Грузинский роман

Хелена Томассон

«Грузинский роман» – произведение на стыке жанров, это эротико-философский роман с элементами записок путешественника. Книга – художественный вояж по живописным просторам современной Грузии в 2000е годы, на фоне которого разворачиваются события – встречи героини-фотографа с грузинскими художниками, учеными, музыкантами и темпераментными местными жителями. В романе начинаются и заканчиваются любовные истории, а также открываются шкафы со скелетами и трагичные страницы истории. В книге обязательно найдет новое тот, кто любит Грузию, кто бывал в этой стране, и кто только собирается ее посетить.

Глава 3

ТАНЕЦ С САБЛЯМИ

Наша связь с тобой, как узы брака:

Неба целого ты мне милей.

Н. Бараташвили

Оплатив тур, я очень радовалась, что поеду в Грузию. Радовалась, как чуду. Начало мая близилось, и ожидалось, что в этой южной стране все будет цвести — теплые дни весны как нельзя лучше подходили для такого путешествия. Всех своих друзей и знакомых я оповещала о своей поездке по нескольку раз:

— Я вам не говорила еще? Я скоро еду в Грузию!

Многие реагировали восторженно, вспоминали юность, завидовали: «Ах, как здорово!». Но находились и скептики, которые спрашивали: «Зачем?!» или «А почему в Грузию?». Я хвасталась своей поездкой везде и всем, и звучало это так, словно я еду в Америку в 1975 году или в Австралию в XVII веке. Мне хотелось, чтобы весь мир вокруг меня знал, что я еду в Грузию. Я не понимала, почему они не разделяют моего волшебного счастья, а оно уже начало затапливать берега и границы моего рассудка.

Однажды я набрала номер бывшего любовника. Не положив трубку только на пятый раз, с трудом решившись заговорить, после обычных фраз о новостях в жизни, похвасталась ему:

— А я еду в Грузию!

— Ух ты-ы! — этот господин меня понял сразу.

— Ты тоже можешь поехать со мной, — совсем уж неожиданно для себя весело добавила я.

— Ну, это вряд ли. У меня сейчас дел по горло. Да и не отпустят. Но на Кавказе я никогда не был.

— Ты подумай. Дать тебе телефон фирмы?

— Давай. Когда там эта поездка? И куда именно?

— Поездка шикарная, друг мой. Тбилиси, Кутаиси, Батуми, Мцхета…

— Можешь не продолжать, я все равно нигде не был, и названия эти мне ни о чем не говорят, но не сомневаюсь, что это ужасно интересно.

Да, отношения наши не были легче от того, что он меня так хорошо понимал. На следующий день он позвонил мне на работу и спросил:

— Машка, ты будешь жить со мной?

— Да! — первое, что сказала, не задумываясь. Такой вопрос в прямом его смысле сделал бы меня самой счастливой женщиной на земле.

— Ха-ха. Машка, ты — прелесть! — он тоже понял игру слов.

— Видишь ли, у них уже вся группа укомплектована, я могу прыгнуть в последний вагон и жить в одном номере с тобой. Так как?

— Да пожалуйста! — ответила я вдруг игриво, размышляя, что ведь не отвечала на его возобновившиеся в последние несколько месяцев приглашения.

Мы не виделись давно. Не виделись с тех пор, как расстались будто бы навсегда полгода назад, потому что он увлекся какой-то юной девицей. С тех самых пор наши любовные отношения прекратились. Мне не хотелось больше переживаний, наступающих после счастливых дней, проведенных с ним. Попросту говоря, я боялась его, а еще больше себя, и совсем уже непреодолимо я страшилась новой боли. Когда же у нас не было физических отношений, я к нему относилась спокойнее. Иногда казалось, что совсем безразлично. Я давно заметила, что, если не ложусь с мужчиной в постель некоторое время, несколько недель, например, он делается будто чужим, незнакомым. И если при этом он ведет себя так, словно бы ничего не происходило, никакого отчуждения не было, и тащит в постель без прелюдии, без ухаживания, это вызывает только недоумение и раздражение. Такое происходило со мной даже в супружестве. Хотелось, чтобы муж после интервала, который возникал по какой-либо причине, например из-за командировки или болезни, немного поухаживал, будто сначала все начинается. Но мужчины этого не чувствуют, вероятно.

