Господа Игры, том 2

Тори Бергер

От магического мира некромантессу больше не скрыть.Напряжение нарастает, так же как интерес.Монсальват связан словом, но ждет момента, чтобы нанести удар. Невидимый Дрезден копит силы и восстает из небытия. Лучший лигийский охотник берет Тайрин след. А в Ишанкаре пробуждается от забвения безумная Зулейха.…Тайре восемнадцать и очень хочется жить…Только Господа Игры смогут обмануть судьбу.Партия продолжается. И может, все обойдется.Но это не точно.

Корректор Оли Чен

Иллюстратор Надежда Михайловна Кудряшова

Дизайнер обложки Виктория Владимировна Бугрова

© Тори Бергер, 2023

© Надежда Михайловна Кудряшова, иллюстрации, 2023

© Виктория Владимировна Бугрова, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0060-4248-3 (т. 2)

ISBN 978-5-0060-3859-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Шахматы

Год 3-й ректорства сэра Бергера,

зима-весна

Тайра никак не могла выудить из сумки мобильник, но он продолжал звонить с маниакальной настойчивостью. Пришлось присесть на корточки и вытряхнуть на пол все содержимое. Мобильник лежал в самом низу, придавленный книжками, чертежами и недоеденным яблоком, теперь же он красовался сверху тетрадки по криптографии.

— Ну как там дела? — спросил ′т Хоофт, и его тон показался Тайре слишком радостным.

— Нормально, — сдержанно ответила она, заталкивая предметы обратно в сумку.

— Ну вот видишь, а ты не хотела идти на пары. Тебе нравится твой новый статус? Чувствуешь себя Моисеем?

— Сэр ′т Хоофт, у меня нет мании величия. Вчера я была святым Петром, сегодня я уже Моисей…

— Это у тебя нет мании величия пока, — пообещал Йен. — Ну так как, нравится?

Тайра не знала, что ответить. Сказать «нет» — означало соврать, а, что ни говори, Тайре было приятно наблюдать за реакцией торфиордцев. Сказать «да» — означало признаться, что гордыня, недуг всех некромантов, завладела и ее душой.

— Я просто это вижу, — мечтательно продолжил маг, — ты открываешь двери учебного корпуса, идешь по коридору, а толпа расступается пред тобой, освобождая тебе дорогу. Все смотрят тебе вслед и перешептываются. Запомни этот день: теперь и твое имя будут произносить с оглядкой.

— Это должно меня радовать, сэр? — осторожно спросила Тайра.

— Лично меня это радовало. Очень. Тогда радовало и радует сейчас, — искренне сказал ′т Хоофт. — Да ладно тебе, признавайся!

— Ну хорошо, признаюсь, — сдалась Тайра. — Мне чертовски радостно оттого, что все прилипают к стенкам, как только видят меня в коридоре. Чувствуют опасность.

— Я бы сказал, наконец-то чувствуют опасность. Ты настоящий некрос, Кхасси. Гордыня свойственна нам всем. Только не переусердствуй.

— Я помню, сэр. Контроль — это фундамент.

— И все-таки это приятно, — не унимался Йен. — Еле дождался, пока у тебя кончится пара: хотел услышать твое мнение.

— Но вы ведь не только поэтому звоните, — предположила Тайра.

— Это точно, — от веселости Наставника не осталось и следа. — Можешь говорить?

Тайра отошла к окну и повернулась спиной к коридору. На улице крупными хлопьями медленно падал снег.

— Могу, сэр. Сейчас большой перерыв.

— Дело вот в чем. То, что все подпирают стенки при твоем приближении, само по себе неплохо. Это стандартная реакция, со мной было так же. Теперь даже те, кто не знает, что ты некромантесса, будут остерегаться вступать с тобой в прямой конфликт.

— Про меня знает только руководство Торфиорда и их трейсеры с некромантами. Из студентов, кроме Ави, никто не знает, что я некромантесса, даже того, что я из Ишанкара, не знают. Могут предположить, что я что-то не поделила с ван Хинкесом лично или как-то напакостила Лиге в целом. Второе более вероятно, учитывая, какие слухи тут ходят обо мне и моем отце.

— Тем не менее жить тебе станет спокойней. От Шейлы с ее ревностью ты не избавишься, конечно, но теперь все будут знать, что при необходимости ты достанешь оружие и порубишь всех в капусту. Теперь только абсолютный дурак будет думать, что ты простой лингвист.

— Если это все так хорошо и избавляет меня от лишней траты нервов, что вас так настораживает?

— А тебя ничего не настораживает? — ′т Хоофт предложил подумать ей самой.

— Э-э… Я еще не успела это обдумать, — призналась Тайра. — Но если честно, сэр, то некоторая странность просто бросается в глаза.

— Слушаю тебя.

— Ван Хинкес, — сказала Тайра. — Гу, то есть госпожа куратор, — Йен на том конце усмехнулся, — сказала, что ему нечего делать в Торфиорде. Он вообще редко сюда заглядывал после окончания института. Приходил, только когда она его вызывала. Что он тут делал? Ясно, что меня он не ждал. Мы встретились случайно.

— Я не верю в случайности, ты знаешь, — еще раз напомнил хет Хоофт. — Ты верно подметила, что без ван Хинкеса тут не обошлось, но мне кажется странным другое. Ван Хинкес появился на пике кризиса. Позволь, я буду называть вещи как они есть. Ты устала разрываться между тремя вузами и музеем, тебя бросил Гюнтер, ты узнала про то, что у Ректора все эти годы была любимая женщина, Шейла достала тебя своими придирками из-за парня, а Гудрун — подзатыльниками и вечным контролем. С Мэл надо держать ухо востро, Тан замучил дополнительными индивидуальными занятиями, и еще я наседаю со своей практикой даже в выходные. Тебе все осточертело до такой степени, что еще чуть-чуть — и ты, вопреки приказу Ректора, оставила бы Торфиорд. А вчера выбор у тебя был, скажем прямо, небольшой: либо раскрыть всем, что ты Ишанкарская Ведьма, либо бросить институт. Так?

— Так.

— Айгер тебя, конечно, засветил. Но как вовремя он это сделал! И я никогда не поверю, что это случайность, — многозначительно закончил ′т Хоофт.

— Вы думаете, Айгер решил мне таким образом помочь? — не поверила Тайра. — Да бросьте! Я его сколько до вчерашнего дня не видела? Да и не в курсе он всего, что у меня происходит. А если бы не Гу, то есть госпожа куратор, он бы мне голову снес. До этого недолго было. Госпожа Гу меня спасла. Опять.

— Думай как некромант, Тайра, — почти приказал Йен. — Айгер тебе помогать не собирался, но оказался он там неслучайно. Не по твою душу, это уж точно, но неслучайно.

— Его использовали? — предположила Тайра.

— Именно так, — подтвердил ′т Хоофт. — Айгер пешка. Его подвинули на определенное поле, подсунули тебе под нос, столкнули вас лбами, чтобы ты сделала свой ход, проявила себя. Кому-то очень надо, чтобы все узнали, что ты из Ишанкара, а ведь ван Хинкес нас особенно не любит.

— Ну тогда я должна признать, что подстроено все было просто идеально. Расчет блестящий.

— А теперь скажи мне, что тебе это все напоминает, — предложил Йен.

Тайра пару секунд подумала, а потом, не веря собственным словам, произнесла:

— Дар Элайя.

— Вот именно. Дар Элайя. Тебя засветил кто-то из наших, потому что только наши так шикарно играют в Дар Элайя.

— Меня сдали Лиге изнутри? — Тайре все еще было трудно в это поверить, хотя логические размышления указывали именно на это.

— Что именно тебя удивляет? Что тебя могли раскрыть свои же? Удивляться такой возможности, вообще-то, странно. Кое у кого в Ишанкаре на тебя зуб, а кое у кого и клык, так что удивляться нечему, — ′т Хоофт хмыкнул. — Но это не самое худшее. Неясно, что является побочным продуктом вчерашней драки: то, что теперь все в Торфиорде знают, что ты из Ишанкара, или то, что у тебя теперь открытое противостояние с ван Хинкесом, который просто так от своего не отступает.

— И в чем здесь выгода для Ишанкара, — добавила Тайра.

— Молодец, понимаешь, — одобрительно сказал Йен. — Так что будь аккуратна, особенно дома, и не забудь, что в шесть у тебя мои пары.

— Помню, сэр, — ответила Тайра, но мысли ее теперь были совсем не о занятиях.

Она затолкнула мобильник в сумку, теперь уже на его законное место, и уставилась на снег. В голове было так же бело и чисто, хотя сэр хет Хоофт и подкинул пищу для размышлений.

Тайра закинула сумку на плечо и направилась в институтское кафе пить чай с чабрецом и греть пальцы о стенки идеально белых фарфоровых чашек. На лестнице ее догнал Карлос. Они молча кивнули друг другу и неторопливо двинулись вниз.

— Слушай, это все правда? — спросил Карлос, наклонившись к Тайриному уху.

— Что именно — правда?

— Что ты ученица хет Хоофта?

— Правда, — не стала отрицать Тайра.

— Значит, ты и есть будущий ишанкарский Некромант?

— Если доживу, то да.

