Через тернии к… дому

Ульяна Владимировна Орлова, 2013

Антон живёт в интернате. Однажды, не выдержав тоски по дому и насмешек, он решается бежать домой. По дороге он подбирает бездомного малыша Славку. Разве его оставишь? Антон берет его с собой. Но путь до дома не близкий, а ребята встречают такие трудности, о которых даже не догадывались…Книга для детей и о детях. Книга для родителей и о них. Книга о том, что близко каждому из нас: дружба, взаимопомощь и надежда.

Глава 3. Ты кто?

Всю ночь снилось что-то ужасное. Какая-то погоня, интернат, драка с Кривецким. Пинки не прекращались и были какими-то уж очень реалистичными. Он открыл глаза и увидел бомжа. «А ну, иди отсюда!» — сквозь зубы прошипел тот. Тошка вскочил, ударился обо что-то лбом и выскочил на улицу.

Бока болели. Ныло всё тело, особенно плечо. Что такое? С минуту он стоял возле лужи, вспоминая вчерашние события и раздумывая, как её обойти… Спохватился, залез в карман: деньги на месте. Поправил кепку, отряхнулся и глянул в лужу. Да-а… Из лужи смотрел грязный, растрепанный мальчишка с синими кругами под глазами. Он натянул посильнее кепку.

За пустырем на горизонте светлели облака. Близился рассвет. Улицы ещё не наполнились людьми, изредка шуршали по сухому асфальту колёса автомобилей. А так — тихо и пусто.

Антон обошёл дом и вышел к пустырю. Слева, вдалеке, виднелись гаражи. А ему нужно идти туда, откуда несмело и ярко выглядывает солнце — на восток. Туда, где на конце пустыря виднеется недостроенный дом, пугая сонную равнину своими чёрными глазищами-окнами. Антон вздохнул и пошёл.

В желудке образовалась чёрная дыра. В суете побега он совсем забыл про еду. Теперь пришлось вспомнить. А больше всего хотелось пить. «Но ведь магазины ещё закрыты… Да и как не попасться? Хотя, наверное, ещё не начали искать… А искать они будут утром — они медленные… И боятся».

Возле стройки ему стало не по себе: одинокий дом нависал над ним, откидывая мрачную тень на песок. «Да ладно, ерунда какая… Никого здесь нет, кроме меня…» — успокоил себя Тошка и начал потихоньку напевать…

Эта весёлая песенка стояла раньше на будильнике телефона… Хорошо было под неё просыпаться. Ещё с мамой…

— La la la la la la la la la la la

La la la la la la la la la la la

La la la la la la la la la la la…^[1]

Внезапно ему послышался чей-то слабый стон. Антон вздрогнул.

— La la la la la la la la la la, — уже тихо закончил он и прислушался. Чей-то жалобный, негромкий то ли стон, то ли плач доносился из дома. Будто кто-то маленький плакал. «Ребенок? Откуда в таком месте ребенок? Может, кошка забралась туда и не может вылезти? Не, ну не могло же мне показаться…»

Антон обошёл здание, продолжая негромко напевать:

— Dulunga lu menadzi hafanana

Hanana kukanela shalalala…

Плач стал слышен ближе. Значит, не показалось, но так что же это?!

— Whenna naumija hafanana

Hanana kukanela shalalala…

Он оказался возле дома.

— Hey! Whake you dayuda

ulungu… hafanana…

Антон подтянулся и перелез через бетонную балку в проём окна. И оказался в тёмной сырой комнате.

Здесь никого не было.

— Whake you di… — начал было он и осёкся: каким-то уж очень громким эхом отозвалось хмурое здание на его голосок.

Стон доносился откуда-то из-за стен. Антон вздрогнул. Он не верил в привидения, только немного боялся темноты, но здесь ему стало не по себе. Он оглянулся назад и… торопливо вышел в коридор. Если что — убежать он всегда успеет.

