Успешное мышление. Как контролировать свою жизнь и уйти от негативных мыслей

Тревор Моавад, 2020

Тревор Моавад – эксперт по психическому развитию и стратегический советник самых известных людей в мире. Он сотрудничал с защитником «Сиэтла Сихокса» Расселом Уилсоном, актером Уиллом Смитом, с престижными футбольными программами NCAA и тренерами, включая Ника Сабана, Кирби Смарта и Джимбо Фишера. В 2017 году Sports Illustrated назвал Тревора «Лучшим тренером мозга в мире спорта». Миссия Моавада – мотивировать лучших. В книге «Успешное мышление» вы найдете необходимые средства и механизмы для достижения желаемых результатов. Моавд Тревор рассказывает, как правильно применять его уроки о нейтральном мышлении и улучшить повседневную жизнь. Он преподносит уроки, которые извлек из своих величайших карьерных успехов, а также из личных неудач. Эта книга обязательна к прочтению всем, кто хочет повысить уровень мастерства и реализовать истинный потенциал. Книга «Успешное мышление» позволит вам узнать, как: [ul]сохранить или восстановить свои конкурентные преимущества усовершенствовать свой образ мышления упрощать самые сложные реалии.[/ul] В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Пролог

В декабрьское воскресенье 2015 года все шло по плану. Мой клиент Рассел Уилсон выполнил двадцать одну из тридцати передач на 249 ярдов и три тачдауна, в результате чего привел команду «Сиэтл Сихокс» к победе над «Кливленд Браунс» со счетом 30:13. Это был четвертый сезон подряд, в котором «Сихокс» одержали победу. Сначала плей-офф казался чем-то непостижимым, поскольку ребята стартовали со счетом 2:4, но в итоге «ястребы» вступили в постсезон на «высокой ноте».

Я находился в ложе над стадионом Сенчури Линк-филд в Сиэтле вместе с мамой Рассела, его братом и будущей женой Сиарой. Они праздновали, смеялись, улыбались и фотографировали, желая запомнить каждую деталь. Я тоже помню каждую деталь, но мне для этого снимки не нужны. Знаете, какой образ запечатлелся в моей памяти? Образ Соланж, моей жены, сидящей среди всей этой радости с разочарованным, совершенно опустошенным лицом. Моя задача в работе с Расселом — помочь ему подготовиться к любым возможным поворотам событий, будь то на поле или на послематчевой пресс-конференции. Что ж, у Рассела, в отличие от меня, все шло под контролем.

В тот день с самого утра Соланж была на иголках. Если честно, разлад в наших отношениях я заметил раньше, еще в 2013 году. Познакомились мы в 2005 году в аэропорту Шарлотт, когда наши рейсы задержали по причине урагана. Я жил в Брадентоне, штат Флорида. Она жила в соседней Сарасоте. Узнав, что Соланж, бывшая модель, работала в ветеринарной клинике, по прилете домой я первым делом одолжил собаку своего друга и записался к ней на прием, — так у меня появился повод снова с ней увидеться. Спустя шесть месяцев мы обручились. Свадьба состоялась в 2007 году. Но по мере того, как рос спрос на мои услуги в качестве ментального тренера, я все меньше и меньше времени проводил дома. Я не уделял ей достаточно внимания.

«Я не хочу устраивать сцен, но я должна признаться, что больше не хочу здесь находиться, — сказала она мне, сидя в ложе. — Меня это убивает. Это не та жизнь, которая мне нужна, и не тот вид деятельности, которым я хочу заниматься. Я хочу жить, Тревор. Я хочу уйти. Прямо сейчас».

Мы оба знали, что отношения себя изживали, но до тех пор мы никогда не обсуждали назревающую проблему. Рождество мы провели вместе с моей семьей в Сиэтле, после чего Соланж вернулась в наш дом в Аризоне, а я отправился на следующее мероприятие — помогать футбольной команде Флориды готовиться к матчу «Пич Боул» против Хьюстона. Игра прошла ужасно. Квотербек Шон Магуайр сломал ногу, и пока он пытался выстоять, команда Хьюстона набросилась на нас и победила со счетом 38:24. После игры я должен был лететь домой, а оттуда уже ехать на встречу с футбольной командой Аризоны. Им предстоял матч с Западной Виргинией.