— Почему ты молчала? — поразился Карлос. — Я тебя два года знаю — и ни одного намека, что ты Ишанкарская Ведьма, что ты вообще из Ишанкара!

— Потому что меня и так все боятся. Ты посмотри на народ, — она указала рукой на шепчущихся по углам лестничных площадок студентов. — Они и раньше настороженно ко мне относились, а теперь боятся. Узнают, что я некромантесса, вообще будет паника.

— Но я-то не паникую.

— Ты делаешь вид, что не боишься, потому что тебе по статусу первого парня бояться не положено, но я чувствую страх лучше, чем вампиры кровь. Ты боишься.

— Ладно, я боюсь. А вчера вообще… Но я держу себя в руках.

— А остальные этого делать не будут. Стереотип работает безотказно. Некромантесса — это безумный монстр, и ее надо побыстрее убить.

— А что, разве это не так? — поинтересовался Карлос, и Тайра подумала, что он и правда страх потерял. — В вашей истории нормальных не было.

— Много ты знаешь о нашей истории.

— У тебя ведь тоже есть постэффект? Как у Зулейхи?

— Нет, другой. Постэффекты у нас не повторяются.

— А в Торфиорде ты что делаешь? Тут на некромантов уже сколько лет не учат… Зачем тебя сюда прислали?

— Понятия не имею, — Тайре показалось, что она ответила слишком эмоционально, — но хочу это знать куда больше тебя.

Карлос сбежал на пять ступенек вниз, остановился и развернулся.

— Нет, ну это же невероятно! — он окинул Тайру восхищенным взглядом. — Живая некромантесса! За тобой охотится лучший лигийский наемник! С ума сойти… Кто про тебя знает?

— Ави. Мэл с Хельги. Тан. Ректор… И Гудрун со своим визави, само собой. Высшее лигийское командование, трейсеры и некроманты из Бергена. Может, еще кто-то, — Тайра умолчала о так и не найденном лигийском союзнике сэра Бергера. — Я не прячусь, но и на рожон не лезу. А ты как узнал-то?

— Прочитал по губам, когда Гу с полковником говорили. У меня младший брат глухонемой, умею немного, — он что-то беззвучно произнес, помогая себе пальцами. — Картер назвал тебя зверушкой.

— Это хорошо, — сделала вывод Тайра.

— Что назвал зверушкой?

— Что по губам читаешь только ты.

— Хочешь, чтобы я молчал?

— Карлос, все не так радужно, как ты это воспринимаешь. Ты видишь приключение, но это жизнь. Тебя прибьют, как и меня, когда узнают, что ты со мной в хороших отношениях. За себя я как-нибудь постою, а тебя жалко будет.

— Почему тебя должны обязательно прибить? — шепотом спросил Карлос. — Я не видел, чтобы ты чудила так же, как ваша Зулейха.

— Еще не чудила, но от этого не застрахована, и все, кому надо, об этом знают, и ван Хинкес первый.

— Ты нормальная, Кхасса. Я уверен, что ты не монстр. У тебя такой самоконтроль, что на нас всех хватит. Ты не монстр.

— Ага, — Тайра криво усмехнулась. — Докажи это ван Хинкесу, когда он за мной еще раз придет.

— И докажу, — с вызовом сказал Карлос. — Я уж получше тебя на мечах дерусь.

— Тут все получше меня на мечах дерутся, — вздохнула Тайра, — но от ван Хинкеса это никого не спасет. Вот кто настоящий монстр.

Карлос толкнул легкие двери, пропуская ее вперед, и они вошли в длинный, соединяющий учебный корпус и институтское кафе, переход со стеклянной крышей и большими, во всю высоту стен, окнами. Из-за этого казалось, что снег падает прямо внутри, но не долетает до пола, растворяясь в свете длинных белых ламп.

Тайра отвернулась от окон и застыла на месте.

— Не буди лиха, пока оно тихо, — мрачно сообщила она Карлосу.

Навстречу скользящей походкой хищника к ним шел Айгер ван Хинкес. Тайра оценила диспозицию и сделала вывод, что драться прямо в коридоре ван Хинкес не станет. Он просто не сможет нормально орудовать своим двухметровым тесаком в таком узком пространстве. Хотя, у него в Арсенале наверняка было много всякого другого оружия… На крайний случай он вполне мог задушить ее голыми руками. Даже одной рукой…

Карлос отодвинул ее себе за спину, выхватил из Арсенала меч и принял боевую стойку. Айгер хищно ухмыльнулся и остановился в паре шагов от него. Острие меча уперлось в обтянутое водолазкой переплетение тугих мышц на его груди.

— А ему можно такие штуки при себе иметь? — с усмешкой спросил ван Хинкес у Тайры, будто Карлоса между ними не было.

— Если тебе можно, почему ему нельзя? — парировала Тайра.

— А ты типа тут самый умный или самый смелый? — обратился ван Хинкес теперь уже к Карлосу.

— Я удачно сочетаю оба этих качества, — ответил Мендоза. — Чего тебе надо?

— Дрын спрячь, — настоятельно посоветовал Айгер, — а то народ пугается. Я сегодня драться не буду, обещаю, — и он выразительно посмотрел на Тайру.

— Спрячь, Карлос, — попросила она, не отводя взгляда от Айгера. — Лигийцы слово держат.

— Уверена? — на всякий случай уточнил Карлос, но меч все-таки убрал. — Так чего пришел?

— А тебе какое дело? Я не к тебе пришел, так что проваливай, дай поговорить.

— Видал я вчера, как вы разговариваете, — Карлос усмехнулся.

— Милые бранятся — только тешатся, — рыкнул Айгер. — Проваливай, дай с девушкой пообщаться.

— С каких пор она твоя девушка?

— Ты не много ли вопросов задаешь? Проваливай, сказал! — начал злиться ван Хинкес. — Третий лишний, слыхал такое?

Тайра прикинула варианты. Оставаться с Айгером наедине было страшновато, но у нее не было причин, чтобы не доверять его слову. К тому же ей обязательно надо было выяснить, какая нелегкая принесла его вчера в Торхильдфиорд.

— Спасибо, Карлос, — она взглянула на него с благодарностью. — Дальше мы сами.

Мендоза чуть помедлил и, окинув ван Хинкеса презрительным взглядом, удалился обратно в учебный корпус. Лигиец проводил его с той же усмешкой.

— Ухажер, что ли, твой? — спросил он.

— Сокурсник, — буркнула Тайра. — Точно мечом махать не станешь?

— Обижаешь, — обиделся Айгер.

— Тогда пойдем чаю выпьем, а то у меня от этого холода мозги замерзли.

— А вчера по снегу в юбке бегала, и ничего, — ван Хинкес снова ухмыльнулся.

— Это вчера было. Пойдем.

— Подожди ты.

Айгер выверенным движением завел руку за спину, и Тайра подумала, что сейчас он вынет какой-нибудь остро наточенный предмет, и тогда…

Он протянул ей белую, с темно-зелеными листьями, розу без шипов. Тайра замерла, не понимая, что происходит.

— Я извиниться пришел, — сообщил Айгер. — Не особо часто приходилось это делать, так что уж как умею.

Тайра, все еще не веря в происходящее, протянула руку за цветком.

— Извинения приняты? — уточнил Айгер.

— Ты каждый раз так извиняться будешь?

— Может, другого раза, нечисть, и не представится, — заметил ван Хинкес. — А вчера, я так понял, и без меня день у тебя был не самый лучший.

— С ума сойти, — покачала головой Тайра. — Роза-то белая.

— И что? Я под снег подбирал.

Тайра улыбнулась. Розу он под снег подбирал… Не первую попавшуюся купил… А вчера гонял тесаком по институтскому парку…

— У нас белый — цвет траура, — улыбаясь, сообщила Тайра.

— Тебе как раз, — рыкнул ван Хинкес.

Тайра понюхала цветок.

— Роза очень красивая. Спасибо.

Она принесла чай и пирожные. Айгер втиснулся за столик и положил локти на столешницу. Роза лежала посередине, словно меч на покрывале между ночующими под небом рыцарем и дамой. Студенты удивленно смотрели в их сторону, одновременно боясь и ожидая продолжения вчерашней незавершенной драки.

— Так с чего ты решил извиниться? — Тайра обхватила кружку руками. Чай остывал слишком быстро.

— Был неправ, — признался Айгер. — Я без повода на тебя нападать не должен. Не по правилам это.

— А чего ж напал?

— Злой был, а тут ты под руку подвернулась.

— А на кого злился?

— Да так, — попробовал уклониться ван Хинкес. — Встретиться должен был с одним товарищем, а он не пришел.

— Значит, тебе заказчик встречу в Торфиорде назначил и кинул?

— Не кинул. Просто не смог прийти. Но я думал, что кинул, потому и разозлился.

— И часто тебе встречи на территории института назначают?

— Мне без разницы, где мне встречи назначают, — ответил Айгер. — Главное, какую работу предлагают.

— И что тебе предложили на этот раз?

— Может, тебе еще и кто предложил сказать?

— Было бы неплохо, — кивнула Тайра.

— Странная ты, нечисть, — после недолгого молчания сказал ван Хинкес. — Не понимаю я тебя. Ведешь ты себя нетипично для нечисти. В книгах про таких, как ты, не так написано. Я одного ожидаю, а получаю совсем другое. Непорядок.

