Три идеальные лгуньи

Хейди Перкс, 2018

Пожар в офисе крупной компании унес много человеческих жизней. Что самое страшное, эта трагедия – дело рук поджигательницы, которая с удовольствием любовалась охваченным пламенем зданием. Но кто она, эта хладнокровная преступница? Опытная бизнес-леди Лора, интриганка Мия, сеющая вокруг атмосферу сплетен, или идеальная жена президента компании – Джейни, у которой в прошлом таится некая темная история? У каждой женщины – собственные веские мотивы пойти на преступление, каждая могла его совершить. Кто же сделал это?

Глава седьмая

Пятничным утром Джейни достала из гардероба черные брюки капри и белую блузку. В голове мелькнуло, что слишком торжественно наряжаться ради детского концерта нелепо, но если она этого не сделает, то будет выделяться среди других мам.

Когда она спустилась по лестнице, девочки уже ждали возле входной двери — в своих форменных блейзерах и слегка криво надетых шляпках. Она поправила шляпку Лотти и потянулась к Элле, но та дернулась в сторону, отчего ее шляпка съехала набок еще больше.

— Мы опаздываем! — простонала Элла.

— Вовсе нет. Еще даже нет десяти.

— Тебе не достанется хорошего места. Разве ты не хочешь сидеть в первом ряду?

— Хочу, конечно, но, где бы я ни села, я все равно буду видеть тебя. Ты что, нервничаешь? — спросила Джейни старшую дочь.

— Нет.

— Не стоит нервничать. Ты так много репетировала. Вчера вечером ты играла замечательно.

— О господи, я же только что сказала, что не нервничаю! — выпалила Элла.

— Хорошо, хорошо. — Джейни примирительно подняла руки и повела дочерей к машине.

— Папа Лейси приедет, — пробормотала Элла, забираясь на заднее сиденье.

— Ты же знаешь, что наш папа тоже хотел бы приехать, — сказала Джейни, когда уселась и посмотрела на дочь в зеркало заднего вида. — Просто у него сегодня важные дела на работе, и…

— Я ни слова не говорила про нашего, я просто сказала, что папа Лейси приедет! Ты меня что, даже не слушаешь?

Джейни проигнорировала резкость дочери и завела двигатель. Обычно Эллу ни в малейшей степени не беспокоили планы отца, но накануне Джейни услышала, как дочь спросила Гарри, придет ли он, — тоном, предполагающим положительный ответ. Он ответил Элле, что в этот раз не сможет, и Джейни ожидала, что Гарри потом поинтересуется у нее, что это вообще за концерт, потому что, честно говоря, не помнила, говорила ли ему о нем раньше. Скорее всего, нет.

Но он не спросил. Джейни предположила: он, наверное, решил, что знал да забыл; ну и пусть так и думает. Не было смысла признавать ошибку. Однако она чувствовала себя виноватой, поскольку Элла явно хотела, чтобы отец присутствовал.

Джейни знала, что сейчас сделает только хуже, но не смогла с собой совладать и сказала:

— Вообще-то, папа очень сильно хотел там быть…

— Мама! — вскрикнула Элла. — Я же сказала, что мне все равно!

— Ладно. Прости, — ответила она, и они погрузились в молчание. Джейни размышляла — это снова гормональный всплеск в одиннадцать лет или после прошлого раза все улеглось.

Когда они добрались до школьной игровой площадки, Джейни торопливо поцеловала Эллу в макушку и осталась с Лотти ждать звонка.

— Ты же знаешь, что тебе не достанется места в первом ряду, если не займешь сразу! — напомнила Лотти.

— Не волнуйся, малышка, я найду, где сесть.

— Мамочка, а почему папа не хочет смотреть наши выступления?

— Ну что ты, Лотти, — возразила Джейни. — Он всегда приезжает, если может. — Но, произнеся эти слова, она попыталась вспомнить, когда в последний раз Гарри ходил с ними в школу. Даже в вечера родительских собраний он редко возвращался домой вовремя, чтобы туда успеть, но учителя всегда относились к этому с пониманием, поскольку все знали, какой занятой и важный человек Гарри Вуд, и были более чем счастливы простить его отсутствие.

Так же, как всегда прощала и Джейни. Однако спустя какое-то время она поняла, что много мероприятий подряд она чувствовала себя матерью-одиночкой. Наверное, именно поэтому она постепенно перестала рассказывать мужу о важных событиях в жизни девочек. Возможно, даже решила, что ей легче со всем разбираться самостоятельно.

