Затишье не будет долгим. Соперничество или любовь – что выберешь ты? Кейт и Скотт наконец счастливы, они стали родителями. Никогда ранее жизнь не казалась такой полной. Но происходит череда событий, которая переворачивает все вверх дном. В канун Рождества у Ангуса, отца Скотта и патриарха семейства, случается сердечный приступ, он умирает. Вопрос о наследстве встает как никогда остро. Распри среди членов семьи в особняке Джиллеспи лишь усугубляет роковой сюрприз, который им оставил покойный. Когда ставки велики, проигравший теряет все. Скотт и Кейт обязаны рискнуть, но они могут потерять в этом соперничестве очень многое, даже друг друга. «Франсуаза Бурден владеет искусством рассказывать истории, которые даже в мельчайших нюансах отражают реальную жизнь». – L’Est Républicain «Франсуаза Бурден завораживает своим писательским талантом». – L’ Obs
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Пламя и кровь предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
3
В конце ноября начались первые столкновения. Прошло три недели, прежде чем Амели поняла, что приезд Кейт в корне изменил жизнь поместья. Ее дочь больше не была послушной и скромной девочкой; став матерью, она приобрела уверенность в себе и без колебаний возражала Амели, если была с ней не согласна. По отношению к детям она оказалась гораздо более требовательной, чем была в свое время ее мать, особенно с сыновьями. Кейт следила, чтобы они вели себя воспитанно, вовремя ели и ложились спать; зато вне дома она позволяла им резвиться, сколько душе угодно, при условии, что они будут под присмотром кого-нибудь из взрослых. Дэвид с радостью взял на себя эту обязанность, увлеченно делясь с близнецами своими познаниями о природе.
Ангус, со своей стороны, с некоторым опозданием понял, что ему всегда не хватало терпения с маленькими детьми и что видеть их время от времени куда легче, чем жить с ними бок о бок. Он вспоминал, что Скотт тоже был невыносим в этом возрасте, так что позже пришлось отправить его в интернат.
Мойра, наоборот, была на седьмом небе от счастья. Она безоговорочно одобряла Кейт за ее методы воспитания близнецов: даже когда они шумели или капризничали, Кейт не теряла спокойствия, оставаясь все такой же самоотверженной и нежной матерью. Глядя на нее в эти минуты, Скотт понимал, что в детстве был вполне счастлив, и к нему возвращались тысячи воспоминаний, казалось, навсегда похороненных в памяти.
Кейт отправила свои документы в ректорат, собираясь стать преподавателем французского языка. Одна из учительниц уходила в декретный отпуск, и Кейт почти сразу предложили временно ее заменить.
Школа Хатчесонов в Глазго славилась своей репутацией и объединяла учеников начальной и средней школы из всех слоев общества, серьезно относившихся к учебе. Обрадованная, Кейт поспешила принять предложение, на которое она даже не надеялась. Ей не терпелось применить на практике все, чему она научилась в университете, и проверить свои педагогические способности. Ее радовала перспектива наконец-то начать работать, особенно после разговора с Пат. Ждать по вечерам возвращения Скотта только для того, чтобы рассказать ему, как близнецы пописали и покакали, и ничего более, — теперь это казалось ей неприемлемым. Положив столько сил на получение диплома, она собиралась им воспользоваться на практике, но самым главным для нее было оставаться интересной для мужа. Удивлять его, интриговать, вызывать восхищение, остаться для него той самой единственной, в которую он был так влюблен.
— Тебе надо почаще тренироваться, — сказал Ангус, укладывая сумки для гольфа в багажник. — Ты такая способная, с тобой очень здорово играть!
— Ты же меня всему и научил, — с улыбкой ответила Кейт.
— Но нужно поддерживать форму.
— Обещаю, что буду выходить на поле хотя бы раз в месяц.
— Теперь, когда вы живете в Джиллеспи, это станет проще. Сядешь за руль?
Он протянул ей ключи от машины и сразу же уселся на пассажирское сиденье.
Кейт показалось, что у него усталый вид, но она благоразумно промолчала: Ангус был очень мнительным и ненавидел говорить о своем здоровье.
— Мойра, наверное, ужи кипит не хуже своих кастрюль, поехали скорее, — пробормотал он.
— Скотт уговорил ее приготовить хаггис[5], она уже с самого утра занимается готовкой.
— Почему он не пришел поиграть с нами в гольф?
— Ему надо было немного поработать, — кстати, он оккупировал твой кабинет.
Ангус шутливо закатил глаза и ответил:
— Он начнет жаловаться на табачную вонь и открывать окна. Значит, когда я приду туда выкурить сигару, я буду мерзнуть. Почему он не заведет свой собственный кабинет? Уж места-то в доме достаточно!
— Думаю, он не хотел, чтобы это выглядело так, как будто он отстранил тебя от дел.
— Правда? Я ведь сам от них отказался и прямо ему об этом сказал. Он отлично справляется без меня, я даже думаю, что он больше не потерпит моего вмешательства. На корабле не может быть двух капитанов.
— И все-таки ему всегда интересно твое мнение.
— При условии, что оно совпадает с его собственным!
— Не только. Он очень уважает традиции и выслушает тебя, даже если ты будешь с ним не согласен.
Ангус засмеялся и отечески похлопал Кейт по руке:
— Я знаю, что ты видишь в нем одни достоинства. И ты права: он вежливо выслушает меня и только потом сделает то, что задумал.
Она не смогла подавить улыбку, заметив:
— Яблоко от яблоньки недалеко падает, как известно.
— Несомненно. В любом случае я предложу ему перенести папки с документами из моей курительной в другую комнату. Это единственное место, где я могу спокойно отдохнуть, даже твоя мать меня там не беспокоит.
— Ты ей запретил?