— Короче, у тебя когнитивный диссонанс, — резюмировала Тайра.

— Этим не болел, бог миловал, — серьезно сказал Айгер.

Тайра покатилась со смеху.

— Что ржешь, ведьма?

— Это не венерическое.

— Язык бы тебе подрезать, Хат-Хас, — предложил ван Хинкес и доел пирожное.

— Ты хороший, Айгер, — отсмеявшись, сказала Тайра. — Я тебя тоже не понимаю, так что мы в равном положении.

Ван Хинкес внимательно смотрел на нее секунд пять, а потом спросил:

— Я твое пирожное съем?

Тайра пододвинула к нему блюдечко и снова засмеялась.

Гудрун предвидела сложности. Предвидела так, что сигареты кончились еще до полуночи вчерашнего дня. Она не испытывала никакой вины за то, что вчера наорала на аль′Кхассу, которая если и была в чем-то виновата, так только в том, что ей не повезло родиться некромантессой и попасть в Ишанкар, но и этого с точки зрения Гудрун было вполне достаточно. Она не привыкла церемониться с Ишанкаром еще с юности, поэтому она не сильно выбирала выражения, когда описывала Айзекс все произошедшее. Пусть скажет спасибо за то, что она подняла трубку и позвонила. Гу не могла представить себе, ради кого еще, кроме аль′Кхассы, она уговорила бы себя позвонить своей заклятой подруге.

Всю ночь Гу не могла уснуть: предчувствия ее никогда не обманывали. Она готова была дать руку на отсечение, что история не закончилась, а, наоборот, набирает обороты на новом витке, и виток этот ничего хорошего лично ей не сулит, а для аль′Кхассы вообще может оказаться смертельной петлей.

Гудрун не встречала ван Хинкеса уже почти полгода и, хотя испытывала к нему большую симпатию, после вчерашней истории не встречала бы еще столько же. Она удивилась, увидев его в парке вчера, и чуть не взорвалась от ярости, встретив его в холле своего учебного корпуса сегодня. Он мирно беседовал с аль′Кхассой, и, кажется, они даже смеялись, словно были добрыми друзьями. Не хватало только, чтобы неприятности начались еще и у ван Хинкеса. Лига не станет разбираться в хитросплетениях его отношений с Ишанкарской Ведьмой, а последствия разборок между лигийцами были вполне предсказуемы: обычно после такого было много убитых. Айгер, конечно, без боя не сдастся, вынесет половину Лиги, причем лучшую ее половину, но и сам ляжет там же. При размышлении об этом у Гу складывалось впечатление, что все это было подстроено. Неслучайно ван Хинкес оказался в парке именно в то время, неслучайно в то же время там оказалась аль′Кхасса. Гу могла сказать много нехороших слов по поводу этой ситуации, но на ум настойчивее других приходили только два: Дар Элайя.

Непонятна была цель этой безумной ишанкарской игры. Ишанкар никогда не стремился уничтожить Лигу, они достаточно мирно сосуществовали в течение многих столетий. Подставив аль′Кхассу под меч ван Хинкеса, они очень сильно рисковали: девчонка никогда не смогла бы победить лучшего лигийского наемника. Скорее всего, он снес бы ей голову, и они лишились бы своего будущего некроманта, и тогда хет Хоофт вынес бы всю Лигу целиком без единого движения, одной только мыслью. Кто-то в Ишанкаре должен был очень хорошо знать ван Хинкеса и его приверженность лигийским принципам, чтобы быть настолько уверенным в том, что в последний момент он остановится и не прибьет аль′Кхассу, если она, конечно, не даст ему весомого повода, а аль′Кхасса со своей многолетней дрессировкой повода не даст, и вчерашний день это очень хорошо показал. М-да. Чем дальше, тем ситуация представлялась Гу запутанней. Разобраться в ишанкарских шахматах было под силу только самим ишанкарцам, да и то таким, как хет Хоофт, Горан и Гиварш. Говорят, достойным игроком был еще и их нынешний Ректор… И именно это вселяло в Гу надежду, что аль′Кхасса тоже сумеет вовремя разобраться и выпутаться из расставленных на нее сетей: она была не глупее своего ближайшего ишанкарского окружения. Гудрун было бы очень жаль ее потерять. Ей она симпатизировала не меньше, чем ван Хинкесу.

Лига, конечно, давно была в курсе того, кто такая на самом деле Тайра аль′Кхасса. Тут можно было особо не переживать: отношения Лиги с некромантами были регламентированы и до сих пор устраивали обе стороны. Однако существовала и Третья Сторона, и Гу была не уверена в том, что аль′Кхасса когда-либо с ней сталкивалась. После вчерашнего и там, если до сих пор сомневались, должны были сделать о Тайре вполне определенные выводы.

Гудрун запретила себе думать на эту тему дальше, — в конце концов, впереди ждала куча обычных дел. Просвещением аль′Кхассы насчет Третьей Стороны должен был заниматься ′т Хоофт. У него, помнится, тоже были с ними тесные отношения. Гу недобро усмехнулась — Третья Сторона была отвратительна и ей — и нажала кнопку коммуникатора, чтобы вызвать секретаршу, но Эрна постучала сама.

— Входи, — пригласила Гу.

Эрна вошла слишком тихо, плотно прикрыла дверь, неслышно ступая, подошла к ее столу, наклонилась и, глядя на Гудрун большими темными глазами лани, почти шепотом произнесла:

— К вам господин Кайо Ноэль, мэм. Ждет в приемной.

— Помяни лихо, — с недовольством констатировала Гу.

— Какие будут указания?

— Сигарет. Две пачки, — Гу заглянула в стол, где не оказалось ни одной. — И кофе свежий свари.

Гудрун подошла к окну и выглянула на улицу через приоткрытое окно. Эрна подождала еще какое-то время, а потом спросила:

— Это все, мэм? Он ждет в приемной.

— Пусть ждет, — грубо ответила Гу. — Я еще занята.

Эрна молча кивнула и вышла.

Гудрун достала мобильник и набрала аль′Кхассу.

— Мне нужен номер хет Хоофта, срочно, — жестко и без предисловий потребовала она.

— Это невозможно, мэм.

— Кхасса, мне нужен ′т Хоофт. Немедленно! Телепатически сейчас я с ним связаться не могу. У тебя полминуты. Пусть перезвонит мне на сотовый!

Гу бросила телефон на стол. Счет шел на секунды, и секунды эти тянулись ужасно долго. Когда наконец раздался звонок, он показался ей таким же отвратительно невозмутимым, как хет Хоофт.

— У вас проблема, сэр ′т Хоофт, — бросила в телефон Гу.

— Добрый день, госпожа Свенсон, — спокойно ответил Йен. — И какая же у меня проблема?

— У вас обоих, Йен, у тебя и у твоей младшей! — Гудрун раздражало его вечное спокойствие.

— Ты не ответила.

— Я тебе не аль′Кхасса, отвечать на твои вопросы, — огрызнулась Гудрун.

— Я сейчас занят, Гу. Я могу перезвонить позже?

— Кайо Ноэль, — отрывисто сказала Гу. — Пришел ко мне. Явно за твоей девчонкой. Что прикажешь мне делать?

— Женщины все же не слишком логичны, — задумчиво произнес ′т Хоофт. — Я не могу попросить ответа, но могу приказать, что делать.

— Йен, чтоб ты сдох! — прошипела в трубку Гудрун. — Он у меня в приемной!

— Он уже предъявил претензию?

— Я с ним еще не разговаривала.

— Ну тогда сначала выясни, что ему надо.

— И?

— И делай так, как он скажет.

Гу от неожиданности замолчала.

— Ты в своем уме, Йен? Мало ли чего он потребует?

— Тебе должно быть все равно. По крайней мере, формально. Ты ведь не наша. Тоже, правда, формально.

— Не смей меня оскорблять, чертова нечисть!

— Поэтому успокойся и делай, как он скажет, — абсолютно спокойно закончил маг.

— А аль′Кхасса?

— Она сориентируется, — уверенно заявил ′т Хоофт.

— Пропадите вы оба пропадом!

Гудрун сбросила звонок — номер не определился — и нажала на коммуникатор.

— Эрна! Сигареты, кофе — только для меня! — и пригласи герра Ноэля.

Ноэль вошел, как всегда, стройный, подтянутый и молодой, сверкнул ледяными серо-голубыми глазами, бегло осмотрев ее кабинет, и без приглашения опустился в большое, любимое Гудрун кресло. Эрна проскользнула следом, положив на стол перед Гу две пачки сигарет, зажигалку и одну чашку крепко сваренного ароматного кофе.

— Как ты был хамом, так и остался, Кайо, — с презрением, которому позавидовал бы сам Фэйт, сказала Гу, когда секретарша удалилась.

— Ты тоже не меняешься, Гудрун, — ледяным голосом отозвался Кайо. — Никак не можешь запомнить, с кем в этом мире надо считаться. Хотя, может, уже не можешь вспомнить. Стареешь… Сколько тебе сейчас? Пятьдесят два или пятьдесят пять?

— Это ты стареешь, Кайо, — Гу презрительно усмехнулась. — Это ведь ты не можешь вспомнить, сколько мне лет.

