Острова объяты тьмой

Тори Лангрейн, 2023

Поездка в жаркий Таиланд обернулась катастрофой, и вы попали в руки островных пиратов? Не отчаивайтесь! Ведь их босс – ваш лучший друг по переписке и всё это случайное совпадение. Только вот из-за него коллеги заперты в звериных клетках, а за вами охотится задумавший побег начальник, с которым ой какие непростые отношения в прошлом. Компанию ему составляет медведица Настенька – любимый, между прочим, питомец, который гуляет по джунглям сам по себе. Тут уж не до красивых пляжей и кристально чистых вод Тихого океана. Хотя кто сказал, что среди взрывов гранат и звуков пальбы не найдется места романтике?

Пределы нормы

Все её любимые героини начинали свои лучшие приключенческие романы с лучей утреннего солнца, беспощадного зова будильника или же, на худой конец, просто нового дня. У Ани глаза распахнулись ближе к полуночи, потому что резко накатил очередной приступ рвоты. Первый случился ещё на катере, который увозил их вместе с театральной труппой куда-то в открытый океан. Мозг, претерпевший сотрясение, не выдержал непрекращающейся качки.

— Ань, моя помощь точно не нужна? — донеслось из–за двери, после того как девушка вывернула остатки своего желудка в унитаз и нажала на резной рычажок слива воды.

— Ох, бедная, бедная кляйне, — причитал уже знакомый голос Юстаса где–то под окнами. — Йа виновайт.

— Сюр какой–то, — пробормотала Анна, опираясь рукой о раковину розового мрамора и стараясь собрать воедино расползающиеся мысли. — Фу–у–ух.

Умывальник действительно был в форме ракушки, очень похожей на ту, что принесла Венеру с картины Боттичелли к берегам Кипра. Аня сосредоточила всё внимание на этой внезапно всплывшей информации, простой, понятной и доступной, а затем сделала упражнение на глубокий вдох–выдох. Ничерта оно, конечно, не помогло. Взгляд поднялся к зеркалу, то отразило её пепельно–бледное измученное лицо и лихорадочно блестящие глаза. Аня сдержала рвотный позыв. Из–за двери снова донесся вопрос, но девушка, не обращая внимание на посторонние звуки, попыталась набрать в подрагивающие ладони воды, чтобы умыться.

— Ань? — В чужом голосе послышалось беспокойство.

— Да, Тимур.

— У тебя всё в порядке?

Она застыла с мокрым полотенцем у лица на несколько долгих минут, а после развернулась и, пошатываясь, направилась к выходу из ванной комнаты.

— Да зашибись! Всё просто охренительно! Спасибо, что спросил! — начала орать Аня, едва распахнув дверь. — А ты сам, блядь, как думаешь? Тимур, что вообще за хрень происходит? Что за мужики с оружием? Где мы?!

— У меня дома, — тут же ответил парень, явно ошарашенный её резким появлением.

— Чего?!

— Не думал, что у тебя настолько живая мимика… — В замешательстве он указательным пальцем поправил очки на переносице и как–то неуверенно улыбнулся. — Ань, я всё объясню, ты только ляг, пожалуйста, если уже не тошнит, сотрясение лучше не переносить на ногах.

— Нет уж, ты мне объяснишь всё сейчас же, или…

— Или? — Улыбка ещё блуждала на его тонких губах, но за ней явственно читался ответ хотя бы на один вопрос: кому тут подчиняются упомянутые мужики с оружием.

Анна, игнорируя предложенную руку, сама прошла вдоль стеночки к широкой кровати, с которой не так давно поднялась.

— Пойми, я ни в коем случае не угрожаю, — поспешил заверить Тимур. — И я не хотел, чтобы так вышло.

— Моя перебинтованная башка говорит об обратном, — проворчала Аня, опускаясь на кровать. — У тебя дома — это где?

— Я не могу сказать точного местоположения, ради твоей же безопасности.

— Ты представляешь, насколько тупо это звучит?

— Ну, давай по–другому скажу. — Тимур сел рядом. — Мы сейчас на одном из островов Тихого океана.

