Сердце к твоим ногам

Триш Мори, 2015

Тора раздавлена: кузен мошенническим путем украл у нее наследство – ни много, ни мало четверть миллиона долларов, – а ведь эти деньги срочно нужны для того, чтобы спасти жизнь другу. В отчаянии она падает в омут с головой: проводит ночь с незнакомцем. Кто мог знать, что неожиданное продолжение этого знакомства поможет Торе не только решить финансовые проблемы, но и найти свою судьбу.

Глава 5

Рашид рассмеялся. Он не мог удержаться от смеха, хотя подозревал нечто подобное. Идея была просто нелепой, хотя старик был сама серьезность.

— Вы не можете говорить серьезно!

— Прошу меня простить, но я не привык шутить подобными вещами.

У Рашида сложилось впечатление, что этот человек вообще не привык шутить, полное отсутствие хотя бы намека на улыбку визиря заставило его остановиться.

— Но я не жил в Каджаране с самого младенчества, если все, что вы сказали, — правда. По крайней мере, я не помню ничего из того времени. Я бывал там два или три раза в деловых поездках — и все. Должен же быть кто-то еще, кто-то более… квалифицированный?

— После смерти Малика наступил настоящий вакуум. Совет Старейшин принял на себя основы правления, но в стране нет четкого руководства, и никто не берет на себя ответственность. Каджарану нужен сильный лидер, и нет никого лучше, чем сын истинного преемника. Я знаю, что в самом начале твой отец хотел передать тебе это право по наследству, хотя со временем он передумал и предпочел дать тебе ту же свободу, что обрел сам. Он построил свою жизнь здесь, и чем дольше он жил вдали от Каджарана, тем меньшую связь ощущал со своим долгом перед родиной.

— Отец, которого я никогда не знал. — Рашид даже не пытался скрыть свою горечь. — Если он действительно был моим отцом. Почему я должен верить на слово?

Старик кивнул.

— Я был бы обеспокоен, если бы ты слишком быстро принял брошенный тебе вызов. Я бы подумал, что власть заботит тебя куда сильнее, чем благополучие нашего народа. — Он сунул руку в складки своего одеяния и выудил что-то из кармана. — Малик постарался уничтожить все изображения твоего отца, но кое-что уцелело.

Это была одна из тех старых картонных рамок для фотографий с потрепанными уголками, но изображение сохранилось. На фотографии был мужчина в национальных одеждах, сидящий верхом на арабском скакуне, бита для поло была небрежно закинута на плечо. Мужчина явно позировал фотографу.

— Господи, — прошептал Рашид.

Он узнавал свои собственные черты лица: лоб, высокие скулы, волевой подбородок, такие же темно-синие глаза. Могло показаться, что это именно он сидит верхом на лошади.

— Ты сам видишь, — сказал Керим. — Страна нуждается в тебе, Рашид, — нахмурился он. — Каджаран находится на перепутье. Тридцать лет под гнетом правителя, который отвергал любую возможность, если она не приносила выгоду лично ему. Тридцать лет разбазаривания доходов от промышленности и ресурсов на безумства и прихоти. Нам повезло, что экономика страны не рухнула окончательно. Но теперь настало время, чтобы начать строительство нового государства. Стране нужен сильный лидер, образование и реформы.

Рашид покачал головой:

— Почему народ должен принять меня как своего лидера, если подразумевается, что я погиб тридцать лет назад? Почему они должны поверить, что я не самозванец?

— У людей долгая память. Возможно, Малик и попытался стереть образ твоего отца из людской памяти, но он не смог вычеркнуть его из их сердец. Твоему возвращению все бы обрадовались.

— Каким образом, если предполагается, что я мертв?

— Тело ребенка так и не нашли, многие считали, что тебя могли утащить дикие животные. А это значит, есть сомнения. Люди в Каджаране отчаянно нуждаются в чуде. А твое возвращение стало бы настоящим чудом.

— Это безумие, — покачал головой Рашид. — Я инженер-нефтяник.

— Но ты был рожден, чтобы править. У тебя это в крови.

Рашид порывисто встал и подошел к окну, он не мог усидеть на месте. Автомобили быстро двигались по оживленному проспекту, пешеходы деловито шли по тротуарам. Все они куда-то спешили, у всех были какие-то свои дела, своя жизнь. Никто не говорил им, что теперь у них есть маленькая сестра, оставшаяся сиротой, не говоря уже о народе целой страны, за который он тоже в некотором роде несет ответственность.

