Страж. Сказание о предателе

Фэн

Мир после проигранной войны не мог длится долго.Элдар, обманом ставший героем, оказывается в паутине из интриг и лжи. Потерпев неудачу, он теряет всё. Но когда на него объявляют охоту – он отвечает ударом на удар.С каждым его шагом правда становится всё отчётливее и страшнее, и война уже не кажется худшим из зол.Удавка на шее Стража затягивается всё туже, и только настоящие герои – те, кто действует, скрываясь в тени чужой славы – могут его спасти. Но цена спасения подчас слишком высока…

Глава 6: Робкие союзники

«Но вот, в неделе пешего хода от берегов Зеркала Душ, Великий Дух вновь обернулся лицом к наступавшим. К ним на помощь пришёл сам Демогоргон — Властелин Хаоса и Предводитель Демонов…»

Сказание о предателе. Часть 1. Глава 3. Лист 8

На третий день после стычки в деревне перед путниками наконец замаячили шпили Столицы. Страж до последнего отказывался идти сюда, однако Рику всё же удалось переубедить его. По словам мальчишки, все обходные пути находились под тщательной охраной, а идти через горы в это время года было самоубийством. Элдар подозревал, что у самого Рика есть какая-то цель в обители Ротгара, но решил придержать свои подозрения. Ведь вполне возможно, что Рик просто пытался искренне помочь ему добраться до Эолана.

Эолан… Древнейший и красивейший город эльфов, некогда бывший столицей огромной империи, а сейчас — последний оплот Перворождённых. Страж всё ещё верил, что его любимая там. Сариэль… Принцесса эльфов, единственная наследница славного, но медленно угасающего рода. Лишь упущения Стража и эльфийки привели к их встрече. Но, хоть и основанная на ошибках, встреча принесла свои плоды. Картинка минувших событий сама начала разворачиваться перед глазами уставшего воина.

Прыжок, прыжок, ПРЫЖОК!

Парень в простой рубахе и кожаных штанах босиком нёсся по вечернему городу.

Прыжок. Корзина торговца продуктами остаётся позади грудой яблок на дороге.

Прыжок!

Сзади — звук удара. Шум и гневные крики быстро догоняли. Демоны достигли лавки торговца и просто отшвырнули все товары с пути. В Терине не жаловали никого.

Поднырнуть под конной повозкой — и перекрёсток позади. Это ненадолго задержит стражников.

Поворот!

Парень на мгновение остановился — впереди стоял кордон патруля. А затем бросился назад.

Но было уже поздно.

Дорогу перегородили достигнувшие его преследователи.

Кувырок!

Двое остались позади.

Прыжок!

Впереди уже маячит выход на площадь, где он сможет затеряться.

Прыжок! Ноги уже отрываются от земли, когда чья-то рука хватает за волосы. Адская боль пронзает насквозь.

Перед глазами — расходящиеся круги и звезды перемешиваются с грязью и трещинами тротуарной плитки. Удар оземь — и в глазах на краткий миг потемнело. Задыхаясь и хватая ртом воздух, парень всё же ухитрился перевернуться на спину. Перед ним — четверо закованных в латы стражников. Один из них, ухмыляясь, и пробует длинный тесак на остроту пальцем. И, замахнувшись им…

Парень прикрыл глаза. Умирать было страшно. Он видел смерть, он знал, что это. И не был к ней готов.

Однако смерть всё не шла, а вместо этого раздался тонкий свист. Свист сменился бульканьем, и на ногу упало что-то тяжёлое. Беглец открыл глаза.

На нём лежало бездыханное тело стражника. Тесак лежал рядом. Из шлема, пробив его насквозь, торчало толстое древко стрелы с серебрянными перьями. Со слов отца, серебристое оперение стрел — отличительная особенность эльфов.

Оставшиеся три демона, испуганно озираясь, пытались отыскать стрелка. Ещё один свист — и ещё один враг повержен. Двое остальных встали спина к спине, готовясь отразить следующий выстрел. Но удар был не сбоку, а точно сверху. Девушка с длинными и бархатистыми волосами цвета воронова крыла, резко контрастировавшими с белоснежной длинной тогой, прыгнула с крыши. За спиной эльфийки был короткий лук, а в руках — два изогнутых коротких меча. Короткий взмах — и двое оставшихся стражников лежат в пыли улиц.

— Ну привет! — Голос у девушки был настолько мелодичен, что даже простое приветствие показалось парню отрывком песни. — Меня зовут Сариэль. А ты кто?

После этого прошло много-много дней. Крайне редко, подчас всего дважды в год, но им удавалось по-прежнему встречаться. Сам Страж ни разу так и не смог навестить любимую, но эльфийке, не смотря ни на что, всё же получалось изредка вырваться из Эолана. Тайком от наставника Элдара, тайком от отца Сариэль они продолжали встречаться. Но месяц назад они увиделись последний раз. После этого Страж больше ничего не слышал о любимой, и ни разу не встретил её. И теперь, брошенный всеми, потерявший дом, он стремился защитить последнее, что у него осталось. Последнее, что ему было дорого — свою любовь. Если придётся — он был готов выкрасть её из Эолана и сбежать от всего. Сбежать от демонов, от распрей, от боли и унижений. Сбежать от войны.

И вот, Элдар стоял перед вратами в Столицу, в надежде как можно быстрее пересечь её. Перед ним, перекрывая вход, расположились трое стражников. Демоны подождали, когда путники подойдут ближе, а затем один из них вытянул вперёд руку, останавливая гостей.

— По какому делу в Столицу? Кто? Откуда? — голос демона был хриплый, с периодическим сипением, будто тот злоупотреблял курительными травами.

— Да вот, — голос Стража изменился до неузнаваемости. Теперь в нём прорезалась старческая усталость. — хочу сыну город показать, а то так давно обещал, и всё никак не попадём…

Элдар потрепал Рика по макушке. Про себя подметил, что мальчишка пересилил себя и всё же не отстранился.

— Сами мы с Терина. Простые торговцы.

Страж решил не лгать стражникам про родной город. Иначе, если бы ему задали какой-либо каверзный вопрос, вся его маскировка пошла бы прахом…

Однако стражника больше заботила курительная смесь в караулке, чем очередной бродячий старик с недорослем-сыном. Поэтому путники удостоились лишь взмаха руки куда-то за спину демона, а сам стражник тут же перешёл к следующим людям: пожилым старушке со стариком, которые привезли с собою накрытую толстым пледом телегу.