— Да я не об этом! — возразила она. — Кто ты, Тимур? Зачем ты всё это устроил?

— Я же говорил тебе, я…

— Так, стоп. Да, ты говорил. Ты хакер, крутой спец по сбору информации, ты продаёшь её всяким богатым дядькам.

— Ну, если сильно обобщать, то да. Но…

— Да, блядь, да… хах… — забормотала Аня со странными, против воли возникшими меж слов смешками. — Да кто в такое поверит, ты вообще в своём уме?!

— Аня, у тебя истерика.

— У меня? Да ты что! С чего бы это, Тимур? Не с того ли, что… ах–хах…что меня чуть гранатой не убило?

— Ань, Анют…

— Нет? А может, потому, что мой друг на самом деле мафиози какой–то? Боги мои! Что за бред…

— Смотри мне в глаза, Аня! — голос его вдруг стал жестче, прямо как тогда, у перевернутого автобуса, когда в дымном мареве аварии парень объяснял некоему Юстасу о проекциях.

Тимур аккуратно взял Анино лицо в ладони и заговорил так, что сразу захотелось сделать всё, чтобы он не потребовал, только бы никогда больше не встречаться с этим леденящим кровь взглядом, сквозящим через стекла очков:

— Ты сейчас ляжешь в кровать. Проревёшься как следует, отоспишься, поняла?

Анна едва заметно кивнула. Он продолжил:

— Стресс к утру станет меньше, ты придёшь в норму, и мы спокойно поговорим. Хорошо?

— Да.

Тимур не стал наблюдать за тем, как находящаяся словно бы под гипнозом девушка покорно кладёт голову на подушку. Осторожно поднялся с кровати и направился к выходу из комнаты.

— Извини. За всё, — негромко произнёс он, притворяя дверь за собой.

***

Позади виллы, у дальних хозяйственных построек располагалась своеобразная зоологическая аллея с огромными стальными вольерами, некогда предназначенными для содержания крупных диких животных. Прошлый владелец острова имел весьма специфические представления об экзотике и, видимо, лелеял какие–то заводчиские планы. Увы, им не суждено было воплотиться в жизнь.

Когда Тимур впервые прибыл сюда, клетки уже пустовали довольно долгое время. Куда подевались львы и гориллы, он не знал, да и не особо горел желанием узнавать. Вольеры бередили старые воспоминания из детства, того далекого времени, где человек, называемый отцом, склонялся к чёрным прутьям и выдыхал табачный дым пленникам в лицо.

«И чем я отличаюсь от тебя?» — пронеслась в голове хмурая мысль.

Аллею стоило бы снести уже давно, но сейчас она пришлась как нельзя кстати. Тим отдал приказ разместить в вольерах всех Аниных коллег, которых его ребятки прихватили с собой, возвращаясь на остров.

— Послушай…

— Тимур, — представился парень, облокотившись о железные прутья крайней клетки. К полудню металл стал настолько горячим, что к нему невозможно было прикоснуться, но Тимур словно бы этого и не замечал. Не отводил уже порядком покрасневшее плечо, не морщился, лишь изредка бросал взгляд на свою кожу, проверяя, не разъело ли его там до кости. Боль была адской, но она помогала остудить собственный, плавящийся внутри гнев.

— Послушай, Тимур, мы же цивилизованные люди, — негромко произнёс Максим Сергеевич. Он сидел на устланном деревянными дощечками полу, уперев локоть о согнутую в колене ногу, и доброжелательно улыбался. Весь его вид будто бы приглашал присоединиться к дружеской беседе. — Меня зовут Максим, я директор этой труппы. Ты выглядишь здравомыслящим человеком, Тимур, уверен, мы сможем с тобой договориться.

Максим Сергеевич окинул взглядом худую фигуру парня, замершую по ту сторону прутьев. На чужой матово–бледной коже, обильно усеянной мелкими пигментными пятнами, не было и капли пота, чёрная майка–борцовка выглядела идеально свежей. Сам же Максим, в мокрой насквозь рубашке, чувствовал, что ему катастрофически не хватает воздуха в этих дышащих полуденным зноем тропиках.