Рашид покачал головой. У него никогда не было семьи. Самыми близкими людьми в его жизни были друзья — Золтан, Бахир и Кадар. Их дружба началась еще в университете. И хотя все его друзья счастливо женаты и даже успели обзавестись детьми, это вовсе не значит, что он должен последовать их примеру. У него не было никакого желания создавать семью.

Рашид резко повернулся и посмотрел в лицо человеку, который внес в его жизнь этот кошмар:

— Почему я должен это делать? Почему должен взваливать на себя все это?

Керим кивнул.

— Я немало знаю о тебе, я знаком с длинным списком твоих достижений на ниве переговоров. Ты бы прекрасно справился с задачами эмира. — Рашид снова покачал головой, и Керим поднял свою широкую ладонь. — Конечно, это не предложение по найму на работу. Это выходит за рамки твоей квалификации. Твой отец был избран эмиром до того, как обстоятельства вынудили его бежать из страны. Ты — его наследник, поэтому теперь это твой долг.

— Долг? — похолодел Рашид. — Вы сказали, что у меня есть право выбора.

Керим посмотрел ему в глаза:

— Я не вправе предоставлять тебе выбор. Я лишь говорю, что у тебя есть долг, и тебе решать, принять его или нет.

Долг.

Рашид хорошо знал, что это такое, да и его друзьям было не чуждо это слово. Он видел, как Золтан прошел непростой путь, чтобы занять трон Аль-Джирада. Рашид выполнил свой братский долг и отправился вместе с ним, Бахиром и Кадаром в пустыню, чтобы спасти принцессу Аишу, а потом вытащить ее сестру из плена Мустафы. Он всегда исполнял свой долг.

Но он никогда не думал, что долг может радикально изменить его жизнь. Если он согласится, вся его жизнь пойдет кувырком, он никогда уже не будет по-настоящему свободным. А если откажется, то не сможет выполнить долг.

— Я понимаю, непросто понять и принять то, что я говорю, — сказал Керим. — Я могу лишь попросить тебя приехать на родину и увидеть ее своими глазами. Возьми с собой Атию, это и ее наследие тоже.

— Вы хотите, чтобы я добровольно приехал туда, где были бы рады видеть меня и моего отца мертвыми? Вы считаете, что я привезу в такое место ребенка?

— Малик умер. Тебе больше не нужно бояться его или его сторонников. Ты должен приехать, Рашид, прошу тебя. Почувствуй, как древний песок твоей родины просачивается сквозь твои пальцы, пройди по нему босыми ногами. Посмотри, как восходит солнце над пустыней, и тогда, возможно, ты почувствуешь, как сердце Каджарана бьется в твоей груди.

— Я приеду, — сказал Рашид, прияв для себя решение. — Сейчас это все, что я могу обещать.

Визирь сдержанно кивнул:

— На данный момент этого достаточно. Я приглашу адвоката, и мы обсудим все наши договоренности.

— Что они там делают? — Тора расхаживала по приемной адвокатской конторы. Она тяжело вздохнула и села в кресло рядом со своей начальницей. Ей приходилось мерить шагами комнату, потому что из-за недосыпа она начинала зевать и клевать носом. — О чем можно так долго говорить? — возмущалась она, стараясь разговаривать не слишком громко, чтобы не потревожить спящего младенца.

Торе едва хватило времени, чтобы наскоро принять душ и побросать вещи в чемодан. Она встретилась с Салли в офисе, и они вместе отправились в детский дом, чтобы забрать оттуда ребенка, находившегося там последние несколько дней. А теперь они просто сидели и ждали, а ведь скоро подойдет время следующего кормления.

— Не знаю, — Салли покрутила свои часы вокруг запястья, — но я не могу здесь больше оставаться. У меня встреча с врачом Стива меньше чем через час.

Малышка завозилась во сне, и Тора наклонилась, чтобы успокоить ее. Девочка была ангельски красива: черные завитки волос, темные глаза с длинными ресницами, красиво очерченные губы, смуглая кожа — она вырастет настоящей красавицей. Но сейчас она была лишь крошечным беззащитным младенцем, оставшимся без родителей, и, казалось, до нее никому не было дела.

Малышка не успокоилась и засуетилась еще больше, и Тора вынула ее из креслица и взяла на руки. Тора улыбнулась и прижала к себе девочку, с наслаждением вдохнув младенческий запах. Ей было непривычно заботиться о таком маленьком ребенке. Большинство подопечных агентства по сопровождению детей в поездках были все же постарше. Их родители, как правило, были в разводе и были либо слишком заняты своими карьерами, либо предпочитали не встречаться с бывшими супругами, даже если это причиняло боль их ребенку.