Ноэль поставил руку на подлокотник и печально подпер щеку.

— Что забыл на моей территории? — грубо спросила Гу.

— Информация, Гудрун, это самое ценное, что есть в мире, — сообщил Ноэль. — А у меня есть информация, что на твоей территории находятся те, кому здесь быть не положено.

— Не ты определяешь, что кому положено!

— Я хочу посмотреть на Ишанкарскую Ведьму.

— Я выпишу тебе пропуск в библиотеку. Книги про Зулейху в разделе истории.

Ноэль прищурился, опустил руку на подлокотник и чуть склонил голову.

— Давай не будем упражняться в ненависти друг к другу, в этом мы оба совершенны. Я хочу всего лишь посмотреть на Ишанкарскую Ведьму. Разве я требую невозможного?

— Хочешь ее завербовать? — Гу присела на ручку своего рабочего кресла.

— Почему бы и нет, — Ноэль пожал плечами. — Не вижу смысла скрывать свои намерения.

— Ну-ну, — недобро усмехнулась Гудрун. — Это будет забавно. Давно не видела, как тебя опускали с небес на землю! С удовольствием посмотрю.

— Я не припомню, чтобы в этом были замешаны твои студенты, — сообщил Ноэль. — И, как показывает история, большинство некромантов Торхильдфиорда оказывалось у меня.

— Именно поэтому набора на некромантию мы больше не ведем. Воспитывай себе кадры сам!

— Зачем же, если для меня постарался сам Йен хет Хоофт?

Гудрун зло засмеялась.

— Твоя самонадеянность больше, чем твоя наглость, Кайо, — она достала сигарету и прикурила, выпустив дым в потолок. — Ишанкар тебе не по зубам.

— Посмотрим, — Кайо щелкнул костяшками на левой руке. — А пока посмотрим на Ишанкарскую Ведьму.

Гудрун медленно докурила, не отводя взгляда от своего гостя, затушила бычок и нажала на коммуникатор.

— Эрна, найди мне аль′Кхассу. Срочно. Жду.

Ноэль кивнул в знак благодарности, Гудрун достала вторую сигарету и отпила кофе. За пять минут ожидания они не обменялись больше ни словом.

Аль′Кхасса постучала и приоткрыла дверь.

— Вызывали, мэм?

— Входи, — Гудрун переместилась с ручки в кресло и небрежно указала в сторону своего посетителя. — К тебе герр Кайо Ноэль с абсолютно бессмысленным визитом.

Ноэль развернулся к ней и с интересом принялся ее разглядывать, затем встал и обошел ее вокруг. Гудрун внезапно посетило воспоминание о том, как когда-то давно она была на сельской ярмарке в одной альпийской деревушке. Точно так же зажиточные фермеры осматривали выставленных на продажу лошадей. Такое ощущение, судя по всему, создавалось и у аль′Кхассы, только ее, в отличие от Гудрун, это не злило, а забавляло. Видимо, сочетание «Кайо Ноэль» было ей знакомо.

— Зубы показать, герр Ноэль? — спросила Тайра.

— Не стоит, фройляйн, — спокойно ответил Кайо.

— Жаль. Я была у дантиста четыре раза за всю жизнь, и то на профосмотрах. Ни одной пломбы, герр Ноэль. Думала, вы сможете оценить.

— Сарказму вас учил тоже ′т Хоофт? — поинтересовался Ноэль.

— Нет, это мне досталось от Сэла.

Гу с удовольствием заметила удивление на лице Ноэля, но тот быстро взял себя в руки.

— Вам удалось пережить двадцать лет. Для некромантессы это уже третий рубеж, — сообщил Ноэль.

— У нас нет никаких рубежей.

Ноэль холодно улыбнулся, но продолжать не стал.

— Я ожидал большего, — разочарованно сказал он. — Хотя, возможно, внутреннее превосходит внешнее. Предыдущая ведьма была гораздо эффектней.

— Мне с вами детей не крестить, — криво усмехнулась Тайра.

— И как это у Горана получилась дочь некромантесса? — Ноэль прищурился.

— Плохая экология, пьянство. В семье не без урода.

Гу еле сдержалась, чтобы не засмеяться.

Ноэль улыбнулся, заложил руки за спину и принялся ходить взад-вперед, как маятник на часах в холле.

— Я слышал, — начал он, — ′т Хоофт держит вас в ежовых рукавицах, вплоть до того, что не позволяет использовать магию. Это так?

И он испытующе посмотрел на Тайру.

— Именно так, — ответила она фразой Наставника.

— Он в двадцать лет был уже хорошо известен. Серьезными делами. Вы ведь слыхали про Венецианскую Резню? А вы рискуете обрести известность благодаря драке с ван Хинкесом. Тоже мне, признание. Никогда не задумывались, почему так получается?

Тайра не ответила, но по ее лицу начала медленно расползаться фирменная хищная усмешка Сэла.

— Мое время слишком дорого, а еще я не люблю ходить вокруг да около, — продолжил Кайо. — Я всегда говорю прямо. Я предлагаю вам подумать о нашем сотрудничестве. Я предоставил бы вам все условия и не стал вас ограничивать.

Тайра усмехалась уже открыто.

— Герр Ноэль не шутит? — спросила она у Гудрун.

— Я тебе сразу сказала, что его визит лишен смысла, — ответила Гу.

— Смысл есть во всем, — не согласился Ноэль. — Нужно только внимательно поискать. Какая цель у ограничений, которые накладывает на вас ′т Хоофт? Какая цель у игры, которую ведет сэр Бергер? Вас не спрячешь, это факт. От обывателей, возможно, да, но не от тех, кто смотрит в суть. Македонский в ваши годы владел миром, а чем владеете вы? Вам даже Черную Книгу в руки не дают, а ведь это ваш артефакт. Подумайте пока над моим предложением, а ответ дадите позже.

— Не дам, герр Ноэль.

— Почему?

— За меня уже ответили.

— Не припомню, — Ноэль снова прищурился.

— Сталинград, сорок третий. Вспоминайте, — она издевательски улыбнулась. — Кажется, ответ был отрицательный.

— Сталинграда больше не существует, фройляйн, — наиграно печально вздохнул Кайо.

— Согласна. Не существует. Но не вашими стараниями.

Ноэль остановился прямо напротив нее.

— Я умею ждать. Подумайте, госпожа аль′Кхасса.

— Вы знаете, что такое Дар Элайя, герр Ноэль? — вдруг спросила Тайра, перестав улыбаться.

Гудрун поразилась произошедшей с ней перемене. Она словно стала старше лет на пять-десять, и годы эти прошли не в мирных стенах Университета, а в жестоких боях.

— Наслышан, — кивнул он.

— Не пытайтесь играть со мной на моем поле, — Тайра в упор смотрела на Кайо. — При всем моем отвращении к вам и вашей агонизирующей организации должна признать, что вы не производите впечатление идиота, а это значит, что, прежде чем явиться сюда с абсолютно бредовым предложением, вы заранее просчитали ходы. Не стоит недооценивать меня и Ишанкар. Я не знаю, что вам в действительности от меня надо, герр Ноэль, но, если я услышу о вас еще раз, мне придется это выяснить. Я доступно объясняю?

— Вполне, — холодно улыбнулся Ноэль.

— Тогда я тебя не задерживаю, Кайо, — подала голос Гудрун. — Дверь прямо за тобой.

Кайо кивнул ей с той же холодной улыбкой, которой пару секунд назад одарил аль′Кхассу, и удалился. Гудрун достала очередную сигарету и предложила Тайре сесть.

— Знакома с Ноэлем? — через полсигареты спросила Гудрун.

— До этого дня не была, мэм.

— Да? А говорила с ним так, будто изучила его досье наизусть.

— Никакого досье, мэм. Сэр ′т Хоофт задал направление, прислал даты Второй мировой, а дальше была моя импровизация.

— Йен прислал тебе даты Второй мировой, и ты только по ним решила, что герр Ноэль — враг? А почему не союзник?

— У России есть только два союзника — ее армия и флот¹, — процитировала Тайра. — Извините, мэм. Это особенности этнонационального восприятия. Сэр ′т Хоофт просто очень хорошо меня знает.

— Черт знает что! — Гудрун негромко выругалась.

Она молча курила, пристально глядя на аль′Кхассу.

— Сталинград? — не выдержав, воскликнула она. — Сталинград?!

Тайра расплылась в довольной улыбке.

— Это само по себе получилось, госпожа Гу.

— Хорошо получилось. Ненавижу фашистов. Полсемьи моей в расход пустили. Что скажешь про Ноэля?

— Лучше вы скажите. Я пока не знаю ничего.

— Кайо Ноэль, — голосом лектора начала Гудрун. — Называет себя Кайзером Третьей Стороны. Служил в «Аненербе». Специалист по психотехникам. Редкостная дрянь.

— Служил в «Аненербе»? — удивилась Тайра.

— А то! — Гу точным движением пальцев отстрелила бычок прямо в пепельницу. — На вид ему лет тридцать пять, но на самом деле тридцать шесть ему было в тридцать девятом. Понимаешь?

— Приблизительно.