Как бы то ни было, за последние полгода наше отчуждение закрепилось, хотя постоянства в отношениях никогда не было. Появлялся — я радовалась, исчезал — я горевала или занимала себя другими делами и мужчинами. Появлялся снова — я опять радовалась. Прежде никогда не спрашивала даже, почему так, а не иначе. Но в этот раз было по-другому, было больней. В этот раз перед появлением новой девушки мне было с ним хорошо и волшебно. Он расстался со своей давней подругой, и это случилось без моего участия. Развод его пришелся как раз на момент, когда мы не встречались несколько месяцев. Я не успела еще решить, как теперь воспринимать этого моего любовника, но зато успела почувствовать, как прекрасно быть с ним вдвоем. Он стал приходить чаще, оставался ночевать, дарил цветы и торты. Мы совершали совместные покупки, стали ходить в театры и кино, на пляж, навещали его друзей, праздники проводили вместе. Все суррогатные любовники были забыты. Словом, чудесная моя любовь взошла на виток доселе небывалый. Но недолго длилось такое счастье.

Этого мужчину я ревновала отчаянно. Однажды было так, что мы расстались и не виделись с ним полгода. И вот я приехала к нему домой обсудить проект, который мы давно задумали, да никак не могли довести до конца. Визуальную составляющую этого проекта, мои фотографии и фильмы для оформления коммерческого проекта, могла сделать только я. Деловая встреча началась правильно, безо всяких объятий и поцелуев, даже дружеских. Но я, тем не менее, разволновалась при первом же появлении его, при первом взгляде на него. Отрастил бороду, как бывало часто зимой. Улыбался обветренными губами. Был одет в знакомый светлый свитер в полоску, обтягивающий широкие плечи. Дала себе установку сопротивляться чувствам изо всех сил. Забыть надо было, что мы были любовниками. Старалась отчаянно. Я пыталась не глядеть на него, не обращала внимания на его дом, который не видела после ремонта, но в который мы вместе покупали обои, я ни разу не взглянула ему в глаза. И так прошли еще несколько наших встреч. Постепенно я успокоилась. Наша совместная работа продвигалась. Но однажды искусственно натянутая тетива равнодушия дрогнула. Это случилось, когда он стал рассказывать о своих проблемах, о которых обычно говорят только очень близким людям. Затем усилил возвращающееся чувство близости, когда принес мне, работавшей несколько часов за компьютером, чашку чаю и сказал, чмокнув в щеку:

— Я ужасно рад, что могу хоть что-то сделать для тебя, Маша.

Такие простые и теплые слова. Но как сильно они на меня подействовали! Тогда и затеплилась опять и снова любовь к нему, захотелось плакать от нежности и желания. Я все эти чувства, тем не менее, спрятала подальше, не хотелось, чтобы он заметил. Однако в тот же вечер упомянутая тетива равнодушия бесцеремонно лопнула. Лопнула неожиданно, больно хлестнув по нам обоим.

Когда я заканчивала работу, ему позвонили по телефону, и он стал разговаривать так, что мне было слышно и понятно, что звонит девушка или женщина. Все мое спокойствие начало рушиться под возрастающими чувствами и любви, и ревности. Я стала спешно одеваться, не хотелось слушать о том, что хорошо бы им встретиться, что он скучает и все прочее. Он заметил, что я одеваюсь, прервал разговор и попросил девушку перезвонить позже. А я все равно убежала, предварительно наговорив ерунды. Ревновать было глупо, ведь мы не были любовниками уже много месяцев…

— Ты можешь спать с кем угодно, я тебе говорила много раз, ты свободен, я понимаю все. Только прошу об одном — не позволяй мне знать. Зачем ты мне позволяешь знать?!

— Машка, не устраивай мне сцен ревности. Я от этого отвык.

