Большеникольский Ломоносов: Иван Яковлевич Барков. В воспоминаниях близких, учеников и коллег

Чумовицкий А.И.

«Наш Ломоносов!» – так, с полным уважением, без всякой иронии называют старожилы села Большеникольского Октябрьского района Челябинской области своего земляка – Ивана Яковлевича Баркова. И это сравнение вполне уместно: так же, как и архангельский самородок Михайло Ломоносов, щедро одаренный природой уралец Иван Барков – талантливый математик, педагог, воспитавший целую плеяду ученых, – что называется, «сделал себя сам», всего добившись своим незаурядным умом и необыкновенной трудоспособностью.

ПОМНЮ, ЛЮБЛЮ И ГОРЖУСЬ!

Анна Ивановна ПЕТРАШЕВА (БАРКОВА) пошла по стопам отца, став старшим преподавателем кафедры математического анализа Южно-Уральского госуниверситета (ЧПИ):

— Народная мудрость гласит — родителей не выбирают. Значит, кому как повезет. Мне повезло. У меня прекрасные родители — любящие друг друга (они прожили вместе 42 года), любящие детей — нас было шестеро, три сына: Геннадий, Юрий, Иван, три дочери: Октябрина, Маргарита, я, — и очень отзывчивые на беды людей.

Сначала о маме, Екатерине Андреевне Барковой (Шулаевой). Родилась она, в городе Верхнеуральске, рано осталась без отца, воспитывала ее бабушка. Закончила церковно-приходскую школу с отличием и ее приняли в гимназию, где мама училась тоже на «отлично» и, так как была сиротой, получала стипендию. Но закончить гимназию не успела, свершилась революция. Мама переехала в Челябинск. Сначала работала с беспризорниками, в детском доме, а потом послали ее ликвидировать безграмотность в Октябрьском районе, где она и познакомилась с моим папой.

Теперь о папе. Предки его, перебравшиеся на Урал из Курской губернии, носили фамилию Борковы. И сегодня в Большеникольском можно встретить Борковых. А папа Барковым стал не по собственной прихоти — это в городе, когда папа уехал учиться, очередной делопроизводитель, оформляя ему справки, ошибся в одной букве — так дальше и пошло из одного документа в другой.

Родители папы были бедны, батрачили на богатеев. Отец его, Яков Иванович умел читать, считать, пел в церкви. А вот мать, Мавра грамотой не владела. Было у Якова и Мавры пятеро детей: Максим, Елизавета, Полина, Анна и Иван.

Дед Яков считал, что грамоте надо учить только сыновей, а дочерям следует заниматься хозяйством и семьей. Максим и мой папа учились в церковноприходской школе. Максим потом уехал на Алтай, а папа остался в деревне. Батрачил, пас скот — а все свободное время читал книги из церковной библиотеки. Читал он все книги подряд, а отец подарил ему грифельную доску. Многие сейчас даже не представляют, наверное, что это такое, а папа этой грифельной доской очень дорожил.

Разрешали ему пользоваться книгами из местной школы. Грамотных в селе тогда было очень мало, и когда папа вступил в комсомол, то стал заведовать избой-читальней — появилось в селе к тому времени такое заведение. Избачом он только год пробыл, а потом его выбрали председателем сельсовета.

Екатерина Андреевна Баркова (Шулаева)

Папа уже был женат, в семье подрастали трое детей, но страстное желание учиться по-настоящему у него не пропадало. Мама это видела и понимала его. Так, с полного семейного согласия поехал он в Златоустовский индустриальный техникум, а потом и в Пермский педагогический институт, на исторический факультет.

О том, как мой папа сдавал экзамен по математике, рассказал мне спустя много-много лет профессор Пермского университета Евгений Григорьевич Гонин.

Все абитуриенты сидели в одной аудитории, преподаватели записывали условия задач на доске. И как только закончили писать, сразу в аудитории один из абитуриентов крикнул: «Я уже все решил!». Проверили — все верно! А когда узнали, что этот молодой человек поступает на исторический факультет, то были удивлены и повели его к директору института. Там побеседовали с этим молодым человеком — а это и был мой папа — и настоятельно посоветовали ему поступать не на исторический, а на математический факультет.

