Как приручить училку

Ульяна Романова (2025)

— Ты студент, а я преподаватель, Барсов! — она цедила слова, напуская флер учительского тона. — И немедленно оденься! — Ты мой бывший преподаватель… — Одеваться я не собирался, наоборот, планировал уровнять счет в количестве одежды с Ариной в свою пользу. — Это против правил! — Каких правил? Мы не в универе. Я нравлюсь тебе, ты хочешь меня, и это взаимно. У тебя выбора нет — будешь моей, Родионовна! — Барсов, я замужем! — У всех, Арина Родионовна, свои недостатки. А если серьезно, я тут выяснил — разводишься ты. Так что убегай, не убегай, все равно догоню и… — И что? — И женюсь на тебе, училка! Влюбиться в бывшую училку так, что крышу сносит? Могу, умею, практикую. Три года назад я пытался сделать ее своей, но был послан на хутор бабочек ловить, а она вышла замуж и уехала. Но судьба свела нас снова. И теперь она от меня никуда не денется!

Глава 6

Ринат

Родионовна вернулась мокрая и злая. Совсем как кошка. Даже шипела на меня так же и зыркала недовольно.

Я поудобнее переложил подушку и устроился на постели, которую считал своей, пока Арина расчесывала свои длинные темные волосы.

Лишь однажды мне удалось увидеть ее с распущенными, в универ она всегда сворачивала непонятную дульку на затылке, еще и очки надевала. Зачем такую красоту прятала?

Фигура — как песочные часы. Узкая талия, аппетитные бедра, грудь… Идеальная такая, для моих ладоней созданная. Тонкая шея и идеально ровная спина. Королевская осанка была у моей Родионовны. И двигалась она так, что у меня инфаркт миокарда — вот такой рубец!.. — слюнной железы начинался.

Мягко, плавно, как лебедь белая.

Арина пропустила прядь мокрых волос сквозь пальцы, а я подавился слюной от такого зрелища.

И плевать мне было, что она замужем. И сейчас, и три года назад. Я ее как ненормальный хотел. Как озабоченный подросток. Тогда и сейчас.

— Барсов, прекрати так на меня смотреть! — потребовала Родионовна своим фирменным учительским тоном.

А мои мысли скакнули в противоположную сторону — к словам Алана о том, что за ней приехали сутенерские придатки без мозгов.

— Арина Родионовна, есть вопросик, — начал я издалека.

— Я спать хочу, — отрезала она.

— А вот чисто теоретически: ты как к эскортницам относишься? — выдал я и сам обалдел.

Зашел издалека, называется.

— С уважением, Барсов. Ко всем профессиям я отношусь с уважением. И к эскортницам в том числе. А что? Заказать хочешь? Ради бога, только сними отдельный номер.

— А сама ты…

— Ты на что намекаешь? — ахнула Родионовна.

— Я просто спрашиваю, не шипи, кошка дикая. Просто подумал…

— Барсов, пошел вон из номера! — взвилась она.

— Ну, расцарапай мне лицо еще раз, — вздохнул я. — Трудно с тобой, Арина Анатольевна. Ладно, спать так спать.

Я поднялся, потянулся к бляшке ремня и расстегнул его. Стянул кофту, повесил ее на спинку кровати и начал расстегивать ширинку.

Родионовна остановилась. Замерла и приоткрыла ротик, рассматривая то, что я годами тренировал в зале. Не зря страдал, оказывается.

И лучше бы ей было так не смотреть на меня. Тело завибрировало, член сразу напомнил, как сильно мы ее хотим, а челюсти сжались сами.

— А вот не была бы такой букой, давно бы уже твое было, — подмигнул я, стягивая джинсы и взглядом оглядывая самого себя.

Училка моя покраснела, но взгляд не отводила.

— Ты студент, а я преподаватель, Барсов! И немедленно оденься!

— Ты мой бывший преподаватель… — одеваться я не собирался, наоборот, планировал уровнять счет в количестве одежды с Ариной в свою пользу.

— Это против правил! Всегда было против правил!

