Легкомысленная соблазнительница

Хайди Райс, 2013

Выпускница колледжа Джина Каррингтон знает толк в развлечениях – взбалмошная и обольстительная, эта дрянная девчонка способна затащить в постель любого. Даже Картера, брата подруги, чопорного девственника, которого дома ждет невеста. После бурной ночи оба понимают: продолжения не будет. Спустя десять лет Джина узнает, что та мимолетная связь обернулась для Картера разводом и проблемами с сестрой. Терзаясь угрызениями совести, она решает принести Картеру запоздалые извинения. Неопытный любовник превратился в красавца-бизнесмена, он обаятелен, сексуален и, кажется, способен приручить дрянную девчонку. А заодно и залечить глубокие раны, которые оставила на ее сердце случайная ночь страсти…

Моим «сообщницам» — Эйми Карсон, Кимберли Лэнг и Эми Эндрюс — за то, что они — такие великолепные писательницы, вдохновляющие коллеги и вдобавок крутые тетки. Мы жжем, леди!

Heidi Rice

Мaid of Dishonor

Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме. Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. А.

Иллюстрация на обложке используется с разрешения Harlequin Enterprises limited. Все права защищены.

Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Maid of Dishonor

Copyright © 2013 by Heidi Rice

Пролог

Кампус колледжа Хиллбрук,

Апатит Нью-Йорк, десять лет назад

— Звучит офигительно, Марии, но Картеру с Мисси не стоит так грузиться внешним лоском их свадьбы и забывать о том, что они любят друг друга.

Причудливые речи Риз вплыли в сознание Джины Каррингтон сквозь доносившийся с заднего крыльца приторный аромат цветущих гиацинтов и туман, навеянный бокалами шампанского, и ни на йоту не развеяли ее меланхолии.

«Нельзя ли наконец-то слезть с этой темы?» — мысленно взмолилась Джина.

Ее щеки загорелись, когда вспышка гнева пронзила опустошающее чувство потери, терзавшее ее несколько дней. С тех самых пор, как Джина совершила самую большую ошибку в своей и без того полной промахов жизни.

— С этим проблем не будет. Они обожают друг друга вот уже много лет. Когда Картер сделал предложение, мы с Мисси не спали всю ночь — радовались, что станем сестрами. — Марии засмеялась, и высокие мелодичные нотки ее голоса прочистили туман в голове Джины.

Помнится, по приезде в Хиллбрук Марии была такой чопорной и застенчивой… Остальные девчонки не сразу осознали, что под ее безупречными манерами типичной южанки таился панический страх. Во время учебы Джине нравилось слушать этот заливистый смех, потому что он символизировал освобождение Марии от своей, как она говорила, «обойденной феминизмом семьи».

— Так какое же у Мисси будет платье? — оживленно спросила Риз.

— О, такое красивое! — промурлыкала Марии. — Шелк цвета слоновой кости. Эта невеста соблюдет все традиции.

Сверкнув улыбкой в сторону Джины, Марии добавила:

— Я знаю, не все из присутствующих одобряют это, но то, что они с Картером решили сохранить невинность до первой брачной ночи, кажется мне таким романтичным…

«Ага, только все совсем не так», — подумала Джина и со звоном опустила бокал для шампанского на столик.

— Кто-нибудь принесет еще бутылку? Боюсь, уже не смогу выслушивать обо всех этих «снах младой любви», не подкрепившись спиртным.

Кэсси тут же спорхнула с перил.

— Похоже, моя очередь. Я схожу, — сказала она с сильным австралийским акцентом и ласково взглянула на Джину, отчего та почувствовала себя еще несчастнее.

Кэсси знала, что произошло неделю назад, когда в Хиллбрук приехал старший брат Марии, Картер Прайс. И по привычке рассуждала прагматично: «Не понимаю, почему ты должна чувствовать себя виноватой — ведь это он обручен и вот-вот женится». Но когда Кэсси направилась на кухню, желая избавиться от висевшего в воздухе напряжения, которое, похоже, не замечала только Марии, стало ясно: даже Кэсси с ее хваленым прагматизмом было неловко.

