История из Касабланки

Фиона Валпи, 2021

Спасаясь от немецкой оккупации, двенадцатилетняя Жози вместе с семьей бежит из Франции в Марокко, чтобы там, в городе Касабланка, ждать возможности уехать в Америку. Жизнь в Касабланке наполнена солнцем, а пейзажи, запахи и звуки совсем не похожи на все, что Жози видела до этого. Девочка влюбляется в этот сказочный, яркий город. Семнадцать лет спустя в город приезжает Зои. Ей, едва справляющейся с маленькой дочерью и проблемами с браком, Касабланка кажется грязным и унылым портовым городом. До тех пор, пока в тайнике под полом она не находит дневник Жози, которая знала Касабланку совсем другой. Теперь Зои может увидеть город глазами восторженной двенадцатилетней девочки. Но поможет ли это обрести надежду и излечить разбитое сердце?

Дневник Жози — четверг, 16 января 1941 года

Сегодня утром мама повела нас с Аннет за покупками в Хабус — это место, где втиснуто огромное количество традиционных магазинов. Когда мы уже собирались выходить из дома, она велела мне снять с шеи цепочку.

— Почему? — удивилась я. Я ношу маленькую золотую Звездочку Давида с тех пор, как мама подарила ее мне в прошлом году на мой двенадцатый день рождения. Когда-то кулон принадлежал маме, но, выйдя замуж за папу, она перестала его надевать. Мама позволяла мне играть с драгоценностями из ее шкатулки, пока накладывала макияж и делала прическу. Конечно, ставя условие, что я буду очень осторожна и аккуратно верну все на место. Тогда-то она и заметила, что особенно мне нравится звездочка.

— Потому что в наши дни лучше не афишировать подобные вещи, — ответила она. — К тому же мы не особенно религиозная семья, так что нет смысла нарываться на неприятности.

Мне не нужно было спрашивать ее, что за неприятности. Я видела такие же звезды, грубо нарисованные на дверях некоторых магазинов и домов, а также печатные объявления, наклеенные на стены и даже на витрины некоторых магазинов, в которых говорилось, что, по приказу префектуры полиции, следует избегать еврейских предприятий, а сами евреи должны соблюдать определенные правила. Я немного напугалась, когда впервые увидела подобное объявление здесь, в Касабланке. Но папа сказал, что Марокко управляет не только правительство Виши, но и султан по имени Мухаммед Пятый. Будучи султаном, он остается добрым человеком, и его даже называют Защитником Веры, поскольку он заявил, что в его стране следует уважать все религии. Он сказал маршалу Петену и нацистам: «В Марокко нет евреев. Есть только марокканские подданные». Меня немного приободрили папины слова, потому что всякий раз, когда мне на глаза попадались эти объявления, я думала о Феликсе и о том, что улыбка исчезнет из его глаз, если он прочтет эти полные ненависти строчки. Я надеюсь, он знает о словах султана. По словам папы, доброта — одна из самых важных вещей в мире, но в наши дни многие люди, похоже, забыли об этом. Когда он это говорил, я многозначительно посмотрела на Аннет, но она, как обычно, просто проигнорировала меня.^[12]

Когда мы добрались до Хабуса, мама вручила мне немного карманных денег, чтобы я могла потратить их на свое усмотрение. На одном из прилавков я заметила красивую деревянную коробочку, инкрустированную перламутровым узором, немного похожим на плитку на полу в нашем доме. Но человек за прилавком объявил мне цену, намного бо2льшую, чем я могла заплатить. Однако Аннет подтолкнула меня локтем и велела немного поторговаться. Мужчине показалось довольно забавным, что я попросила гораздо более низкую цену, и сначала он отказался, при этом позволил мне подержать шкатулку, чтобы увидеть, какого она отличного качества. Я согласилась, что это действительно так, но потом показала ему свои карманные деньги — всего 5 франков. Он предложил попросить мою прекрасную сестру добавить мне немного денег, но Аннет выпалила:

— Ни за что!

Тогда я вернула коробочку на прилавок и уже собралась уходить, как вдруг мужчина, заметивший мое разочарование, пошел на попятную:

— Ладно, ладно, — проговорил он. — По рукам.

Я так счастлива, что у меня теперь есть красивая деревянная шкатулка! Она пахнет как Хабус (точнее, как лучшая его часть, а не та, где воняет козьими шкурами и мочой бродячих собак): мягкими специями и ароматными маслами. Мама говорит, что она сделана из дерева, называемого сандаловым, и у него всегда будет такой запах. Я положила в нее цепочку с золотой звездой, чтобы она была в безопасности, пока я не могу ее носить. Думаю, что это очень хорошее место.