— Моим людям нужна ещё вода, а Петру требуется квалифицированная медицинская помощь. — Мужчина кивком указал в сторону грузного тела, бессознательного лежащего в тени клетки.

Тимур молча взглянул на раненого и подумал, что вояку Петра никто не просил лезть под пули. Кроме того, наёмники совершенно точно стреляли в воздух, поэтому задело его лишь по касательной, и угрозы жизни, как сообщила Мишель (а та, будучи личным врачом Тимура, в таких вопросах никогда не ошибалась), не было никакой.

— Максим Сергеевич, — раздался жалобный голос, — тут Марине плохо.

Директор поднялся на ноги, и, бросив Тимуру укоризненный взгляд, должный, видимо, пробудить хоть какую–то совесть, направился к дальнему концу вольера. Там он опустился на колени, протянул руки сквозь прутья и погладил по голове тихо всхлипывающую Марину Петровну.

— Вы узнали, что им нужно? — прошептала Марго, сидящая с ней рядом.

— Выкуп, что же ещё, — невесело усмехнулся Максим.

— Господи–боже, какой выкуп… — тут же запричитала одна из вокалисток, — у меня нет таких денег…

— Маш, ни у кого их нет, — ответил ей Эдик из соседней клетки.

— Не беспокойтесь, я обо всём позабочусь, — заверил их Максим Сергеевич. Вновь встал и, вернувшись к прутьям, возле которых все ещё задумчиво зависал Тимур, убежденно заговорил:

— Я же вижу, что ты адекватный парень. У меня есть деньги, связи. Петя вообще отставной КГБ–шник, его свои искать будут. Зачем нам проблемы, да, Тимур? Просто скажи — сколько?

Тим не торопился с ответом. Он неспешно снял свои круглые очки, потёр переносицу и взглянул на мужчину пронизывающим взглядом бесцветных глаз.

— М–а–а–акс, Максик, Максим Сергеевич, — медленно, с едва угадываемой угрозой протянул парень. — Понимаешь, дружище, ты аппелируешь к здравому смыслу так, словно жонглируешь мячиками в цирке. Вот скажи мне, Макс…

— Слушай…

— Нет. Стоп. Закрой рот! Не перебивай меня, Макс! — рыкнул Тимур и тут же поморщился, едва понял, что начинает повышать голос. — Спокойно. Я объясняю, будь добр, умолкни. О какой адекватности ты говоришь, если я насильно привёз вас сюда и запер в клетках? Ты сам понимаешь, какой бред сейчас сморозил? А?

— Эй, парень, ты чего завёлся? — улыбнулся в ответ Максим. Спокойно и примирительно, в излюбленной своей манере пытаясь показать, что собеседник совершенно зря растрачивает на него агрессию.

Тимур завис буквально на мгновение. И, чуть склонив голову набок, вдруг тоже расплылся в дружеской усмешке, правда, гораздо больше напоминающей оскал.

— Ты действительно всегда на своей волне, да, Максим Сергеевич?

— Мы договоримся? — спросил тот.

— О, конечно, — с готовностью закивал парень. — Только у меня будет одно небольшое условие.

— Какое?

— Максим Сергеевич? Тимур?! Почему все в клетках?

За каких–то несколько секунд Анна пересекла грунтовую дорожку аллеи и в удивлении застыла у самых вольеров. Хотела было вцепиться в прутья, но Тим резко перехватил её руки. Тут же осторожно отвёл их в сторону и отпустил.

— Извини за грубость, — спокойно проговорил он. — Металл горячий.

— Это всё, что тебя сейчас волнует? — изумленно уточнила она.

— Пожалуй.

— Я просто поражаюсь… — язвительно начала Анна, но кто–то позвал её по имени, и девушка вновь обратила внимание на запертых в клетках коллег. — Вы там как? Все живы?!

— Анечка! — со всхлипом пробормотала Марина Петровна.

— Ань, мы думали ты погибла! — присоединились к ней остальные.

— Почему ты держишь их здесь? — спросила она, взглянув на Тимура.

— У меня мало людей, чтобы следить за каждым, — ответил тот.

— Зачем за ними следить, они что, дети малые? — возмутилась девушка. — Или заложники?

