Меткий стрелок

Фридрих Незнанский

В центре Москвы, в подземном комплексе Манежной площади, выстрелом в упор убита известная журналистка из московского бюро радио «Свободная Москва». На месте преступления найдено единственное вещественное доказательство — выброшенный в урну парик. По просьбе двух теток погибшей, проживающих в Израиле, за расследование этого непонятного убийства берется шеф агентства «Глория» Денис Грязнов.

Глава пятая

В памяти Фиры и Гиты еще живы были те тяжелые, но славные времена, когда они — три молодые девушки — жили в городе Риге и не жаловались на судьбу. Когда погибли отец с матерью, Доли было всего пять лет. На похоронах она плакала громче всех, особенно когда гроб опускали в могилу, но спустя каких-нибудь полгода она обо всем забыла и едва ли помнила даже то, как выглядели ее родители, не говоря уже о прочем. Она было взялась называть матерью Фиру, но та ее быстро от этого отучила. Хватило нескольких окриков и пары-тройки хороших шлепков.

Доли росла бойкой, любопытной и жизнерадостной девчонкой. Сестры окружили ее нежной заботой. Гита выучилась на швею. Спустя некоторое время средняя сестра — Фира — последовала ее примеру. В отличие от Гиты, Фире не очень нравилось портняжье искусство, но других способов содержать семью она не видела. Если старшая сестра работала за любовь, то средняя — за совесть. Ее упорству можно было только позавидовать.

Шли годы. Доли превращалась в хорошенькую девушку, и старшие сестры работали не покладая рук, чтобы их маленькая куколка Доли ни в чем не знала нужды. У нее были самые нарядные платьица и курточки. Самые модные шапочки и брючки.

Вскоре Фира ушла со швейной фабрики, заявив, что гробить время на эту красную сволочь — себе дороже, и она больше не намерена корячиться на фабрике от рассвета до заката за три копейки. Робкая и добрая Гита предпочла не спрашивать сестру о том, каких уродов она имела в виду, и просто смирилась с судьбой.

Вскоре Фира открыла свою собственную полулегальную частную лавочку. Поначалу она обшивала весь квартал, а уже через полтора года об искусной портнихе с улицы Ленина знала и вся Рига.

Гита не одобряла поступка сестры, но не осуждала и помогала как могла. Вскоре к портняжьему искусству приобщилась и подросшая Доли. Нельзя сказать, чтобы все было легко. Раз в год в дом сестер Гординых наведывалась с проверкой милиция. Однажды местная прокуратура даже возбудила против средней сестры уголовное дело по факту получения нетрудовых доходов. Фире грозила страшная статья с конфискацией имущества. Для того чтобы выручить непутевую сестру, доброй Гите пришлось снять со сберкнижки почти все деньги, накопленные за долгие годы непосильного труда.

Вскоре Фиру отпустили, а прокурор купил себе новенькую «Ниву» небесно-голубого цвета.

Фира долго не могла простить сестре «измену».

— Я сделала это для тебя, — робко замечала Гита.

— Неужели? — отвечала своевольная сестра. — Уж лучше бы я сдохла в тюрьме.

Спустя еще несколько лет евреям в Союзе дали зеленый свет, и они целыми семьями потянулись на землю обетованную. Не оказались в стороне и сестры Гордины. Инициатором отъезда выступила Фира.

— В гробу я видала эту власть! — кричала она так громко, что Гита спешила закрыть в доме все окна и форточки — от греха подальше.

— Фирочка, — плакала Гита, сложив руки в замочек, — я умоляю тебя, потише. Подумай о Доли.

— Именно о ней я и думаю, — отвечала сестре Фира жестким, не терпящим возражений голосом.

Вскоре сестры распродали весь свой немудреный скарб и, испросив благословения у своего еврейского Бога, сели на самолет, летящий в Израиль. С этого дня для них началась новая жизнь.

В самолете симпатичная и общительная Доли познакомилась с пожилым, но чрезвычайно респектабельным немцем — Отто Беккером. Отто работал журналистом в небольшой западногерманской газете, симпатизирующей красным. Он писал книгу о Советском Союзе и, будучи человеком ловким и хитрым, сумел каким-то совершенно невероятным образом попасть на самолет, увозящий новоявленных эмигрантов на землю их отцов.

Спустя два месяца Доли вышла за Отто замуж и улетела с ним в ФРГ. Гита пробовала возражать, но Фира тут же пресекла все ее возражения, заявив: «Так будет лучше для нашей девочки». Потом были слезы, но и они не сумели растопить жестокие сердца двух младших сестер доброй толстушки Гиты.

В то время на радиостанции «Свободная волна», обосновавшейся в Мюнхене, не хватало сотрудников, и молодую портниху Доли Гордину — по протекции знакомых ее мужа — легко приняли в штат на должность редактора. А уже через несколько месяцев Доли стала вести ряд программ. И надо отдать ей должное — бывшая рижская портниха, попав в журналистику, превратилась в настоящего профессионала — из тех, кому, как говорится, палец в рот не клади и при ком желательно не произносить ничего лишнего, дабы это на следующий же день не попало в какую-нибудь газету.

Было это двадцать три года назад.