Что охотится в тени

Харпер Л. Вудс, 2022

Ветер Нотрека шепчет о Калдрисе. Об этой легенде мы говорим вполголоса, за закрытыми дверьми, опасаясь навлечь на себя его гнев. Его намерения – тайна, его желания нечисты, он стремится приковать меня к себе… навечно. Сопровождаемые Дикой Охотой, мы идем за ним туда, где все началось. Деревня Мистфелл – это граница, где когда-то мерцала на ветру завеса между мирами людей и фейри. Совсем скоро мне придется расплатиться за магию в своей крови. Но кто я и на что способна – лишь предстоит узнать…

Пролог

КАЛДРИС

Душа моя раскололась пополам. Одну половину поглотила растекающаяся по венам паника — страх, который, как я знал, по сути принадлежал не мне, а ей. Другой половиной, которая, собственно, и была моим существом, я ощущал призрачные нежные прикосновения к своей коже, которых наконец дождался после мучительных столетий надежд и ожиданий.

Ею же владел ужас, которого она никогда не испытывала, который с каждым шагом толкал ее все дальше. Этот ослепляющий страх укрепил существующую между нами связь, мешая мне как следует разглядеть ее. Мне надо было выследить ее, найти и предложить убежище, в котором она так нуждалась. Но из-за охватившей ее паники я не мог использовать нашу связь. Я все кружил на одном месте, пытаясь внедриться в ее реальность, чтобы закрепиться там и сориентироваться. Но из ее сознания мне удалось выудить только быстро мелькавшие деревья и ее запах, витающий в окружающем меня воздухе.

Уловив боковым зрением призрачные образы леса, я на мгновение остановился, чтобы обнаружить хоть какие-нибудь признаки, которые могли бы мне помочь напасть на ее след. Подготовиться к тому, что может ждать меня, когда я найду дорогу к своей половине, нуждавшейся в моей защите.

За века, что разделяли нас, деревня Мистфел совсем не изменилась. Судя по маячившим на горизонте очертаниям, обновлялись только постройки поместий и казарм, в которых размещалась Стража Тумана. А сама деревня за столетия, прошедшие с тех пор, как я в последний раз пересекал границу, даже пришла в упадок — как будто разрыв в доходах между богатыми союзниками короны и обездоленными в наше отсутствие увеличился еще больше.

Хотел бы я сказать, что это обычная человеческая традиция, когда одни страдают в нищете, а другие обладают богатством, превышающим их потребности, но, к сожалению, это касается и нас. Именно эта беда объединяла наши расы. В другой день и в другое время я бы, возможно, посочувствовал жителям Мистфела, но в этой деревне чуть не погибла моя половина. Это была адская дыра, повергнутая в прах клоака, которой нечего предложить паре бога — паре принца богов.

Сквозь границу просачивался туман, цепляясь за землю, из которой были созданы люди, и прикрывая грязь, в которой они жили. Я шел по вымощенной камнями главной улице поселка, удаляясь от садов, где сильнее всего чувствовал присутствие своей половины.

Из теней между домами вышел мужчина, в воздухе повис запах железа, когда он направил на меня свой меч, намереваясь пронзить мне сердце. И я подумал, что вот это все — напрасная, пустая трата времени. Нашего времени. Времени, которое мы могли бы провести вместе.

Целые столетия прошли впустую, потому что нас разделила эта Завеса, проклятая богами. Но терпение мое иссякло.

Я прижал мужчину к стене одного из ветхих строений на главной улице и сомкнул у него на горле пальцы. Он выронил меч, который, лязгнув, упал на камни, и этот звук эхом разнесся в тишине.

Большинство людей попрятались в домах, отказавшись от веселья, которое явно должно было перерасти в большой пир. На площади у фонтана были расставлены длинные столы в ожидании блюд с едой для празднования. Самайн наступил и прошел, но люди, вероятно, давно отказались от традиций, которыми так дорожили, когда королевство Нотрек было под нашим управлением.

Большинство Стражей Тумана отступили в защищенную железом крепость, прихватив с собой нового лорда деревни, но оставив умирать свой народ, бросив людей на растерзание тем фейри, которые находились совсем рядом и готовы были сбежать в Нотрек до того, как Маб получит контроль над границей.

Мы были в ярости. Мы горели желанием. Мы вожделели того, что веками скрывали от нас, и мы уничтожили бы любого, кто посмеет встать у нас на пути.