После того случая мы долго не виделись, прошло несколько месяцев. И вдруг — невероятное и очевидное — вместе летим в Грузию.

Наступил день отлета. Я с вечера собрала вещи, утром раздала ценные указания родным и отправилась с дорожной сумкой поставить автомобиль на многодневную парковку. Решила на маршрутке добраться до туристической фирмы, от которой автобус нас должен был повезти в аэропорт. В конторе туристического агентства мы получили свои билеты, проверили документы. Появился он. Поздоровались, улыбаясь друг другу. Я своей радости не скрывала. После посещений его жилища в качестве коллеги стало ясно, что любовь не делась никуда, прятать чувства не хотелось. Решила быть естественной в этой поездке. Хотелось дать волю своим чувствам и желаниям и позволить им самим привести к чему-нибудь наши отношения или прекратить их.

По дорогое в аэропорт друг мой разболтался, рассказал, что давно мечтал поехать в Грузию, ведь не был там никогда, даже в детстве. Вспомнили с ним всех известных грузинок и грузин, что принадлежат культуре грузинской, русской и мировой. Недавнюю выставку Пиросмани, прошедшую в Киеве, обсудили, поговорили о Кикабидзе, Брегвадзе, Гвердцители, Маяковском, Пушкине и Лермонтове, о переводах Пастернака и Ахмадулиной из грузинских поэтов, о Параджанове, затем о модной ныне джазовой певице Нино Катамадзе, о кино Иоселиани и Данелия, спектаклях Стуруа. Потом друг рассказал мне несколько грузинских анекдотов. Речь в них шла о деньгах и женщинах. Показалось даже, что готовился специально.

До вылета после прохождения всех проверок оставалось довольно много времени. Мы устроились в зале ожидания, непринужденно болтали, затеяли разговор о семейных делах. И тут я высказала мнение, что его недавний развод ведь ничего хорошего не принес ни ему, ни бывшей супруге. Что имеются в наличии двое немолодых и одиноких людей. Предположила, что у него дома теперь наверняка пустая постель и холостяцкий ужин. И тут он страшно обиделся, даже взбесился. Стал мне сердито доказывать, что никакой пустой постели нет, напротив, есть калейдоскоп любовниц, и все очень даже прекрасно на личном фронте. И что-то еще такое, из чего следовало, что его личная жизнь не мое дело, тем более что в ней все так хорошо и прекрасно. И я поняла, что ошиблась опять. Нет, не в том, что постель холодна. В этом не было ошибки, и холостяцкий ужин присутствовал, и одиночество. И еще какое одиночество! Но как я промахнулась, решив, что можно запросто поговорить с ним об этом! Наступила на мозоль, и так растертую до крови. Чего хотела? Боль причинить? Нет. Поговорить душевно? Куда там! И близко не подпустил.

В самолете мы сидели рядом, понемногу раздражение от неприятного диалога улетучивалось. Становилось тепло и хорошо. Настроение мое было радостным. Я испытывала кроткую нежность, когда он касался меня, да и просто оттого, что был рядом. Особенно здорово было, когда он поволок меня к окошку в конце самолета смотреть на горы, среди которых, по нашему мнению, был Эверест. Мы фотографировали через иллюминаторы заснеженные вершины, любовались. А потом он вдруг сказал:

— А ну целуй меня, Машка, скорей за то, что я показал тебе красивое!

Задержав на мгновение взгляд, взглянув в глаза, такие пронзительные и требовательные, поцеловала в щеку, подчинилась. Первый поцелуй за прошедший год.

Прибыли в Тбилиси, когда уже начинало смеркаться. Вдоль дороги из аэропорта к городу висели флаги Грузии и Эстонии. Так Грузия проявляла свое гостеприимство гостям-политикам.