— Остров небезопасен. Здесь дикие животные и ядовитые растения. За пределы виллы посторонним лучше не выходить.

— Думаешь, они настолько тупые?

— Я не думаю, Ань, я делаю.

— И давно вы знакомы? — вклинился в их диалог сидящий у самых прутьев Эдуард.

— Мне вот тоже очень интересно это узнать, — поддакнула ему Марго.

— Так, может, мы из–за неё и вляпались в эту задницу? — выкрикнул кто–то из вокалистов.

— Вытащи нас отсюда!

— Это ж какого хрена я в этом виновата? — возмутилась Анна, пытаясь вставить хоть слово в свою защиту, но коллеги и не думали слушать. Перепуганные произошедшими событиями, загнанные точно зверье в огромные вольеры и подгоняемые некоей первородной злобой, они принялись наперебой обвинять девушку едва ли не во всех смертных грехах. Кто–то даже умудрился выкрикнуть парочку проклятий, но никому, почему–то, не пришло на ум предложить разобраться в сложившейся ситуации. А сама Аня просто не представляла, есть ли у неё хоть малейшая возможность оправдаться.

Где–то с час назад, когда она очнулась от лихорадочного полузабытья, не с первой попытки встала с кровати и с мурашками перед глазами добралась до ванной, в голове начал прорисовываться хоть какой–то план дальнейших действий. Для начала, Аня хотела отыскать остальных. И ей нужен был чемодан с вещами, чтобы сменить заляпанную кровью и грязью футболку.

— Гутенморген, — отозвался Юстас, когда Анна, окончательно придя в себя, выглянула за пределы комнаты.

Высоченный и тяжеловесный, он стоял напротив двери, криво, но радостно улыбаясь. При всём его обмундировании: патронаже вдоль груди, нескольких ножен на бёдрах и короткого пистолета–пулемёта в руках, от него так и разило простодушной доброжелательностью.

С трудом прорвавшись сквозь двойной языковой барьер (собеседник, то ли немец, то ли австриец по происхождению, не понимал и слова по–русски, к тому же имел слабые представления об английском) Аня узнала, что её чемодан безнадежно утерян, а выходить ей разрешается только в непосредственном сопровождении самого Юстаса.

— Клейфиг? — не поняла девушка, когда он попытался пояснить, где разметили её коллег. — Можешь меня отвести?

— Йа, натюрльих, — согласился Юстас.

И действительно отвёл.

Теперь Анна, что пару минут назад была готова требовать от Тимура либо выпустить всех, либо засунуть её в клетку к остальным, стояла с опущенной головой. И совершенно не понимала, что делать дальше. А коллеги, тем временем, всё продолжали требовать от неё какой–то справедливости.

— Анна, — с укоризной позвал Максим Сергеевич.

— Что? — хмуро отозвалась девушка.

— Не думал, что ты способна на такое предательство.

— Какое ещё предательство?!

Притихшая труппа ожидала от начальника каких–то дальнейших слов или действий, но тот лишь удрученно покачал головой, всем своим видом показывая, насколько разочарован поступком собственного секретаря.

Голосить принялись с новой силой, но как гром среди ясного неба прозвучала пара–тройка коротких автоматных очередей. И резко повисла напряженная тишина.

— Ну вот и заткнулись. — Тимур в знак благодарности кивнул опустившему оружие Юстасу и повернулся к Анне. — Да, за это тоже прости, — со вздохом продолжил он. — Можешь остаться здесь и дальше выслушивать необоснованные обвинения от любимых коллег. Все уяснили? — повысил голос парень, обращаясь к остальным. — Не–о–бос–но–ван–ны–е. Это значит ровно то, что она тут действительно не при чём… И нет, Ань, клетки я не открою.

— Понятно, — поджав губы, угрюмо проговорила Анна. — А ещё варианты?

— Ну, можешь присоединиться ко мне за… что у нас сейчас, обед?.. Нет, судя по солнцу, у нас ещё поздний завтрак, да. Можешь присоединиться ко мне за завтраком.

— И чем мы там займемся? Пожрём и светски побеседуем?