— Ему чуть больше сорока, но выглядит он гораздо моложе. Кайо всю жизнь был повернут на идее вечной жизни, но добился только вечной молодости, так что он смертен. Это если ты или Йен вдруг решите избавить нас от его общества, — Гу многозначительно подмигнула. — Но пока Йен не решил. Говорит, что Кайо его устраивает, потому что предсказуем, а какой урод придет ему на смену — еще неизвестно.

— Значит, сэр ′т Хоофт с ним знаком.

— Еще как, — злорадно улыбнулась Гу. — Йен как-то двинул ему в морду. В твоем, по-моему, возрасте, и именно поэтому стал широко известен, так что пусть Ноэль не врет про великие дела.

— Сэр ′т Хоофт подрался с Ноэлем? — не поверила Тайра.

— Я не сказала «подрался», — уточнила Гу. — Я сказала «двинул ему в морду», после чего Ноэль не встал, так что драки не получилось. Твой Наставник в молодости тоже был непростой штучкой, да и сейчас, я уверена, даст фору молодым, и Ноэлю в том числе.

— С каждым днем у меня все больше поводов им гордиться, — усмехнулась Тайра.

— Да, удар у него поставлен на зависть, — мечтательно протянула Гудрун.

— А почему Третья Сторона?

— Да любовь у них к Третьему Рейху, — Гу достала очередную сигарету. — Как он все же меня выводит! Когда война закончилась, Кайо так и не успокоился. Собрал все разработки «Аненербе», всех сколько-нибудь стоящих магов, кто выжил, и создал свою Третью Сторону. Думал, будет диктовать условия магическому миру, наверное. Конечно, в первую очередь его интересуют некроманты и трейсеры. На Стороне их много. Гордыня — ваш общий недостаток, а у Кайо это считается достоинством. К тому же всеобщее гонение на Темные Науки сыграло ему на руку. Мракобесием открыто занимались только вы, Дрезденская Академия и Третья Сторона, а так как теперь Дрезден только поминать, то остались вы и Третья Сторона. Дрезден хорош, не будем лукавить, но вы с Йеном для Ноэля мечта всей жизни.

— Не слышала, чтобы кто-нибудь из наших магов ушел к нему.

— А куда вы можете уйти? — возмутилась Гу. — За предательство у вас что полагается? Голову с плеч до полуденного азана или как там правильно говорится? Ишанкар своих не бросает и не отпускает, а на Третью Сторону вы вообще клали, вы же ничего никому не должны.

Тайре показалось, что последние слова прозвучали с большой долей обиды.

— Если у него не получилось всех под себя подмять, зачем вы идете у него на поводу? — спросила она.

— Потому что это вы можете себе позволить всех посылать. У вас самые сильные некроманты. Одного хет Хоофта хватит, чтобы вынести их всех. А Змей? А Гиварш? А Горан, чтоб ему пусто было? Тоже не пальцем деланы. А Шайорэ? Не хуже Лиги. К тому же, как вас найти? А наше местоположение известно. Как мы будем защищаться, если Ноэль приведет своих специалистов, а это, на минуточку, боевой Дрезден и отступники Монсальвата, под наши стены? Положить всех Братьев и Сестер и всех боевых магов ему под ноги? Это не выход. Вот и приходится идти на компромисс, — Гудрун сникла. — Позор, но что делать.

— Вы позволяете ему приходить и переманивать своих магов к себе?

— Именно.

— А раньше он переманивал торфиордских некромантов?

— Да.

— Но в Торфиорде уже давно нет некросов.

— Потому и нет! — рявкнула Гудрун. — Ноэль не получит ни одного, пока я жива!

— А боевые маги?

Гудрун тяжело вздохнула.

— А боевые маги уходят к нему. Он же не пропагандирует фашизм. Он создал свою идеологию, и это идеология власти и силы. Заманчиво для того, чей магический уровень выше среднего. А у Ноэля серединки нет, все отборные специалисты. И редкостные уроды, — с презрением закончила Гудрун.

— Значит, получается, если Ноэль пришел за мной, то он знает, что в Торфиорде появился некромант.

— В Торфиорде нет некромантов. Ты ничего Торфиорду не должна. Ты не наша. И к нему ты не пойдешь никогда, так что зачем он пришел, я не знаю. Наверное, хочет в очередной раз получить от Йена по морде.

— Да я и сама могу…

Гудрун посмотрела на нее сквозь сигаретный дым, оценивая, правда ли она сможет двинуть Ноэлю, и в итоге признала такую вероятность возможной.

— Ну-ну… Ван Хинкесу мало не показалось, сам сказал. Кстати, как ты думаешь, Ноэль тут появился неслучайно, так же как и ван Хинкес?

Тайра улыбнулась:

— И когда я научусь вкладывать в одну фразу два вопроса, как вы, госпожа Гу?

— Когда-нибудь. Ну так и?

— Я думаю, Ноэль — это постэффект в приложении к ван Хинкесу, который тут, конечно же, появился неслучайно. Напрямую они не связаны.

— Все, все, — Гудрун выставила ладони вперед. — Больше я ничего знать про ваши дела не хочу! Пусть этим занимается Йен.

Тайра молчала, переваривая информацию.

— Если у тебя больше нет вопросов, — наконец сказала Гудрун, — то можешь идти.

Тайра поднялась, по привычке чуть поклонилась и направилась к двери.

— Да, у меня один вопрос, — вдруг сказала Гу. — С Гюнтером ведь вы разошлись… Кто теперь тебя тренирует?

— Никто. Сама тренируюсь.

Гудрун полистала ежедневник и сделала в нем пометку.

— Следующую неделю я в командировке. А вот еще через неделю, в субботу в девять утра, жду тебя на площадке. Посмотрим, прав ли был ван Хинкес на твой счет.

Тайра не поверила своим ушам.

— Я непонятно выразилась? — уточнила Гу. — Иди, учи про своих мертвяков, чтобы ′т Хоофт не назначил тебе каких-нибудь отработок на это время!

Из портала Тайра не вышла: бело-голубой контур медленно погас, осыпавшись снежинками в непроглядную черноту, и тут же тьма засветилась снова, постепенно приоткрывая такой знакомый сверкающий чешуйчатый силуэт. Через несколько секунд Змей стал совершенно реальным, сдвинулся с места, перетек вправо, и его голова оказалась прямо напротив Тайры.

— Здравствуй, Кхасси, — прошелестел Змей.

— Привет, — Тайра улыбнулась и прижалась щекой к его морде. — Какой ты огромный сегодня!

— Бывает, — Змей не шевелился, чтобы неосторожным движением не сбить ее с ног. — Это мой постэффект от очень далеких путешествий.

— Ты можешь меня проглотить целиком!

— Могу, но зачем? Человеком ты мне больше нравишься, чем едой.

— Давно ты вернулся? — Тайра отодвинулась назад и посмотрела в его сказочные волшебные очи.

— Полтора дня назад.

— А когда уходишь?

— Через два часа сорок три минуты, — четко сказал Змей.

— Почему именно сорок три минуты, а не сорок пять, например?

— Нужно встать на маршрут, пока прыжковое окно не закрылось, — трейсерским жаргоном ответил Змей. — Иначе не успею сделать все, что должен, и придется задержаться еще сильнее, а я этого не хочу. Я устал и соскучился по тебе.

— Я тебя уже так давно не видела…

— Бергер загонял, — кивнул Змей. — Сложно, оказывается, когда у тебя в начальниках трейсер: все понимает, что я делаю, так что не смухлюешь. А он еще и такие задачи ставит, что я бываю очень обескуражен.

— И что же ты делаешь?

— Ты не поймешь, — мягко, словно извиняясь, сказал он. — Я не смогу объяснить. Я защищаю Ишанкар. Кто-то очень нами заинтересовался, подошел слишком близко к нашему Первому Рубежу, а я не могу понять, откуда угроза. Как бы со всех сторон и ниоткуда одновременно. Сложная задача.

— Мне стоит волноваться?

— Нет. Пока что я нас держу. Пока что все в порядке.

— Я не про Ишанкар, — Тайра погладила его ладонью по носу. — Я про тебя.

Трейсер медленно моргнул и улыбнулся.

— Хочешь, полетаем? — спросил он.

— Конечно хочу! — обрадовалась Тайра. — Думала, ты никогда не предложишь!

Змей дотронулся до нее мордой, и в следующее мгновение Тайра оказалась на его голове, на ковре из его сверкающей белой шерсти, между прозрачных, как горный лед, рогов.

— Я стабилизацию активировал, — сообщил Змей, — но ты все равно держись крепче.

Он взмыл вверх, и спустя миг Тайра увидела затянутое вечернее небо. В вышине плыли тонкие рваные облака, сквозь которые были видны первые ночные звезды. Змей нырнул в белый туман и вскоре оказался сверху облачного ковра, рванул выше, и Тайра выпустила из пальцев его шерсть и раскинула руки, наслаждаясь полетом и ветром, бьющим в лицо, и через некоторое время, когда звезды показались совсем близкими, отпустила контроль. Блокировки упали, и ее окутал кокон из радужных искорок. Они волшебной пыльцой рассыпались вокруг нее при каждом движении рукой, повороте головы, проникали Змею под чешую, превращая его из снежного в радужного, Тайра смеялась, и трейсер улыбался в ответ, захваченный ее радостью и восторгом от наконец-то исполнившейся мечты. Он заложил два круга, пролетел сквозь свои же кольца, нырнув в разноцветье ее силы, и вынырнул уже под облаками. Снизу в наступивших сумерках можно было разглядеть горы: угловатые нереальных форм скальные пики, поросшие чудом удерживающимися на камнях деревьями. Змей спустился еще ниже, сделал несколько виражей между сказочных скал и опустился на одну из вершин, скрывшись на поляне под засыпанными снегом кронами.