Торе всегда было грустно наблюдать за такими детьми. Но младенец, оставшийся круглой сиротой, — это настоящая трагедия.

— Бедная малышка, — нежно проворковала она, покачивая девочку на руках. Салли поерзала в своем кресле, и Тора почувствовала, как она напряжена. Что-то явно было не так. — Как Стив? — рискнула спросить она, когда малышка немного успокоилась. Тора боялась услышать ответ.

Начальница поморщилась, и Тора вдруг подумала, что Салли постарела на десяток лет за прошедшие две недели.

— Держится. Есть шанс, что врачи смогут стабилизировать его состояние, чтобы транспортировать в Гер манию. — Она задумчиво посмотрела вверх, и Тора увидела в ее глазах тоску и отчаяние с крошечным про блеском надежды. — Слушай, Тора, я не хотела подо ждать, пока ты сама расскажешь… Как у тебя прошла вчерашняя встреча с кузеном? Он дал тебе какие-то рекомендации, как можно получить деньги из вкладов?

У Торы упало сердце. У нее была чертовски серьезная причина, по которой она не хотела сегодня выходить на работу, и дело было вовсе не в том, что она почти не спала. Без денег, вырученных за имущество родителей, она не сможет одолжить Салли и Стиву ни цента, а они так рассчитывали на эти деньги, чтобы оплатить транспортировку и лечение за рубежом. Она хотела выиграть немного времени, чтобы найти другой источник финансов, прежде чем открыть Салли правду.

— Да, — оживленно сказала Тора, — я как раз собиралась с тобой об этом поговорить.

Салли скрестила руки на груди, и Тора увидела, как побелели костяшки ее пальцев от напряжения.

— Черт. Я так и знала, что не должна была спрашивать тебя об этом. Я не готова услышать плохие новости…

— Нет-нет, — солгала Тора, приложив все усилия, чтобы хоть немного улыбнуться. — Ничего подобного. Просто море бумажной волокиты. — Она пожала плечами. — Ты же знаешь, как это бывает. Я очень надеюсь, что все решится в ближайшее время.

Салли снова посмотрела на часы.

— Что ж, тогда мне придется подкинуть тебе еще бумажной работы, если мы подпишем сегодняшнее соглашение. — Она вытащила из портфеля папку с документами и положила на стул рядом с Торой. — Прости, что бросаю тебя здесь одну, хотя мы пока не знаем никаких подробностей. Ты ведь справишься без меня?

— Эй, все будет в порядке. Если ты собираешься в ближайшее время уехать за границу, — сказала Тора, стараясь не акцентировать слово «если», — нам всем придется привыкнуть брать на себя больше бумажной работы. Не волнуйся, я напишу тебе по электронной почте, когда узнаю, куда надо перевезти ребенка, и отсканирую всю документацию прежде, чем мы куда-то уедем. Сейчас ты должна думать о Стиве и о себе.

Салли улыбнулась и поцеловала Тору в щеку.

— Спасибо. — Салли осторожно погладила ребенка по голове. — Позаботься об этой куколке, ладно?

— Договорились. А теперь иди и обними за меня Стива.

К тому времени, как секретарь вернулась с кувшином холодного чая для посетителей, Салли уже ушла, а Тора все еще была слегка нетрезвой после вчерашнего. Дверь адвокатского кабинета открылась, и в приемную вышел пожилой джентльмен с кустистыми бровями и седой шевелюрой.

— Джоан, — обратился он к секретарю, — мы готовы принять гостей. — Он вопросительно взглянул на Тору с младенцем на руках.

— Мне очень жаль, — сказала она, — но Салли Барнс не смогла остаться.

— Я понимаю, — любезно ответил он. — Разговор занял гораздо больше времени, чем мы ожидали. Благодарю за терпение, мисс Берджесс. Пора малышке встретиться со своим опекуном.

— Господа, — сказал адвокат, открыв дверь кабинета и пропустив вперед Тору с ребенком, — вот наконец и Атия в компании мисс Виктории Берджесс, представителя крупнейшей в Австралии компании, специализирующейся на транспортировке детей по всему миру. Виктория будет заботиться об Атии и сопровождать вас в путешествии в Каджаран.

Тора удивленно подняла брови, переваривая новости. Значит, вот куда она направляется? Она была во многих странах Европы и Азии, но работа еще никогда не приводила ее в такую крошечную ближневосточную страну.