— Да. Мы, наконец, поговорим, — отозвался он, не скрывая скользнувшую по губам презрительную усмешку, — как блядские цивилизованные люди.

— Предложение просто отпад, Тимур.

— Выбор за тобой.

Аня бросила краткий взгляд в сторону вольеров. По лицам её коллег сразу становилось ясно, что если бы не громила, возвышающийся за спиной девушки с оружием наперевес, они бы без промедлений вылили на неё весь свой страх и накопившийся гнев.

Наверное, нужно было как–то поддержать людей. Узнать, что им необходимо из вещей, кормят ли их? Вон, девчонки–вокалистки совсем перепуганные, а у заместителя Марины Петровны, кажется, форменная безостановочная истерика. Марго смотрит волком, Пётр Фомич без сознания, хоть и перебинтован. Эдик с хористами, игнорируя всех, о чём–то тихо переговариваются в противоположном углу вольера. А Максим Сергеевич…

— Анна, мне все равно, какие отношения между вами, — негромко произнёс директор, когда спина Тимура виднелась уже где–то в конце аллеи. — Но ты обязана вытащить нас отсюда.

— Вечно вы про свои сраные отношения! — гневно ругнулась Аня и сама же устыдилась своих слов.

Спускать собак на Максима она не видела смысла, тот тоже был не виноват в сложившейся ситуации. С другой стороны, вместо того, чтобы встать на сторону девушки, он, конечно же, предпочёл оставаться рыцарем–защитником в сияющих доспехах, что обещает свободу своим подданным и ничего для этого толком не предпринимает.

Нет, он предпринимал. Да ещё как.

Будучи запертым, истекающим потом и явно измотанным, Максим умудрялся давить на неё даже сквозь железные прутья вольеров. И взгляд его, всё высматривающий в лице девушки нечто недоступное пониманию, будто сверлил нервы. Она не выдержала и отвернулась с ощущением жгучей неприязни внутри. И если ещё совсем недавно Анна размышляла над тем, чем действительно может помочь этим людям, то сейчас явственно поняла, что единственное, чего ей хочется, так это сбежать от них. Но куда?

Она каким–то невероятным образом оказалась на безымянном тропическом острове посреди Тихого океана, с одной стороны осуждаемая невесть за что собственными коллегами, с другой же окруженная мордоворотами с огнестрельным оружием в руках. И единственный человек, который хоть как–то мог объяснить происходящее, сейчас преспокойно сидел на своей вилле и лопал каких–нибудь лобстеров (или что там у него сегодня на завтрак), тогда как сама Аня…

— Какого ж чёрта! — раздосадовано ругнулась девушка, и, бросив ни к кому особо не адресованное"я вернусь", направилась вслед за Тимуром.

***

Поднимаясь по узким деревянным ступеням, что с заднего двора виллы вели наверх, к небольшой крытой террасе, она задумчиво наблюдала за маячившей перед собой спиной Юстаса. Чуть пониже, на кожаном поясе как какие-то брелоки болтались колечки от гранат, штук сорок, не меньше. Да и сама граната, округлая и вытянутая, точно правильной формы авокадо, висела тут же, только с другого бока.

"Охренеть", — подумалось Анне.

В их бесконечной переписке Тимур не раз упоминал, что вынужден пользоваться услугами телохранителей. Называл он их, правда, наёмниками или (что проскальзывало чаще) тугомордыми придурками, если те в чём–то косячили. Однако Анна и подумать не могла, что эти так называемые косяки выходили на уровень"подорвать не тот автобус".

Впрочем, раз девушка оказался здесь, автобус был явно тот. Но и Тимур, её лучший друг, с которым она общалась на протяжении почти десяти лет, он ведь был тоже. И повадки эти, и интонации голоса, и просто до чёртиков Аню вымораживающее его железобетонное"я решил", когда переубедить Тима в чём-то оказывалось той ещё непосильной задачей. Отчасти, она знала, как с ней справиться, но для этого им действительно стоило хотя бы нормально поговорить.