— Каких правил? — удивился я. — Мы не в универе. Я нравлюсь тебе, ты хочешь меня, и это взаимно. У тебя выбора нет — будешь моей, Родионовна! Сейчас или завтра. Разницы нет. Все равно моей будешь.

— Барсов, я замужем! — ахнула она.

— У всех, Арина Родионовна, свои недостатки. А если серьезно, я тут выяснил — разводишься ты. Так что убегай, не убегай, все равно догоню и…

— И что?

— И женюсь на тебе, училка! — выдал я неожиданно даже для себя.

Хорошо меня накрыло. На века! Попробовал на вкус последнюю фразу и понял, что отторжения она не вызывает.

Я не был противником брака, но и адептом семейных ценностей тоже не был. Я просто жил и получал удовольствие от жизни, пока одна не в меру привлекательная преподавательница снова не вернулась в мою жизнь. Эпично так вернулась, с тайнами Мадридского двора и в одном полотенце.

— Как ты выяснил, что я развожусь? — уперла она руки в бока.

— Усатый твой сказал, — пожал я плечами, — пока я его унижал целый лестничный пролет. Арина, зачем он тебе?

Временно не стал пояснять, что теперь она точно разводится, даже если до этой минуты не собиралась.

— Спать! — отрезала она. — Каждый в своей кровати! Ясно? И даже не думай меня соблазнять!

— Зря отказываешься. Сон, Родионовна, он для слабаков, вместо него есть много других потрясающих занятий. Ты же была замужем, должна знать. Или вы, как пенсионеры, в двадцать два нуль нуль спать ложились по строгому режиму?

— Я не стану обсуждать с тобой свою интимную жизнь.

— Прекрасно, давай обсудим нашу с тобой? — оптимистично предложил я. — Или я снова пристану с вопросами про гостиницу и паспорт.

— Отдай сумку, — потребовала она.

— Зачем?

— Хочу снять соседний номер и выспаться, — с придыханием сообщила она.

— Спи тут, — разрешил я.

— Тогда ты иди в соседний.

— И я не пойду. Родионовна, ну, признайся честно, тебе же понравилось целоваться там, в коридоре?

— Понравилось, — добила она.

Ударом в солнечное сплетение одним словом дух выбила.

— Но повторять мы не будем!

Нокаут!

— Не говори «гоп», Родионовна, — нашел я в себе силы дерзко ей ответить.

Игнорируя болезненную пульсацию, скривился и лег в постель, напоминая себе, что нужно дышать.

Даже фашисты так не издевались, как она! Гуманнее было меня сразу расстрелять, а не лечь на соседнюю кровать прямо в одежде. В метре от меня.

Смотри, но не трогай…

Она отвернулась, сжалась в комочек, а мне безумно захотелось лечь рядом и прижать ее к своей груди. Приласкать, как котенка, потому что вдруг пришла совсем сумасшедшая мысль, что ей, возможно, плохо, страшно или больно, хоть и храбрилась она и вид неприступный делала. Я, конечно, мог после такого приступа слабоумия и отваги не выжить, но…

Даже возбуждение отступило от новых неожиданных порывов. Я смотрел в потолок и вспоминал слова влюбленного Багратыча, слушая, как дыхание Родионовны выравнивалось.

У меня было много женщин. Очень много, может быть, даже слишком, но занозой в голове сидела только она. С того самого дня, как встала за кафедрой в аудитории универа.

Гордая, неприступная, холодная снаружи… Но я уже знал, какой пожар горит у нее внутри, и эгоистично хотел раздуть его в свою сторону.

Тогда я пожелал ей счастья в семейной жизни, приняв ее выбор, а сейчас? Смогу ли сейчас поступить так же, если она захочет сохранить брак и вернуться к усатому?

За размышлениями сам не заметил, как уснул. Когда же открыл глаза, за окном светило солнце, а соседняя кровать…

— Сучка!

Я вскочил и набрал Алана.

— Где училка? — рявкнул я, не успев толком проснуться.

— Тебя закоротило на ней, что ли? — хмыкнул начбез.

Кажется, да. И неслабо!

— Сейчас выясню — перезвоню.

— Жду, — отрезал я, глядя в стену.

Теперь сделать эту женщину своей становилось делом чести!