Страж и Рик последовали указанию стражника и прошли за первые ворота. Однако, в отличии от других городов, Столицу опоясывала тройная цепь стен. Едва путники оказались в первом узком переходе, сплошь испещрённом бойницами и окошками для тяжёлых орудий, к ним подбежали двое. Люди, не демоны, однако в броне стражников. Возможно, это были очередные предатели, а возможно — затравленные, загнанные в угол местные жители.

— С собой везёте что-либо? — Спросил первый из них. Ещё совсем мальчишка… Однако, не дожидаясь ответа, он махнул в сторону следующих ворот. Мол, проходите, и сам вижу, что у вас ничего нет…

А в следующем переходе их всё же остановили. И на этот раз стражниками были демоны. Скорее всего, так было по причине недоверия к остальным расам.

Ничего не произнеся, демоны толкнули путников к стене и приступили к обыску. Обыскивали тщательно, досматривая каждую складку на одежде. «Про такое отец не предупреждал» — подумал про себя Страж. Видимо, в городе готовилось что-то грандиозное.

В итоге, забрав небольшой засапожный кинжал Элдара, демоны всё же пропустили путников в город.

Двое сидели возле давным-давно потухшего костра. Первый — в тёмной броне, второй — в меховой накидке и рогатом шлеме. Их долгий разговор подходил к концу.

Человек в тёмной броне встал и без особого труда вытащил меч, сплошь покрытый рунным узором, из промёрзшей, затвердевшей земли.

— И помни, — добавил он. — Только мы вдвоём знаем правду. А значит, и вся ответственность будет только на нас!

— Хорошо, парень, — ответил человек в рогатом шлеме, так и оставшись сидеть на земле. — Хоть по сравнению со мной ты и ребёнок, но, по-видимому, именно твой план лучший из всех оставшихся худших. Я помогу тебе.

Человек в доспехах лишь усмехнулся. И, хоть на вид он и был старше рогатого, перечить не стал. Миг — и на месте, где он стоял, лишь тёмные снежинки медленно опускались на промёрзлую землю.

А человек в меховой накидке ещё долго сидел, погрузившись в тяжёлые раздумья…

Столица выглядела по меньшей мере странно. Огромный город, сплошь испещрённый площадями. В центре, с выходом на Площадь Веков — самую большую из них, располагался императорский дворец.

В былые времена он назывался Королевской резиденцией, однако с приходом Ротгара всё изменилось. Некогда белоснежный мрамор покрыли чёрной краской, в основании стен нарисовали защитные печати, а само здание переименовали в императорский дворец. После того, как король сбежал с последней битвы, его населяли сам Ротгар и его приближённые демоны.

Когда Страж проходил мимо, на краткий миг здание показалось ему даже красивым. Мрачным, устрашающим, но красивым, словно огромный и опасный дикий зверь.

Внезапно площадь у дворца заполонили горожане. Они шли со всех выходов сразу, не давая возможности двум путникам уйти.

Стражу удалось приподняться над топлой, и он увидел, что их, словно стадо, просто загоняли на площадь. А затем демоны встали на изготовку перекрыв все пути выхода.

Но всё же, несмотря на это, Элдар и не думал нервничать — даже Ротгар был не настолько безумен, чтоб уничтожать население целого города.

Краем глаза Страж с удовлетворением и подозрением подметил, что и Рик не волновался. С одной стороны, такой подготовленный человек, как он, был ценным союзником, с другой — он мог стать столь же опасным врагом.

Народ на площади начал роптать. Послышались первые недовольные окрики, однако едва к месту, откуда кричали, подходили стражники, смутьяны будто исчезали. Но, чем дольше людям приходилось ждать, тем чаще слышались возмущения.

И вот, когда демоны уже не успевали переходить от одного выкрика к другому, на городской башне трижды ударили в огромный медный колокол. Раньше после этого на балкон выходил король, однако сейчас на нём появился Ротгар.

Император выглядел величественно. Длинные, иссиня-чёрные волосы волнами падали на плечи. Одет он был в жилет из тонкой чёрной кожи поверх обычной холщёвой рубахи да обтягивающие штаны. На ногах — высокие, оббитые стальными пластинами ботинки. Орлиный нос выдавал в Ротгаре стратега, а прищур зелёных глаз — параноика. Однако, если он и боялся, то виду не показывал. Да и сам Страж помнил со слов наставника, что не было ни одного хоть сколько-нибудь успешного нападения на Императора или его дворец. Покушения были, но только первое время. Потом просто некому стало предпринимать попытки убить Ротгара.

— Жители и гости Столицы! — Начал он непривычно вежливо. — Неделю назад до меня дошли печальные вести. Наверняка многие из вас слышали о пророчестве, согласно которому нашу великую Империю сможет победить союз Перворождённого и Стража. Так вот, в Терине появился этот самый Страж. Вполне возможно, что он — один из вас! — Люди на площади заозирались, оглядывая соседа. Будто они могли по внешнему виду выделить Стража. Элдар с Риком тоже оглядели соседей. — И несмотря на коварство врага, которому удалось ускользнуть из рук стражей порядка, лучшие части демонов уже начали преследование и вот вот схватят преступника. Мы же со своей стороны должны сделать всё, чтоб предотвратить пророчество. Сделать все, чтоб ничего не грозило нашей с вами великой Империи. Таким образом, я вынужден издать приказ: все эльфы, существующие в этом мире, должны быть уничтожены! Через три дня армия демонов выдвигается на Эолан!

На площади воцарилась тишина. Лишь гулкий стук ботинок удаляющегося к себе Ротгара раздавался в напряжённом воздухе. А затем послышались первые крики и первые удары клинков. В Столице устраивался геноцид эльфов.

В этот и в последующие дни много голубей было послано из главного города Империи. Все они несли вести, для кого-то — печальные, для кого-то, наоборот, сулящие златые горы. Следующие сутки обещали стать для многих временем совещаний и договоров. Временем появления новых союзов, временем расторжения десятилетних перемирий.