— Попробуй запрети ей! Вообще-то, она похожа на Скотта — тоже не любит запаха сигар. Это единственное, что их объединяет…
На этот раз они засмеялись вместе, довольные друг другом и тем, что нашли взаимопонимание.
— Завтра утром я иду к мессе, — добавил Ангус. — Хочешь пойти со мной?
Когда Кейт была подростком, она часто составляла ему компанию, и по дороге они вели долгие теологические споры.
— Хочу. И возьму детей.
— Прекрасная мысль. Чем раньше, тем лучше.
— Но ты же знаешь, я предоставлю им самим выбирать религию, когда они станут достаточно взрослыми.
Ангус одобрительно кивнул и замолчал, глядя в окно на убегающие пейзажи.
— Сейчас охота в самом разгаре, — пробормотал он наконец. — Надо успеть с куропатками до десятого декабря, потом будет разрешено охотиться только на оленей и зайцев.
— Ты часто охотишься?
— Сейчас меньше, чем раньше. Меня утомляет ходьба, да и холод тоже. Мне ведь уже давно не двадцать, дорогая моя!
И горько усмехнувшись, он поспешил сменить тему:
— Ты заметила, что Люк все больше становится похож на Скотта?
— Надеюсь, мама этого не замечает! — ответила Кейт и засмеялась.
— Она не видела Скотта в детстве. А я отлично его помню, у него была точно такая же мордашка. Я бы очень хотел видеть, как маленький растет, да и малышка тоже. Вы еще планируете детей?
— Пока нет. Я хочу сначала поработать в школе.
— Из тебя получится отличная учительница, я в этом уверен. Но я никогда не забуду ту девочку с косичками и в носочках, которая приехала сюда! Жизнь не стоит на месте, ты сама в этом убедишься!
Кейт медленно въехала на подъездную дорожку и, воспользовавшись моментом, бросила на Ангуса вопросительный взгляд.
— Все в порядке? Ты с самого утра какой-то мрачный.
— Извини. Я старею, приближается зима… Никогда не любил зимние праздники. Мэри, мать Скотта, попала в автомобильную аварию как раз в один из декабрьских вечеров. Представляешь, какое у нас было Рождество! С тех пор, как только приближается декабрь, мне становится грустно.
— Ты очень любил ее?
— Да. Хотя жить с ней было не так уж легко. Между прочим, с Амели тоже! Должно быть, я сам выбираю таких женщин. Хотя нет, я вообще никого не выбираю. Я никогда не был привлекательным, и если женщина показывала, что я ей нравлюсь, я немедленно влюблялся в нее.
— Так случилось и с мамой?
— Точно. И это продолжается. По-моему, она все так же красива, и даже стала милее. То, что мы теперь бабушка и дедушка, нас сблизило. Ну кто бы мог подумать, что у нас появятся общие внуки? Благослови вас бог за это, Скотта и тебя.
Казалось, он забыл о своей грусти, тем более что на крыльцо им навстречу вышла Амели.
Кейт смотрела, как мать спускается по ступенькам. Несомненно, она прекрасно выглядела в пятьдесят лет и казалась счастливой, а ее улыбка, обращенная к Ангусу, была искренней. И снова Кейт спросила себя, должна ли она рассказать ей о болезни Джона. До сих пор она хранила молчание, держа данное брату слово, однако не была уверена, что это правильно. Джон всегда был любимчиком матери и продолжал им быть, несмотря ни на что. Так, может быть, мать имела право знать, какая опасность угрожает ее сыну?
Глубоко задумавшись, Кейт вышла из машины и стала открывать багажник.
— Нужна помощь, юная леди?
Скотт появился сзади совершенно бесшумно и уже обнимал ее одной рукой, другой — хватая сумку для гольфа. Она прижалась к нему спиной, чувствуя его губы на своей шее.
— Ты не замерзла?
— Мы много ходили и согрелись.
— Ну а как гольф?
— Твой отец считает, что у меня очень неплохой уровень.
— Услышать от него такой комплимент дорогого стоит!
Скотт отпустил ее, взял еще одну сумку и пошел за ней к дому.
— Дети с Мойрой? — спросила Кейт.
— Нет, они с твоей мамой. Она решила, что в кухне слишком много опасностей, и усадила их смотреть мультфильмы. Когда я сказал ей, что есть и другие занятия, кроме телевизора, она меня прогнала.
Такие стычки происходили почти ежедневно. Амели щадила свою дочь и не высказывала ей свои критические замечания, приберегая их для Скотта. Он не жаловался и только подшучивал над этим, но сколько еще он выдержит? Кейт была готова приложить все усилия и даже пойти на компромисс, чтобы совместное проживание было мирным, однако в случае ссоры она всегда вставала на сторону мужа.
— Я сама погуляю с ними, когда они поспят, — пообещала она.
— Дэвид тоже вызвался погулять с детьми! А ты проведешь сиесту со мной!
Он казался отдохнувшим и довольным уик-эндом, хотя все утро работал и наверняка завтра тоже проведет утро в делах. Не важно, что сегодня воскресенье — его мысли всегда были заняты винокурнями.
— Ты сможешь два часа обходиться без компьютера? — рассмеялась Кейт.
— Да хоть всю жизнь, если захочешь, но в таком случае нам придется жить любовью и чистой водой.
Он произнес последние три слова на французском почти без акцента. Он и до встречи с Кейт говорил на нем довольно бегло, но когда родились близнецы, стал уделять внимание произношению.
— Ты делаешь успехи, дорогой! — заметила Кейт, улыбаясь.
Их счастье нисколько не потускнело, они были влюблены так же сильно, как в тот день, когда впервые осмелились признаться в этом друг другу. Хотя у Кейт не было никакого опыта и Скотт был ее первым и единственным любовником, она прекрасно понимала, как ей повезло. Вокруг нее супружеские пары переживали взлеты и падения, разногласия и нередко — расставания. Но она с чисто детской наивностью поклялась себе, что с ней этого никогда не случится.