— Ты невероятен!! — Тайра не хотела сдерживать эмоции. — Это просто сногсшибательно!!

— Рад, что тебе понравилось, — промурлыкал Змей.

— Понравилось? Еще как понравилось! — она пробежалась по его спине примерно до середины. — У меня даже слов нет!!

Змей фыркнул, свил кольцо и положил морду себе же на спину, чтобы не выпускать Тайру из поля зрения.

— Никогда тебя такой не видел, — сказал он и выдул из ноздрей струю воздуха, разгоняя летающие вокруг нее магические блестки. — Я теперь тоже всегда буду цветным?

— Нет, не всегда, — Тайра засмеялась. — Когда я закроюсь, все пропадет.

— Так вот как ты выглядишь в полном раскрытии…

Тайра снова засмеялась:

— В полном раскрытии, боюсь, ты меня не выдержишь с первого раза. Даже сэр ′т Хоофт с трудом выдерживает. Привыкай пока так, а то мало ли, вдруг и правда навсегда радужным сделаешься.

Змей снова фыркнул, поднимая вверх разноцветные искры. Он развлекался так некоторое время, а потом затих, не сводя с нее своих магических очей. Под таким пристальным взором Тайре стало неловко.

— Мне с тобой хорошо, — признался Змей, и Тайра не услышала в его голосе обычных насмешливых нот. — Будто мы вместе уже целую тысячу лет.

— Профессор Тан говорит, что драконы могут принимать человеческий облик, — сказала Тайра и почувствовала, что краснеет.

— Ты говоришь обо мне с Таном?

— Иногда он спрашивает о тебе, — Тайра покраснела еще больше. — Но я все равно никакие твои секреты выдать не смогу, потому что никаких твоих секретов не знаю.

— Самый большой мой секрет на данный момент — это ты, и прозорливый профессор Тан, похоже, об этом осведомлен.

— Не играй со мной, Змей, — спустя пару секунд молчания попросила Тайра. — Было бы невероятно, если бы я понравилась волшебному Снежному Дракону иначе, чем забавная ишанкарская зверушка. В книжках так бывает, но насчет жизни я не уверена. Ты моя самая лучшая сказка, но ты уйдешь через два часа, и я снова останусь наедине со своей печалью, и неизвестно, когда я еще тебя увижу.

— Печалиться будешь обо мне или о сэре Бергере? — не удержался Трейсер.

— А Бергер тут при чем? — где-то внутри больно кольнуло.

— При том, что я сказочный, а Бергер реальный. Я далеко, а он рядом.

— Бергер гораздо дальше и нереальнее, чем ты, — Тайра протянула руку и погладила его по носу. Змей недовольно фыркнул, но головы не убрал. — Он как игла в моем сердце. Вытянуть нельзя — уйдешь и его, возможно, с собой утянешь, а у него, оказывается, любимая женщина есть, и это не я. Да и не знаю я, как от этой иглы избавиться… Так что я о вас обоих печалюсь, только по-разному.

— Не лжешь, — спустя некоторое время констатировал Трейсер.

— Мне запрещено лгать по важным для Ишанкара поводам, а ты для меня важен.

— Как и сэр Бергер?

Тайра некоторое время смотрела ему в глаза, а потом закрылась — радужные блестки потускнели и пропали — и отвернулась в снежную темноту.

— Кха-а-ас-с-си, — позвал Змей. — Не обижайся. Просто я не понимаю до конца, что он для тебя значит.

— Я и сама не понимаю. Узы изменяют сознание, так сэр ′т Хоофт говорит. Я не знаю, что из того, что я чувствую, правда, а что магия, и я боюсь сойти с ума из-за этого. А когда ты рядом, нет никакого сэра Бергера, если ты о нем не напоминаешь.

Змей обождал немного и придвинул морду поближе к ней.

— Если в Торфиорде у тебя будут проблемы, иди к Тану, — посоветовал он, — он тебе поможет. От Айгеровых тесаков не защитит, конечно, разве что каким-нибудь комплексом его шарахнет, но в остальном на него можно положиться.

— А ты и про мою драку с ван Хинкесом знаешь?

— Я же Трейсер Ишанкара. Конечно знаю. И про Карлоса тоже.

— Карлос у Тана на лекции наконец-то в другом конце аудитории сел, — рассмеялась Тайра. — Говорит, что не паникует, но на самом деле боится меня теперь: а вдруг заденет локтем и помрет?

— И меня пусть тоже боится, — попросил Змей. — Меня даже локтем задевать не надо, пусть только на тебя не так посмотрит, и я ему голову откушу.

— А ты выяснил, кто Бергеру помог старую башню разрушить? — Тайра перестала улыбаться. — Кто его торфиордский союзник?

— Нет, — недовольно сверкнул очами Змей. — Нет у него там никого, я уже как только его связи не проверял. С Паком, а это главный лигийский некромант, Бергер общается постольку-поскольку, нейтрально и редко. С Динозавром они друг друга на дух не переносят лет двадцать точно, а остальные пятеро — обычные парни и в большой игре не участвуют, так что либо твой некрос не из Торфиорда, либо это не некрос.

— Это некрос.

— Я всех проверил, никто ему в союзники не подходит, Кхасси.

— Ну и черт с ним, с ректорским помощником, — махнула рукой Тайра.

— Как это «черт с ним»? Я себе голову сломал, пытаясь его вычислить!

— Не будем портить господину Ректору игры. Сто процентов ведь партия, раз ты этого человека опознать не можешь.

— Так просто? Даже не интересно, кто это такой?

— Интересно, конечно, но, пока он в стороне держится и меня на каждом углу не светит, и я его раскрывать не стану. Бергер говорил, что моей жизнью рисковать не будет, и я ему верю.

— А мне почему не веришь, когда я говорю, что ты моя жемчужина?

— Не говоришь ты такого, — смутилась Тайра.

— У каждого дракона есть жемчужина, — по секрету сообщил Змей. — Спроси Тана, раз уж он твой эксперт по драконам, он подтвердит. У меня это ты. Только это пока тайна: не хочу, чтобы кто-нибудь тебя выкрал.

— А что, есть подозрения, что есть желающий? — прищурилась Тайра.

— А разве нет? Ты теперь с Фэйтом в культурном обществе бываешь, а там достойных мужчин много.

— Вот черт! — испугалась Тайра. — А я и забыла, что мне с ним завтра в оперу идти!

— Юлиус такой плохой спутник?

— Хороший он спутник, только лучше уж в саркофагах и старых кувшинах копаться, чем с ним по театрам ходить. Скорее бы Ксандер вернулся! Для меня все эти светские рауты — одно наказание.

— Не любишь оперу?

— Как бы тебе объяснить? — Тайра задумалась. — Оперу я люблю, и театр тоже… Но не могу я ничего ни смотреть, ни слушать. Героям же сопереживать надо, а если я начну на все представления эмоционально реагировать, весь зал плакать будет. Или смеяться… Я всегда должна быть закрыта, должна держать блокировки, чтобы никого своими эмоциями и чувствами не задеть, и поэтому никакого удовольствия от высокого искусства я не получаю. Только и думаю, как бы кого ни ранить и свалить домой побыстрее.

— А если ты кого-нибудь своими эмоциями все же заденешь?

— Сэр хет Хоофт меня накажет.

— И как он тебя наказывает? — насторожился Змей.

— Просто так интересуешься или ему тоже голову можешь откусить?

Змей задумался, водовороты на дне его очей замедлили вращение.

— Расслабься, господин Трейсер Ишанкара, — Тайра улыбнулась. — Сэра ′т Хоофта я люблю, я за него сама кому угодно голову откушу. Он все правильно делает. И с Фэйтом меня, наверное, на эти великосветские сборища отправляет именно для того, чтобы я в блокировках практиковалась. Только для меня это очень сложно — не реагировать на эмоциональные вызовы, но я стараюсь. Тренировка такая. Может, когда-нибудь пригодится.

— Издевательство это, а не тренировка, — недовольно фыркнул Змей. — А мне понравилось твои эмоции ощущать. Словно я стал частью тебя на время, словно первый раз взлетел. Так давно это было, что я уже не помню той радости полета, а ты мне ее заново подарила.

— Это потому, что мне было хорошо. С негативными эмоциями и чувствами все хуже, как и у всех некромантов. Нас учат этому противостоять, а прочих магов и простых смертных это задевает очень и очень сильно, можно не пережить, поэтому кино я могу только на расстоянии смотреть, но пока не умею.

— Не умеешь? — удивился Змей. — Это же просто!

— Это для трейсеров просто.

— И для некросов просто, давай научу?

— И я буду смотреть сквозь пространство, как ты?

— Н-ну… почти как я, — соврал Змей.

— А сэр хет Хоофт потом тебе хвост оторвет?