Зайдя в дом, я увидел Соланж. Она сидела в гостиной в пижаме. Ее вид сразу же навел меня на мысль, что что-то не так. Как только я начал подниматься по лестнице, чтобы захватить чистую одежду (у меня было всего несколько свободных минут), Соланж обратилась ко мне: «Ты обещал поговорить».

Я повернулся, спустился по лестнице.

«Да, у меня найдется немного времени», — ответил я. Подойдя к жене, я заметил, что ее глаза начали наполняться слезами.

«Я больше так не могу, — протянула она. — Я люблю тебя, но я так не могу. Я знаю, что ты стараешься и заботишься обо мне, но я мечтала не о такой жизни».

Некоторые слова, которые говорят друг другу супруги, иногда возможно оспорить. Порой вы даже можете противостоять. Но бывают заявления, которым противостоять уже не получится.

Я понимаю, что все звучит так, будто я должен был предвидеть разлад. Но я не мог его предвидеть, потому что я никогда не допускал мысль, что мы с Соланж однажды расстанемся.

Я никогда об этом не думал.

Однако в тот момент я понял, что нашему браку пришел конец.

Эмоции даются мне с трудом. Наверное, это результат беспрестанного преодоления чужих трудностей. Или, может, черта характера?

Я обнял жену, замер.

«Твое разочарование не входило в планы нашей совместной жизни, — сказал я. — Я понимаю, что словами уже ничего не исправить. Просто дай мне немного времени. Дай мне время, чтобы все пережить».

А потом я поцеловал ее в лоб.

Учитывая серьезность ситуации, я разговаривал довольно спокойно, ведь так? Возможно, мое воспитание в совокупности со спецификой работы включили внутренний автопилот. Я поднялся наверх, надел костюм, спустился, сел в машину и отправился на встречу с футбольной командой Аризоны. Мне предстояла презентация и общение с отдельными игроками и тренерами. Через десять минут после начала поездки до меня вдруг дошло.

Моему браку конец.

В тот миг мне казалось, будто салон моего джипа начал сжиматься. Каждый мускул в моем теле горел от напряжения. Я не мог дышать. Я остановился возле ресторанчика DC Ranch в Скоттсдейле и уставился в окно. Кому позвонить?

Схватив телефон, я написал сообщение Джимбо Фишеру, футбольному тренеру команды Флориды. Совсем недавно он тоже прошел через развод. С бывшей женой они прожили двадцать два года. Если кто-то и мог меня понять, так это он.

— Тренер, у вас найдется пять минут? — позвонил я.

— В чем дело, приятель?

— Моя жена только что сказала мне… — Я не мог закончить фразу.

— Дыши Тревор. Я с тобой. — Говорил Джимбо.

— Она сказала… Она только что сказала… что нашему браку пришел конец.

Почти два года назад в раздевалке стадиона «Роуз Боул» я наблюдал, как Джимбо в течение четырех минут убеждал команду, уступавшую Оберну со счетом 21:10, что еще не все потеряно. Всего за четыре минуты его спокойствие и наставления подняли дух команды. Ребята вернулись на поле и выиграли матч со счетом 34:31. В тот вечер я понял, почему ему платят миллионы долларов за тренерскую работу. Теперь, на другом конце телефона, он говорил со мной в перерыве, пока я тонул в океане печали.

Он говорил. Я рыдал. Я не плакал с тех пор, как в 1999 году моему отцу поставили диагноз «множественная миелома четвертой стадии».

«У тебя еще будет время разобраться с этим, Трев, — успокаивал Джимбо. — Я знаю тебя. Ты выдержишь, и она тоже».

Я сделал глубокий вдох. Я понял, что это был самый сложный момент в моей жизни, и он не закончится быстро. Впереди меня ждали долгие месяцы, целые годы борьбы. И тем не менее вера Джимбо заставила меня вспомнить: я обладаю всеми необходимыми знаниями, чтобы справиться с предстоящим периодом, даже при самых тяжелых обстоятельствах. Я лучший в стране специалист. Ко мне за советом обращаются игроки НФЛ, команды НБА, Высшая бейсбольная лига, элитные футбольные колледжи. Я помогаю их лидерам научиться вести за собой. Я помогаю создать модели поведения, способные привести к желаемым результатам. Я делюсь методами, которые можно использовать в трудную минуту. Я учу, как повторять успех в том случае, если его уже добились. Моя тактика работает независимо от того, кто вы — элитный спортсмен, учитель, бухгалтер или консультант по психологической подготовке. Я знал все это, но теперь от меня требовалось последовать своим же советам, причем в личном плане, а не в профессиональном. Все приемы, которым я учил футболистов, бейсболистов, теннисистов на протяжении многих лет, могли помочь мне справиться с потенциально сокрушительным жизненным событием. Да, я не играл в Суперкубке, как Рассел, и не был тренером команды-чемпиона, как Джимбо, но разве мой развод — не такое же важное событие? Почему бы не применить те же стратегии?