— Твой отец хочет, чтобы ты работал в своем собственном кабинете. Почему бы не устроить его в бывшей спальне на втором этаже? Тебе будет там спокойно: моя мать никогда туда не поднимается, дети тоже.
— Это его идея?
— По-моему, он воспринял это как вторжение на свою территорию.
— Но я же его терплю.
— Он больше слышать не желает о делах, ему хочется прийти и спокойно выкурить сигару.
— Почему он сам мне этого не сказал?
— Не хотел тебя обижать.
— Папа становится дипломатом? Нет, скорее, он стареет, и это меня огорчает.
Кейт не успела ответить: навстречу им с громким топотом неслись близнецы.
Джордж тщетно пытался вслушиваться в слова управляющего, он был в полной растерянности. Мысль о том, что скоро ему придется самому возглавить прядильную фабрику, приводила его в ужас. Он обнаружил, что ее функционирование гораздо сложнее, чем ему сначала казалось, а главное, ему придется иметь дело не только с цифрами, но и с людьми. Запоминать их имена, семейные обстоятельства каждого, чтобы быть человечным, отзывчивым руководителем, близким к своим служащим. Дональд повторял, что это — ключ к управлению коллективом. Мать Скотта в свое время установила доверительные отношения с работниками, и это пошло на пользу компании. Поэтому и Скотта, который нечасто появлялся на фабрике, работники очень ценили.
Для Джорджа главная трудность состояла в том, чтобы добиться одновременно и любви и уважения. Его тайное желание стать похожим на Скотта, чтобы сравняться с ним, а потом и превзойти, стало казаться ему несбыточным. Теоретические знания не подготовили его ни к принятию быстрых решений, ни к тому, чтобы нести персональную ответственность за все. Он считал, что Скотту повезло: тот с самого детства знал, что когда-нибудь возглавит бизнес своего отца, и поэтому у него было время к этому подготовиться.
Каждый день Джордж собирался с духом и обходил все цеха, силясь сохранять на лице улыбку, которая, как он считал, очень располагает к нему людей. Он старался изучить этапы, через которые здесь ежегодно проходили тонны шерсти: чесание, прядение, ткачество, вязание, швейное производство. Некоторые загадочные машины — мотальная, например, — привлекали к себе его внимание, он осматривал красильные ванны и даже изучил от начала и до конца процесс изготовления кардигана.
Не подсунул ли ему Скотт троянского коня, возложив на него такую огромную ответственность? Может, он хочет его испытать? Или даже выставить на посмешище? Доказать Ангусу, что все сыновья Амели ни к чему не способны? Легкий привкус ревности превратился в назойливое ощущение. Однако он постарался отогнать от себя эти мысли. Чувствуя некоторую симпатию к Скотту, хотя она появилась совсем недавно, и зарождающийся в нем дух соперничества, он уже не знал, на что ему опереться. Тем более что перед Сьюзен, своей девушкой, он изображал молодого управленца, смело взявшего на себя новые полномочия. Чтобы не упасть в ее глазах, Джордж не стал доверяться ей, предпочитая в одиночку бороться со своими страхами. Он мог бы поделиться с братом Филипом, но опасался его ехидства. Впрочем, неразлучные Филип и Малькольм полюбили Скотта, который принял их с самого начала как обычную пару, и никогда его не критиковали.
Ко всем профессиональным проблемам добавлялось настойчивое желание Сьюзен жить с ним в его служебной квартире. Если он согласится, она сразу увидит, что ему не удается роль начальника, как бы он ни старался ее убедить. В случае отказа Сьюзен пригрозила, что расстанется с ним, а где он найдет такую же очаровательную девушку, если сидит здесь, как привязанный, с утра до вечера и с вечера до утра?
И в довершение всего, приезды Скотта только усиливали его растерянность. Обычные вопросы зятя казались ему каверзными, и когда он видел, как тот исчезает в кабинете Дональда, ему казалось, что оба смеются над ним за закрытой дверью.
В то утро появление во дворе фабрики «Рейндж Ровера» вызвало у него привычное чувство вины и досады.
— Опять приехал, — пробурчал он сквозь зубы.
С тех пор как Скотт вернулся в Джиллеспи, он стал чаще появляться на фабрике при возвращении из Инверкипа. Джордж вполне мог бы оставаться у себя в кабинете, но он счел необходимым спуститься вниз, чтобы поздороваться со Скоттом.
— Привет, Джордж! Ну и холодрыга с утра! Я заскочил на пять минут, у меня дел выше крыши. Есть какие-нибудь проблемы?
— Нет, все в порядке.
— Отлично. Я загляну к Дональду и уеду.
Вместо того чтобы пойти за ним, Джордж стал слоняться по двору, дрожа от ледяного ветра. Может, следовало обсудить со Скоттом недостаточные запасы шерсти на складе? Стрижка овец происходила один раз в год — весной, и в исключительных случаях — еще через три-четыре месяца, поэтому в конце ноября в регионе было невозможно купить шерсть. Дональд уже поделился с ним своим беспокойством по этому поводу, добавив, что продукция фабрики востребована и заказов поступает очень много. Но он не предложил никакого выхода из этого положения, и Джордж задавался вопросом, не ждет ли Дональд решения от него? Вот только невозможно научиться всему за несколько недель! Дональд собрался увольняться слишком рано, и мысль о том, что он останется один на командном посту уже второго января, приводила Джорджа в ужас. Что, если ему придется просить Скотта о помощи каждый раз, когда возникнет проблема?
Он оперся на еще теплый капот «Рейндж Ровера» и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Он должен сохранять спокойствие, не робеть, но и не допускать развязности.