Многие тысячи лет существовал Гномий Кряж с древнейшим городом гномов в сердце величайшей горы материка — Пика Оружейников. Многие века он держался отдельно от остальных рас. Многие десятилетия гномы жили племенами, не желая объединяться. А затем Хаос, уничтожив всё на земле, спустился в пещеры.

Впервые остальные расы увидали Великий Хирд, где было более сотни тысяч подгорных жителей. Впервые гномы вышли сражаться плечом к плечу с эльфами. Те, кто остались в живых после финального сражения, позже не раз вспоминали, как долго стоял гномий хирд. Колоссальная стена из щитов и копий сдерживала орды демонов до последнего. Когда Союзная Армия была вынуждена отступить к построенной гномами Стене, именно они прикрывали последних отступающих. И именно гномы атаковали одними из первых, когда пришёл Демиург. От боевого клича подгорных жителей дрожала земля, а их слаженный шаг выбивал столбы пыли. Это было едва ли не величайшее войско гномов за всю историю. А затем они впервые за всё своё существование потерпели поражение. Впервые им пришлось завалить входы в свои города…

Для подгорного народа наступили тёмные времена…

И вот, по прошествии многих лет, Император созвал гномов собрать Великий Совет. Семь городов, уцелевших после Великого Вала, семь представителей во главе с Императором, главой Пика Оружейников, должны были решить судьбу своих городов, а вместе с тем — и эльфов.

Первая мысль, которая могла прийти в голову случайному посетителю Пика Оружейников — ненадёжность всего города. Столица некогда великой империи представляла собой огромный кусок скалы внутри ещё более огромной пещеры. Весь город стоял на огромных колоннах, а далеко-далеко внизу медлительно накатывали потоки лавы. С остальным миром город соединяли два гигантский скальных отростка, по которым до нашествия демонов каждый желающий мог быстро пересечь Гномий Кряж. Внутри этого своеобразного моста были вмурованы гигантские цепи, вокруг которых впоследствии и был построен весь город. А под ним, в шаге от моря лавы, день и ночь трудились гномы-шахтёры, добывая ценнейшие камни и металлы. Именно эти камни и послужили главной причиной создания города в этом, казалось бы, столь ненадёжном месте.

Наконец сегодня настал тот день, о котором так мечтал Император. Был убран толстый слой пыли внутри Зала Заседаний — высшей точки гномьего города. И сейчас там, за круглым каменном столом, сидели семеро.

Первый гном в золотисто-бежевой рубахе и землистых штанах сидел напротив схематического изображения пшеничного колоска. В его рыжую бороду были вплетены цветы, а волосы были спутаны в один клок, хотя при этом и были тщательно расчёсаны. Он представлял агрономов. Никто точно не знал, где его город, известно было лишь одно — он был спрятан глубоко в горных ущельях, однако так, что солнце всё время освещало пригородные поля. Даже послание пришлось передавать через торговцев, караваны которых беспрерывным потоком, как и в былые времена, постоянно сновали по тропам между городами.

Второй, и самый низкий из собравшихся, представлял рудокопов. На его буро-жёлтой рубахе — скрещённые кирка и долото, борода была тёмно-бурой от намертво въевшейся рудниковой пыли, а спутанные волосы плотно скрывали подозрительный прищур глаз. Сидел он напротив такого же схематического, как и у агронома, изображения лавовой реки.

Третий гном укутался в белоснежную тогу с капюшоном, скрывающим и лицо, и бороду. Напротив него был изображён огненный шар: он представлял гномьих магов.

Четвёртый, с ног до головы в серебряном плаще с рубиновыми, алмазными и золотыми вставками, был самым толстым из всех. Его борода была заплетена в небольшие косички, связанные внизу золотыми цепочками. А изображение кольца с драгоценным камнем на каменном столе напротив намекало, что гном представлял ювелиров — профессию, за которую издавна ценился весь подгорный народ.

Пятый, в невзрачной серой одежде, был представителем города, потерявшего больше остальных в результате поражения в Великой Войне. Колесо напротив, на каменном столе, показывало, что это — представитель гномов — перевозчиков.

Шестой гном был единственным, кому было позволено внести оружие на Совет. С ног до головы в тяжёлой броне, с крыловидным топором за спиной и лицом, скрытым за шлемом, он представлял немногих оставшихся в живых воинов.

Седьмой гном был самым молодым, но самым влиятельным из всех. На его лице едва начала появляться редкая чёрная борода, но, тем не менее, он уже носил тиару. Это и был Император…

И он же поднялся первым:

— Товарищи, друзья, братья… Сегодня мы собрались здесь, чтоб решить нашу судьбу и судьбу эльфов, хоть кому-то из вас может показаться, что они не связаны. Несмотря на наши временами сложные отношения, непонимание и раздоры, мы никогда не были кровными врагами и всегда оставались детьми света и природы! В час Великой Битвы, когда беда пришла из-за Зеркала Душ, чтобы поработить нас всех, мы выступали единым целым. В час Великой Битвы мы прикрывали друг друга от лихой вражьей стрелы и подставляли свои клинки под удары, уготованные эльфам. Это, и только это — наша отвага и их мужество, сверкающая сталь секир, скрытая в тени града стрел, сплочённость наших войск — позволили выстоять так долго. И сегодня мы либо вновь выступим в их поддержку, вновь покажем, чего стоит гномья сталь, либо ещё долго-долго останемся в горах. Возможно — на века, а возможно — навеки. Как вы уже поняли, я — за то, чтоб поддержать их. За то, чтоб вновь собрать Великий Хирд! Вероятно, второго такого шанса у нашего народа больше не будет никогда!

Император сел и откинулся в своём каменном кресле. Всё, что от него зависело, он сделал. Теперь решение за членами Совета — лишь получив большинство голосов правитель мог собирать войско.

Первым встал агроном, сидевший по правую руку от Императора. Отряхнувшись и прокашлявшись сказал:

— Вы все знаете наш древний род. Издавна мы снабжаем всех остальных гномов продовольствием. И сейчас наступил тот момент, когда продовольствия хватает едва-едва. Если мы выделим хоть кого-то — наступит голод. Сожалею, мой Император, — рыжебородый посмотрел в глаза молодому гному. В них легко можно было прочитать искренность чувств агронома… — но я просто вынужден проголосовать против.