Обернувшись, Джина увидела, как Марии недоуменно наблюдает за ней со своего шезлонга. Подруга, видимо, задавалась вопросом, с чего это Джина не прыгает от восторга по поводу «свадьбы века». Брак ее брата Картера с ее лучшей подругой Мисси на протяжении многих месяцев был для Марии самой животрепещущей темой — и Джина не отказывала себе в удовольствии добродушно поддразнить ее.

Но все изменилось в прошлую субботу, когда Джина познакомилась с пресловутым Святым Картером и тут же стала флиртовать с ним, увязая в трясине вожделения. И немудрено, ведь старший брат Марии был не заносчивым и самодовольным джентльменом, которым прикидывался, а милым, чувствительным и по-настоящему пылким красавчиком.

Вечер начался как шутка, сыгранная с Картером, но в итоге шутка случилась с Джиной. Ну откуда она могла знать, что Святой Картер станет первым мужчиной, показавшим ей, что секс — это не только физическое наслаждение? Что иногда здесь могут быть замешаны и чувства? Что именно он заставит ее стыдиться своих безрассудных желаний? И вынудит признать, что доверие, здравый смысл, честь и долг — не просто громкие слова?..

Поток невеселых мыслей прервала Марии:

— Джина, ну признайся, даже ты считаешь желание Картера и Мисси сохранить себя друг для друга романтичным!

Джина решила, что это слишком, особенно после двух бокалов «Дом Периньон» и осознания того, что у нее задержка вот уже четыре дня.

— Это не романтично, Марии, это ненадежно. Ну что будет делать твоя лучшая подруга, если после первой брачной ночи выяснит, что Картер ни на что не годен?

— Не могу не согласиться, хороший секс — важная составляющая отношений, — вспыхнула Риз, сделав глоток шампанского.

С губ Марии слетел тихий смешок, но ее щеки стали пунцовыми.

— Ты слишком много думаешь о сексе, а мы с Мисси уверены, что это не самое важное.

— И что вы, две маленькие девственницы, об этом знаете? У вас и секса-то никогда не было! — Джина вспыхнула от нахлынувших паники и гнева, вытеснивших из души угнетающее ощущение отвергнутости.

— Не обязательно заниматься сексом с парнем, чтобы понять, что ты его любишь. Мисси не волновалась по поводу того, как Картер будет… — Марии замялась, — исполнять супружеский долг. Они обсудили это.

Нет, вы только вслушайтесь — супружеский долг!

Ярость Джины разгоралась. Из того немногого, что рассказал ей Картер, — и того обширного, о чем он умолчал, — она знала, что лучшая подруга Марии, Мисси Уэйнрайт, была жеманной, лицемерной недотрогой, которая скорее зашьет себе влагалище, чем позволит Картеру хотя бы упомянуть о сексе!

Этот мужчина буквально изголодался по страсти. Он так жаждал хотя бы прикосновения, что Джина чуть не расплакалась от умиления, когда он с воодушевлением отреагировал на обычный поцелуй. Картер даже поблагодарил ее с этим тягучим южным акцентом, когда она расстегнула молнию на его брюках и положила ладонь на твердую, пришедшую в боевую готовность плоть. В тот момент Джина не осознавала, что Картер был девственником, но, когда он смущенно признался в этом позже, паря с ней в эйфории чувственного послевкусия, ее сердце так и сжалось в груди.

Уму непостижимо, что мужчина, такой зрелый и сексуально неутомимый, отказывал себе в главной из людских потребностей! Неужели его невеста была такой равнодушной и фригидной? Вырвавшийся у Джины резкий смешок очень подходил ее новому амплуа: злая сексуальная королева попыталась разбить счастливую пару, а потом крадучись вернулась в темный лес, полный сожалений и упреков.