— Тебе лучше вернуться в офис, иначе околеешь от холода! — заметил Скотт, выходя во двор. — Я жду тебя и Дональда послезавтра к обеду. Я приеду за вами. Хорошего дня, старик.
Взвизгнули покрышки, и Скотт исчез, оставив Джорджа в полном унынии. К чему этот обед? Отчитать его за то, что он оказался плохим учеником? А если у Скотта изменились планы? У Джорджа мелькнула мысль о Джоне, который, появившись на винокурне несколько лет назад, мгновенно возненавидел свою работу. Тогда его неприязнь к Скотту превратилась в настоящую ненависть. Но Джон был на подсобной работе. Не имея диплома, он был вынужден начать с самого низа карьерной лестницы, тогда как Джордж сразу был назначен на важную должность. Вместо того чтобы жаловаться, он должен показать себя достойным своего места. И сохранить прекрасные отношения со Скоттом, а не считать его врагом. Это плохая стратегия.
Он почти бегом пересек двор, думая о том, что будет время от времени приезжать в Джиллеспи на ужин. За семейным столом атмосфера более непринужденная, и, если ему понадобится совет, он сможет вытянуть его в дружеской беседе. Вернувшись в кабинет, он сел около радиатора и достал смартфон, собираясь позвонить матери и сегодня же напроситься на ужин.
Джон был убежден, что сестра без колебаний дала бы ему деньги, не находись она под влиянием Скотта. Но даже если бы эти деньги не пошли на оплату лечения (Бетти объяснила, что все покроет медицинская страховка), Джон все равно нуждался в деньгах. Будучи опытным бухгалтером, Бетти умело распоряжалась их бюджетом, ни единая мелочь не могла ускользнуть от ее внимания, и Джон чувствовал себя совершенным ребенком. Конечно, жена обожала его, ограждала от проблем. Но такое поведение, в конце концов, напомнило ему то, как баловала его мать, вот только ему совсем не хотелось еще одной матери. В Бетти ему нравилось все: ее легкий характер, решительность в принятии решений, и особенно то, какими глазами она смотрела на него. Под ее взглядом он чувствовал себя красивым, притом что до сих пор большинство женщин не обращали на него внимания. Она была старше его на семь лет, и он даже не смел мечтать о том, чтобы очаровать ее. Но, однако же, она так легко упала в его объятия, что самомнение Джона подскочило до небес. Недолго думая, он заявил, что влюбился, и сообщил, что своей родиной считает Францию, по которой очень тоскует. Он спросил Бетти, поедет ли она с ним в Париж, прибавив, что они могли бы там пожениться, и она вмиг собрала чемоданы.
Уехав из Шотландии, Бетти словно вдохнула свежего воздуха. Благодаря ее сбережениям они сняли меблированную квартиру-студию. Молодая женщина без труда подтянула свой французский и быстро нашла работу. Воодушевленные планами на будущее, они поженились, но мало-помалу Джона настигла реальность: у него не было ни малейшего желания работать. Он должен был пройти какое-нибудь обучение, но ни к чему не проявлял интереса, должен был рано вставать, а это приводило его в ужас — словом, он должен был взять жизнь в свои руки, только для этого ему не хватало мужества. Безделье создало у него впечатление свободы, он мог праздно бродить по улицам своих излюбленных парижских кварталов, как во времена беспечной юности. Он не желал отказываться от искушений, которые возникали в его жизни. И пока Бетти зарабатывала им на жизнь, он развлекался. Иногда на него нападал энтузиазм, и он начинал строить разные экстравагантные планы, которые должны были привести его к успеху, но они так и оставались на стадии задумок. Не имея никакой сильной мотивации и даже просто каких-нибудь интересов, он продолжал бездельничать, а чтобы заглушить смутное ощущение вины, нередко баловался травкой и на время забывался.
В дождливые дни, когда он не выходил из дома, одним из развлечений становились карточные игры по интернету. Прилипнув к монитору компьютера, он часами резался в покер. К несчастью, его выигрыши полностью съедались проигрышами, и он начинал понимать, что таким образом никогда не разбогатеет.
Если он и изменил Бетти, то, скорее, от безделья, и наказание показалось ему слишком жестоким. Неужели ему действительно суждено умереть из-за пяти-семи минут сомнительного удовольствия? Как всегда, он горько сожалел о последствиях своих действий, но совершенно не задумывался о том, чтобы устранить их причину.
Написав Кейт эсэмэску, он знал, что обратился по адресу, — по крайней мере, сестра его выслушает. Преподав неизбежный урок морали, она не останется безучастной, он был уверен в этом. Кейт с ее упрямым характером была способна нарушить молчаливое вето мужа, если чувствовала свою правоту. Горе и сострадание, которые она испытывает к брату, заставят ее помочь ему — достаточно будет немного надавить на нее, чтобы она дрогнула. Когда она приехала в Париж, Джон тут же позвонил ей, и его жалобный тон тронул сестру. Он попросил скромную сумму, которая морально поддержала бы его в такой трудный момент, но которая никак не вписывалась в скромный бюджет Бетти. Он представил свою просьбу так, словно это маленький секрет между братом и сестрой, который надо хранить во имя семейной солидарности. Кейт вздохнула, но не отказала, и Джон понял, что эту партию он выиграет. С ухмылкой он сказал себе, что получит деньги, принадлежащие Скотту, и этот парадокс позабавил его. Ненавистный шурин будет спонсировать его покер и походы по пивным, даже не подозревая об этом! От этой мысли Джон расхохотался, но быстро опомнился: его преследовал призрак болезни. Когда у него появятся первые симптомы? При очередном гриппе? Через два года? Или никогда? Измученный этими вопросами, он рыскал по сайтам и форумам, посвященным СПИДу, жадно ища ответы, которые все равно не приносили покоя. В эти дни, когда Бетти приходила с работы, он бросался в ее объятия и вцеплялся в нее, как утопающий. Она успокаивала его, ласкала, и они занимались любовью, благо упаковка презервативов всегда была под рукой. Рядом с ней к Джону возвращалась уверенность, он слушал, как она говорит об их будущем, о достижениях медицины, и пытался ей верить. Однако он чувствовал себя несчастным, да и Бетти, конечно, тоже.