Когда Анна вслед за Юстасом поднялась на террасу, первое, что овладело её вниманием, был открывающийся отсюда вид. Сочно–зелёные макушки пальм, белесая прибрежная линия и океан. Он шелестел прибоем и слизывал крупинки пляжного песка мягко набегающей волной, а у далёкой полосы горизонта сливался с небом, отчего мир выглядел каким–то нескончаемо–огромным, пугая до оторопи и завораживая одновременно. Строчки стихов пришли в её голову словно сами собой, однако запомнить она их попросту не успела.

— Красиво? — долетел до слуха вопрос Тимура, словно бы возвращая в реальность.

— Очень, — прошептала Аня в ответ, но, опомнившись, тут же заговорила более требовательным тоном: — Давай мы сразу перейдём к той части, где ты всё обстоятельно объясняешь. Или где я открываю глаза в тайской больнице и мне сообщают, что автобус случайно занесло, я ударилась головой, а всё вот это вот, — девушка неопределённо помахала в воздухе рукой, — придумало моё воспалённое сознание.

— Есть одна загвоздка.

— Какая?

— У меня таких галюциногенов нет, — усмехнулся Тим. — Но, если очень надо, знаю, у кого достать.

— Смешно тебе? — возмутилась Аня. — Нет, ну, конечно, это же не ты ходишь с сотрясением! И не твоих коллег держат в клетках, как каких–то зверушек!

— Ну, они у тебя тот ещё зоопарк…

— Тимур!

— Ань, — со вздохом произнёс он. — Тебе проораться на меня надо?

— Надо! — сложив руки на груди, буркнула девушка. — Но прежде всего мне надо знать, что тут вообще происходит.

— Ладно. — Тимур жестом пригласил Анну к расположенному в глубине террасы столу, низкому, окруженному плетеными креслами и столь же невысокими, обитыми белоснежной тканью диванчиками. — Я всё объясню, только дай мне минутку на разрешение одного вопроса, окей?

— Кто я такая, чтобы тебе что–то запрещать, — проворчала она, усаживаясь в ближайшее кресло.

— Вот и славно. Юстас!

— Йаволь, фюрер! — тут же отозвался наёмник.

Ещё пару мгновений назад он со скучающим видом переминался с ноги на ногу у верхних ступеней лестницы, а теперь весь словно бы подобрался и видом своим показывал, что с готовностью исполнит любое из озвученных поручений.

— Английский, Юстас! Мы с тобой стараемся переходить на английский, помнишь? — устало потирая переносицу под дужкой очков, произнёс Тимур на том самом английском, о котором столько раз талдычил подчиненному. — Чувствую себя сраным фашистом, честное слово… Ты выучил азы первой помощи пострадавшим при взрыве?

— Н–найн… э–э–э… ноу?

— Если до завтрашнего утра не справишься, мне придется вышибить тебе мозги. Иди учи.

— Гут, — хмуро пробормотал разом как–то присмиревший Юстас, и, позвякивая своим обмундированием, покинул террасу.

— Вышибить мозги? — с изумлением переспросила Аня.

— Воспитательные меры, не обращай внимания.

— Ты человеку только что угрожал!

— Я? Ему? Ты его вообще видела?! — наигранно воскликнул Тим. — Гора мышц, напичканная взрывчаткой! Поугрожаешь такому, как же…

Внутри у неё уже поднималась волна возмущения, чтобы осадить эту очередную вожжу, попавшую Тимуру в одно место и заставляющую его вновь сводить всё к дурацкому осмеиванию происходящего. Но открыв было рот, Анна вдруг отчётливо осознала, что перед ней сейчас человек, которого она знает как облупленного. Человек, в чьём характере шутить по поводу и без оного, и даже без разделения на допустимую или недопустимую ситуацию. Это не значило, что Тимур несерьёзен. Да, возможно, плевать он хотел на адекватность своего поступка, когда решил засунуть труппу целого театра в клетки, но Аня не могла припомнить ни одного момента, чтобы ему не было дела лично до неё самой.

Оставалось напомнить этот факт Тимуру.

— Ты сейчас угрожал человеку, — терпеливо повторила она. — И мне крайне важно понимать, можешь ли ты привести эту угрозу в исполнение или нет.