— Где она? — рыкнул я, приставив меч к его боку.

Мужчина дернулся и потянулся руками к моим запястьям, как будто надеялся, что ему удастся освободиться от хватки.

— Кто?

Голос с хрипом вырывался у него из горла, растягиваясь, зависая между нами отдельными звуками, пока у меня за спиной бушевала битва. Люди сражались — слишком глупые, чтобы понять: мне потребуется лишь мгновение, и я уничтожу их всех, если пожелаю.

— Женщина, — прорычал я, ненавидя себя за то, что не могу описать ее внешность.

Свою половину я мог чувствовать и ощущать. Говорить о том, что существовало внутри нее, только о ее душе, но не о сосуде, в котором она существовала. Этот человек, вероятно, видел мою половину каждый день. Он знал цвет ее глаз и волос, знал, как она улыбается. А мне такое счастье еще только предстояло.

— Она была на грани смерти, когда пала Завеса, но я знаю, что она все еще жива. Я чувствую ее свет. Где она?

По нашей с нею невидимой связи меня окатила новая волна паники, вибрируя в беспорядочном потоке. Это мешало сосредоточиться, мне было трудно определить, куда она ушла и насколько далеко успела убежать за то время, которое понадобилось, чтобы пробиться сквозь Туман.

По крайней мере, она все еще дышала.

— Девчонка Барлоу? — спросил он, глядя туда, где когда-то качалась на ветру Завеса.

Земля под ней была выжжена, трава на окраинах садов почернела и была покрыта пятнами магии, которую я использовал в отчаянии, чтобы прорваться сквозь Завесу, чтобы добраться до нее, чтобы спасти ее от смерти.

— Ее как раз хотели принести в жертву Завесе. Так эта гребаная девка взяла и коснулась ее. Тут все и рухнуло.

Барлоу.

Я чувствовал ее, когда она была с другой стороны — так близко, но при этом так далеко. Возможно, наши миры разделял глубокий канал с водой, по обе стороны от которого качались две половины Завесы. Но магия границы создавала ощущение, будто она была совсем рядом — сразу за Завесой. Казалось, что стоит мне протянуть сквозь нее руку, как я сразу заполучу ее в свои объятия.

— Куда она пошла? — спросил я, чувствуя ее на расстоянии.

Она была уже слишком далеко, и на мгновение я подумал, не забрал ли ее кто-нибудь. Ее могли погрузить на лошадь и увезти как можно дальше от меня. В спешке я бросил Азру с Холтом и другими членами Дикой Охоты, чтобы переправиться через пролив на гребной лодке, а не ждать, пока к отплытию снарядят корабль.

В конце главной улицы деревни уже полыхал пожар. Посреди битвы вспыхнули и запылали деревянные постройки. Я не хотел этого. Не хотел возобновления войны.

— Хватит! — крикнул я, взывая к фейри.

Какой бы яростной ни была вражда между нашими народами за десять лет войны, что предшествовала Завесе, эти люди прожили слишком мало, чтобы помнить об этом. С помощью насилия мы могли добиться только одного — возобновить войну, которая была прервана несколько столетий назад.

— Как скажешь, Калдрис, — пробормотал один из фейри, бросив на землю факел.

Он погасил пламя, а я снова обратил внимание на человека, которого прижимал к стене дома.

— Калдрис? — прохрипел он, выпучив от ужаса глаза, когда увидел корону, что сияла у меня на голове, сливаясь с моими серебристыми волосами.

А потом его взгляд скользнул вниз, к моему лицу и к мечу, привязанному у меня за спиной.

— Эта женщина — моя половина. Моя пара, — сказал я, склонив голову набок, и рассказал ему правду, которую немногие имели честь знать.

Но моя тайна скоро умрет вместе с ним.

— Думаю, ты догадываешься, как далеко я зайду, чтобы найти ее.

Я пронзил его ледяным взглядом. Мужчина сглотнул, его нижняя губа задрожала, когда он понял, кто его удерживает. У кого в руках его жизнь. Я провел пальцами по его коже, предупреждающе вонзив острый кончик черного ногтя ему в шею.

— Она пошла в лес, — наконец выдохнул он. — А куда потом… я не знаю.

— За ней следили? — спросил я, сжав ему для верности горло.

Его меч валялся у ног на земле. Он выронил его, когда я, развернувшись, прижал его к стене после того, как он посмел вступить в борьбу с неизбежным. Его предки поклонялись мне как своему богу. И этому была причина.