— Далась вам эта дисциплина, Скотт, вы прямо солдафон какой-то! Если сегодня дети лягут спать немного позже, ничего страшного не случится.
Не обращая внимания на недовольство Амели и возмущенные крики близнецов, Скотт выключил телевизор.
— Осталось всего двадцать минут, — вступилась его теща. — Вы прерываете их на середине истории.
— Вам пора спать, — ответил Скотт, обращаясь к детям.
Люк затопал ногами, а Ханна расплакалась.
— Ну вот, — проворчала Амели, — довели детей до слез!
Скотт взял близнецов за руки и присел на корточки между ними.
— Не капризничайте, вам пора в кровать. Скажите бабушке спокойной ночи и поднимайтесь к себе, а я приду и почитаю вам на ночь.
Его способность всегда сохранять спокойствие выводила Амели из себя.
— Ах, делайте, что хотите, — бросила она с раздражением.
— Я и делаю.
Она дала близнецам себя расцеловать и сама принялась обнимать их, пока Скотт стоял и ждал. Атмосфера между ними особенно накалилась в преддверии рождественских праздников. Амели собиралась отметить Рождество по французскому обычаю — вечером двадцать четвертого декабря, а в полночь разбудить близнецов и сказать, что Дед Мороз принес им подарки. Скотт, напротив, хотел праздновать так, как принято в Шотландии: дети повесят длинные носки в ногах кровати и лягут спать. И на следующее утро найдут в них подарки. А настоящий рождественский ужин и неизбежную индейку с каштанами нужно приготовить вечером. В результате спора и при поддержке Кейт Скотт настоял на своем, но Амели все-таки добилась своего «французского ужина» накануне Рождества. Мойра тут же пришла в ярость — ведь ей придется готовить праздничный стол два дня подряд! Чтобы всех утихомирить, Кейт пообещала, что одно из двух праздничных меню возьмет на себя. Обрадованный тем, что жена встала на его сторону, Скотт заявил, что таким образом будут соблюдены традиции обеих стран и все останутся довольны.
Амели наблюдала, как он выходит из комнаты, держа за руки обоих малышей, которые уже не протестовали и послушно шли с отцом. Как же Скотт раздражал ее, буквально выводил из себя! Одиннадцать лет назад, когда они впервые взглянули друг на друга, она увидела в его взгляде холод, отстраненность и почти презрение — он явно принял ее за авантюристку. Впоследствии их отношения остались враждебными, и, несмотря на брак с Кейт, несмотря на рождение близнецов, они продолжали ненавидеть друг друга. Как Амели могла подумать, что его возвращение в Джиллеспи ее обрадует? По глупости она вообразила, что сможет прибрать Кейт к рукам, но дочь больше не была робкой девочкой, любовь к Скотту раскрепостила ее, и командовать ею было невозможно. Совместное житье оказалось труднее, чем ожидалось. Конечно, дети привязались к Амели, которая сильно их баловала и позволяла всякие шалости. В таких случаях Скотт был вынужден брать на себя неприятную роль надзирателя, противопоставляя, таким образом, отцовскую суровость бабушкиной снисходительности.
— Мама?
Кейт с решительным видом вошла в комнату, и, чтобы избежать упреков дочери, Амели сразу бросилась в атаку:
— Почему твой муж такой упертый? Он не дал детям досмотреть мультфильм до конца и довел их до слез!
— Правда? Думаю, причина в том, что им пора было идти спать.
— А тебе бы понравилось, если бы у тебя вырвали из рук книгу, когда ты жадно дочитываешь последние страницы?
— Ничего общего. Им всего три года, они толком не могут понять сюжет. А тебе следовало бы перестать постоянно противоречить Скотту.
— Дорогая моя, пока вы работаете, близнецами занимаюсь я. Думаю, вам тут не на что жаловаться, и я тоже имею право на свое мнение. Я не наемный работник вроде твоей няни, которой вы платите в конце месяца!
— Как ты можешь такое говорить! — гневно возразила Кейт. — Я работаю только три дня в неделю, и все остальное время провожу дома. А еще есть Ангус, Мойра, Дэвид — так что ты не одна занимаешься с детьми. К тому же ты сама говорила, что хочешь видеть их постоянно!
Перед гневом дочери Амели сочла разумным отступить.
— Ты же знаешь, что я их обожаю, я так рада, что они здесь. Но ты не можешь помешать мне время от времени высказывать свое мнение, даже если это не нравится Скотту. Конфликт поколений существовал всегда, для семьи это нормально.
— Ты так считаешь? Ты обещала сделать усилие, чтобы Скотт…
— Я стараюсь! В любом случае больше, чем он.
Кейт скорчила недоверчивую гримасу, и Амели рассмеялась:
— Пойдем ужинать, дорогая. Обещаю тебе быть любезной с моим зятем и пасынком.
Каждый раз она вспоминала об этом обстоятельстве с видимым удовольствием и подчеркивала, что поскольку является дважды родственницей Скотту, он обязан и уважать ее в двойном размере.
— Для меня ваши дети — настоящее благословление, — добавила она, кладя руку на плечо дочери. — Ты знаешь, как тяжело я пережила потерю ребенка. Это была поздняя и незапланированная беременность, но я хотела сохранить ее любой ценой. Увы, Бог не дал мне такого счастья. Но близнецы в каком-то смысле стали моим утешением, потому что в них течет кровь Ангуса и моя. Понимаешь? Это примирило меня с судьбой.