С ответом собеседник явно не торопился. Спокойно взял в руки небольшую глиняную пиалу и пригубил тонко–пахнущий травяной настой, покатал во рту его вязкую пряность. Затем окинул Анну внимательным взглядом, словно бы примериваясь, какие именно слова ей придутся по вкусу, и, наконец, серьезно произнёс:

— Я не хочу тебя пугать. И даю слово, что здесь, на моём острове, тебе никто не причинит вреда.

— Но?

— Но Юстас наёмник и убийца, я разговариваю с ним на его языке. Поверь мне, другого такие, как он, не понимают.

— Боги мои, Тимур! — не выдержала Анна. — Но ты–то должен понимать, что это всё вообще ненормально!

— А что нормально, Ань? — нахмурившись, ответил он. — Директор твой, который всех стравливает сплетнями, а остальные на это только улыбаются? Безопасник, что прослушки в чужих кабинетах устанавливает? Или игры эти ваши подковёрные, когда каждая крыса пытается подсидеть другую ради мизерной прибавки к зарплате?

— Да я… — Аня на мгновение умолкла, понимая, что просто напросто вдохнуть не может из–за накрывшей её волны возмущения. — Я же просто жаловалась тебе! Если бы я знала, что ты мне мои жалобы вот так в лицо бросишь!..

— Я не бросаю, — как можно спокойнее произнёс Тимур. — Просто пытаюсь пояснить, что я здесь тоже начальник, но у меня, в силу специфики коллектива, свои нормы. И они разительно отличаются от ваших.

— Ни за что не поверю, что ты можешь вышибить человеку мозги!

— Ты тоже можешь. И коллеги твои могут. Дело, опять–таки, в пресловутой общепринятой норме. И ещё в тех обстоятельствах, когда она перестаёт действовать. Как любит повторять один человек: «Если тебя не сожрут джунгли, это сделаю я».

— Отец? — тихо спросила Аня.

При последних его словах гнев её как будто бы весь разом сдулся. Невозможно было злиться, зная, по старой их переписке, сколько всего скрывается недосказанного и страшного в семейных историях и воспоминаниях из детства друг друга.

Тимур умолк и отвёл задумчивый взгляд в сторону. Аня же, чувствуя, что они случайно коснулись довольно–таки болезненной темы, в смятении принялась рассматривать чистую тарелку перед собой. По краю той витиевато шли какие–то совсем простые островные узоры, явно сделанные умелой рукой. Рядом стояла такая же расписная миска с ярко–зелёными листьями, маленькими помидорками и нашинкованным крупными кубиками сыром внутри. К нелюбимым ею оливкам, что совершенно точно проглядывали сквозь салатную смесь, Аня придираться не стала. Тем более желудок предательски свело голодным (благо не очень громким) спазмом, и девушка решительно потянулась к еде.

— Возьми рыбу, — подал голос Тим, заметив, как она накладывает себе в тарелку салат, стараясь ложкой отделить охристые кружочки оливок. — Она у малайцев получается просто обалденная, такую в Питере не попробуешь.

— Вот эти кусочки в ананасах?

— Да.

— О, класс.

— Извини меня, — вздохнул он, решив продолжить предыдущий их разговор. — Изначально я планировал просто пригласить тебя погостить, ну, пока все эти твои коллеги на гастролях. Ты же знаешь, я часто зову к себе друзей, но сам вообще стараюсь не светиться на материке. Что в крупных городах, что у аэропортов полно камер слежения.

— Ты реально вф розышке? — невнятно из–за полного салатом рта спросила Аня.

— Нет, — как–то неловко улыбнулся Тимур. — Просто, если засвечусь, они поймут, кого ищут… В общем, единственный вариант встретить тебя был где–то по дороге, и я решил вместе с парнями остановить автобус на трассе. — Он протянул стакан воды вдруг закашлявшейся Анне. — Признаю, план так себе. Да ещё и исполнение хреновое. Юстас отлично разбирается во взрывчатке, но почему–то вместо обычной хлопушки он закинул гранату. Водитель должен был подумать, что у него спустило шину, и остановиться. Но получился взрыв и автобус перевернуло. Ваш этот Пётр Фомич начал палить по чём зря, естественно, мои в долгу не остались.

