Как приручить училку

Ульяна Романова (2025)

— Ты студент, а я преподаватель, Барсов! — она цедила слова, напуская флер учительского тона. — И немедленно оденься! — Ты мой бывший преподаватель… — Одеваться я не собирался, наоборот, планировал уровнять счет в количестве одежды с Ариной в свою пользу. — Это против правил! — Каких правил? Мы не в универе. Я нравлюсь тебе, ты хочешь меня, и это взаимно. У тебя выбора нет — будешь моей, Родионовна! — Барсов, я замужем! — У всех, Арина Родионовна, свои недостатки. А если серьезно, я тут выяснил — разводишься ты. Так что убегай, не убегай, все равно догоню и… — И что? — И женюсь на тебе, училка! Влюбиться в бывшую училку так, что крышу сносит? Могу, умею, практикую. Три года назад я пытался сделать ее своей, но был послан на хутор бабочек ловить, а она вышла замуж и уехала. Но судьба свела нас снова. И теперь она от меня никуда не денется!

Глава 2

Ринат

Родионовна с усердием бывалого вора-медвежатника снова принялась ковыряться в замке шпилькой и невидимкой, а я продолжал находиться в культурном шоке.

— Арина Родионовна, а ты сама из института ушла или декан твое уголовное дело случайно прочитал? — не удержался я. — Сколько сроков ты отмотала, скромный препод?

— Барсов, стойте молча, ради бога! — раздраженно потребовала она.

— Кого хоть грабим?

— Неважно!

— Как неважно? Я должен знать, за что мне придется лучшие годы своей жизни провести в тюрьме.

— Идите к себе, раз боитесь! — отмахнулась она.

Мои брови стремительно поползли вверх, а я посмотрел на Родионовну другими глазами. Кто ж знал, что за маской скромной училки в очках скрывается такая чертовка? Хоть бы знак какой подала мне три года назад, я б…

Я б ее тогда замуж не отпустил. Прям со свадьбы бы украл и своей сделал! Думал, она примерная жена примерного мужа, а она замки взламывает шпилькой и невидимкой.

— Не получается? — молчать в ее присутствии не получалось.

— Заело, — пожаловалась Родионовна.

— Дай я, — и приказал окосевшей Арине: — Двигайся, сам открою. Родионовна, а тебя камеры в коридоре не смущают совсем?

— Смущают. Кража со взломом группой лиц карается по закону строже, поэтому, может, вы к себе в номер пойдете, Барсов?

— Даже спрашивать не буду, откуда ты все знаешь, — хмыкнул я, отодвигая ее стройную фигуру в сторонку, чтобы не мешала.

И сосредоточился на замке. Взялся одной рукой за шпильку, другой за невидимку и стал медленно прокручивать под нервное сопение моей Арины.

— Ты бы в коридор лучше смотрела, — посоветовал я. — А если нас с поличным загребут?

— Скажем, что в порыве страсти этаж перепутали. — Я только в тот момент заметил, насколько она была бледна, и что руки ее дрожат.

И хотел бы подумать, что это из-за моей непосредственной близости, но…

— Ага. И решили собственный номер шпилькой и невидимкой взломать. Логично. Чей номер хоть?

— Одного плохого человека. Это все, что ты должен знать, — задрала она носик повыше.

— Так, может, давай ему просто морду набьем? — радостно предложил я.

— Просто откройте эту дверь, и все. Я заберу свое, и разойдемся!

— Ага, разойдемся, конечно! Я тут стараюсь, и снова даже не поцелуешь? Родионовна, ты…

— Лифт! — пискнула она.

— Твою мать! — вытаскивая «отмычки» из замков, выругался я.

Поднялся, схватил ее за руку и повел в конец коридора, к балкону, как раз в момент, когда четверо сворачивали к нам из-за угла.

Пришлось использовать старый как мир трюк: хватать училку, прижимать к стене, закрывая своим телом, и целовать.

Я, когда ее губ своими коснулся, почувствовал себя, как тот впечатлительный голубь во время свободного полета. Забыл, кто я, как меня зовут и что предположительно через пару дней буду красоваться на всех постерах под набившим оскомину заголовком «Их разыскивает полиция». Интересно, в обезьяннике можно как-то договориться, чтобы нас в одну камеру закрыли? Любые деньги бы отдал за такую возможность.

Прохладные пальчики Родионовна легли на мою шею ударом двести двадцати вольт, меня подбросило на месте, а чей-то глумливый голос («Во дают! До номера дойдите») вызвал приступ острого раздражения.

Я молча показал придурку средний палец, ни на секунду не отрываясь от сладких как мед губ училки. И словно воочию слышал, как скрипит, отъезжая, моя крыша, когда проник языком в ее ротик, сплетаясь с ее язычком.

И пусть меня потом убьют, расчленят и ограбят — умру счастливым! И очень возбужденным.

Настолько, что когда крохотные кулачки уперлись мне в грудь, я не понял, чего от меня хотят, ибо уже почти достиг нирваны.

Когда меня стали толкать сильнее, напрягся и попытался вспомнить, какой за окном год.

Как назло, ни одна мысль в голове не задерживалась, а дикий стояк как бы намекал, что нужно быть настойчивее.

Но когда острые коготки впились в шею, стал что-то подозревать.

— Что? — с трудом оторвался я от нее, только в тот момент осознавая, что ладони мои без моего ведома уже забрались под ее кофточку и вовсю исследовали ее тело, подбираясь к груди.

Взгляд рассерженной фурии быстро спустил с небес на землю, так что я в какой-то момент снова приготовился получать по лицу.

Арина дышала с трудом, пока я пыхтел как паровоз, мечтая о ведерке со льдом. А лучше — ванне. Ее губы припухли, а щечки вместо землистых стали почти пунцовыми.

— Вы совсем обалдели? — налетела она на меня.

— Я тебя спасал, — с трудом протолкнул я воздух в грудь, чтобы ответить.

— Спасибо, конечно, но совестью нужно иногда пользоваться.

— У меня нет совести, — честно признался я. — Пойдем отсюда.

— Барсов, я должна попасть в тот номер.

— Родионовна, тот перец только что зашел в номер напротив. Думаешь, он тебя не спалит? Да что там в том номере такого, что ты готова вора-медвежатник из себя изображать?!

— Мне очень надо. Правда, Ринат! — взмолилась она.

Правильно классики говорили: все проблемы в жизни из-за женщин. Потому что они нам мозг и кое-что еще в крендель заворачивают так, что мы готовы идти даже на преступления ради одной улыбки любимой.

— Надо — будет. А сейчас пойдем, Сонька Золотая Ручка, а то попалишься.

— Ринат!

— Что? Достану я тебе цветочек аленький, обещаю. А сейчас пойдем, а то, судя по твоему настроению, ты зубами собралась замок отгрызать. Пожалей зубки, стоматологи нынче дорогие, много воровать придется, а это дополнительный срок. Что там у тебя в этом номере? Любимый томик Ницше? Редкое издание немецкого эротического словаря? Запчасти от ядерной бомбы?

— Паспорт! — топнула она ножкой.

Нижняя губа Родионовны задрожала, а я мгновенно пришел в себя:

— Быстро ко мне в номер!

Схватил Арину за руку и потащил за собой на верхний этаж.

— Барсов, не вмешивайтесь, пожалуйста! — По дороге пыталась она призвать меня к здравомыслию.

— Родионовна, мы с тобой вдвоем номер взламывали, может, перейдем уже на ты?..