Вернувшись домой, я показала свое приобретение Кензе и Нине, и они согласились, что это отличная покупка. В следующий раз, когда я получу немного карманных денег, обязательно вернусь в ту же лавку и куплю такую же шкатулку для Нины. Мы с ней теперь друзья. Мы по-прежнему разговариваем по-французски, но еще я учу ее некоторым английским словам. Никогда не знаешь, в какой момент это может пригодиться. У нее такие же теплые и добрые глаза, как у ее мамы, и она много смеется, особенно когда я рассказываю ей о жизни в Париже до того, как война перевернула все с ног на голову. Раньше мне приходилось ходить на занятия по хорошим манерам, где я училась ходить вперед-назад с тяжелым словарем Ларусса на голове. Она считает это очень смешным. Однажды, когда все остальные были на чаепитии, я показала Нине бутылочки и баночки Аннет, стоявшие рядком на полке в ванной. Нина попробовала немного румян, а я накрасила губы. Мы обе нашли это совершенно забавным.

Нам нравится играть в классики во дворе за домом. Там хорошо и тенисто. Там растет гранатовое дерево, а еще в воздухе пахнет жасмином, который карабкается по стенам и через решетчатую арку. Я нередко приношу свою скакалку, и мы по очереди соревнуемся, кто сможет прыгать дольше. Пока я выигрываю, но у Нины это получается довольно хорошо, так что, возможно, в один прекрасный день она меня догонит. Иногда я позволяю ей забирать скакалку, чтобы она могла потренироваться у себя дома.

После того как мы заканчиваем прыжки и классики, Кенза угощает нас на кухне лимонадом и мягким печеньем под названием ghoribas^[13]. Это мое любимое время дня. Одно из.

Папа вернулся из очереди в американском консульстве. Он выглядит усталым и немного озабоченным, но при этом говорит, что ему очень нравится проводить там время, потому что он встречает множество интересных людей, которым есть что рассказать. Спасаясь от войны, сюда съехались люди со всей Европы. Некоторым, я думаю, придется нелегко, учитывая всю ту недоброжелательность, которая сейчас царит вокруг. Правда, папа мне подобных историй не рассказывает. Он предпочитает поведать о забавных случаях, например, о даме, которой удалось приехать в Касабланку со своей маленькой собачкой, пуделем по кличке Мину. У них были одинаковые прически, только у женщины волосы нежно-голубого оттенка, а у Мину шерстка чисто белая. Дама создавала проблемы американским чиновникам, потому что требовала визу как для себя, так и для своей собаки. До этого момента история казалась забавной. Но ведь получить визу для животного действительно невозможно, вот почему среди них так много брошенных и ставших бездомными. Поэтому папин рассказ в итоге оказался довольно грустным. Я думаю, что леди с Мину теперь придется навсегда остаться в Касабланке. По крайней мере, леди будет счастлива, что она рядом со своей собакой. Я очень рада, что Мину не будет брошена.

Надеюсь, их хотя бы не отправят обратно во Францию.

Я спросила папу, сталкивался ли он когда-нибудь в консульстве с родителями Феликса, оказалось — нет. Но он пообещал поискать их, когда в следующий раз туда поедет.

Выпив немного мятного чая, папа взял свою шляпу и сказал маме, что ему снова нужно уйти. Когда она спросила его, куда он направляется, папа ответил, что встретил в консульстве интересного человека, который сообщил ему о группе, собирающейся в меллахе для обсуждения текущей ситуации. При этих словах мамины брови взлетели довольно высоко, и она попросила папу быть осторожным, раз он планирует провести время в Еврейском квартале. Он просто улыбнулся и поцеловал ее, сказав, что ей не стоит так сильно беспокоиться и что он вернется к ужину. Но я видела, что она действительно все еще волнуется, хотя мне непонятно, что плохого в разговорах о таких скучных вещах, как война, если папе этого действительно хочется. На мой взгляд, мы каждый день более чем достаточно слышим об этом по радио. Разрешено включать «Радио Марокко», но иногда папа слушает английское «Би-би-си», которое сообщает совсем другие сведения о ходе войны. Раньше я думала, что новости сводятся к сообщению всех существующих фактов, но, слушая эти две радиостанции, поняла обратное.

Город заполнен французской полицией и немецкими офицерами гестапо. Если они поймают вас за прослушиванием «Би-би-си», у вас будут большие неприятности.

Завтра мама поведет нас с сестрой в кино на «Ребекку». Аннет утверждает, что на чайных танцах только о ней и говорят. Полагаю, что в следующий раз сестра приложит усилия к тому, чтобы выглядеть как Джоан Фонтейн. Она уже подолгу сидит над фотографиями Лоуренса Оливье и вздыхает как больная лошадь.

Примечания

12

Глава коллаборационистского правительства Франции с 1940 по 1944 г.г., известного как режим Виши.

13

Гхуриба — марокканская выпечка в виде слегка приплюснутых шариков из рассыпчатого теста с добавлением кунжута, молотого миндаля или других орехов.