Высокий пожилой мужчина в арабских одеждах приблизился к ней и с нежностью посмотрел на малышку в ее руках. Он прижал пальцы к макушке девочки и проговорил по-арабски что-то вроде благословения. Если это опекун Атии, она в хороших руках.

— Прошу меня извинить, — с поклоном произнес он, — я должен известить пилота, что мы готовы к вылету. — Прошелестев подолом своих одежд по плиточному полу, он вышел из кабинета.

— Виктория, — услышала она голос, донесшийся из дальнего угла кабинета. Тора узнала этот голос, сухой и холодный, вчера он звучал совсем по-другому. — Большинство сократили бы это имя до Тори, не так ли?

Господи, пожалуйста, только не это!

Тора оглянулась назад: да, это был он. Мужчина, с которым она провела безумную ночь, подошел к ней и смотрел на нее своими пронзительно-холодными глазами. Ее сердце пропустило пару ударов, и Тора покрепче прижала к себе ребенка.

— Не знаю, — сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Это так важно?

Адвокат как-то странно посмотрел на Рашида, в его глазах читался немой вопрос.

— Действительно, — сказал адвокат, — имеет ли это значение? Познакомьтесь со своей сестрой.

Сестрой? Тору замутило от нехорошего предчувствия.

Рашид не спешил, хотя он и согласился лететь в Каджаран вместе с ребенком. Он снова сел в кресло, чтобы собраться с мыслями и осознать, что сейчас произошло.

Это была она, женщина, которая сбежала из его номера посреди ночи, как воришка. Женщина, которую он не ожидал когда-нибудь увидеть снова.

Она выглядела почти так же, как вчера в баре: бежевая рубашка с коротким рукавом, с собранными в ненавистный пучок волосами, которые на самом деле были длинными и блестящими, как шелк, но сегодня вместо юбки на ней были темные брюки-дудочки, подчеркивавшие очень длинные ноги. Он прекрасно помнил, как эти ноги обвивали его, когда он быстро и мощно двигался в ней. Сегодня она казалась бледной мышкой, но Рашиду было прекрасно известно, какой огонь скрывается под этой оболочкой.

— Рашид? — окликнул его адвокат. — Не хотите по знакомиться с сестрой?

Вообще-то не очень, особенно сейчас, когда девочку держала на руках женщина, которая была в его постели всего несколько часов назад. Он подумал, что надо хотя бы из вежливости взглянуть на девочку.

Рашид встал. Ему показалось или Тора действительно сделала инстинктивный шаг назад? Нет, понял он, ему не показалось. В ее глазах плескался страх, хотя подбородок был упрямо вздернут. Она боялась его, хотя старалась не показывать этого. Боялась, ведь он знал, что вытворяет няня по ночам. Еще бы ей не беспокоиться!

Рашид подошел ближе. Достаточно близко, чтобы почувствовать запах женщины, с которой провел ночь. Он изо всех сил пытался сохранить самоконтроль. Разве мало ему сейчас проблем? Не хватало только этой женщины, обладавшей властью над его эмоциями и заставившей его позабыть обо всем на свете.

Рашид отвел взгляд от Торы и посмотрел на крохотное существо, извивающееся у нее на руках. Смоляные кудряшки, пухлые ручонки и сморщенное личико. Младенец. Он совершенно ничего не знал о младенцах, потому что искренне считал, что это ему никогда не понадобится.

— Хотите подержать ее? — напряженным голосом спросила женщина, которую он знал под именем Тора.

Теперь шаг назад сделал Рашид.

— Нет.

— Она не сломается.

— Я же сказал — нет.

Рашид внезапно понял, что не хочет, чтобы эта женщина держала на руках его сестру и сопровождала их в Каджаран. Рашид повернулся к адвокату:

— Никого другого вы не могли подыскать на эту роль?

Тора моргнула от услышанного. Ее карие глаза были холодны, как мрамор.

— Простите? — переспросил адвокат.

— Найдите кого-то, кто больше подходит для того, чтобы позаботиться об Атии. Кого-то, кто лучше позаботится о моей сестре.

— Мисс Берджесс имеет высочайшую квалификацию. Хотите увидеть ее рекомендации?

— В этом нет необходимости.

Он уже видел все ее рекомендации, хотя они характеризовали ее совсем не с той стороны, с которой нужно было в данный момент.

— Если у вас какие-то проблемы… — начала Тора.