Первым делом нас решили напоить вином. Перед тем, как поселиться в гостиницы, отправились мы на дегустацию в винный погребок. Здесь, закусывая фруктами и разнообразными видами чурчхелы, мы пробовали красное и белое вино до тех пор, пока некоторые соотечественники не стали разговаривать громче обычного, когда забылась усталость перелета, когда радость от того, что мы на грузинской земле, проникла в сердце, душу и голову. Я почувствовала, забыв свои личные тревоги, что счастлива, хотелось летать, плакать от счастья. Конечно, это было счастье под градусом. Но разве всегда от вина его испытываешь?! В тот же вечер, оставив вещи в разных гостиницах, так как нас все время расселяли группами по двум-трем отелям, мы отправились на экскурсию в самую новую и крутую — «Амбассадор». Мы с другом сачковали, номера смотреть не хотели, болтались по лестницам и просматривали в холле гостиницы газеты. В баре-ресторане того же «Амбассадора» нам устроили небольшую вечеринку. Хлеб в виде хачапури и другой еды мы оплатили сами, а зрелище нам предоставили совершенно бесплатно. Если бы не вино чуть раньше или водка во время представления, нас бы с другом пришлось увозить в реанимацию изза культурного шока. Одного номера зрелища было достаточно, чтобы мы с ним не смели поднять глаз от стола. Под музыку Верки Сердючки полуголые девицы танцевали нечто, напомнившее нам почему-то «Танец с саблями». Отвлекались, как могли, заспорили даже, кто все-таки написал тот рассказ о том, как Хачатурян был приглашен в гости к Сальвадору Дали. Друг был уверен, что Веллер, я думала — Довлатов. При каждом появлении девиц мы вздрагивали и держались за руки под столом. Другие люди аплодировали как ни в чем не бывало.

На следующий день по программе была запланирована экскурсия на горнолыжный курорт Гудаури. Но мы с другом решили не ехать в горы. Задумали провести день, гуляя по Тбилиси. Кроме того, он ждал звонка от коллеги, собирался взять интервью у грузинской политической дамы. Он был журналистом и отправился в эту поездку с заданием от своего журнала. Вечером, так и не дождавшись звонка, немного почитали и улеглись спать, разделенные двумя тумбочками между кроватями. Ночью я спала плохо. Мне было жарко, и я не могла уснуть на простынях с рельефными полосками. После нескольких часов стало казаться, будто лежишь на наждачной бумаге. И снились разные ужасы из-за дневного напряжения душевных сил. Я проснулась, между тем, бодрой, несмотря на неудобную постель и внезапно нагрянувшие большой кровью критические дни. Друг проснулся еще раньше, умылся, оделся и сбегал уже несколько раз в холл, пытаясь решить свои вопросы с интервью по телефону. Он снова казался мне прекрасным. Собранный, аккуратный, улыбчивый, спокойный человек. Быть рядом с таким — большего счастья нет. Все возвращалось на круги своя. Как радостно было видеть его чудесное лицо! От себя-то это никак не скрыть, от него — можно попробовать. На завтрак идти было еще рано, да и следовало до определенного времени подождать звонка. Друг лежал на заправленной уже кровати и читал книгу. Я наконец поднялась, лениво выбралась из кровати. Направилась было в ванную принять душ, но тут он неожиданно сильно взял меня за кисть и привлек к себе, отодвигая книгу. Он не мог знать про мои дни, они только начались, но нам не пришлось даже говорить об этом. И прежде часто бывало так между нами, что обходились без слов. Он всегда угадывал, чего именно мне хотелось, какого сексуального действа. Я оставила сомнения, расстегнула ремень, молнию на его брюках, погладила твердую плоть через одежду и выпустила член на свободу. Я слишком ясно понимала, чего он хочет от меня, и не могла удержаться от удовольствия сделать это. Обошлись без поцелуев в губы. Я терлась о его одежду своим телом, ласкала его ствол языком, вбирала губами в себя медленно и сильно, гладила руками поочередно. Я посматривала на него, страстно постанывающего, нарочно останавливаясь. Было в этом много нескрываемой эротики, было удовольствие радостное; желания наши затаенные, выпущенные на волю, резвились. Мы сделали это так естественно, как будто и не расставались никогда, словно влюбленная парочка на отдыхе.

Конец ознакомительного фрагмента.