Император лишь кивнул и жестом попросил говорить рудокопа. Потеребив бороду (на стол посыпалась бурая пыль), он пробасил:

— Мы наконец смогли восстановить заброшенные во время войны штольни. И мои парни были бы против того, чтоб вновь восстанавливать их после ещё одной… Сам бы я отправился за тобой, размял бы заржавевшие кости, но, будучи гласом своего народа, должен проголосовать против.

Вдруг словно из каменного стола раздался голос. Согласно традиции, маги гномов давали обет, согласно которому не могли произнести ни слова, отдавая свой голос камню.

— Я был там, во время Великой Войны… Я стоял рядом с одним остроухим. И однажды он закрыл меня от стрелы. Когда я пытался зажать его рану, когда чувствовал пальцами, как из него уходит его бессмертие — тогда я поклялся ему отплатить долг. Мы все, гномы, люди, орки — должны отплатить им той же монетой. И остатки моего народа выступят на помощь остроухим, даже если Совет решит иначе…

Камень затих, а маг остался сидеть так же неподвижно, как и до этого.

Кряхтя, поднялся ювелир. Задев стол животом и с трудом сохранив равновесие, он произнёс:

— Демоны — покупатели побогаче, чем эльфы. Не знаю, как вам, а мне и всем ювелирам это важно. Мы — торговцы, а не воины. Пусть уж лучше всё остаётся так, как есть. Во всяком случае…

Звонкий гул пронёсся по Залу Заседаний. Гном-воин, не выдержав, вскочил из-за стола и ударил по нему латной перчаткой.

— Вы не торговцы! — Закованная в броню рука указывала на ювелира, от неожиданности и страха буквально упавшего обратно на кресло. — Вы трусы! Мы всю жизнь воевали, чтоб спасать таких, как вы! И мы готовы вновь собрать всех, кто остался в живых! Мы готовы выступить и спасти эльфов, а вместе с ними, в очередной раз, — упор на слове «очередной», — и ваши трусливые шкуры. Я всё сказал! Я поведу своих гномов вместе с магами!

С плохо сдерживаемой злостью воин сел обратно. Вновь встал Император:

— Итак, три голоса за и три — против. Теперь тяжкое бремя выбора на тебе, друг! — молодой гном просил подняться представителя перевозчиков. Было видно, что он рад: перевозчик, потерявший почти всё из-за демонов, просто обязан был проголосовать за.

— Друзья… — начал тот, оглядев всех присутствующих. Никто не заметил, как ювелир слегка кивнул ему, когда гномы встретились взглядом… — Я бы отправился с вами в огонь и воду. Многие знают, что это правда. Но, к сожалению, не могу… Всё дело в том, что…

И тут Зал Заседаний тряхнуло. Звук раскалывающегося камня наполнил зал, а за ним и каменная пыль. Свод пересекла глубокая трещина, стремительно пробежала по стене и ушла под пол.

Многочисленная охрана, наблюдавшая за колоннами, так и не заметила фигуру в тёмном доспехе. Казалось, он особо и не скрывается, однако гномы на его пути поворачивали головы, будто заинтересовавшись чем-то другим.

Воин же прокрался вплотную к центральной и самой толстой — в шесть обхватов — колонне и, приглядевшись, нанёс удар… С одной стороны — такие колонны строились на века, и просто обязаны были вынести такую силу, но с другой — никто не ожидал увидеть в этом городе такого соперника. Массивное сооружения загудело, и тотчас же по белому камню вверх побежала сеть трещин.

Один удар фигуры в тёмном доспехе обрёк целый город на бесславную смерть…

Воин и Император вскочили первыми. За ними среагировали остальные, и лишь ювелир застрял. Его живот никак не хотел пролезать меж столом и каменным креслом. Между тем весь Зал Заседаний, державшийся как раз на центральной колонне, уже начал уходить вниз. Шестеро гномов успели выпрыгнуть в окно. А ювелир так и остался вместе со своими драгоценностями в Зале. Жить ему осталось считанные секунды.

Тем временем кричащие гномы, исконные жители Пика, падали во всё расширяющийся провал. Внизу жадно клокотала лава, не щадящая своих сынов.

Жители города бежали к выходу на мост. Там уже собралось несколько десятков гномов, и количество всё росло. Однако тех, кто не успевал выбраться и погибал под обвалами и в лаве, было несоизмеримо больше.

Вот споткнулся и упал агроном…

Вот не смог обогнать обрушение перевозчик…

Остатки Совета были уже близки к выходу, когда мост начал проседать. Они не успевали.

Немного позади бежала девушка. Рудокоп узнал её — это была Эохарда — дочь Императора. И она подволакивала ногу. Шансов добежать — ноль. Если только…

Рудокоп резко повернул обратно и, подхватив девушку под руки, помчался к мосту. Он смог протолкнуть её сквозь паникующую толпу, спешащую к выходу, однако сам из неё так и не вышел.

Император бежал рядом с воином, однако внезапно нога правителя попала в трещину. Единственную трещину на всём мосту. Молодой гном удивлённо упал — он видел препятствие, и просто не мог его не обойти.

А фигура в тёмном доспехе развернулась, и быстро направилась к выходу с Пика.

Воин подхватил Императора. Но вместе им было никак не успеть.

Провал между мостом и выходом составлял уже несколько метров. Зарычав, словно зверь, воин с силой толкнул молодого гнома. А затем крикнул:

— Ты знаешь, что делать!

Мост ушёл вниз… Вскоре от города остались лишь две цепи, бывшие мостом, да пара обрубков колонн… Пика Оружейников больше не существовало.

Стоя на краю обрыва Император плакал. И не только по городу, который уничтожили, по друзьям, знакомым и просто согражданам, которые так и не выбрались. Мало кто это знал, но представитель воинов был его единственным и горячо любимым братом.

— Я отомщу, брат… — только и прошептал он в бурлящую лаву. А затем, стоя на фоне пепла и гари, на краю того, что было его домом, произнёс, развернувшись к выжившим:

— Мы отомстим за погибшим. Мы идём к эльфам.

Маг лишь усмехнулся: это был первый случай в истории гномов, когда Император пошёл против решения Совета. Но он промолчит, и пусть камни простят ему этот грех…

Эолан, один из величайших городов материка, впервые закрыл свои врата. Впервые был поднят мост.