Но на математический надо было сдавать вступительный экзамен по химии, а папа в деревне ни учебников, ни книг по такой науке даже не встречал. Условились, что он сдаст экзамен позже. Потом, правда, папе этот экзамен «простили».

Иван Яковлевич Барков

Когда папа поступал в институт, Евгений Григорьевич Гонин был молодым преподавателем и экзаменатором. Еще он рассказывал мне, что папа всегда сидел на лекциях на первой парте и за лектором не записывал — только внимательно слушал, а записывал по памяти, уже придя домой.

Учиться было очень тяжело материально, мама работала в деревне учительницей русского языка, а в семье было уже трое детей. Но папа институт закончил. А после окончания тоже работал учителем а школе, а в 1935 году переехал в Челябинск, где стал работать в институте повышения квалификации кадров народного образования, а с 1936 года — в педагогическом институте…

Забегу сразу на 12 лет вперед. Хорошо помню, как в октябре 1948 года нам домой принесли телеграмму из Москвы: «Защитил единогласно. Целую. Папа».

Папа мог защитить кандидатскую диссертацию гораздо раньше, но — война, дети, которых было уже шестеро, и постоянные заботы о куске хлеба не оставляли времени для научной работы.

А работал он много, с книгами не расставался. Тогда в магазинах товар заворачивали в плотную бумагу, и папа дома не разрешал ее выбрасывать — этой бумагой он обертывал книги, а в наружном кармане пиджака у него всегда лежали заточенный карандаш и резинка. Читая книги, папа вопросы и решения записывал на этой оберточной бумаге, которая и служила ему черновиком и не давала книге запачкаться.

Дома была большая библиотека, много математической литературы, и все книги были обернуты этой оберточной бумагой. Я не могла найти нужную мне книгу без помощи папы, а он всегда моментально находил необходимую книгу с первого раза. Помню и его аккуратные пометки карандашом на полях.

Книги папа любил с детства, относился к ним бережно и даже трепетно, а читал очень много. Предпочитал классическую русскую литературу, его любимыми писателями были Л. Н. Толстой, А. П. Чехов, И. С. Тургенев, Н. В. Гоголь. Отрывки из произведений Толстого и Чехова папа знал наизусть. Он часто перечитывал любимые произведения или фрагменты из них в минуты отдыха и при этом, восторгаясь каким-нибудь выражением героя произведения, начинал смеяться на всю квартиру, как ребенок.

Басни Крылова он знал наизусть и рассказывал внукам, поэтому и внуки, идя в школу, уже знали многие басни наизусть. Любил читать детям сказки Пушкина, да и сам сочинял сказки неплохо. Был у нас в семье даже свой домашний сказочный герой, придуманный папой: маленький человечек с длинной бородой и большими усами, который жил в уголке, проказничал сам, но беззлобно, а нас за плохие дела наказывал и поощрял за хорошие.

…Когда началась война, старшему из сыновей, Геннадию, родившемуся 30 октября 1931 года, не исполнилось и 10 лет. Старшие сестры, Маргарита и Октябрина, работали на патронном заводе, сколачивали ящики для снарядов. Потом обе закончили естественно-географический факультет педагогического университета, обе были директорами школ. А на плечи Геннадия в войну легли заботы по хозяйству, так он рано стал взрослым. Папа работал сутками напролет, несмотря на то, что был болен туберкулезом.

У нас была корова, и только благодаря ей, наверное, мы выжили. Корову мы летом пасли на пустыре у железной дороги, где потом, спустя многие годы, построили агентство Аэрофлота. На зиму надо было и сена ей запасти и картошки.

Так жили тогда многие, трудно было всем. Но у папиной сестры Анны погиб на фронте муж, осталось пятеро детей, папа помогал и им тоже.

1948 год. IX научная конференция математических кафедр педагогических вузов Урала. В этот год Иван Яковлевич Барков (на фото — в середине верхнего ряда) защитит кандидатскую диссертацию в Москве

После войны жить нашей большой семье, как и всем вокруг, стало чуть полегче. Отменили карточки, в магазинах стали появляться в свободной продаже продукты и промтовары. Правда, были огромные очереди, но можно было уже что-нибудь купить. Да и дети подросли, помощников стало больше. Только когда закончилась война, папа смог вплотную заняться написанием давно продуманной им диссертации.

