Евнухи в Византии

Шон Тафер, 2008

Шон Тафер – специалист позднеримской и византийской истории, профессор в Школе истории, археологии и религии Кардиффского университета. Существование евнухов было одной из определяющих черт Византийской империи. Шон Тафер исследует различные грани феномена евнухов. Какие роли играли евнухи при дворе? Они встречаются не только как услужливые слуги; некоторые из них были влиятельными политическими деятелями, видными епископами и монахами. Читатель узнает, как общество относилось к евнухам, особенно к их тендерной идентичности – воспринимались ли они мужчинами, женщинами или третьим полом. Охватывая весь период истории империи, с IV по XV век н. э., автор представляет всесторонний обзор истории евнухов, используя обширный сравнительный материал из Китая, Персии, Османской империи и т. д. Книга «Евнухи в Византии» переведена Андреем Виноградовым, российским историком, исследователем Византии и раннего христианства.

* * *

Authorised translation from the English language edition published by Routledge, a member of the Taylor & Francis Group. All Rights Reserved.

Ни одна часть данного издания не может быть воспроизведена или использована в какой-либо форме, включая электронную, фотокопирование, магнитную запись или какие-либо иные способы хранения и воспроизведение информации, без предварительного письменного разрешения правообладателя.

© Taylor & Francis Group, 2008

© Shaun Tougher, 2022

© А. Ю. Виноградов, перевод, предисловие, 2022

© К. П. Мефтахудинов, Ю. Д. Сапрыкин-мл., послесловие, 2022

© Издательство АСТ, 2022

О евнухах в книге Шона Тафера… и в Древней Руси

Меж ними ходит злой эвнух,

И убегать его напрасно:

Его ревнивый взор и слух

За всеми следует всечасно…

Его душа любви не просит;

Как истукан он переносит

Насмешки, ненависть, укор,

Обиды шалости нескромной,

Презренье, просьбы, робкий взор,

И тихий вздох, и ропот томный.

А. С. Пушкин «Бахчисарайский фонтан»

«Ориенталистские», отчужденно-насмешливые взгляды преследовали евнухов всю их историю и были нередки даже среди византинистов. Однако в ХХ веке всё сильнее стал проявляться серьезный, в том числе научный интерес к византийским евнухам: вначале как к важному элементу имперской администрации, а затем и как к личностям, и как к феномену византийской цивилизации. Наконец, в начале XХI столетия вышло несколько серьезных исследований феномена евнухов в Византии (к сожалению, не на русском языке). Это монография К. Рингроуз^[1], посвященная преимущественно гендерному аспекту евнухов, работа Х. Мессиса^[2], концентрирующаяся на литературном образе евнуха в Византии, и труд Ш. Тафера, перевод которого мы и предлагаем вниманию русского читателя.

Причин, почему для перевода была выбрана именно эта книга, несколько. Во-первых, автор рассматривает историю евнухов на всем протяжении существования империи, от Константина Великого до падения Константинополя в 1453 году. Во-вторых, он затрагивает почти все аспекты этого феномена: от медицинских (так, читатель — возможно, с удивлением — узнает, что византийские евнухи не были кастратами без пениса и яичек) и национальных (конкуренция между импортными и доморощенными скопцами) до философских (вопрос о поле евнухов) и даже богословских (параллель между евнухами и ангелами). В-третьих, в книге содержатся краткие биографии наиболее известных византийских евнухов, что позволяет нам представить их не просто маленькими фигурками на фоне тысячелетней истории, а живыми людьми из плоти и крови, со своими желаниями и нуждами. В-четвертых, автор подробно приводит и анализирует различные точки зрения, древние и современные, на евнухов, причем не только византийских^[3]. Наконец, история византийских евнухов дана Ш. Тафером в широчайшей перспективе феномена евнушества: от Ассирийской и Китайской империй до индийских хиджр и современной самокастрации.