Он был не более чем червь, ожидающий возвращения в землю. Жизнь и сила людей были ничем по сравнению с жизнью и силой фейри.

— За ней отправили в погоню Стражей Тумана, — сказал он.

— Черт, — выругался я, наклонив голову, и выпустил его горло.

На окраинах Нотрека собрались тени, образовав пустоту, с которой я слишком хорошо свыкся за столетия, проведенные рядом с королевой. Я перехватил свой меч, вонзил его в бок мужчины и быстро вытащил. Он захрипел и опустил руки, пытаясь зажать рану, будто у него могло хватить сил, чтобы удержать внутри жизнь, сочившуюся из тела прямо на каменную дорожку у нас под ногами.

Тело у него обвисло и съехало вниз по стене, когда я отпустил его горло. Я смотрел на него сверху вниз. На лице у него было написано: он считает себя обманутым.

— Я же рассказал тебе то, что ты хотел знать, — прохрипел он, склонив голову набок, так как она стала слишком тяжелой. — Ты действительно бог Мертвых.

Я присел перед ним на корточки и, глядя прямо в глаза, похлопал по плечу.

— В смерти ты обретешь покой, которого больше нет в этом месте. В Пустоте ты поймешь, что есть судьбы гораздо хуже смерти, — ответил я, наблюдая, как закрываются его глаза.

Когда его душа покинула тело, оставив только шелуху, я обратил свой взор на призрачную пустоту на краю садов. Медленно встав, я повернул туда, где королева Воздуха и Тьмы готовилась ступить на землю мира людей — впервые за несколько столетий.

Тени расступились, открыв проход для Маб, и она шагнула вперед со всей смертоносной грацией женщины — королевской особы, практикующей свою жестокость и оттачивающей ее, как оттачивают самый острый клинок, за бесчисленные столетия своей жизни.

Ее платье было собрано вверху у горла, откуда тонкая ткань ниспадала на тело, образуя замочную скважину у нее на груди, плотно облегая талию, пока ткань, темная как ночь, не становилась темно-красной. Словно она окунула ее края в кровь своих бесчисленных жертв. Создавалось впечатление, будто за ней по траве тянутся кровавые пятна, когда она обратила свой бдительный взор на хаос, творившийся в Мистфеле.

Она глубоко вдохнула и улыбнулась, поскольку страдания вокруг придавали ей силы. Ее губы темно-красного цвета приоткрылись, обнажив белоснежные зубы, и взгляд темных глаз проник сквозь сады и обратился ко мне. Она сделала шаг вперед, подняла руку, расправляя складки на платье, в ожидании меня.

Я тоже шагнул вперед, призвал тени и позволил им отнести меня к ней. Они обернулись вокруг меня, поймав в ловушку своей пустоты, и я покинул деревню Мистфел. Призрачные руки ее слуг с тихим шорохом скользнули по моей коже, когда я шагнул сквозь Мир Теней, и, оказавшись перед ней, опустился на колени.

Склонив голову, я взял ее руку в свою прежде, чем она успела подать ее в нужном положении, и прикоснулся губами к задней стороне кольца на ее среднем пальце. В центре кольца сверкал единственный блестящий черный турмалин, гармонировавший с колоннами из этого же камня, вделанными в золотую основу ее короны. В центре короны, прямо надо лбом, сиял драгоценный камень тьмы, идеально угнездившийся в ее волосах.

Прóклятая корона. Камень, превративший Маб из дочери короля двора Лета в королеву Воздуха и Тьмы.

Больше всего мне хотелось разбить его и вонзить осколки ей в глаза.

— Встань, дитя мое, — сказала она, медленно вытягивая руку из моей хватки.

Я встал, заставив себя убрать ненависть с лица, прячась под маской безразличия, чтобы укрыться от жестокости, которую она применила бы ко мне, если бы узнала о ненависти. Если бы она считала, что может добиться реакции в ответ на свою ненависть, свою горечь и свою боль, она бы обращалась со мной гораздо хуже, а не просто использовала меня в качестве оружия.

— Слушаюсь, моя королева, — пробормотал я, встречая ее злобный взгляд.

Когда она снисходительно похлопала меня по щеке, ее темные глаза блестели — жесткие и неумолимые, как камень.

— Для тебя есть работа, и ее нужно выполнить.