— Да, у меня есть «проблемы», мисс Берджесс, — перебил ее Рашид. — Возможно, мы могли бы обговорить их в частном порядке, я бы все вам подробно рассказал.

Адвокат нервно посмотрел на них:

— Прошу меня извинить, мне кое-что нужно сказать Кериму. — Он мгновенно скрылся за дверью.

Рашид сделал глубокий вдох и отступил к окну.

— Что ты здесь делаешь? Как ты меня нашла?

— Что? Я тебя не искала! Моя начальница попросила меня взять эту работу. Я не знала, что ты имеешь какое-то отношение к Атии!

— Ты ждешь, что я поверю в такое совпадение?

— Можешь верить во что хочешь. Меня наняли, что бы сопровождать Атию куда понадобится. Честно говоря, я уже успела о тебе забыть.

Рашид скрипнул зубами. Уже успела забыть, значит? В его жизни женщины всегда были временным явлением, но именно он решал, когда расставаться с ними. Это он забывал женщин, а никак не наоборот.

— Значит, ты — квалифицированный работник по уходу за детьми и их сопровождению?

— Да, это моя основная специализация, хотя у меня есть дипломы по обучению детей школьного возраста, медицинских курсов по уходу за детьми и некоторые языковые навыки.

— Ты забыла упомянуть еще кое-какие важные навыки, — проворчал он.

— Вряд ли они сейчас уместны, — ответила Тора.

Рашид услышал недовольный младенческий плач и звук расстегиваемой молнии. Он резко развернулся, возмущенный тем, что она, казалось, вовсе не замечает двусмысленности ситуации, и увидел, что Тора села на кресло вместе с ребенком, в одной руке она держала бутылочку с молоком. Вместе они выглядели как мать и дитя.

Это просто смешно! Она не Мадонна с младенцем! Не важно, как она выглядела и что было на ней надето, — он все еще представлял ее обнаженной. Он все еще помнил, как она трепетала в его руках, содрогаясь от наслаждения.

— Это просто невозможно! — резко сказал он. Малышка удивленно посмотрела на него и протестующе завозилась. — Так не бывает.

— Успокойся, — холодно сказала ему Тора, покачивая девочку. — Мне эта ситуация нравится не больше, чем тебе.

— Мне нужна другая няня.

— Почему?

Потому что он не доверяет самому себе в ее присутствии!

— Потому что женщина вроде тебя не может присматривать за младенцем!

— Женщина вроде меня? — рассмеялась она. — И к какому же типу женщин я, по-твоему, отношусь?

— К женщинам, которые ночами шляются по барам, а потом отправляются с незнакомцем в гостиничный номер.

Она улыбнулась, и Рашид почувствовал, как в нем закипает ярость.

— Зато мужчина, цепляющий в ночном баре случайную женщину и приглашающий ее в свой номер, — прекрасный опекун для малышки, правда? Это ты хочешь сказать?

— Речь сейчас не обо мне.

— Тебе не кажется, что у тебя двойные стандарты?

Рашид рассердился. Она парировала каждый его аргумент, но не мог же он озвучить ей реальную причину: ему просто необходимо сейчас мыслить как никогда ясно, а он может лишь проигрывать в памяти события прошлой ночи, когда она рядом.

— Я хочу, чтобы Атию сопровождал кто-то другой.

— Да нет никого другого! Все остальные сотрудники уже заняты.

— Я не хочу, чтобы ты летела с нами.

— А ты думаешь, я этого хочу? — возмутилась Тора. — Как только я тебя узнала, захотела провалиться сквозь землю! Так что не волнуйся, я вовсе не жажду продолжения вчерашнего приключения. Я здесь не из-за тебя, я просто забочусь о ребенке — вот и все.

Отрывистый стук в дверь прервал их разговор. С легким поклоном вошел Керим. Стало ясно: он не мог не услышать последние слова Торы и наверняка их неправильно понял.

— Тысяча извинений за то, что прервал вас. Самолет будет готов к вылету через два часа.

Тора взглянула на Рашида:

— Ну что, расскажешь всем, почему ты предпочитаешь другого сопровождающего, или это сделать мне?

Керим выжидающе смотрел на него с легким налетом недоумения во взгляде, и Рашид выругался про себя. У него не было времени искать варианты, к тому же что может случиться? Она сопроводит их в Каджаран, и на этом ее миссия будет закончена — она улетит домой ближайшим рейсом. А он избавится от постоянных напоминаний о прошедшей ночи.

— Я предпочел бы кого-то постарше, — пробормотал он, — но я полагаю, альтернативы у нас нет.