Стороннему наблюдателю это могло показаться бессмысленным: стены эльфийской столицы уходили в леса по обе стороны от города, однако в них же и заканчивались. С одной стороны — любой враг беспрепятственно может войти в город. С другой — Эолан не был простым поселением, и на деле лишь безумец рискнул бы атаковать с этих сторон: говорят, Перворождённых охраняют силы самой природы. Это же относилось и к реке, окружавшей столицу со всех сторон.

Казалось бы, тогда эльфам нечего и бояться, но на деле всё было совсем иначе…

В просторной библиотеке находились лишь двое. Однако вряд ли кто-то бы захотел попасть под горячую руку любого из них.

— Сариэль! Ты не пойдёшь сражаться! Ты должна выжить и не допустить древнего пророчества! — Король эльфов нервно расхаживал по комнате.

Уговоры или приказы по отношению к дочери всегда давались ему с трудом. Сариэль была сама себе на уме с раннего детства, и уже не раз доказывала это своими поступками. Но как бы он ни хотел признать, она была права. Выбора у них не было.

— Отец! Ты знаешь, что я хороший воин! И тебе меня не переубедить! — Черноволосая эльфийка могла бы стать эталоном эльфийской красоты — идеалом спокойствия и баланса между природой и её детьми.

Но сейчас она гневалась, и ни о каком спокойствии не могло быть и речи. Высоко поднятый подбородок и этот огонек в темных глазах, который будто мог проделать в отце дыру, чтобы добиться своего, делали её похожей на загнанную, обезумевшую лань.

— Ты! Не! Пойдёшь! Точка. — Король развернулся и, не желая больше слушать дочь, вышел за дверь. Сбежал, оставив Сариэль все так же стоять посреди комнаты. Лишь еле заметная улыбка играла у нее на устах. А значит, у них был еще далеко не последний разговор на эту тему.

В Столице стоял полдень. Не по-осеннему палящее солнце вынуждало жителей прятаться в домах, однако и это не спасало от духоты.

Но это не относилось к полумраку покоев Ротгара, всегда холодному и безжизненному.

Казалось бы, императорская комната должна быть просторной и богато обставленной, но на деле всё было иначе. Ротгар сидел в резном старинном кресле в тесной комнатушке, заваленной книгами и свитками. Один стул, один стол. Здесь не было ничего лишнего, никакой избыточной роскошью, которой так любили окружать себя правители.

Оббитая железом дверь скрипнула. Ротгар недовольно взглянул на гостя, скрытого в тени. Он же ясно сказал: никому не входить! Импульсивно накатило раздражение, и Император недовольно подметил, что такие вот внезапные вспышки в последнее время происходили всё чаще и чаще.

— Ты не знаешь, чем это закончится. — Произнёс приятный баритон прямо за спиной. Император вздрогнул. Ротгар ненавидел эти визиты.

А тем временем посетитель обошёл стол, и бесцеремонно уселся прямо на книжную стопку напротив.

Гость был… размыт. Все его черты будто плыли, перетекая и изменяясь. Невозможно было однозначно описать его. Однако это относилось лишь к лицу визитёра. Остальное тело было заковано в тёмный доспех. Это был Король Теней. Повелитель главных магических сил Империи, и его статус был единственной причиной, почему Ротгар был вынужден терпеть его своенравие. И единственной причиной, почему Король Теней был всё ещё жив. Хотя при этом Император всё же боялся его. Никто не знал, какой силой обладал человек в тёмном доспехе. Да и человеком ли он был?..

— Я бы на твоём месте всё тщательно обдумал. И отказался бы. — Повторил он.

— А я бы на твоём месте выполнял свою работу! Ты проследил за гномами? — раздражённо произнёс Ротгар, опершись на разложенный на столе свиток обеими руками.

— Проследил. — Просто ответил Король Теней, закинув ногу на ногу. Теперь он был похож на мальчишку. Если бы не расплывчивость всего образа.

— Ну и? Рассказать не хочешь? Ювелир всё сделал, как ему велели? — Ротгар вновь начинал злиться… Не к добру.

— Наверное. Вот только толку — ноль. Кто-то уничтожил столицу карликов. И теперь они хотят отомстить за это. И отомстить тебе. — Король Теней говорил так, будто всё это его особо и не касается.

— Что?! И кто же, хотел бы я знать, обладает достаточной силой, чтоб уничтожить целый город?! — Ротгар пытался успокоиться, но багровый туман гнева медленно застилал глаза, а голос почти срывался на крик. — Точнее, кто ещё, помимо тебя, обладает такой силой?! Не ведёшь ли ты двойную игру, Тень? — Последнее слово Император произнёс так, будто сплюнул.

— Не волнуйся. — Всё так же спокойно ответил Тень. — Я сражаюсь за своих подчинённых. Но не думай, — добавил он, заметив, как облегчённо выдохнул Ротгар, — что у меня в рукаве нет своих козырей.

— Ты… — начал было Ротгар, однако собеседника в комнате уже не было. Император остался один.

Почти рыча от злости он ударил кулаком о массивную столешницу. Боль пронзила запястье и глухо отозвалась в плече, однако это помогло ему избавиться от багровой пелены. Стирая кровь со сбитых костяшек, он вновь принялся вчитываться в древний свиток, но через пару неудачных попыток разобрать написанное отбросил его. Мысли Императора были заняты только Тенью.

— Готов? — спросил секундант.

— Да. Я покажу ему, кто из нас больше знает в воинском деле!

Диалог происходил на заснеженной поляне посреди вековечного леса, который, наверное, видел само рождение мира. Сотни огромных, в два обхвата, деревьев почти полностью укрывали землю под своими кронами от падающего снега. Благодаря этому от снежного бурана, бушующего высоко вверху над лесом, оставался лишь тихий снежок, на который так приятно смотреть сквозь прозрачную пелену стекла, сидя за книгой в своём замке перед тёплым камином.

Однако не суждено было четверым людям, собравшимся в этот ненастный день, обрести такое богатство, как покой и уют. Все они были воинами. Бывалыми, видавшими не одну войну и пережившими не одного полководца. И сегодня они должны были решить спор, завязавшийся почти год назад.