— И всех повязали, — тихо добавила Аня.

— Ты с сотрясением, этот вояка–безопасник с ранением, у кого–то вывихи… по–хорошему, людей надо было бы отвезти в больницу, но, повторюсь, ни мне, ни моим ребятам попадать под наблюдение ни к чему. И без того накосячил. — Тимур поставил локоть на стол, подложил кулак под щеку и вновь внимательно посмотрел на Анну. — Мне правда жаль, что ты пострадала.

— Что ты с нами намерен делать? — настороженно вымолвила она.

— Блин, Ань, ну я же не террорист! — воскликнул парень в ответ. — Погостишь у меня недельку, я давно думал с тобой встретиться. Поболтаем, остров тебе покажу, если захочешь. Можешь купаться, загорать, отдыхать сколько влезет. А этих твоих коллег осмотрел мой врач, ничего там серьезного нет. Через несколько дней мимо пройдёт грузовое судно, всех туда ссадим и спокойно отправим обратно.

— То есть ты их реально в клетках держать собрался?

— Этот вопрос я точно не обсуждаю, — отрезал Тимур. — Вода у них есть, еда тоже, матрасы выделим. Здесь теплые ночи, так что не вижу причин для паники.

— Мне бы твоё хладнокровие! — раздраженно отозвалась Аня. — Нас же искать будут!

— Не найдут.

— А как ты уговоришь целую кучу народа молчать о том, что на самом деле произошло?

— А кто им поверит?

— Тимур, в России меня первым делом сдадут на руки каким–нибудь ФСБэшникам или, чего хуже, сослуживцам Петра Фомича! Те даже разбираться не станут, кто прав, а кто виноват, сразу всю дурь на допросах выбьют. Об этом ты подумал?

— Подумал, — как можно серьезнее кивнул головой Тим. — Есть проверенные средства, помнить никто ничего не будет, это я тебе гарантирую.

На край тарелки Анна аккуратно положила вилку с наколотым на её короткие зубцы кусочком рыбного филе. Смерила уставшим, недоверчивым взглядом Тимура и постаралась спокойно выдохнуть.

Какие у неё вообще были варианты? Продолжать орать и требовать отпустить коллег, а затем вернуть всё на круги своя? Во–первых, Тимур и так сказал, что отпустит всех, даже вполне себе чётко обозначил время. Во–вторых же, пресловутое"вернуть всё на круги своя"он уже не сможет. Да и куда? К чему возвращаться? К истеричным артистам и требовательному, в любую минуту готовому поджать хвост начальнику? Чтобы по приезду в Россию из чувства вины метаться по больницам, обзванивать чужих родственников и прогибаться под лавиной бессмысленных поручений от заместителей и директоров? Это всё, конечно же, ждёт её впереди. Через пару дней труппа вновь окажется на родине, и Анна с головой погрузится, если не в ад, то в круговерть чистилища уж точно.

А сейчас перед её взором до небес поднимался океан, стелился голубеющим покрывалом и наверняка у самых своих берегов был на ощупь словно парное молоко. Аня никогда в жизни такого не видела. И не купалась в столь теплых водах.

И если ей предстояло провести без малого неделю в этом первозданном тропическом раю, а цена тому всего лишь риск довериться чьей–то сдвинутой морали, то она, в общем–то, была совсем не против.

— Тим, — тихо позвала Аня.

— М?

— Обещай моей совести, что никого твои бандиты не тронут.

— Если ваше высочество того пожелает…

— Тимур. — Анна перевела на него строгий взгляд и внутренне удивилась той мягкой смешливой улыбке, с которой он смотрел на неё в ответ. В переписке и редких разговорах по телефону они часто шутили, но ей и в голову не приходило, какое у него в этот момент выражение лица. Оказалось, что вот такое: немного лукавое и одновременно заразительное.

— Я обещаю тебе, что мои бандиты никого не тронут, — уже серьёзнее произнёс Тимур. — Даже если твои коллеги сами нарвутся. Не будем забывать и про такое развитие событий.

— Спасибо.