Однажды наступит день, когда Джейни уйдет от Гарри. Она знала это уже некоторое время, но всегда надеялась, что это произойдет не раньше, чем вырастут девочки. Когда они станут самостоятельными и покинут родительский дом, ей не придется больше беспокоиться, что они об этом подумают.

Она часто размышляла, что скажут близкие, когда она им это сообщит. Вот, наверное, удивятся. Даже ее родная сестра не предвидела такого. Честно говоря, мысли о родственниках с обеих сторон были еще одной причиной, по которой идея расстаться с Гарри казалась невозможной. Внешне Джейни и Гарри по-прежнему выглядели идеальной парой, которой были всегда, их брак являлся примером, к которому, по всеобщему мнению, нужно стремиться всем остальным. Люди всегда к ним тянулись, как пчелы к меду.

С виду их отношения оставались прежними. Они редко ссорились. Как и раньше, весело проводили время с друзьями. По выходным занимались семейными делами.

Трещина пролегала глубже. Они не ссорились, потому что у них больше не было значимых предметов для обсуждения или они не волновали их настолько, чтобы горячиться.

А еще глубже пролегала другая трещина. Та, что образовалась чуть более пяти лет назад, — корень всех их проблем, о котором они никогда не говорили. Джейни не рассказывала об этом никому: ни сестре, ни даже своей лучшей подруге Софи, с которой была гораздо ближе. Возможно, в то время ей следовало бы повести себя по-другому, а не думать, что переезда в Нью-Форест достаточно.

Переезд в новый дом и смена обстановки в какой-то мере способствовали тому, чтобы произошедшее воспринималось не так остро — Джейни словно замазала его в голове толстым слоем штукатурки. Но беда заключалась в том, что он постоянно отваливался. И временами казалось, что намного проще было бы оставить все как есть.

Лотти прижалась головой к ее боку, и Джейни напомнила себе, что не оставит Гарри, пока они не подрастут. А затем вдруг подумала: а насколько это для них плохо? Если девочки привыкнут к этой мысли, будут ли они действительно скучать по нему?

Когда прозвенел школьный звонок, она поцеловала Лотти, вошла в зал и заняла место в четвертом ряду. Чему быть, того не миновать.

Джейни вытянула шею, пытаясь хоть что-то разглядеть из-за крупного дедушки Лейси, который загородил сцену. Оказывается, Лейси привела с собой не только маму и папу — обе бабушки и оба дедушки тоже были здесь. А значит, Джейни все равно не удалось бы сесть в первом ряду — разве что она прибежала бы занять место в восемь утра.

— Не возражаете, если я туда пролезу?

Джейни повернула голову и увидела чью-то незнакомую маму, которая указывала на стул по другую сторону от нее.

— Проще мне подвинуться, — сказала Джейни и перебралась на соседнее место, откуда сцену было видно еще хуже.

— Спасибо. Мне говорили, что лучше прийти пораньше, но я не ожидала, что здесь будет так много народу.

— Ага, весьма популярное зрелище. На кого вы пришли смотреть?

— На свою дочку Эмили. Она играет на виолончели. Нашла же, что выбрать. — Женщина сморщила нос, и Джейни улыбнулась. — Это ужасные звуки, — продолжала мама Эмили. — Она вообще не умеет играть. Сами скоро услышите.

Джейни рассмеялась. Эта женщина казалась глотком свежего воздуха среди остальных родителей, уверенных, что их чада гениальны.

— Меня зовут Джейни, — представилась она, протягивая ладонь. — Кажется, мы раньше не встречались.

— Марсия. Мы новенькие. Только пришли в этом полугодии.

— Что же, добро пожаловать! — сказала Джейни и подумала, не пригласить ли Марсию на их следующие кофейные посиделки, к тому же теперь, когда Анна вышла на работу, в их маленькой компании появилось вакантное место. — Моя Элла играет на пианино, а младшая дочь, Лотти, тоже учится в этой школе.

— А у меня здесь еще и сын, — сообщила Марсия. — Во втором классе. Его зовут Майлз.

Майлз. Джейни продолжала улыбаться, но волоски на ее руках встали дыбом. Какое-то мгновение она не могла найти слов, чтобы ответить.

Марсия продолжала ей что-то говорить, но мысли Джейни были заняты другим. Конечно, сын Марсии просто маленький мальчик, но вот его имя… от него ее бросало в дрожь. Оно всплывало в ее голове множество раз за все эти годы, хотя в последнее время немного реже. Но стоило услышать, как его произнесли, — и тело отреагировало так, что она почувствовала облегчение, когда дети начали заходить в зал. Марсия наконец замолчала, и Джейни попыталась сосредоточиться на чьем-то ребенке, который занял место за фортепиано и изо всех сил старался выбить мелодию из несчастного инструмента.