Впрочем, в этой широте взгляда кроется и определенная опасность. С одной стороны, очевидно, что византийские евнухи — это феномен не столько гендерный или религиозный, сколько социально-политический, и потому их сравнение с кастрированными мужчинами в других культурах, тем более современных, не только не всегда плодотворно, но порой и опасно. Напротив, углубленное сравнение с османским и китайским двором, несомненно, открыло бы новые перспективы в изучении византийского евнушества. С другой стороны, большее внимание к деталям, связанным собственно с самими византийскими евнухами, позволило бы, в частности, лучше услышать те «голоса евнухов», о недостатке которых так печалится автор. Так, упомянутое им «Душеполезное видение монаха Космы» содержит подробный рассказ от лица этого евнуха — бывшего придворным, а затем ставшего монахом — о приключениях его души после клинической смерти: интересно, что в раю, куда он временно попал, большую роль играют как раз евнухи.

К сожалению, Ш. Тафер обошел своим вниманием евнухов Древней Руси, а ведь это одна из немногих стран «византийского содружества», где они известны. Можно отметить два пути появления на Руси евнухов, которых здесь называли обычно «скопцами» (слово «евнух» встречается только в переводных текстах). Один — это греческие священнослужители, попадавшие на Русь. Так, в 1090 году княгиня Янка, сестра Владимира Мономаха, привезла из Константинополя нового митрополита — скопца Иоанна, которого, по словам «Повести временных лет», «увидев, все люди сказали: „Вот мертвец пришел“». Возможно, княгиня привезла с собой одного из евнухов-аскетов, популярных в Византии XI века. Еще один евнух, Феодор, стал в 1136 году епископом Владимира-Волынского. Тогда же первым епископом Смоленска стал грек Мануил, пришедший на Русь как «певец гораздый», вместе с двумя другими певчими. Мануилу, любимому епископу князя Ростислава Мстиславича и стороннику Константинополя в русских церковных спорах, удалось даже создать епископскую династию, хорошо известную по Византии: сын его сестры Феодор стал любимцем Андрея Боголюбского и претендентом на место митрополита Владимира-на-Клязьме, хотя в конце концов был казнен и брошен на растерзание псам.

Этимология слова «скопец» (как и его древнерусского синонима «каженник») указывает на повреждение половых органов, причем скорее путем их отсечения. Бытование на Руси независимых от греков терминов для евнухов предполагает, что здесь были знакомы с этим феноменом не только через византийских священнослужителей. Действительно, в «Житии Феодосия Печерского» рассказывается, что у киевского князя Изяслава Ярославича был любимый и влиятельный евнух («каженник»), который решил принять монашество в Печерском монастыре и навлек этим гнев князя на всю обитель. Вероятнее всего, Изяслав держал при своем дворе евнуха по византийскому образцу, а сам Ефрем был греком, на что указывает его отъезд в Константинополь, где он переписал для Печерской обители копию устава монастыря патриарха Алексея Студита. В середине 1070-х годов Ефрем стал митрополитом Переяславля Южного, где прославился своей строительной деятельностью — в частности, тем, что построил первые на Руси каменные бани, — и в конце концов был причислен к лику святых.

После XII века евнухи из истории Руси исчезают, пусть они и были известны ее соседям: так, «Казанская история» в главе 38 упоминает скопца — хранителя казны казанского хана. Хотя все византийские каноны касательно оскопления на Руси формально продолжали действовать, о «реальной» кастрации вспоминает, пожалуй, только Максим Грек: «А намного больше подобало бы им отрезать детородные органы: педагогон и афедрон, как у скопцов!» Тем удивительнее, что в XVIII веке в России появилась секта скопцов, который восприняли слова Евангелия о «скопцах ради Царства Небесного» буквально — впрочем, их практика оскопления отличалась от византийской кастрации отсечением половых органов. Но это уже история Нового времени, а феномен византийских евнухов принадлежит еще Средневековью — в данном случае, несомненно, страдающему…

Андрей Виноградов

Примечания

1

Ringrose, K. M. (2003), The Perfect Servant: Eunuchs and the Social Construction of Gender in Byzantium, Chicago, London.

2

Messis, Ch. (2014), Les eunuques à Byzance, entre réalité et imaginaire (Dossiers byzantins, 14), Paris.

3

Примечания к тексту настоящей книги настолько насыщены научной полемикой, что мы оставили удобный для ее представления библиографический формат оригинала.