— На самом деле твоя лучшая подруга Мисси не обсуждала с Картером «супружеский долг», но передай ей, чтобы не переживала. — Шампанское за двести долларов заурчало в животе Джины. — Как выяснилось, ее жених обладает прирожденной способностью доводить женщину до оргазма. Мало того что у него член как у жеребца, так он еще и исключительно ловкий, невероятно гибкий и просто неутомимый. Мне ли не знать — я протестировала его лично.

— Что-о-о? — сдавленно всхлипнула потрясенная Марии.

Риз изумленно прыснула:

— Джина, ты прекратишь ее дразнить? Это не смешно.

— Если ты и правда так шутишь, это отдает дурным вкусом. — Марии сейчас напоминала капризного, очень наивного ребенка. — Сердце Мисси было бы разбито, если бы Картер нарушил обет.

«Особенно с потаскухой вроде тебя», — мысленно закончила за нее Джина.

Она вдруг почувствовала себя невероятно трезвой, безрассудной и мстительной. Картер ушел от нее решительно настроенным сдаться на милость Королевы-девственницы — но Джина не собиралась хранить его тайну. Она не стыдилась наслаждения, которое они испытали вместе, это было нечто неподдельное и яркое, хотя и мимолетное.

— Не накручивай себя, Марии. — Риз, вечно напоминавшая квохчущую над цыплятами наседку, потрепала Марии по спине и бросила на Джину уничтожающий взгляд. — Это всего лишь тонкий английский юмор Джины. Не знаю, что на нее нашло.

А вот Джина знала, что нашло на Риз, эту принцессу Парк-авеню, с тех самых пор, как она вернулась после ночи любви со своим парнем. Риз по уши влюбилась в того морского пехотинца, с которым познакомилась в какой-то забегаловке. Джина видела, как Риз поглаживала висевший на шее армейский жетон, когда думала, что на нее никто не смотрит. Подруга уже успела объявить, что Мейсон оказался «тем самым единственным», словно процитировав строчку из слащавой мелодрамы.

Горечь и нечто напоминавшее зависть схватили Джину за горло, вызвав желание причинить боль и Риз. Этой безнадежно романтичной натуре, нелепо верившей в любовь с первого взгляда.

— Единственное, Риз, что на меня нашло, — это воспоминание об огромном, как у жеребца, члене Картера Прайса…

— Прекрати, больше ни слова! — закричала Марии, закрывая уши, как ребенок, не желающий слушать правду. По ее щекам заструились слезы. — Это не так. Этого не может быть. Ты лжешь. Картер ни за что не сделал бы ничего подобного. Он — порядочный парень. И он любит Мисси.

— Картер может любить Мисси, но занимался любовью он со мной.

— Джина, как ты могла так поступить? — обнимая Марии, прошептала сокрушенная Риз. — Ты ведь знала, что он обручен.

«Потому что я говорила, и он слушал, — подумала Джина. — А потом он говорил, и я слушала. И мы касались друг друга, целовались, держались за руки, и это казалось важным. Потому что он был умным, юморным и нежным, и когда он смотрел на меня, я чувствовала себя сексуальной и особенной».

Но Джина не произнесла это, потому что на самом деле ее ощущения оказались лишь иллюзией, вызванной зноем летней ночи и коварными феромонами. К утру все развеялось.

— Я сделала это, потому что он был страстным, сексуальным и умолял об этом. С чего бы еще? — ответила она.

Риз тихо выругалась. Марии вскочила на ноги, и ее лицо исказилось яростью и отвращением.

— Но он обручен и вот-вот женится. У тебя что, вообще не осталось ни капли чести? Как можно быть такой… потаскухой?

Джина усилием воли подавила дрожь. Ее и раньше называли потаскухой — сказать по правде, собственный отец называл ее намного хуже. Но сейчас это слово впервые было обращено к ней сознательно.

— Она не потаскуха, — вдруг прозвучал голос Кэсси, и, обернувшись, все увидели ее с открытой бутылкой шампанского, пеной струящегося с пальцев. — Это не она обручилась и готовится к свадьбе. Это он. Обвинять Джину в его неверности — еще один образчик двойных стандартов, которые…

— Так ты все знала? — прервала Марии, не дав Кэсси закончить лекцию на тему феминизма.