На лице Кейт отразилось недоверие, и Амели вздохнула:
— Я очень люблю Ангуса, дорогая. Точнее, я научилась его любить. Признаю, что вначале я восприняла его как удачный шанс, который нельзя упустить. Он взял на себя расходы на ваше образование — твое и твоих братьев, в то время как ваш отец подло бросил семью. Ангус сделал это, не высказывая никаких претензий и ничего не требуя взамен. Когда мы потеряли ребенка, он очень старался, чтобы я снова начала улыбаться. Со дня нашей свадьбы он не переставал меня баловать. Он хороший человек, и постепенно я привязалась к нему. Сейчас мое чувство к нему прочнее, глубже, искреннее. Это не та любовь, которая бывает в твоем возрасте; в ней нет страсти, во всяком случае с моей стороны, но это прекрасный союз. Общий ребенок сблизил бы нас еще больше, несмотря на то что он был бы поздним. Конечно, если бы он родился, многое изменилось бы, особенно в вопросе о наследстве Ангуса. Ты знаешь, что он готов был изменить завещание?
На последних словах Амели понизила голос, как будто говорила о чем-то запретном.
— Я не знаю, — добавила она еще тише, — что будет со мной после его смерти. И у меня нет ни малейшего желания зависеть от милостей твоего мужа!
— Так вот к чему ты вела весь этот разговор, мама?
Кейт сурово посмотрела матери в глаза.
— Я почти на двадцать лет моложе Ангуса, — возразила Амели. — По всей вероятности, он уйдет первым, и я останусь практически ни с чем.
— Если бы ты не считала Скотта чудовищем, ты бы меньше волновалась. А что тебе сейчас мешает поговорить об этом с Ангусом?
— Ты думаешь, разговоры о будущей смерти поднимут ему настроение? К тому же, я знаю его намерения: он хочет, чтобы Скотт унаследовал Джиллеспи и весь семейный бизнес. Подчеркиваю: весь.
— Это его решение. Но в любом случае мы здесь — Скот и я, — чтобы тебе…
— Какая же ты наивная, дорогая моя! Ты воображаешь, что браки длятся до самой смерти? Тысячи людей разводятся — я сама тому пример, — и нет никаких гарантий, что в один прекрасный день между вами не случится конфликта. А если это произойдет, я окажусь на улице, и ты тоже, дуреха!
Кейт выпрямилась и смерила мать взглядом:
— Дуреха? Спасибо! Я люблю Скотта всей душой, и он отвечает мне тем же. Я верю в него и в наше будущее, и это вовсе не значит, что я глупа. И если вдруг судьба нас разлучит, я смогу зарабатывать на жизнь, потому что у меня есть профессия. Но пока я не чувствую, что завишу от его милостей, и никогда не буду пытаться присвоить часть его имущества.
— Сразу видно, что ты никогда не испытывала лишений и не опасалась за свое будущее! Ты судишь по опыту своих двадцати четырех лет: но у тебя был только один мужчина, и ты мало что знаешь о них.
Видя, что их препирательство рискует превратиться в ссору, Амели умолкла и, снова взяв дочь за плечо, со смехом поцеловала ее в щеку:
— Не будем больше спорить, Кейт. Я вспыльчивая, ты же знаешь… Мойра, наверное, уже заждалась нас и будет кукситься, если мы опоздаем!
Кейт не ответила на ее смех, но пошла следом.
В винокурне Инверкип Скотт в очередной раз порадовался тому, что с одобрения Грэма принял решение увеличить срок выдержки своего виски. Решение было довольно дерзкое, рискованное, требующее накопления запасов алкоголя, чтобы увеличить выдержку с двенадцати лет до пятнадцати. Выбирая этот путь, он шел против других производителей, которые делали ставку на вкус, а не на возраст виски. Скотт выбрал высокие и узкие перегонные аппараты, обеспечивающие возврат конденсата, благодаря чему дистилляция была более полной, а алкоголь обладал более тонким запахом. В Гриноке он, напротив, оставил обычные перегонные кубы, производя виски с богатым сливочным привкусом. Мысль о том, что он продолжает отцовское дело, воодушевляла его. Во времена Ангуса традиции соблюдались свято, весь процесс сохранялся в неизменном виде вплоть до мелочей. Таким образом поддерживалось традиционное качество, но здесь не было места ни новым, современным технологиям, ни смелым экспериментам. Со своей стороны, Скотт, закончив обучение, воспользовался поездкой в Европу, чтобы получить более широкое и современное представление о предмете. Уважая знания и умения предков, он тем не менее считал, что сможет улучшить ситуацию, если не будет пренебрегать техническими новшествами. Кроме того, понимая важность маркетинга, он воспользовался новым всплеском интереса к виски, который превратился в повальное увлечение. Повсюду в мире оно оттесняло с главных позиций аперитивы и ликеры.
— Виски действительно очень хороший, — подтвердил Скотт. — У него тот самый вкус, которого я добивался! В этих дубовых испанских бочках он достигает идеального созревания.
Грэм слушал его, улыбаясь: он любовался Скоттом, когда тот говорил о работе.
— Чтобы не слишком рисковать, я не стал перестраивать склад. В какой-то момент у меня возникла идея сделать его более современным — с бетонным полом и множеством стеллажей, но в конце концов я решил оставить все как есть: с глинобитным полом, который дает влажность, и тремя стеллажами для бочек.
— Иными словами, ты сделал ставку, ничем не рискуя?
— Вроде того… Это первые бутылки, которые я смогу считать своими! До сих пор виски, который я продавал, производился при отце. Даже если он занимался своими винокурнями нерегулярно и многое доверял своим надежным сотрудникам, все решения он все равно принимал единолично. Когда я взял дело в свои руки, склады были еще полны его виски — и тем, что было готово к продаже, и тем, что еще созревало в бочках. А теперь я произвожу все сам. И в будущем это будет написано на каждой бутылке. Так что у меня нет права на ошибку.