— И что? Это всё, на что способен твой отряд? — спросил тогда один из них, который вёл свой полк в лобовую атаку на один из стратегических баронетских городов.

Тогда, в пламени и пепле, его войско беспрепятственно вошло в распахнутые настежь ворота города.

— Да что ты понимаешь? — Со злостью ткнул пальцем в пластину доспеха на груди собеседника второй. — Если бы не мы, ворота бы никогда не открылись перед вами, или заградительный отряд, который твои «воины» столь легко разбили, подняли бы вас всех на копья. Они бы сделали это без проблем, не зайди мы им в тыл, чтоб отвлечь. Так что побереги себя, ведь любой мой солдат стоит пятерых таких, как ты…

И вот, год спустя спор перерос в открытую неприязнь. В попытках решить этот вопрос любой разговор неизменно скатывался в прикрытые в виде шуток оскорбления, и ни один из них не хотел первым идти на примирение. И вот когда последняя шутка оказалась той соломинкой, что ломает коню хребет они, наконец собрались закончить этот спор так же, как поступали их предки: дуэлью.

Первый воин был укутан в чёрный меховой плащ, второй — в серый. Цвет — единственное, что сейчас позволяло различить дуэлянтов.

Секунданты подали им по длинному мечу и воины разошлись. Шесть шагов — вот и всё, что отделяло их друг от друга. А там, в центре, их ждала смерть. Она ждала того, кто падёт, чтоб унести его с собой в древнюю, извечную тьму.

Раздался лёгкий, практически неразличимый хлопок, означающий начало боя. Однако вслед за этим не последовало ни звона мечей, ни искр, летящих на холодный снег. Оба воина знали и умели достаточно много, чтоб не совершать ошибок новичков и не лезть сразу на рожон. Оба оценивали друг друга. Оба выжидали. И оба медленно, кружась друг напротив друга, словно в каком-то странном танце, сходились в центре.

Два шага…

Один из дуэлянтов поудобнее перехватил рукоять меча.

Его противник поднял свой клинок для лобовой мгновенной атаки. И вот, мечи скрестились. Скрестились, и тут же отхлынули: воины анализировали движения друг друга.

Дуэлянт в чёрном, усмехнувшись и опустив оружие, проговорил:

— И вот так же плохо ты дрался и тогда, год назад? Как ты вообще дожил до этого дня?

Однако его противник не поддался на провокацию. Лишь осуждающе покачал головой под серым капюшоном.

И тогда говоривший атаковал сам. Яростно, со всей злостью. Такой удар почти невозможно было бы выдержать, если бы второй блокировал.

Но блока не было. Смазанным движением серый ушёл назад. И тут же бросился на нападающего.

Меч человека в чёрном ещё не завершил свою дугу, когда по нему ударил второй клинок.

Рукоять провернулась в кисти, и длинная полоска стали вонзилась в снег неподалёку. Чёрный был обезоружен.

Но не сломлен. Одним длинным прыжком он достиг противника. Удар — и вот уже двое безоружных стоят друг напротив друга.

Ближний бой вновь не получился. Вновь человек в сером увернулся. И вновь прыгнул, в последний момент подныривая под соперника.

И тут же серый распрямился, придавая телу, завершающему прыжок, дополнительный импульс.

Этого было достаточно, чтоб сбить человека в чёрном с ног.

Серый же, не теряя времени на то, чтоб встать самому, кувырком добрался до меча. Схватив его, он выгнулся в нечеловеческом рывке и обеими коленями ударил в грудь начавшего подниматься человека в чёрном грудь врага. Если бы в последний миг он не вывернулся вновь — до разрыва мышц, до хруста костей — рёбра его оппонента были бы однозначно сломаны. А так тот лишь отделался тяжёлыми синяками и ушибами. А у горла человека в чёрном уже блестела кромка лезвия меча…

— Ты проиграл! — Улыбаясь, злорадно проговорил победивший. — Как всегда.

Но он всё же протянул поверженному руку. Тот лишь со злостью отмахнулся, и, с трудом встав на ноги (а другой на его месте мог бы вообще так и остаться лежать, обессиленный), накинул меховую накидку. Медленно он побрёл назад, по оставленным на глубоком снегу за поляной, следам… Его секундант побрёл за ним следом.

— Это ещё не конец. Зря ты его не убил. Теперь он точно тебе этого не простит. — Сказал подошедший к отряхивающемуся от снега победителю товарищ.

И уже на следующий день он понял, что не ошибся:

— Ирвинг, ты приговорён к пожизненному изгнанию из рядов Лиги Клинков. Данный приговор оспариванию не подлежит. Хочешь ли ты что—нибудь сказать напоследок?

Победивший дуэлянт, в синяках и лохмотьях, стоял посреди замковой площади со связанными руками. На жутком морозе. Но никто ничего не говорил, никто не бросал оскорбления. Ни один человек из построившихся в шеренги воинов не издал ни звука.

Откуда же он мог знать, что его противником был названный сын их правителя? И что он оклевещет его, как разбойника, прыгнувшего на «сына двора» сверху, повалившего его и избившего, а после этого укравшего всё золото, которое на самом деле было пропито в одной из самых грязных подворотен с бандой уже настоящих разбойников?

И вот теперь, будучи победителем в дуэли, он получил первое и самое тяжёлое в своей жизни поражение, и должен был уйти. Уйти навсегда от всех, кто был с ним всё это время. И больше он их никогда в своей жизни не увидит. Не увидит тех, кого вёл в победоносные атаки. Не увидит тех, кто стоял рядом с ним спина к спине. Не увидит тех, кто стал ему семьёй…

— Да! Хочу! — Хоть и с явным трудом, но он всё же поднялся с колен. — Я не делал этого и неважно, что вы мне не поверите. Я говорю это не вам! — Ирвинг смотрел прямо в глаза своих палачей. — Я говорю это тем, кто верит слову чести, слову того, кто никогда их не предавал — своим братьям, прошедшим со мной всю войну. Братьям, которые не раз спасали меня от гибели и которых не раз спасал я. Помните, друзья! Здесь вам никогда не найти справедливости. Я ухожу с этого места, где у власти мертва душа. И я помогу эльфам, которых магистрат предал, присягнув в верности Ротгару. Прощайте, Верховные, — выплюнул он напоследок. — Прощайте и молитесь, чтоб мы не встретились на поле боя!

