Китти

Уильям Сомерсет Моэм, 1925

Красивая и легкомысленная Китти Гарстинг – яркая звездочка на небосклоне лондонского светского общества, желая опередить младшую сестру Дорис, которая в скором времени выходит замуж, принимает предложение руки и сердца безумно влюбленного в нее молодого ученого Вальтера Фэйна и отправляется с ним в Гонконг. Изнывая от скуки и отсутствия нормального общества, она вскоре влюбляется в тщеславного Чарльза Таунсенда. Когда ее муж узнает об этом, ее жизнь полностью меняется…

17

Она с изумлением посмотрела на него. То, что он сказал, было так неожиданно, что она растерялась и совсем перестала понимать смысл его слов.

— Не понимаю, что вы такое говорите? — запинаясь, произнесла она.

Сама она почувствовала, какой фальшью звучат ее слова, на его же суровом лице они вызвали усмешку презрения.

— Боюсь, что вы меня сочли большим дураком, чем я на самом деле.

Она не знала, как ей поступить: отрицать ли возмущенно свою вину, или обрушиться на него с горькими упреками? Он точно читал ее мысли.

— Я имею все нужные доказательства.

Она разразилась слезами. Слезы лились легко, не мучительно, она их даже не утирала, они давали ей время собраться с мыслями, но выдумать ничего она не могла. Он спокойно наблюдал за ней, и его хладнокровие ее пугало. Наконец, терпение его истощилось.

— Ваши слезы ничему не помогут.

Его голос, такой холодный и суровый, вызвал в ней чувство негодования, и к ней вернулось самообладание.

— Мне все равно. Я надеюсь, что вы согласитесь дать мне развод. Мужчину это не компрометирует.

— Смею спросить: зачем мне подвергать себя малейшей неприятности ради вас?

— Для вас это совершенно безразлично. Я только прошу вас сделать для меня то, в чем джентльмен отказать не может.

— Мне слишком дорого ваше благополучие.

Она выпрямилась и вытерла глаза.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила она.

— Таунсэнд женится на пае только тогда, если ему придется фигурировать на суде в качестве ответчика вместе с вами, и дело будет настолько скандально, что его жена волей-неволей должна будет развестись с ним.

— Вы не отдаете себе отчета, какой вздор вы говорите! — вскричала она.

— Ах вы, дура, дура!

Тон его был настолько пренебрежительный, что она вспыхнула от негодования. Прежде она слышала от него только милые, ласковые, любезные слова, и тем труднее было ей теперь переносить от него оскорбления. Она привыкла к тому, что он всегда был готов исполнить всякую ее прихоть, всякий каприз.

— Хотите знать правду? Он всей душой жаждет возможности жениться на мне. Доротти Таунсэнд согласна дать ему развод, и мы повенчаемся, как только получим свободу.

— Говорил ли он это вам буквально в таких выражениях, или это вывод из ваших собственных впечатлений о нем?

Глаза Вальтера сверкали грубой насмешкой, и Китти почувствовала легкое беспокойство. Она не была уверена, что Чарли ей это когда-либо говорил в таких выражениях.

— Он мне говорил это много, много раз.

— Это ложь, и вы знаете, что это ложь.

— Он меня любит всем сердцем, всей душой. Он любит меня так же страстно, как я его люблю. Вы нас поймали. Я ничего не отрицаю. Вот уже год, как я его любовница, и горжусь этим. Весь смысл жизни для меня сосредоточен на нем, и я рада, что вы, наконец, все знаете. Нам до тошноты надоело прятаться, притворяться и обманывать.

Большой ошибкой с моей стороны было выйти за вас, я не должна была этого делать, я поступила, как настоящая дура. Я вас никогда не любила. Мы с вами ни в чем не сходимся. Вы не любите тех, кого я люблю; то, что вас интересует, мне кажется скучным. Слава богу, это кончено.

Он слушал ее спокойно, ни один мускул его лица не дрогнул. Он выслушал ее со вниманием, и по выражению лица не было видно, чтобы ее речь произвела на него впечатление.

— Знаете ли вы, почему я согласилась стать вашей женой?

— Потому что вы хотели выйти замуж раньше вашей сестры…

Это была правда, и ей показалось забавным, что он это знает. Странно то, что, несмотря на страх и на злобу, которую она к нему чувствовала, ей стало его жалко.

Он слегка улыбнулся.