Вот почему я написал эту книгу. Необязательно быть элитным спортсменом, чтобы совершенствовать свое мышление. Все что от вас требуется — обладать трудностями, с которыми необходимо справиться. И знаете что? Вы — человек, а человек изо дня в день сталкивается с проблемами как на работе, так и в личной жизни. Может быть, вы ждали повышения, но ваше место отдали коллеге. Возможно, вы учитесь и работаете, но при этом не знаете, как втиснуть все дела в двадцать четыре часа. Быть может, вы не любите начальника и не знаете, как наладить взаимодействие. Или, вероятно, у вас только что родился ребенок, и вам трудно приспособиться к дополнительной работе по дому. Может быть, ваш супруг или супруга только что объявили о разводе. Дочитав книгу до конца, вы вооружитесь теми же знаниями, которые я дал бы любой элитной команде. Вы узнаете, что чемпионы не мыслят негативно или позитивно; они мыслят нейтрально. Вы узнаете, что чемпионы ведут себя так, будто у них нет выбора. Вы поймете, что чемпионы составляют подробные планы. Вы осознаете, что чемпионы визуализируют то, чего хотят, и руководят собой, прежде чем руководить другими.

Вы тоже способны на это. Открыв книгу, вы уже доказали, что хотите расти и меняться. Так давайте же сделаем это! Безусловно, потребуется дисциплина. Потребуется жертва. Потребуется время. Потребуется все то, что необходимо для успеха.

Мое путешествие

Как я здесь очутился? Что ж, в некотором смысле меня воспитали тем, кем я стал. Мой отец, Боб, работал в средней школе тренером по баскетболу. Впоследствии он переквалифицировался в ментального тренера. К нему за помощью обращались школьные округа и компании из рейтинга 500 крупнейших фирм США. Он владел компанией Edge Learning Institute, предоставлявшей услуги мотивационных ораторов и семинары для предприятий и школ. Кроме того, он создал программу «Повышение эффективности человека», которая используется в деловом мире уже более десяти лет после его смерти. В течение двух лет в 1990-х годах он возглавлял Национальную ассоциацию самоуважения. Он играл на саксофоне, укулеле и фортепиано. Будучи отличным оратором, он умел рассказывать такие истории, что тысячи людей замирали от каждого его слова. Вы наверняка встречали некоторые из его слов или цитат:

«Большинство людей не ставят слишком высокие цели, поэтому и не промахиваются. Они целятся низко и всегда попадают».

«Настроение заразительно. Хотите ли вы, чтобы окружающие заразились вашим мироощущением»?

«Вы не сможете оставить след на песке времени, если так и будете сидеть на заднице. Разве кому-то хочется оставлять в истории след от задней точки?»

«Кто хочет быть средним? Средний — это место посередине. Это лучшее из худшего или худшее из лучшего».

Моя мама называет меня научным проектом отца. Моего брата, Боба младшего, (старше меня на семь лет), воспитывали в «нормальном» режиме. Оглядываясь назад, мне кажется, что родители растили меня иначе в надежде доказать эффективность отцовских идей (которые, если вы не заметили, я считаю весьма действенными). Когда я был совсем маленьким, я ложился спать, слушая мотивационную запись компании Nightingale-Conant, воспроизводящую белый шум со встроенными подсознательными сообщениями, нацеленными на повышение самооценки. Как только я подрос, родители перешли на «Ты — величайшее чудо природы», серию кассет, выпущенную отцом в 1980 году. На первой стороне была песня «Избавляемся от плохих мыслей». Перед сном приходили мама, папа или оба, и мы произносили ряд мотивирующих фраз (аффирмаций). Они звучали примерно так:

«Я воспринимаю неудачи как временные сложности и быстро восстанавливаюсь».

«Я безоговорочно себя люблю».

«Да, я могу все, независимо от обстоятельств, с которыми сталкиваюсь».

«Я отлично учусь и отлично работаю».