Геннадий поступил на физико-математический факультет Челябинского пединститута и окончил его с отличием в 1954 году. Он был активным студентом, выступал на спортивных соревнованиях за честь факультета, а на самодеятельных концертах в институте исполнял песни и романсы. У него был красивый голос. Геннадий больше всех нас был похож на папу: характером, способностями. Рассказывают, что папа в молодости тоже пел, но я не слышала папиного пения (время тогда было тяжелое — не до песен).

После окончания института Геннадий поступил в аспирантуру Казанского университета к профессору, доктору физико-математических наук Борису Михайловичу Гагаеву, основавшему в Казани кафедру математического анализа и 40 лет руководившему ею, воспитавшему за эти десятилетия много учеников, среди которых были выдающиеся математики. С нашим папой Борис Михайлович поддерживал тесные научные отношения, и в Казанском университете аспирантов «челябинской школы» ценили по-достоинству.

Аспирантуру Геннадий окончил успешно. Летом 1962 года был приглашен на Всесоюзный съезд математиков, выступал там с научным докладом и вернулся домой очень довольный результатами своего выступления. Он был талантливым математиком, готовился к защите диссертации, но внезапно заболел. Защита была перенесена на декабрь, а 15 ноября 1962 года брат умер. Халатность врачей.

Смерть старшего сына отняла много лет жизни у папы.

Без отца остались дети Геннадия: Ольге было тогда четыре с половиной годика, а Андрею и того меньше — всего-то два с половиной. Заботы о внуках папа взял на себя. Ольга окончила одновременно с общеобразовательной и музыкальную школу, а потом факультет прикладной математики ЮУрГУ, Андрей — металлургический факультет ЮУрГУ, стал инженером.

Геннадий Иванович Барков

Папа всегда старался помогать людям. Я шутила, что у нас всегда были «дни открытых дверей». К нему шли с просьбами и городские знакомые и приехавшие из родного села, никому он не мог отказать. Но, помогая людям, он никогда не считал их обязанными ему.

Массу времени занимала у папы работа с аспирантами, он вел математические кружки со студентами, стал привлекать в кружки школьников. И в 1964 году организовал научное общество учащихся (НОУ), которое существует и до настоящего времени. Многие папины ученики по его рекомендациям прошли через аспирантуру Казанского университета.

Поддерживал папа постоянные связи и с преподавателями педагогических институтов Перми, Свердловска. Математические конференции проходили поочередно в этих городах. Все доклады выступающих в Челябинске печтались в «ученых заметках», которые издавались у нас в городе. В Перми и Свердловске такой традиции тогда еще не было.

Папа читал лекции по всем разделам высшей математики, а также такие курсы, которых в других вузах в те времена не было: математическая логика, основание арифметики. Он опубликовал 15 научных работ. Его наградили орденом «Знак почета». Первым среди всех преподавателей вузов Челябинска он был награжден орденом Ленина. Папа был очень скромным человеком, но этой наградой он гордился, понимая, что государство высоко оценило его вклад в подготовку студентов, будущих учителей.

Хотя папа вырос в совсем простой батрацкой семье, его интеллигентность чувствовалось во всем. Можно много рассказывать о нем, о его поступках и делах, о его любви к людям. Люди, встречая меня и узнав, что я дочь Ивана Яковлевича Баркова, принимают меня как родного человека. Он оставил о себе добрую память. И я говорю всем: папу я помню, люблю и горжусь им.

Иван Яковлевич даже на отдыхе никогда не расставался с книгами, рабочими тетрадями для записей и карандашом

Анна Баркова в студенческие годы

— В нашей семье, сколько себя помню, всегда был большой обеденный стол, — рассказывает Анна Ивановна Петрашева (Баркова). — Когда жили тесно, а дети были маленькими, мы за этим столом, примостившись на уголке, делали школьные уроки, читали книги. И папа, проходя мимо, всегда обязательно гладил по голове и говорил что-нибудь ласковое. Это было такое счастье!

А когда выросли, и старшие обзавелись уже своими семьями, разъехались, то все равно старались как можно чаще собираться в родительском доме за этим большим столом, сначала двумя поколениями, потом и тремя — за ним дружно помещались и двенадцать и пятнадцать человек.

Традиционное семейное чаепитие в доме Барковых. За большим столом, как обычно, собрались все, но в объектив «домашнего фотографа» попала только хозяйка дома, Екатерина Андреевна