— Насчет вас я никогда иллюзий не имел. Я знал, что вы пустая, легкомысленная и глупая женщина, но я вас полюбил. Я знал, что ваши вкусы, ваши идеалы пошлы и низки, ко я любил вас. И то, что другие мужья считают своим правом требовать, я принимал как милость от вас.

Таких слов Китти никогда не слыхала; всю жизнь ее хвалили, восхищались ею, всячески льстили ей. Ею овладел бешеный гнев, всякий страх был забыт, кровь застучала в висках, и злоба душила ее.

Оскорбленное тщеславие может сделать женщину столь же мстительной, как львицу, у которой отняли детенышей. Ее чудные глаза потемнели от злобы, но она не потеряла самообладания.

— Если мужчина не умеет привлечь женщину и заставить ее себя полюбить, то это его, а не ее вина.

— Очевидно.

Его насмешливый тон усилил ее раздражение. Она почувствовала, что, сохранив хладнокровие, она сможет сильнее уязвить его.

— Я, конечно, не очень образованная и развитая женщина. Я самый обыкновенный, средний человек. Я люблю то, что любят те люди, между которыми я прожила всю жизнь. Я любила танцевать, играть в теннис; люблю театры и люблю мужчин, которые хорошо играют во все игры.

Мне всегда было с вами скучно, и мне надоело то, что вас занимает. Вы меня таскали по бесконечным, картинным галереям в Венеции, когда я предпочла бы играть в гольф в Сандвиче.

— Я это знаю.

— Мне очень жаль, что я не оправдала ваших надежд. К сожалению, я всегда чувствовала к вам физическое отвращение. Едва ли вы имеете право поставить мне это в упрек.

— Я вас и не упрекаю.

Китти было бы много легче, если бы он пришел в бешенство и начал бы неистовствовать и кричать. Она бы тогда отвечала ему тем же, но его сверхчеловеческое самообладание бесило ее, и в эту минуту она возненавидела его, как никогда прежде.

— Мне кажется, что вы даже не человек. Отчего вы не вломились в комнату, когда вы знали, что мы с Чарли там. Вы могли бы хоть попытаться исколотить его. Вы, верно, боялись?

Как только она произнесла эти слова, ей стало стыдно, и она покраснела. Он не отвечал, но его глаза выражали ледяное презрение, и едва заметная усмешка скользила по его губам.

— Может быть, как известное историческое лицо, я слишком горд, чтобы драться.

Китти не нашла никакого ответа и только пожала плечами.

— Кажется, я сказал все, что имел сказать. Если вы откажетесь ехать в Мей-Тан-Фу, я возьму свое прошение обратно.

— Отчего вы не хотите дать мне развод?

Он перестал, наконец, смотреть на нее, откинулся к спинке кресла и зажег папиросу.

Он докурил ее, не произнеся ни слова, и, бросив окурок, обратился к ней с легкой улыбкой.

Снова он посмотрел на нее.

— Если миссис Таунсэнд обещает мне, что она даст мужу развод и, если я получу от него письменное обещание, что не позже недели, после утверждения обоих постановлений суда, он на вас женится, я согласен исполнить вашу просьбу.

В его голосе слышался какой-то оттенок, который смутил Китти, но из самолюбия она должна была с достоинством принять его предложение.

— Это очень великодушно с вашей стороны, Вальтер.

К ее удивлению он вдруг разразился громким смехом. Она сердито вспыхнула.

— Над чем вы смеетесь? Тут ничего нет смешного.

— Извините. Вероятно, чувство юмора у меня иное, чем у вас.

— Поторопитесь, если вы хотите застать Таунсэнда в канцелярии. Если вы решите ехать со мной в Мей-Тан-Фу, то необходимо выехать послезавтра.

— Вы хотите, чтобы я ему сегодня же сказала?

— Зачем терять время?

Ее сердце забилось сильнее. Беспокойства она не чувствовала, но что-то неуловимое ее тревожило. Ей бы хотелось получить возможность отложить этот разговор, немного приготовить Чарли.

Она была вполне уверена в нем; ведь он любит ее так же сильно, как и она его. Преступно было бы даже допустить мысль, что он не примет с восторгом выход, навязанный ему обстоятельствами. С серьезным лицом она обратилась к Вальтеру.

— Я думаю, вы не знаете, что такое любовь. Вы не можете себе представить, как мы с Чарли безумно влюблены друг в друга. Для нас только это и важно. Всякая жертва, которую потребует наша любовь, будет для нас легка.

Он слегка поклонился, но ничего не сказал и проводил ее глазами, пока она мерными шагами выходила из комнаты.