Секс? Деньги? Любовь!

Шарлиз Шелдон, 2023

Москва, 1998 год. Люба приехала из деревни в столицу поступать в театральный вуз, но на долю девушки выпадают испытания, любовь и предательство, из-за которых она оказывается пленницей в борделе. После всех пережитых ужасов она могла сдаться, опустить руки, но решила еще раз попробовать вернуть себе свою жизнь. Будет ли она действовать в одиночку, или один из клиентов, протянет ей руку помощи? А что, если их будет двое? Такие разные, непохожие. Первый – влиятельный бизнесмен, а второй – криминальный авторитет. И между ними давняя вражда.Ей бы выжить, а не мечтать о новой любви с одним из них…

Глава 1.

1988 год, Рязанская область, деревня N.

Я сидела на полу перед телевизором и с восторгом смотрела, как на экране с трепетом в голосе от нахлынувших чувств пела российская Мадонна — Алла Пугачева. Ей подпевал Владимир Кузьмин. На сцене они смотрелись красиво, ярко и броско. Казалось, что эти двое растворяются друг в друге от любви.

Это завораживало меня и заставляло мечтать, что когда-нибудь я тоже буду вот так же петь со сцены. Мне будут аплодировать и дарить шикарные цветы. Люди станут скандировать мое имя и дожидаться после концерта, чтобы получить автограф.

А пока я подпевала им и не замечала ничего вокруг:

— «Этот счастливый праздник паденья

Головы им вскружил.

Только вернуться снова на небо

Не было больше сил.

Две звезды — две светлых повести,

В своей любви, как в невесо-о-о-о-о-омости», — от души пропела, жестикулируя руками.

— Кузьминишна, — одна из старух, сидящих на высокой старой кровати, ткнула в бок мою бабушку, — Твоя-то, небось, артисткой будет. Вон, как выпевает. Не хуже самой Пугачевой.

— Ай, — отмахнулась от знакомой пожилая женщина, — Что ты глупости, Клавка, несешь! Какие артистки? Тут дай, Боже, сил, чтобы вырастить ее, поставить на ноги, да дать в руки хлебную профессию. А потом уже пусть хоть в артистки, хоть в артиллеристки идет.

— Ну как же? Вот Пугачева деньги загребает лопатой, и Любка твоя будет так же, — включилась в разговор третья старушка.

— Не забивайте ребенку голову вашими глупостями! — разозлилась бабушка, — Пусть школу закончит, да в училище пойдет. Парикмахером будет или швеей. Всегда заработает себе на кусок хлеба с маслом и сыром.

— А я все равно, бабушка, стану актрисой. Или певицей, — я обернулась и показала им язык, — Буду разъезжать по заграницам и ходить по красной дорожке. А ты будешь везде меня сопровождать.

— Дитятко ты мое, еще не разумное, — бабушка изо всех сил постаралась сдержать слезы, — Конечно, я всегда буду с тобой рядом. Единственная радость — это ты у меня осталась.

— Ну, хватит, Ефросинья, хватит, — погладила ее по плечу подруга, — Не разводи при ребенке сырость. Твою дочь с зятем уже не вернуть.

— Любаша, сходи в огород, нарви малины и черной смородины, — попросила меня другая старушка, видя, что Ефросинью охватывают очередные рыдания.

Я послушно поднялась с пола, вышла из ветхого деревянного дома на улицу и весело спрыгнула с крыльца. Моя жизнь была прекрасна тогда. Никаких забот и печалей. Семь лет — это чудесный возраст, когда можно наслаждаться жизнью. Вот только… последнее время происходило что-то странное, чему я не могла найти объяснений.

Родители каждое лето отправляли меня к бабушке, пока сами разъезжали по экспедициям. Вот и в этот раз я очутилась в любимой деревне под Рязанской областью. Маленькое село, расположившееся, как и другие, вдоль основной трассы. Чтобы доехать до райцентра — небольшого городка нужно было час трястись в старом душном автобусе.

И этим летом я с удовольствием приехала к бабушке, ожидая, как мы с ней будем ходить на речку, собирать в лесу ягоды, но вместо этого…

Я оказалась еще слишком мала, чтобы осознать, почему моя бабушка стала так часто плакать, перечитывая официальное письмо с пометкой «КГБ». Сначала в доме появились какие-то незнакомые люди в деловых костюмах, а после любимая бабуля слегла с сердцем. Помогали ей прийти в себя всей деревней.

С тех пор в нашем доме, уже с месяц как, почти поселились две лучшие бабушкины подруги, помогая по хозяйству и приглядывая за мной.

На мои вопросы о том, что случилось, пожилые женщины, утирая слезы, всегда говорили, что все хорошо или уходили от ответа. Поэтому правду я узнала чуть позже, когда стала немного старше.

А в деревне для ребенка не жизнь была, а раздолье. Хочешь, гоняй кур с соседскими мальчуганами, а хочешь, исследуй запрещенный берег реки с теми же мальчишками. Занятие всегда найдется.

Я отрывалась, как могла, не желая возвращаться в Москву. Бегала по лесу, срывая ягоды, в тайне купалась в речке, но самым излюбленным было встать возле сарая на пень, взять в руки палку и петь во весь голос, распугивая скотину. Я закрывала глаза и представляла, что стою на сцене, а передо мной огромный зал со зрителями. Мне громко аплодируют, просят на бис и дарят охапки цветов.

Я была уверена в своем таланте, ведь родители и бабушка с подругами восхищенно ахали, заслушиваясь моим пением. Они всегда поощряли мои «выступления» и в конце старались угостить вкусной шоколадной конфетой.

Но помимо музыкальной карьеры, я всерьез грезила сниматься в кино, как гениальная Наталья Варлей. На это можно сказать лишь то, что мало кто в семилетнем возрасте точно представляет, кем хочет быть. Мне хотелось славы и известности.

Но у моей судьбы были свои планы…