Он улыбнулся Грэму и пододвинул к нему бокал:
— Давай дегустируй и скажи мне правду!
Грэм посмотрел на янтарную жидкость, наклонился и потянул носом, вдыхая аромат, а потом сделал глоток и замер в ожидании, когда его нёбо ощутит букет.
— У него пряный аромат и более сложный, чем раньше… он полнотелый, букет довольно богатый, во вкусе чувствуется кожа и гвоздика, а в послевкусии проявляются специи. Он действительно тебе удался, старик!
— Я рад, что тебе понравилось! — воскликнул Скотт, обрадовавшись, как ребенок. — А вот самое лучшее, сюрприз от шеф-повара…
И он торжественно водрузил на стол бутылку, которая до этого стояла у его ног на полу.
— Этикетка создана талантливым дизайнером для нашего пятнадцатилетнего виски, но, как видишь, она узнаваема и сохраняет дух Джиллеспи и Инверкипа.
— Она сразу привлекает внимание, — согласился Грэм, — и будет выделяться на фоне других.
Скотт в который раз взглянул на сине-золотую этикетку — такую знакомую, но все-таки другую.
— Самое большое изменение — это тисненая эмблема на бутылке. Стильно, правда?
Он вскочил с кресла и начал ходить по кабинету.
— Привлечь новых покупателей и не разочаровать наших преданных клиентов — вот моя цель. И я достигну ее, если увеличатся продажи, а чтобы узнать это, мне придется немного подождать.
Грэм сначала следил за тем, как Скотт ходит из угла в угол, а потом остановил его, схватив за запястье.
— Стой! У меня уже кружится голова. Это сработает, старик, я не переживаю ни за тебя, ни за это пятнадцатилетнее чудо.
— Я был уверен, что он недостаточно выдержанный, но ждать три года, чтобы получить доказательство, — это слишком долго.
— Да ты что? За это время ты женился, родил близнецов, и твоя жизнь всегда была чем-то наполнена. В каком-то смысле я даже немного завидую.
— Почему?
— Потому что ты увлечен своим делом.
Скотт вернулся в кресло и посмотрел Грэму в глаза.
— Тебе больше не нравится твоя работа? У тебя проблемы с Пат?
— Нет… Но я не испытываю вдохновения при управлении семейным имуществом. Это хорошая работа, к которой я отношусь серьезно, вот и все. Что касается моей маленькой семьи, мы счастливы, но из-за троих детей Пат перестала работать, и ее немного угнетает то, что она стала домохозяйкой. У нас действительно больше нет интересных бесед, потому что она сидит в четырех стенах, почти не общаясь с внешним миром. Вечером она уже измучена вконец, и я понимаю, что у нее нет желания показывать мне стриптиз. Я убеждаю себя, что все пары переживают периоды спада.
— Только не вы! Не позволяй рутине разрушить ваши отношения.
— А что тут поделаешь? У вас с Кейт есть семья, которая всегда поддержит и поможет, у нас ее нет. Мои родители в Южной Африке, родители Пат умерли.
— Ладно, оставь нам в следующие школьные каникулы Тома и близнецов. В Джиллеспи они будут играть вместе с Люком и Ханной, мы о них позаботимся. А вы устройте себе романтическое путешествие в какие-нибудь солнечные края. Прямо сегодня забронируй билеты на самолет и отель — это будет для Пат грандиозным сюрпризом! Поезжайте сразу после рождественских праздников, я уверен, что ты легко получишь отпуск.
В первую секунду Грэм выглядел ошеломленным, но тут же заулыбался.
— Если бы ты не был до сих пор моим лучшим другом, ты стал бы им теперь!
Воодушевленный неожиданным предложением Скотта, он указал на бутылку:
— Когда же это появится в продаже?
— Уже. Я начал поставки в наши торговые точки.
— Держу за тебя кулаки!
— Возьми эту бутылку и дай попробовать Пат.
— С удовольствием. Ангус уже протестировал?
— Нет, планирую ознакомить его вечером. Надеюсь, он не разнесет его в пух и прах…
— Иногда ему трудно угодить, но поскольку виски продается под его именем, меня бы это удивило. Во всяком случае, я тебе честно высказал свое мнение.
Многозначительно подмигнув, Грэм встал с кресла и взял бутылку. На пороге он обернулся и спросил:
— Я, кажется, забыл тебя поблагодарить?
— Не стоит благодарности.
— Нет, все-таки благодарю. За твой чистый солод и мой отпуск!
Скотт дружески помахал ему рукой, спрашивая себя: прав ли он, что, не посоветовавшись с Кейт, предложил Грэму привезти своих троих детей? Без сомнения, она собиралась воспользоваться школьными каникулами, чтобы отдохнуть, а теперь, конечно, в доме будет полный ералаш. И все-таки он знал ее доброту и верность в дружбе — конечно, она правильно поймет ситуацию.
При мысли о Кейт он, как всегда, улыбнулся. До сих пор их отношения не омрачались никакими разладами, и Скотт по-прежнему стремился к тому, чтобы его жена была счастлива. Кейт обладала цельным характером, добротой и решительностью. Она любила его так безоглядно, что он таял от счастья, но одновременно испытывал страх. Она не только всегда была желанна для него, ему хотелось защитить ее, уберечь от всех неприятностей. Если он будет бдителен, рутина повседневности, которая отравляет брак Грэма и Пат, не затронет их с Кейт. А значит, работа не должна занимать всю его жизнь! Скотт решительно выключил компьютер, хотя сначала хотел задержаться еще как минимум на час. Он все позднее и позднее возвращался в Джиллеспи, и это грозило создать проблемы там, где сейчас их не было. Конечно, управление двумя винокурнями, находящимися в десяти километрах друг от друга, не облегчало дела, и на прядильной фабрике он бывал не так часто, как хотел бы. Он посмотрел на часы: нет, сегодня ему никак не удастся встретиться с Джорджем. Что касается завтрашнего дня, то его график был слишком плотным, так что об этом нечего было и думать. Однако он не должен упускать из виду своего шурина, который все пыжится в роли управляющего. Не ошибся ли он с этим назначением? Скотт уступил, чтобы ублаготворить Амели, и она перестала изводить Ангуса. Образование у Джорджа было приличное, его знания и умения вполне позволяли ему занять эту должность, но что-то шло не так.