— Да. Она призналась мне на следующее утро после того, как все случилось.

— Почему ты ничего не рассказала мне? — вскричала Марии. Ее эмоциональная вспышка резко контрастировала с немигающим, спокойным взглядом Кэсси.

— А с какой стати? Это касается только Картера и Джины.

— Может быть, с такой, что Картер — мой брат, а его невеста — моя лучшая подруга! С такой, что я собираюсь стать ее подружкой невесты. С такой, что это — катастрофа. — Марии плюхнулась на шезлонг. — Я не могу сказать Мисси. Она будет уничтожена. Свадьба через неделю. И Мисси планировала церемонию больше года.

— Не волнуйся, он ничего не отменит. Он ведь вернулся к ней, не так ли? — Джина сосредоточенно изучала свои ногти, борясь с болью, стиснувшей грудь, и старательно делая вид, будто ей все равно. — Не понимаю, что ты так завелась, Марии. Это было приятно, но я не собиралась его удерживать.

— Не могу поверить, что уважала тебя! Что считала тебя классной. Тогда как на самом деле ты просто лживая потаскуха без сердца и моральных принципов!

— Угадала, Скарлетт. Я — бессердечная шлюха. — Джина поднялась, забирая у Кэсси бутылку. Плеснув остатки шампанского в бокал, она отсалютовала всем, поднимая тост. — Похоже, шоу на сегодня окончено, так что мне остается только откланяться и удалиться. Было весело, но я ухожу. Мне утром рано вставать, чтобы успеть на рейс в Лондон.

— Погоди-ка, а как же наше путешествие? — спросила Кэсси, и ее глаза округлились, точно так же, как и глаза Риз. — Мы ведь собирались ехать завтра, ты не забыла?

— Думаю, стоит отложить поездку до лучших времен. — Джина кивнула на Марии, которая смотрела так, будто у нее на голове вместо волос шевелились змеи. — Я не выдержу три недели в одной машине с нашей южанкой Скарлетт, которая пялится на меня так, будто кинжалы мечет.

Джина решительно шагнула через порог. Резкие слова Марии и озабоченное жужжание Риз смолкли, стоило ей сосредоточиться на том, чтобы держать спину прямо и не поддаваться желанию расплакаться от жалости к самой себе.

На лестнице ее догнала Кэсси:

— Джина, я этого не понимаю! Ты запросто можешь отправиться с нами в путешествие. Марии свыкнется с этим. То, чем ее брат занимался с тобой, ее не касается.

Но не успела Кэсси договорить, как дом буквально сотряс гневный вопль: «Шлюха!»

Джина прижала ладонь к щеке Кэсси:

— Поживем — увидим. Давай поговорим завтра. Посмотрим, какой настрой будет у меня и у Марии.

Но она уже знала, что Марии не сможет забыть. В этом Джина нисколечко не сомневалась. Она в который раз сожгла все мосты, оттолкнула людей, которые что-то для нее значили. Джина уже жалела о своей вспышке. Какие жестокие, возмутительные слова вырвались у нее! Увы, теперь было слишком поздно брать их назад. И, вероятно, так было даже лучше. Она просто не умела дружить.

Кэсси кивнула:

— Ладно. Я буду скучать по тебе, ты ведь знаешь.

«Я тоже буду скучать по тебе, — ответила про себя Джина. — И по Риз, и даже по Марии».

Но вместо того чтобы признаться в этом, она просто кивнула и ушла.

Наутро, когда все еще спали, Джина вызвала такси. Она осталась довольна нарочито легкомысленной прощальной запиской, на обдумывание текста которой потратила несколько часов.

«Простите за то, что так чудовищно облажалась и испортила наш последний совместный вечер, мои клевые чувихи. Но, по-моему, мы все понимали, что я со своим ненасытным аппетитом до красивых парней рано или поздно как-нибудь да наломаю дров. Надеюсь, вы сможете меня простить.

Целую, Д».