Воспоминание о Булгаковых

Петр Вяземский, 1868

«Александр Яковлевич Булгаков, хотя собственно и не принадлежал ни Арзамасу, ни литературной деятельности нашей, был не менее того общим нашим приятелем, то есть Жуковскому, Тургеневу, Дашкову, мне и другим. Он был, так сказать, членом-корреспондентом нашего кружка…»

Александр Яковлевич Булгаков, хотя собственно и не принадлежал ни Арзамасу, ни литературной деятельности нашей, был не менее того общим нашим приятелем, то есть Жуковскому, Тургеневу, Дашкову, мне и другим. Он был, так сказать, членом-корреспондентом нашего кружка. В печати известен он некоторыми статьями, более биографическими и полу — или бегло-историческими: но в нем, при хорошем образовании и любви к чтению, не было ни призвания литературного, ни авторского дарования. Впрочем, что касается до некоторых его печатных статей, то и тут надобно сделать оговорку. Дружба дружбой, а правда правдой. Он не всегда держался правила «не мудрствовать лукаво», увлекался своим воображением и живостью впечатлений и сочувствий. Помню, между прочим; статью его, где-то напечатанную, в которой он будто записал слова Карамзина, сказанные в кабинете графа Ростопчина за несколько дней до вступления французов в Москву. Сущность рассказа, вероятно, отчасти и справедлива, но много придал он Карамзину и своего собственного витийства. Карамзин ни до войны 1812 года, ни при начале её, не был за войну. Он полагал, что мы недостаточно для неё приготовлены: опасался её последствий, при настойчивости, властолюбии, военных дарованиях и счастьи Наполеона. Он знал, что Наполеон поведет на нас всю Европу, и что она от него не отстанет, покуда он будет в силе и счастии. Он был того мнения, что некоторыми дипломатическими уступками можно и должно стараться отвратить, хотя на время, наступающую грозу. Патриотизм его был не патриотизмом запальчивых газетчиков: патриотизм его имел охранительные свойства историка.

Конец ознакомительного фрагмента.