Марсия толкнула Джейни локтем, когда на сцену поднялась ее дочь с виолончелью, и та не смогла сдержать улыбки. Но ее мысли продолжали витать далеко, и потребовались все силы, чтобы вернуться в настоящее.

Когда вышла Элла, Джейни заерзала на стуле, чтобы лучше видеть, и слезы навернулись на глаза, как только дочь взяла последний красивый аккорд своего отрывка. Какое-то время Элла продолжала сидеть за инструментом, всматриваясь в толпу родителей, набившихся в зал. Ее глаза перебегали с одного на другого, пока она наконец не нашла Джейни. Как только это случилось, лицо Эллы расплылось в улыбке, и сердце Джейни растаяло оттого, что ее великолепная и талантливая, хотя и слегка своенравная дочь так явно рада ее видеть.

Остаток утра Джейни пыталась избавиться от мыслей о мужчине, которые теперь не покидали ее головы. Майлз Морган. Она могла представить его лицо так ясно, как если бы он стоял перед ней. Несмотря на то что прошло пять лет с тех пор, как она видела его во плоти или хотя бы на фото. Его темные волосы, чуть подернутые сединой; легкую щетину на подбородке; ярко-голубые глаза; высокую фигуру — он был ростом не менее шести футов двух дюймов и от этого будто переполнял своим присутствием любую комнату. По всеобщему признанию, Гарри был красивым мужчиной, но Майлз был из тех, на кого все оборачиваются.

Джейни сопротивлялась желанию найти его. Узнать, что он сейчас делает. Но в тот день, вернувшись домой с концерта, она не смогла удержаться — открыла ноутбук и вбила в поисковик его имя, чтобы выяснить, где он и работает ли до сих пор в той же компании.

Поиски не заняли много времени, и как только Джейни увидела его фотографию, она глубоко вздохнула, откинувшись на спинку стула. Ее пальцы быстро пролистывали картинки, дыхание было коротким и прерывистым.

Она придвинула к себе мобильник и прокрутила список контактов. Ей вдруг очень захотелось позвонить Софи, хотя она не смогла бы объяснить той причину. Она ни за что не призналась бы лучшей подруге, что думала о Майлзе, искала его в интернете, видела его лицо.

— О, привет! — ответила подруга. — Как там дела на дальнем юге?

Джейни рассмеялась. Ее сердце все еще билось слишком часто.

— Хорошо. Все хорошо, — ответила она.

— Как там мои крестницы?

Джейни рассказала ей о концертах Эллы и о балетных занятиях Лотти, а Софи с интересом слушала о детях, которых любила. У нее никогда не будет собственных. Софи признавала, что ей уже поздно, но Джейни всегда считала, что из подруги вышла бы отличная мать.

— С Гарри все нормально? — спросила Софи.

— Ага, все в порядке.

Последовало некоторое молчание, прежде чем Софи рискнула уточнить:

— Ты уверена?

Джейни рассмеялась.

— Да, конечно! — сказала она. — Жизнь, знаешь, бьет ключом — Гарри много работает, у меня тоже дел хватает… — Джейни запнулась: как ни старалась она убедить Софи, что создана для такой жизни и ничего не теряет из-за того, что задумывалось как идиллическое существование, ей это не удавалось.

Сестра Джейни никогда не прощупывала вот так — все ли у нее нормально. Она считала, что Джейни не на что жаловаться, потому что у нее есть огромный дом с бассейном и — как она выразилась — такой красавец-муж, как Гарри. Но сестра всегда была завистливой, а Софи — никогда. Несмотря на то что условия их жизни различались очень сильно.

Их пути разошлись сразу после школы. Теперь Софи трудилась на нескольких работах и жила в маленькой квартирке со своим бойфрендом, сорокалетним художником-бунтарем, на пять лет ее моложе. Но Софи никогда не завидовала богатству Джейни; если на то пошло, ее больше беспокоило, что Джейни не из тех, кому нравится жить за счет мужа.

— Я знаю, ты сейчас на работе, так что не буду тебя отвлекать, — сказала Джейни. — Просто я очень давно с тобой не разговаривала.

«Я хотела услышать твой голос, — подумала она. — Проверить, все ли у тебя хорошо».

В разговорах они всегда обходили стороной темы, которые их в настоящий момент волнуют, хотя когда-то давно могли часами обсуждать подобное за бутылкой вина с закусками. Они никогда не углублялись в подробности принятого Джейни пять лет назад решения — потому что это было табу. Они обе знали истинную причину ее отказа от карьеры и переезда на южное побережье, но ни одна никогда не произносила этого вслух.

