вас есть? — спросил он.

— Какого осьминога?

Генри поднял указательный пальчик вверх, имея в виду крышу.

— А! Конечно есть, — кивнул дедушка. — Есть… — Он вдруг оборвал себя на полуслове, потому что бабушка очень выразительно на него посмотрела и незаметно покачала головой. «Да ей за такой фокус приз должны дать», — подумала Винни. — Хм. Нет. Только почтовые голуби, но это не домашние животные. Так что потискать и погладить у нас некого.

— И в вашем внимании никто нуждаться не будет! — Бабушка выдохнула и мимолётно улыбнулась, приподняв уголки губ и снова уронив их, словно улыбка давалась ей слишком трудно.

Никто не ответил. Все молчали.

— Попьём чаю? — спросила мама, с намёком покачивая корзиной, которую держала в руке.

Мама всегда так делает: если не знает, что сказать, предлагает перекусить.

Винни заметила, что Сесилия расплывается в улыбке. Старшая сестра обожала запреты и тайны — не зря ей так нравились детективы и расследования преступлений. Похоже, Сесилия склонялась к тому, чтобы остаться в гостях у бабушки с дедушкой и вызнать все секреты необычного сиреневого дома. А вот в себе Винни такого желания не чувствовала! Вспыхнувшее весёлыми искорками волнение давно улеглось, и сомнения, накатившие с новой силой, грызли её изнутри будто притаившийся в кармане кролик. Что может нравиться в таком странном месте?

— Да, конечно, давайте выпьем чаю, — откликнулся папа.

— Вот и прекрасно. Устроимся на пляже? — предложила мама. — Мы привезли с собой всё, что нужно: и чай, и пирожные, и сэндвичи — можно ничего не готовить! Или посидим в зимнем саду? Туда не задувает ветер.

— Нет, в зимний сад нельзя, — покачала головой бабушка. — Там занято.

— Занято чем?

— Разными инструментами, землёй для рассады, мышеловками… ещё там моя великолепная коллекция морских буйков…

— Коллекция морских буйков?!

— Даже не можешь себе представить, сколько оборванных неизвестно где морских буев прибивает к нашему берегу! Я давно могу устроить целую выставку! Великолепные, скажу я тебе, собрались у меня шары — различных диаметров, ярко-оранжевой, мятно-зелёной и жёлтой расцветок.

— Спасибо, я знаю, что такое морские буйки, — вздохнула мама.

— А ещё мы храним там автомобильные шины.

— Понятно. Шины, значит. — Мама устало покачала головой: — Разве вы не продали машину год назад?

— Продали. Остались только шины, — без тени сожаления или грусти подтвердил дедушка.

— А давайте посмотрим комнату, которую мы приготовили для детей? Хотите? Мы не жалели на этот проект ни средств, ни сил. — Бабушка заложила большие пальцы за лямки комбинезона. Она была похожа не на бабушку, а на гордого проделанной работой строителя.

— Проект? — с трудом выдавила мама, но Винни перестала её слушать, отвлёкшись на Генри: младший брат незаметно прокрался к невысокому человеку, который открыл им дверь, и теперь с любопытством его разглядывал.

— Как тебя зовут? Ты сильный? А живёшь в этом доме? — сыпал вопросами малыш, не сводя глаз с коротышки. — Ты умеешь плавать? Мне обязательно ходить к морю, если я не люблю воду? Здесь есть что-нибудь опасное?

— Давай по порядку, — предложил тот. — Меня зовут Хьюго Кристобаль Эндрю Маклири, но ты зови меня просто Хьюго. Наверное, можно сказать, что я сильный, однако суперспособностями, к сожалению, не обладаю — на что ты, по всей вероятности, намекаешь, начитавшись комиксов и имея в виду мой рост.

— В каких же комиксах карлик… Ой, простите! — оборвала себя Сесилия и закрыла рот рукой.

— Я пока не умею читать, — сообщил Генри.

— Живу я в одной из комнат наверху, — продолжил Хьюго, не отвечая на комментарии, — на том этаже, куда тебе и твоим сёстрам доступ закрыт.

Винни отметила, что Сесилия очень внимательно прислушивается к разговору. Слов «доступ закрыт» было достаточно, чтобы полностью завладеть её вниманием.

— Теперь далее: нет, к морю ходить необязательно, ведь Уэльс свободный край, а я типичный морской волк и как все морские волки не умею плавать. Что же касается самого последнего из ваших серьёзнейших вопросов… — Коротышка понизил голос, и все трое потянулись к нему, чтобы не пропустить ни слова. — Принимая во внимание всё, что случилось в этом доме с самыми разными людьми, могу с уверенностью утверждать: жить здесь чрезвычайно опасно.