— Нет. Я же ухожу скоро, а к тому моменту, как я вернусь обратно, его гнев поутихнет, так что он меня просто посохом отлупит и успокоится, — скаля в кривой улыбке правый клык, произнес Змей. — Ну а если он все же решит что-нибудь специфическое из вашего некромантского арсенала применить, ты же меня в обиду не дашь, я надеюсь?

Тайра задумалась, а потом опять погладила его по морде.

— Нет уж, Змей, оставайся-ка ты с хвостом. Вашим фокусам меня сэр ′т Хоофт сам научит, когда время придет. Мне сейчас еще только дополнительного курса трейсерской этики не хватает, она ведь к вашему видению прилагается?

Змей кивнул.

— Вот поэтому обойдусь я пока без вашего прозрения.

— Ты просто боишься, что и тебя сэр хет Хоофт посохом отлупит.

Тайра засмеялась.

— А ты правда можешь видеть все-все? Сквозь стены и расстояния? Можешь увидеть, что сейчас на Брайтон-бич делается?

— Могу.

— А меня без одежды можешь увидеть?

— Могу, но… — Змей замялся.

— Трейсерская этика не позволяет, — смеясь, передразнила его Тайра. — А на Луне можешь лунные модули рассмотреть?

— Нет, там какие-то помехи. Луну трейсеры не видят. И Марс тоже, — упреждая еще следующий вопрос, сказал Змей. — И ядро Земли. У нас с планетами и звездами неконтакт.

— А еще чего вы не видите?

— Беременности до четырнадцатой недели.

— Серьезно? — Тайра перестала улыбаться. — И почему?

— Никто не знает. Но новую жизнь мы видим только на четырнадцатой неделе. Я могу сказать, полный у тебя желудок или нет, но беременность не определю, пока ты сама мне не скажешь. Я, конечно, увижу на четвертом месяце… Но так ждать долго, так что ты лучше сама скажи.

— Я пока не собираюсь детей заводить.

— Ну как соберешься, намекни.

— А ты никак помогать собрался?

— Ну должен же я увидеть тебя без одежды, — он улыбнулся, оскалив хрустальные клыки, и Тайра опять рассмеялась:

— Какой же ты классный, Змей!

— Это не совсем то, что я хотел бы услышать, — сообщил Трейсер, — но пока и так сойдет. И, раз уж мое предложение с обучением отвергнуто, может, согласишься еще полетать?

— Нашел мое слабое место? — Тайра постаралась посмотреть на него с максимальным укором. — Так нечестно!

Змей легонько подтолкнул Тайру в бок, показывая, что ей пора вернуться на пассажирское сиденье, и, когда она добралась до его головы, стрелой взмыл в небо.

Фэйт недовольно плюхнулся на водительское сиденье, чуть сильнее, чем было необходимо, хлопнул дверью, пристегнулся ремнем безопасности и завел свой безумно дорогой «Бэнтли». Тайра полулежала в кресле рядом, глядя куда-то в пространство. Фэйту на секунду показалось, что она вышла за Грань и с ним рядом находится только ее тело, но испугался таких мыслей и отогнал их подальше.

Они уже полтора года были партнерами в непростом деле светской жизни, которую Фэйт, элитный успешный молодой адвокат и Тайра, временно исполняющая обязанности Куратора Темной Стороны Британского музея, обязаны были вести. С отъездом Ксандера Фэйт лишился своего постоянного спутника, появляться же в обществе в одиночестве было не принято. После долгих мучительных размышлений Юлиус пришел к выводу, что пары лучше аль′Кхассы в настоящее время ему не найти: все остальные женщины успели наскучить ему своей красотой, интеллектом или отсутствием того и другого, а Фиц вечно опаздывал и разглагольствовал о Боге даже там, где его всуе было лучше не поминать. Аль′Кхасса была в таком же безвыходном положении, как и он. Ей, чтобы реноме Куратора оставалось безупречным, как и при Ксандере, необходимо было держать марку, а самого Юлиуса, который не привык чувствовать себя хоть в чем-то ущербным, отсутствие возможности принадлежать миру своих клиентов вообще вгоняло в депрессию. Юлиус предложил ей деловое партнерство, даже составил договор, чтобы их отношения были оформлены в соответствии со всеми правилами, но Тайру это развеселило: она рассмеялась и читать и подписывать что-либо наотрез отказалась. Фэйт решил, что тем самым согласие, хоть и устное, было получено, и с облегчением выложил на стол первое из множества уже присланных приглашений на два лица. Аль′Кхасса признала, что такое сотрудничество избавляло от проблем и ее, и музей, и Александра Дарнелла, если тот когда-нибудь перестанет изображать из себя Индиану Джонса и решит вернуться к прежним своим обязанностям.

Тайра Фэйта устраивала полностью. Как и все некроманты, она выглядела старше своих лет, двадцать ей никто бы не дал. Лет двадцать пять минимум… Никто не обвинил бы его в том, что он путается с малолеткой. Хотя фигура ее была далека от идеала, выглядела она неплохо, во всем знала меру, и даже ее вечерние наряды были достаточно строгими. Она объясняла это тем, что настоящие вечерние платья пока ей были запрещены, Фэйт подозревал, что она просто не может надеть то, что ей бы хотелось, из-за ужасных, так и не заживших шрамов на спине и шее, но о своих соображениях молчал. Он привык не задавать лишних вопросов обо всем, что касалось Ишанкара и поступления денежных средств на свой счет.

Ему нравилось, что аль′Кхасса не болтала, как множество его знакомых женщин: он мог спокойно обдумывать свои дела, пока они добирались до очередного выхода в свет. Она не навязывалась, не принимала от него подарков — ничего, кроме цветов, — не задавала глупых вопросов, и Фэйту было не стыдно, когда в беседе с каким-нибудь из его клиентов, бывших или будущих, аль′Кхассе приходилось высказывать свое мнение. Он должен был признать, что не ошибся в выборе партнерши. Он гордился своей интуицией.

До этого вечера у него не было к ней претензий, но сегодня ее будто подменили. Она готова была вылететь из зала почти сразу после начала представления. Фэйт, осознавая, что реально рискует жизнью, вцепился в ее руку, пригвоздив к подлокотнику, и удержал Тайру на месте до антракта: уход сразу после начала на его репутации сказался бы самым отрицательным образом, а этого Юлиус допустить не мог.

Он приоткрыл окно, выдвинул пепельницу, достал сигару, откусил кончик круглым металлическим ножом и закурил. Снег тихонько падал, прилипая к лобовому стеклу и вычурным кованым фонарям. Когда двигатель прогрелся, Фэйт выбросил сигару в снег и вырулил со стоянки.

— Вот так ходить с тобой по театрам, — буркнул он в сторону Тайры. — Спасибо, что хоть не посреди действия сорвалась с места! Вот было бы позора!

— Прости, Юлиус, — откликнулась Тайра. — Я знаю, что испортила тебе вечер.

— Лучше скажи, кто испортил вечер тебе, — предложил Фэйт. — Из-за кого я вынужден пропустить гастроли «Ла Скала»? Из-за той феи, что была с Гораном? Так это Анна-Маргарита Дюпре, наша монсальватская муза и идеал красоты. Я ее часто с ним вижу. Она по вашей торфиордской легенде тебе кем приходится? Будущей мачехой?

— Горан мне не отец, — глядя в стекло, ответила Тайра.

— А-а, ну тогда все понятно, — со знанием дела заявил Фэйт. — Мой Ишанкар, мой Ректор… Ревнуешь. Так тебе вроде не тринадцать лет.

— Как ты верно заметил, — абсолютно серьезно согласилась Тайра, — не тринадцать.

— Слушай, я вот тоже терпеть не мог свою мачеху. Всегда говорил ей, что она мне не мать, и что она не имеет право меня воспитывать, и вообще что она чужая в нашем доме, — Тайре показалось, что Фэйту было немного стыдно. — Но, когда отец умер, оказалось, что ближе мачехи у меня никого нет, а все эти годы я был полным идиотом. Смекаешь, о чем я?

— Да, но это не мой случай.

— Я вот что хочу тебе сказать, — не унимался Фэйт. — Горан — еще очень молодой мужчина, а еще он очень умный, достойный уважения человек. Ишанкар у него на шее как пудовая гиря, так что он заслужил немного счастья вне его стен. Марго, кстати, отличается не только красотой, у нее объективно много других достоинств. Горану весь магический мир завидует. Ты просто попробуй посмотреть на Марго его глазами, и все наладится.

— Боюсь, ты не понимаешь, о чем говоришь, — Тайра грустно усмехнулась.

— Еще как понимаю. Только я понял это слишком поздно, а у тебя есть шанс. Учись на чужих ошибках, жизнь коротка, чтобы учиться только на своих.

— Останови, — попросила Тайра, подумав, что нравоучений Фэйта ей сегодня достаточно. — Пройдусь немного. Холод меня отрезвляет.

Фэйт подкатил к обочине, остановился, вышел и открыл ей дверь.

— Доберешься домой — позвони, чтобы я не волновался.

Вечер выдался тихим, теплым и безветренным. Снежинки медленно, почти вертикально падали вниз и ложились на тротуары тонким кружевным ковром. Тайра глубоко вдохнула зимний воздух — мир мягко поплыл по часовой стрелке, размывая огоньки магазинных вывесок, как на смазанной фотографии, — и медленно двинулась вдоль по улице.