Не ожидая, когда окруживший его народ отойдёт от шока, в который его погрузили слова воина, Ирвинг повернулся. Так быстро, как только мог при своём нынешнем состоянии, воин пошёл прочь. С высоко поднятой головой он вышел из ворот и, ни разу не оглянувшись, направился в сторону леса, с трудом различимого вдали. Он не видел, как начали перешёптываться воины в строю, не видел, как победоносно усмехается «сын двора» и не видел, как испуганно переглядываются его палачи. Он не видел всего этого, и не замечал более окружающего его мороза.

Ирвинг сидел на холодной мёрзлой земле, укутанный с головой в шкуру недавно убитого им волка, на которой ещё сохранялись следы крови зверя. Он сидел возле костра, на котором жарилось мясо его добычи, а рядом стояло самодельное копьё с такой тщательной балансировкой, которую нельзя было бы ожидать и от стандартного, но выкованного в кузнях, оружия солдат в его городе. Долго воин вглядывался в изящную пляску пламени, различая там то танцующих дам, то дуэли… И вдруг его слух будто бы различил походную песню вдали:

Солдат из Лиги навсегда

Уйдёт в последний свой поход

И не вернут его года

О нём и память вся умрёт…

«Показалось» — подумал ветеран, однако песня всё приближалась и звучала всё громче и громче:

Не прославлять ему бордели,

Не вдохновлять ему девиц.

Мы славу отыскать хотели,

А обрели смерть от убийц.

И вот уже показалась голова колонны. Здесь были все, с кем он когда-либо воевал. Вот Лучник, славный своим попаданием патрульному в одном из городов в глаз с почти 500 шагов. Вот идёт Мясник, разрубающий своим топором почти напополам всадника в полном облачении. Все, кто был ему дорог, одновременно дезертировали в момент подготовки к атаке на последний эльфийский город Эолан. На город, которому и спешил помочь изгнанный Ирвинг.

Хвост колонны подтянулся как раз в момент, когда отряд допевал последний куплет марша:

Но всё ж мы встанем, как и прежде,

Сердца мертвы, полны тоской.

Вы нас кромсайте, вы нас режьте,

Но нам не обрести покой…

— Ну что, брат, готов к последнему славному походу? — спросил Центурион, до изгнания бывший заместителем Ирвинга, протягивая командиру сумку с его походным лёгким доспехом.

Правители Лиги Клинков, изгоняя солдат, учитывали всё. Но изгнаниями раньше наказывали лишь простых рядовых солдат, именно поэтому на этот раз они просчитались. Лишь одно они не учли: нечеловеческой преданности воинов отряда Ирвинга своему предводителю. Наверняка, сбежав из города, солдаты захватили и оружие, и доспехи. Наверняка их так просто не выпускали за ворота. И это было видно по новым редким ранам на телах воинов и по каплям крови на их тусклых стальных нагрудниках.

Вместо ответа на вопрос, Ирвинг лишь внимательно осмотрел тех, кого в своё время назвал братьями. Все они были готовы драться рядом с ним.

Не раздумывая более ни секунды, воин принял из рук своего друга одежду. А вместе с ней, негласно, и права капитана.

В сизом тумане не было ничего. Абсолютно ничего. Казалось, что даже если приглядеться, даже если опуститься на колени — не увидишь землю. Ничего. Только клубящаяся пелена.

Однако сейчас здесь были двое. Первый — юнец в рогатом шлеме и меховой накидке. Причём если шлем ещё хоть как-то подходил, то в накидке человек попросту тонул, как в огромном мешке.

Вторым был дракон. Огромный, с золотистыми крыльями в пять локтей и золотым гребнем, он казался воплощением Вселенской силы. Про себя юнец называл его Духом.

Рогатый уже видел зверя в своих снах. И, хоть иногда он был синим и гигантским, иногда — совсем маленьким, с рост человека, и отливал зеленью — юноша знал, что каждый раз к нему приходит один и тот же дракон.

Зверь призывно склонил одно крыло и человек проворно взбежал на спину. Он не боялся — почти каждый сон с Духом сопровождался полётом.

Потоптавшись немного, дракон начал набирать разбег. Если бы вокруг был воздух — человека бы сдуло. Но вокруг был лишь туман, и довольно скоро зверь взмыл ввысь.

Возможно, они летели всего несколько минут, а возможно — несколько лет. Время в этом мире шло совсем иначе. Но всё же спустя некоторое время сизый туман внизу начал вспыхивать изнутри. И скоро юноша увидел панораму полыхающего города. Он узнал его. По обилию трущоб и богатых районов, по многочисленным башням и караулкам, по витающему вокруг ощущению безысходности и тлена.

Впервые за всё время дракон не развернулся, не направился обратно. Внезапно зверь крутанулся в воздухе — и всадник полетел вниз.

Рогатый шлем слетел, меховая накидка окутала человека, словно крылья.. И он полетел. Юноше даже не приходилось взмахивать руками-крыльями — накидка сама несла его вперёд. Вперёд и вниз — прямо к центру геенны огненной. Прямо к цитадели.

Вначале начал тлеть мех. Затем человек наконец ощутил кожей жар, веющий снизу. А дракона уже не было. Не потому что юноша его не видел — рогатый просто знал, что зверь бросил его.

Затем накидка вспыхнула. Сквозь боль от ожогов юноша продолжал видеть приближающуюся твердь. Человек уже чувствовал дыхание смерти. А затем его выкинуло из кошмара.

Рогатый сидел возле промёрзшей коряги и задумчиво ощупывал ожоги на руке.

Сны переставали быть просто снами…

Башня поднималась над окружающими выжженными полями далеко-далеко вверх. Серебристый камень странно отсвечивал на солнце, и лишь посвященные знали, что причиной этому служат многочисленные заклинания и магические печати, покрывавшие Столп Зари.

При этом сама башня хоть и была необычайно высокой, в то же время больше походила на иглу. И вмещала всего-навсего пару тысяч жителей.

Давным-давно Королевство пыталось уничтожить оплот магов-отступников.

После этого в Королевстве прибавилось выжженых деревень и затопленных переправ.