— La la la la la la la la la la la, — прошептал он.

Коридор — длинный проход вдоль здания. В некоторых комнатах виднелись разбитые стекла. На полу валялись крошки бетона, сухие листья, виднелись окурки и какой-то мусор. Плач стал ближе, и, кажется, доносился из «комнаты» в конце коридора. Но когда Антон оказался возле неё, то кругом стояла тишина. Было только слышно, как он осторожно переступил кроссовками. Посыпалась штукатурка в проёме стены, и вновь стало тихо. Ему стало страшно, и он побыстрее вошёл в комнату.

Она была пуста.

Только на полу валялись сломанные ящики и какие-то тряпки. В углу комнаты стояли ящики с бутылками. И ни души! Антон обернулся, и, с замирающим сердцем, внимательно осмотрел помещение. Слабый свет проникал через грязные разбитые стекла, но его было достаточно, чтобы увидеть ещё один маленький закуток в углу комнаты возле входа, отгороженный куском брезента. Там, в закутке, кто-то очень тихо всхлипнул. Антон шагнул и отодвинул ширму…

На бетонном полу, прислонившись к стене, сидел маленький мальчик, лет четырёх или пяти. Светлые встрёпанные волосы свешивались ему на лоб и прикрывали закрытые глаза. Майка какого-то непонятного цвета была разодрана, через неё виднелись засохшие корочки царапин, штанишки едва прикрывали щиколотки. Двумя худенькими руками малыш держался за босую ногу. Антон подошёл, наклонился к нему:

— Мальчик…

Ребёнок приоткрыл глаза и сразу их закрыл.

— Помоги… — прошептал он еле слышно и замолчал.

Антон подхватил его на руки. Легонького, невесомого. Мальчик не двигался, только отпустил ногу и доверчиво прижался к нему. Антон встал, быстро, почти бегом, выбрался из комнаты. Как он бежал по коридору, он не помнил, он лишь чувствовал на руках одинокого маленького человечка, которому, наверное, очень плохо…

Вскоре он выбрался из дома и на секунду замедлил шаг: солнечный свет ослепил глаза. В грудь ворвался чистый воздух — после полумрака и сырости это было неожиданно, но приятно.

Антон наконец остановился, отдышался. Посмотрел на мальчика: тот неподвижно лежал у него на руках. В дневном свете он казался еще бледнее. Антон легонько покачал его. Малыш открыл глаза. И не удивился, увидев Антона. Только шёпотом попросил пить…

«Да где же я тебе возьму воды?!» — в отчаянии подумал Антон. Что делать? Он прошептал ему:

— Ты потерпи.

Погладил его по светлым волосам… И, наверное, от этой нежности мальчик пришёл в себя. Даже приподнялся на руках у Антона. Спросил испуганно:

— Ты кто?

— Да ты не бойся! Я — Антон.

— Я не боюсь…

Он опустил его на песок. Мальчик тут же сел на корточки.

Антон наклонился к нему:

— А ты кто?

Мальчик прошептал одними губами, но Антон понял:

— Славка… — И снова закрыл глаза.

«Блин, что же делать?! Тащить его в больницу? Но куда?.. Хоть передохнуть где-нибудь…» Антон огляделся вокруг.

Недалеко от здания торчали бетонные сваи. В некоторых местах, там, где они были вбиты в землю достаточно глубоко, на них лежали плиты. Несколько таких свай с плитами поверх них образовывали закуточки с «крышей». Возле одного такого и остановился Антон со Славкой на руках. «Крыша» находилась на уровне его плеч. По ширине закуток был метра два. Рядом валялись остатки старых досок. Все эти конструкции были обнесены покосившимся деревянным забором. Не совсем понятно, для чего они предназначались, да и неважно это было сейчас двум усталым мальчишкам. Важно, что они защищали от ветра, дождя и посторонних глаз. Бомжам нечего было делать в таких маленьких закутках. Собакам нечего было здесь есть. Лишь ветер гулял по заброшенному комплексу, задувая в щели между сваями мелкие песчинки.