Мой отец считал, что «человеческий разум — это самый быстрый, самый продвинутый, самый компактный и эффективный компьютер, который когда-либо производился в больших количествах неквалифицированным трудом». Он верил, что туда можно вводить данные и устанавливать ожидания, как вы устанавливаете, например, термостат. Карьера отца стала для меня, если можно так сказать, вторым братом или сестрой. Она связана со мной, но при этом она — отдельная личность. Стоит отметить, что для отца это был скорее образ жизни, нежели работа.

В старшем возрасте я перешел от аффирмаций к набору карточек для заметок. На лицевой стороне я писал то, что ценил: школа, работа, семья или успех. На обратной стороне я перечислял модели поведения, необходимые для того, чтобы добиться успеха в названной на лицевой стороне области. Я просматривал карточки по дороге в школу. Я просматривал их в школе во время обеда. Я просматривал их вечером. Я никогда не противился философии отца; я ее принял. Начиная с седьмого класса, я читал цитату недели перед всей школой. Все знали, из какой я семьи, а я, в свою очередь, никогда не прятался. Помню, как в старших классах я играл в баскетбол против школы Стейлакум недалеко от Такомы. В этой школе преподавали одну из программ моего отца, поэтому все ученики знали, кто я такой. Когда я стоял у штрафной линии, толпа скандировала в мою сторону: «по-тен-циал!». Мне оставалось только смеяться.

Несмотря на то, что родители прилагали немалые усилия, чтобы привить мне все эти истины, я не думаю, что в подростковом возрасте я умел по ним жить. Я понял это только в конце третьего семестра обучения в Восточной школе в Лос-Анджелесе, где играл в футбол и баскетбол. На втором курсе я вступил в братство «Сигма Альфа Эпсилон». Первый семестр включал так называемую «Адскую неделю», которая стала для меня адской по причинам, не имеющим ничего общего с братством. Уже на второй день я почувствовал себя ужасно. Я отправился в свою комнату в Норрис Холле и проспал часов десять. Когда я переворачивался, мне казалось, что в спину вонзали иголки. Несколько товарищей по команде и парней из братства пришли меня проведать. И вот тогда все мы дружно выяснили, что у меня температура за сорок. Меня сразу же отвезли в мемориальную больницу Хантингтона в Пасадене. Я, уверенный в том, что меня осмотрят и отпустят домой, пообещал ребятам связаться с ними, когда все закончится. Но вместо этого я очутился в окружении толпы докторов. В конце дня меня привели в кабинет. Вскоре туда вошел пожилой врач. Он отличался удивительной манерой общения, что очень помогло, когда он озвучил диагноз и обоснованное предположение. «Сынок, у тебя не все в порядке с иммунной системой, — сказал он. — Она сейчас в крайне тяжелом положении. У тебя опоясывающий лишай. Но и это не все. Учитывая количество лейкоцитов в крови, мы не можем исключать наличие раковой опухоли».

Кабинет в тот миг словно замер. Я был так молод. Я вообще не понимал, о чем он говорил. В начале того года я ходил на свидание на фильм Майкла Китона «Моя жизнь». В фильме у одного из героев диагностируют рак почек, и он сразу же начинает снимать видео, чтобы ребенок, которого носит его жена, имел доступ ко всему, чему он научился. Я не мог представить себя на месте этого парня. У меня не было жены. У меня не было ребенка. Я никогда всерьез не задумывался о собственной смерти. Но хотя я и пребывал в замешательстве, я все же не был невежей. Я знал, что слова доктора — не очень хорошая новость.

Врач дал мне время осмыслить информацию, после чего велел мне ехать домой в Сиэтл. Там мне предстояло обратиться к своим докторам, потому что для окончательного диагноза требовались дополнительные анализы.

«В восемнадцать лет это довольно тяжелая новость для родителей, — продолжил врач. — Позвони им и попроси приехать домой. Усади их за стол и все расскажи. Затем приступайте к диагностике. Нужно выяснить, с чем конкретно мы имеем дело».

Я вернулся в колледж, вышел из братства, позвонил родителям и сказал, что мне нужно вернуться домой. Я купил билет на последний рейс в Сиэтл из аэропорта Бербанка. Когда я прибыл в аэропорт Сиэтл/Такома около 11 часов вечера, я направился в пункт выдачи багажа № 19, чтобы забрать свои вещи. Затем я вышел на улицу в поисках машины. Машины отца я не увидел. Я попробовал позвонить домой на стационарный телефон (сотовый в те времена был только у Гордона Гекко^[2]), но мне никто не ответил. Родители уснули и не слышали звонка. У меня не было денег на такси, а до Uber наше поколение еще не дошло. Поэтому я зашел обратно в здание аэропорта и сел у стены.