Затем против Зари выступили пираты. Им удалось продвинуться почти к самой башне, однако тут они наткнулись на магические печати… Результат — их империя сократилась вдвое, а вокруг Столпа появилось выжженное поле.

Последними против Зари решили открыто играть воины Лиги. Те, кто не принимал магию, выступили против тех, кто выступал против холодного оружия. Сила против разума, магия против стали. И до сих пор в этом противостоянии не было победителя.

Довольно долго Столп Зари оставался запечатанным, чтоб не допустить проникновения врага. Однако на этот раз Магистр пошёл на беспрецедентный шаг.

Он и сотня лучших магов обратились к Лиге с предложением о союзе. Причиной этому послужил давний конфликт с эльфами и его близкая развязка.

Возможно, историю возникшего с Перворождёнными спора не знал даже сам Магистр, и вражду ему просто завещал предыдущий Наместник Столпа. Но причина была банальна — эльфы наотрез отказались выдавать секреты природной магии. И Столп Зари, считая себя единоправным и бесспорным хранителем всех тайн этого мира, тут же объявил Перворождённых своими врагами. Однако с самого момента объявления вражды в одиночку выступать против эльфов они так и не решились.

И теперь, впервые за долгие годы, тяжёлые кованые врата башни раскрылись, выпуская сотню лучших магов. Здесь были и люди, и орки, и гномы. И они шли убивать за своего Магистра.

— Я пойду к нему и сдамся! Это спасёт Эолан, а моя жизнь — ничто по сравнению с существованием целой расы!

Страж злился. На себя — за слабовольность и беспомощность. На Ротгара — за жестокость и насилие. На наставника — за то, что тот его бросил. На Рика — за его внезапное появление в жизни воина. Он злился и распалял сам себя.

Кто знает, возможно, он действительно бы отправился к Императору сдаваться.

Однако комната покрылась тонким слоем инея. Иней сковал маленькой, но прочной коркой дверь и окна, замуровывая находившихся внутри Рика и Элдара. Однако холоднее им почему-то не стало — температура в комнате осталась прежней.

Страж вытащил свои клинки и отступил к стене. Прижавшись спиной к низкому, насквозь прогрызанному насекомыми и червяками комоду, и стал ждать…

Ожидание не затянулось — вскоре перед ним, словно из воздуха, появилась фигура, плотно закованная в тёмный доспех. В руках у неё был короткий одноручный меч, усеянный рунами.

— Ну здравствуй, Элдар… — Прошипела фигура, и Страж тотчас же вспомнил всё.

Чёрная река несла свои воды неторопливо, медлительно перекатываясь с камня на камень, перетекая между корнями Леса Стражей. А у самого берега стояла небольшая хижина. Женщина спешно перерывала содержимое дома в поисках чего-то очень важного. А мужчина медленно застёгивал кожаный ремешок наплечника.

Присев на наковальню у дома, он вглядывался в полыхающее над деревьями зарево. Можно было даже не проверять — кузнец уже знал, что их семья — последняя.

Наконец женщина выбежала из дома. Бородатый мужчина молча показал ей в сторону леса.

Не сказав ни единого слова, женщина схватила накрытую корзинку и со всех ног помчалась в указанном направлении. В её глазах застыли слёзы.

Через несколько минут кузнец услышал тяжёлый грохот ботинок по просёлочной дороге. За ним пришли.

Их было чуть больше сотни — все, как один, в серебристых доспехах и с длинными изогнутыми клинками. И с ними был один в тёмном доспехе. Кузнец сразу понял — именно он самый опасный из всех…

Двое бросились сразу, в надежде уничтожить врага с набега. Взмах тяжёлой секиры — и две головы на миг словно зависли в воздухе, а затем упали в придорожную пыль.

Страж держался долго. Очень долго. Однако ни один человек не обладает неисчерпаемой силой.

Когда демонов осталось всего четыре десятка, кузнец уже с трудом опирался на длинную резную рукоять крыловидной секиры. Из глубокой раны, рассёкшей лоб, скатывалась густая кровь, затекавшая в правый глаз. Становилось трудно видеть. Левая рука была выгнута под неестественным углом и висела, словно плеть. На правой не хватало одного пальца.

— Прощай… — прошипела фигура в тёмном доспехе и взмахнул рукой.

Страж умер мгновенно и безболезненно от десятка стрел, выпущенных оставшимися демонами в область груди. Воин в чёрном оценил его смелость и отвагу и таким образом вознаградил своего соперника.

Женщину демоны настигли на берегу реки. Король Теней не успел их остановить — и за какие-то несколько секунд обезумевшие от злости на Стражей воины искромсали ее бедное человеческое тело.

Удовлетворив свою жажду крови, они вскоре отошли к дому. А человек в тёмном доспехе замер на берегу реки, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Он не чувствовал магии, но что-то было не так.

— Если ты здесь, то запомни меня — наша следующая встреча станет для тебя последней… — прошелестел он, и за его спиной разгорелось пламя.

Если бы человек в тёмном доспехе простоял ещё несколько секунд — он смог бы увидеть бы выплывающую из-за ствола векового дерева корзинку. Однако малышу, лежащему в ней, повезло. Лишь глаза ребёнка, наполненные слезами, отсвечивали зарево. Он запомнил. И не простил…

— Постой, надо поговорить! — Начал было Король Теней, увидев ярость в глазах Стража. Однако было поздно.

Очертя голову, Элдар бросился вперёд. В воздухе стало жарко.

Рик спрятался под кровать — в этот раз он был не ровней никому из соперников.

Удар, удар, удар!

Клинки Стража очерчивали неописуемые, немыслимые фигуры.

Рунный меч, бликуя чёрным металлом, едва-едва успевал блокировать удары.

Белое и чёрное, чёрное и белое.

Вскоре соперники набрали невозможную для простых воинов скорость. Для Рика всё слилось в одно пятно.

Возможно, Элдар бы и смог одолеть врага. Возможно. Но внезапно Король Теней просто исчез из-под его удара. Ещё бы миг — и враг был бы мёртв. Возможно…

Страж не успел обернуться к появившейся тёмной фигуре. Рунный меч начал описывать свою последнюю дугу к голове Элдара. Ни блокировать, ни увернуться уже не было времени. Это был конец.