Тошка присел, опустил малыша на песок возле закутка. Снял с головы кепку, бросил ему под голову. Встал, поднял с песка несколько старых досок, положил их внутрь. «Хорошо, что не было дождя — доски сухие…» Поднял Славку с земли, занес в закуток, присел с ним на доски. Малыш зашевелился и открыл глаза. Осмотрелся вокруг, спросил удивленно:

— Где мы?

— Не бойся, всё в порядке. Здесь безопасно…

Малыш слабенько улыбнулся:

— Да я и не боюсь… С тобой. — Хорошая у него была улыбка. Добрая и открытая.

— Слушай, давай я тебе постелю свою куртку, а то у меня ноги затекли…

— Ладно. — Славик пересел на доски. — А у меня пузо болит. От голода…

Антон не выдержал, спросил:

— Да что же с тобой? Что ты там делал один?!

Славка не удивился.

— Я расскажу… У тебя нет чего-нибудь пожевать?

Антон покачал головой.

— Я сбегаю в магазин. Сейчас. Ты побудешь здесь?

Славка кивнул. А глаза молили, чтобы он не уходил. Грустные такие, большие серые глаза. Нет, они не просто грустные, они измученные какие-то. Антон присел перед ним.

— Славик, я приду. Скоро. Только ты, пожалуйста, потерпи, ладно? Не уходи никуда…

— Да я и не могу…

Антон выбрался из закутка. Осмотрелся внимательно, запоминая место. И побежал туда, где от солнца светились окна многоэтажек…

В магазине он отдышался. Взял буханку хлеба, шоколадку и большую бутылку воды. Продавщица оживлённо говорила по телефону и, кажется, даже не обратила внимания на его встрёпанный вид. Машинально, не отрываясь от разговора, дала сдачу, положила продукты в пакет, протянула его Тошке… Так же быстро бежал он обратно. Память его не подвела: вот стройка, забор… Сердце отчаянно бухало, вырываясь из груди. А в такт ему вертелось в голове: «Славка… Славка… Славка, как он там?..»

Славка сидел, так же прислонившись спиной к бетонной свае. В той же позе, в которой его оставил Антон. Услышав шаги, он открыл глаза. Слабо улыбнулся:

— Ты пришёл!

— А как же!

Антон достал хлеб, отломил кусок. Достал шоколадку, отломил полосочку Славке. Себе взял только хлеба. Открыл воду. Славка с минуту жадно пил. Потом принялся за шоколад. А уже потом — за хлеб. Вцепился в кусок и быстро умял его. Снова попросил воды…

Когда человек долго не ест — ему нельзя сразу много. Антон спросил Славку:

— Ну как, лучше тебе?

— Ага… — ответил малыш, а сам продолжал смотреть то на хлеб, то на Антона. Вдруг прикрыл глаза и прислонился к бетонной стене.

— Славка?!

— Ничего, я сейчас…

«Э-э-э, нет! Так дело не пойдет…» — растерянно подумал Антон. Сел рядом, взял малыша за ладошку. Она была маленькой и почему-то холодной.

— Славка… — снова позвал он.

— А? — еле слышно отозвался Славка, потом чуть твёрже: — Что?

— Славка, тебе очень плохо?

Если Славка скажет «да» или снова потеряет сознание, тогда придется искать врача… Ну да сейчас не до себя! Главное — Славка!

Он был бледный, невысокий. Худенький, через белую кожу просвечивали тоненькие синие сосуды. Сквозь отросшую чёлку светлых волос светились доверчивые и не по-детски серьёзные глаза. Доверчивые, но не беспомощные. Этими глазами он посмотрел на Антона.

— Ничего! У меня иногда бывает такое. Давай лучше я расскажу…

— Если можешь…

Примечания

1

Песня Африка Симона (Afric Simone) «Hafanana».