И пока я там сидел, меня накрывало волнами.

Волна 1: Какого черта это происходит?!

Волна 2: Я даже не успел еще пожить. У меня не было секса, вечеринок, громкого успеха. Я жаловался, что все свое время тратил на спорт. Я буквально ничего не делал…

Волна 3: Моя жизнь в колледже — одно сплошное разочарование. В первой четверти на уроке истории я списал у друга половину работы. Вторую половину я написал сам. Меня поймали, и я предстал перед академическим советом. Мне поставили неудовлетворительную оценку, пригрозив, что дальнейшие промахи в учебе приведут к отчислению. А как же право на ошибку? Нет больше прав, ибо я получил двойку по иностранному языку просто потому, что не прикладывал усилий и не являлся на контрольные. Мой средний балл за первую четверть составил 1,67. Раньше я никогда себя так не вел. Наверное, причина в том, что дома жил парень, который не позволял мне подобное поведение.

Волна 4: Все, что говорил мне отец, сейчас кажется реальным.

К тому времени, когда я наконец-то разбудил спящих родителей и договорился о поездке, прошло почти пять часов. За это время я принял несколько важных решений. Колледж оказал на меня заметное влияние: он научил меня сравнивать себя с другими. Моя жизнь в предыдущие семестры разнилась с моей истинной личностью. Я не являлся тем человеком, за которого себя выдавал. Я не стал звездой в баскетболе или футболе. За мной не бегало целое сборище женщин, как будто я был битлом. Я думал, что именно таким я стану в колледже и внутренне корил себя за то, что не оправдал своих ожиданий. И все же этот момент помог мне осознать более важные вопросы, которые следовало себе задать: «Кто я на самом деле? Использую ли я врожденные дары?»

Короткий ответ: Не знаю. Нет, не использую.

Я больше не хотел двигаться этим путем. Некоторые из нас совершенствуются перед лицом трудностей. Многие на них учатся. В последующие месяцы и годы я начал рассматривать откровение той ночи как свой психологический день рождения.

Я отпросился из колледжа и занялся здоровьем. Потребовалось время, чтобы моя иммунная система восстановилась настолько, что врачи смогли получить хоть какие-то точные результаты. В конце концов они поняли, что рака у меня не было. Проблема крылась в толстой кишке. Сначала мне поставили диагноз — болезнь Крона. Затем панколит. Потом просто язвенный колит. Когда мне наконец-то назначили правильные лекарства, через неделю я уже выглядел как ни в чем не бывало. В итоге я вернулся в колледж и приступил к занятиям спортом. Но что-то во мне изменилось. Оглядываясь назад, я могу сказать, что страх заставил меня перезагрузиться. Он дал понять, что мне пора возвращаться к поведению, способствующему успеху, — к тем моделям, которым Боб Моавад учил меня на уроках.

Как только я стал здоровым физически и психически, мои оценки повысились. Я снова начал любить спорт. Колледж превратился в место, каким и должен быть, — дорόгой к взрослой жизни.

После окончания колледжа я работал учителем истории США в средней школе Джона Маршалла в районе Лос-Фелиз в Лос-Анджелесе. Я верил, что работа в государственном заведении научит меня навыкам, необходимым для преподавания в любом месте. Я и представить себе не мог, что некоторые из приобретенных знаний помогут научить футболистов из Джорджии и Алабамы правильному настрою перед игрой. Мне нравилось работать с детьми, и мне повезло, что меня поставили в пару с руководителем Шэрон Питкин. На самом деле с ней никто не хотел связываться, потому что она была самой жесткой. Она была дисциплинированной. Она убедила меня, что у меня есть склонность к преподаванию, и не собиралась давать мне слабину. Она научила меня преподавать. Учебный процесс никогда не казался мне проблемой. Но она показала, как правильно готовить уроки и как определять, нужно ли двигаться дальше или посвятить определенной теме больше времени, чтобы ученики не потеряли интерес к предмету. Как только я понял эту схему, я смог эффективно работать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

2

Гордон Гекко — один из главных персонажей фильма 1987 года «Уолл-Стрит» в исполнении Майкла Дугласа. Это вымышленный персонаж, хотя и за его основу были взяты реальные бизнесмены. — Прим. ред.