Когда Гарри прятал голову в песок и обманывал себя, что его жена будет рада все бросить, Софи понимала, в чем дело. Но Софи была единственным человеком, знавшим, какую роль во всем этом сыграла сама Джейни.

Вторник, 14 мая

Первичный опрос детективом-констеблем Эмили Марлоу сотрудников «Моррис и Вуд» после пожара, произошедшего в понедельник, 13 мая.

Бриони Найт, ассистент клиентского отдела

Марлоу. Вы сказали, что работали с Лорой Деннинг до того, как она ушла в декретный отпуск?

Бриони. Да. Я работаю со всеми директорами, кто курирует клиентов: я здесь для того, чтобы помогать им.

Марлоу. И вы продолжили работать с ней, когда она вернулась?

Бриони. Да. Но все было по-другому.

Марлоу. Подробней, пожалуйста. Как «по-другому»?

Бриони. Ну, сперва она не особо меня напрягала заданиями. Но потом, когда прошло несколько недель, стала наваливать на меня все больше и больше.

Марлоу. А с Мией Андерсон вы тоже продолжали работать?

Бриони. Да, насколько могла, конечно.

Марлоу. Вам не показалось, что Лора Деннинг была расстроена, когда вернулась из отпуска?

Бриони. Лора? Нет. Лора Деннинг не бывает «расстроена» — это не про нее. В том смысле, что она никогда не плачет или что-то в этом роде. Она просто становится жестче. Такой, более властной, я бы сказала. Но, полагаю, именно так она и пролезла туда, где теперь находится.

Марлоу. Что вы имеете в виду?

Бриони. Ну, добилась успеха. Поднялась до уровня мужчин.

Марлоу. Как вы думаете, Лору тревожило то обстоятельство, что основную часть ее работы отдали ее заместительнице?

Бриони. Естественно. Она злилась. Я видела ее в кабинете у Гарри несколько раз; они говорили на повышенных тонах, но о чем — слышно не было. Знаете, эти стеклянные кабинеты хитро придуманы: в них все видно, но ничего не слышно. Они звуконепроницаемые. Это очень раздражает, правда.

Марлоу. Вы считаете, что она злилась на него?

Бриони. Я не знаю, на него ли конкретно, но было видно, что она раздражена, потому что сильно размахивала руками, пока говорила. Но, судя по тому, что я потом слышала, у Гарри не было особенного выбора. Мия великолепно справляется с этой работой. И она такой милый человек. Она всем нравится, понимаете? И в «Куперс» ее обожают. В этом вся суть.

Марлоу. В чем суть?

Бриони. «Куперс» хотели, чтобы она осталась вести их дела. Они не хотели возвращения Лоры.

Марлоу. Главные клиенты Лоры просили, чтобы ее отстранили от работы с ними?

Бриони. Совершенно верно. Так они и сказали Гарри Вуду. Вот поэтому ему и пришлось попросить Мию остаться. Хотя не знаю — может, он сделал бы так в любом случае.

Марлоу. Почему?

Бриони (пожимает плечами).

Марлоу. А Лора знала об этом?

Бриони. Не уверена.

Марлоу. А вы откуда знаете?

Бриони. Слухами земля полнится.

Марлоу. А это в порядке вещей, что клиенты предъявляют требования насчет того, кому именно с ними работать?

Бриони. Я не знаю больше никого из конторы, кого бы отстранили от клиента. Но, с другой стороны, никто уровня Лоры никогда раньше и не уходил в декретный отпуск. А все прочие возвращались на свои прежние места, более-менее. Обязанности многих раскидывали на оставшихся, кому-то приходилось работать в связке с кем-то. Но Лора на такое никогда не согласится. (Смеется.) Слишком уж любит свою работу. Вы знаете, что у нее муж сидит дома? Вроде как отец-домохозяин. Он приятный парень. Я его видела несколько раз. Я хочу сказать — удивительное дело, вы не находите?

Марлоу. Что именно? Оставаться дома, чтобы присматривать за собственным ребенком?

Бриони. Именно.

Марлоу. Вы считаете, что это такой уж необычный вариант?

Бриони. Нет, я не то хотела сказать… Просто, ну, не все мужчины пошли бы на это, согласитесь. Я точно знаю, что мой Карл никогда бы так не сделал.

Марлоу. Ладно, если отмести в сторону факт, что Лора Деннинг приняла смелое решение выйти на работу на полный день, оставив ребенка на мужа, было ли еще что-нибудь, что вы заметили в ее поведении с тех пор, как она вернулась, и что показалось вам немного… другим?

Конец ознакомительного фрагмента.