Подходя к машине, Скотт решил позвонить Дональду и попросить его поработать еще несколько месяцев. Придется объяснить, что Джорджа пока еще нельзя оставлять одного.
Ангус отлично провел время с близнецами и очень гордился тем, что первым показал им, как великолепно собаки управляются с овцами. Пастух, понимая, чего от него ждут, заставил своих бордер-колли окружить отару и погнать ее вперед на глазах «маленьких наследников Джиллеспи», как он называл их. Раскрасневшиеся от холода и возбуждения, Ханна и Люк приплясывали, глядя на это зрелище. Вернувшись домой, Ангус был вынужден на руках отнести детей по очереди в дом, так их утомила эта экскурсия. Он и сам был без сил и вдобавок продрог от ледяного ветра, который пронизывал его даже сквозь плотную ткань охотничьей куртки.
— Мои ружья легче, чем твои ребята! — крикнул он, входя в кабинет, где его уже ждал Скотт. — Я жутко вымотался, но оно того стоило…
Его бил озноб, и вместо того, чтобы сесть, он подошел к дровяной печи и протянул к ней руки.
— Что это? — спросил он удивленно. На углу письменного стола стоял бумажный пакет, а Скотт выжидательно смотрел на отца.
— Это подарок мне? Мы что-то празднуем?
— Может быть. Вот ты мне это и скажешь.
Забыв про холод, Ангус открыл пакет, вынул бутылку и, с изумлением уставившись на нее, пробормотал:
— А, это твой пятнадцатилетний виски…
Рассмотрев этикетку, он провел пальцем по тисненой эмблеме:
— Упаковка, должно быть, дорого тебе обошлась! Надеюсь, клиенты не останутся внакладе.
— Разумеется, недешево. Имя, герб и основные цвета остались прежними. Наш виски всегда будут узнавать в витринах издалека.
— А что касается вкуса?
— Предоставляю судить о нем тебе. В любом случае двенадцатилетний никуда не денется.
— И на том спасибо, — проворчал Ангус.
Скотт достал бокал в форме тюльпана и поставил его на передвижной столик, уже загроможденный бутылками разного виски.
— Не торопись и честно скажи, что ты думаешь, — попросил он отца.
— Ты имеешь в виду, что я могу быть пристрастным?
— Это не исключено.
— Ничего подобного! Мое нёбо не потеряло чувствительности, и я не стану лгать.
Он смотрел, как сын откупоривает бутылку и наливает виски на самое донышко бокалов.
— Приятный цвет… А золотистый блеск свидетельствует о его выдержке.
Поднеся бокал к свету, Ангус медленно взболтал его, разглядывая следы стекающего по стенкам алкоголя. Потом вдохнул его запах — сначала одной ноздрей, потом другой и наконец попробовал, сделав крошечный глоток и подержав жидкость на языке в течение нескольких секунд. Когда он поднял на Скотта глаза, его лицо ничего не выражало.
— Добавь немного воды, виски раскроется и высвободит другие ароматы.
Скотт послушался, и Ангус сделал большой глоток.
— Богатый и пряный! — наконец вынес он свой вердикт. — Теперь он раскрылся и оставляет долгое послевкусие. Мне очень нравится.
— О! Вот это комплименты…
Скотт, сияя от радости, взял второй бокал, чтобы чокнуться с отцом.
— За нас, за наш виски!
— Мое мнение для тебя так важно?
— Как ты можешь сомневаться? Ты доверил мне две хорошие винокурни, и моя цель заключается в том, чтобы сделать их превосходными. Твоя оценка всегда будет для меня самой важной. Ведь, несмотря на курение, у тебя тонкий вкус!
Взволнованный Ангус посмотрел на сына с нежностью:
— Я тебе их не просто доверил, Скотт. Теперь это твои предприятия, а не мои. Кстати, по этому поводу у меня была небольшая… дискуссия с Амели. Ты ее знаешь, она все время о чем-то беспокоится, вот сейчас — о будущем. То есть о своем будущем — когда меня уже не будет. Она хочет чувствовать себя защищенной на случай, если…
— Имеется в виду, на случай твоей смерти?
— Полагаю, да. Но как раз то, что она хочет, я ей дать не в состоянии.
— И что именно?
— То, что в нашем роду предназначается тебе, моим внукам, — словом, моим наследникам. Она не придает значения нашим принципам наследования, а я не хочу говорить о них, чтобы избежать сцен. Надеюсь, придет время, и она все поймет.
— Так ты вообще ничего ей не сказал?
— Ничего. Однако она прекрасно знает, что я ни за что не стал бы дробить Джиллеспи. Что касается винокурен, не беспокойся о них, после меня они позволят тебе получать средства на поддержание поместья, а при необходимости — расширять его, как это делал до меня мой отец. Когда я попытался напомнить Амели, как происходит наследование в нашей семье, она возразила, что если бы у меня было несколько сыновей, мне пришлось бы разделить Джиллеспи. Вот уж нет! Не для того мы расширяем родовое поместье, чтобы потом резать его на кусочки! Вот я и не знаю, как ее «обеспечить» — это ее словечко. На самом деле, у меня нет такой возможности, и тебе известно почему.
Конец ознакомительного фрагмента.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Пламя и кровь предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других