Она шла мимо витрин, в которых еще остались напоминания о прошедшем неделю назад дне Святого Валентина — покупатели не смогли осилить такое количество сердечек, розочек и всякого милого ненужного хлама в красных упаковках с золотыми ленточками. Тайра была терпима ко всем праздникам. В Ишанкаре, где были собраны люди всех национальностей, отмечались все существенные для них праздники и памятные даты, но День влюбленных раздражал ее просто неимоверно: Тайра чувствовала себя одинокой. Это чувство обострялось каждый раз перед четырнадцатым февраля, но с этим можно было бороться, если разложить по полочкам все аргументы, среди которых не было ни одного весомого и обоснованного «за», загрузить себя работой, занятиями, особо сложными дисциплинами, сорвать Узы, чтобы за физической болью от оставшихся от них ран на неделю забыть, что где-то там существует Горан, человек, рядом с которым ей суждено провести всю жизнь и никогда не быть вместе. Тайре представлялось, что они две рыбы, пойманные искусным рыбаком в одну сеть. Они трепыхались, смотрели друг на друга большими, еще влажными рыбьими глазами и не могли ни вырваться из сетей, ни подобраться друг к другу поближе, и вынуждены были медленно и мучительно умирать, задыхаясь от воздуха, который единственный был у них на двоих.

Можно было бы пережить Валентинов день и в этот год, но Тайра, как на зло, сталкивалась с Гораном в самых непредсказуемых местах, начиная от Дальних Залов ишанкарской Библиотеки, куда практически никто не заглядывал, и заканчивая автобусной остановкой возле Британского музея. В половине случаев он был не один.

Тайра не понимала, как у него получалось общаться с Марго так, будто он не носил на своей руке эту проклятую золотую удавку. Или он был не так восприимчив к Узам, или настолько хорошо скрывал свои переживания, что у Марго все эти годы не возникало никаких подозрений о том, что частичка сердца ее мужчины занята другой? Или он был Господином Игры и ловко обводил Марго вокруг пальца? Или у Горана просто было гораздо больше жизненного опыта… Последнее, скорее всего, и было истинно верным.

Он попадался ей везде, Тайре даже стало казаться, что он скоро заподозрит ее в преследовании, и она старалась покидать Башню как можно реже, но тут прорвало Фэйта с его светскими раутами, да и ее стол в музее был завален приглашениями на разные мероприятия. Выходами они не злоупотребляли, но куда бы ни пошли, везде наталкивались на Горана и его прекрасную Марго. Тайра не показывала вида и заинтересованности их парой, но Фэйт был знаком с Гораном, знал, что он Ректор Ишанкара, и о том, как он представился Гудрун, тоже знал и потому трактовал Тайрино показное безразличие исходя из собственного опыта. Фэйт, конечно, тактично молчал бы и дальше, оставляя свои соображения при себе, но сегодняшняя реакция Тайры на Горана и его спутницу разозлила его не на шутку. Тайра не сдержалась, но Юлиус должен был понимать: то, что она досидела до антракта, было огромным ее реверансом в сторону его щепетильности относительно своего имиджа. Надо было что-то со всем этим делать.

В ишанкарской Библиотеке для нее еще было много работы. Должен же был быть хоть один способ снять эти проклятые Узы! Раз за разом она перелистывала все книги, хоть как-то связанные с этой темой, но каждая попытка все сильнее приближала ее к отчаянию. Способа не было. Тайра понимала это, но боялась произнести вслух. Она знала это еще и потому, что если бы способ был, то сэр ′т Хоофт обязательно помог бы ей, но Наставник был бессилен. Два сильнейших некроманта не могли справиться с заклинанием, понятным первогодке Первого Круга, но Тайра не собиралась сдаваться.

Она достала мобильник и набрала Фэйта.

— Я дома, — сказала она. — Не волнуйся. И прости меня, пожалуйста. Не знала, что так выйдет. Не сдержалась. Больше не повторится.

— Забыли, — снисходительно ответил Фэйт. — Чем займешься в этот прекрасный внезапно пустой вечер?

— Пойду в Библиотеку.

— Развлечение так себе, но удачи, — Фэйт сбросил звонок.

— Удача мне бы очень пригодилась, — согласилась Тайра и открыла портал в Ишанкар.

Ночь обещала быть длинной.

Горан шел по пустым коридорам Цитадели и наслаждался тишиной. Каждый раз, слушая приглушенные коврами звуки своих шагов, он вспоминал годы учебы в Университете, когда он оставался допоздна и вечером, в сумерках, особенно зимой, двигаясь к выходу, представлял себя королем, идущим по своему наследному замку, а отблески ламп в окнах казались ему бликами свечей, танцующими в витражах. Горан был безнадежным романтиком.

Теперь, спустя много лет, когда он получил в свое владение настоящий замок и был почти что настоящим королем, мечты юности казались ему наивными, и иногда он ловил себя на мысли о том, что надо было мечтать совсем о другом. Мечтам, как оказалось, было свойственно сбываться, поэтому Ректор Ишанкара сэр Джо Бергер запрещал себе мечтать: он был жестоким реалистом.

Горан вошел в приемную — в воскресенье как любой нормальный секретарь Кервуд не работал, — поправил шторы на окне, увидел, что кактус наконец-то выкинул длинную волосатую почку, которая должна была на днях распуститься розовым, красивым и отвратительно пахнущим цветком, вошел в свой кабинет и остановился на пороге.

Раньше Тайра никогда не позволяла себе заходить к нему в его отсутствие. Он хотел было сделать ей замечание, но что-то заставило его промолчать. Она сидела на краешке кресла, словно первоклассница, которую вызвали к директору и собирались наказать за непослушание, руки со сцепленными пальцами лежали на коленях. Горан знал, что она услышала, как он вошел, но даже не попыталась встать и поприветствовать его, как полагалось по всем правилам. Интересно, сколько времени она провела вот так, одна, сидя в его пустом кабинете на краешке кресла, ожидая его, впрочем, скорее всего, она не замечала времени.

Горан подошел к ней и присел в кресло напротив. Она подняла голову, и он увидел, что в глазах ее стояли слезы.

— Горан Иваныч, — шепотом сказала она. — Я больше так не могу. Я перевернула всю Библиотеку. Все, до чего у меня есть допуск. В книгах ничего нет. Я не знаю, как это снять. Никто не знает.

Горан взглянул на ее руки. На правой, поверх рваных с запекшейся по краям кровью ран, сияли тугие золотые жгуты Уз. Значит, она снова пыталась снять их механическим путем, минуя магию, но только до мяса разорвала кожу: Узы никуда не делись и теперь золотыми змеями покоились в окровавленных желобках ее плоти.

— Я так больше не могу, — повторила она. — Может, это чувство неправильное, навязанное, но я не знаю другого.

Горан должен был что-то сказать, но нужные слова исчезли, а остальные застряли в горле тугим комком, и все, что он мог, это созерцать ее искалеченную, объятую золотым огнем руку. Он с трудом оторвался от этого зрелища и вернулся к ее глазам.

— Я бы душу продала, чтобы ничего этого не было. Чтобы смотреть на вас спокойно… Чтобы все это закончилось, — она прервалась, стараясь не расплакаться. — Или чтобы хоть на час… На минуту побыть на месте Марго…

Горан почувствовал, как сжалось его сердце, ему вдруг перестало хватать воздуха, и где-то внутри забытым ощущением из глубокого детства начал разматываться клубок обиды на несправедливость, с которой ничего нельзя было поделать, потому что мир оказывался сильнее, а ты, хоть и был прав, был один, и это противостояние было обречено.

Тайра встала и отошла на пару шагов. Горан поднялся следом. Он смотрел на нее и не узнавал.

— Горан Иваныч, — она посмотрела на него таким взглядом, от которого Горану захотелось умереть. — Поцелуйте меня. Один раз… И, клянусь, я больше никогда не попрошу ни о чем подобном. Я буду, кем захотите. Ручным монстром, Ишанкарской Ведьмой, вашей дочерью, вашей Некромантессой… Кем захотите. Но я хоть раз хочу узнать, как это — быть вашей женщиной.

Горан услышал, как его сердце с треском разорвалось на части. Тайра стояла на краю пропасти, и дальше идти было некуда, и Горан знал, что должен удержать ее, прижать к себе и никогда, никогда не отпускать, не давать ей смотреть вниз, он должен был что-то сказать, чтобы это молчание не воцарилось между ними навечно, сказать нечто доброе и светлое, то, что он так давно хотел сказать ей, но слова, которые он произнес, были как гвозди, которые он сам вбивал себе в ладони и ступни, навечно пригвождая себя к воротам Ишанкара.

— Я не гожусь на роль Первого Рыцаря, Кхасси, — тихо ответил он, — и буду жалеть об этом всю жизнь.

Навряд ли она ожидала другого ответа, но какая-то неведомая, неподконтрольная ей сила заставила ее, переступив через гордость и стыд, просить его о поцелуе и надеяться, что, может быть, все будет совсем не так.

— Я не могу тебя поцеловать, — он старался говорить как можно мягче, но понимал, что у него не получается. — Это невозможно. Ректор не может иметь никаких отношений со своей Некромантессой.

Сэр Бергер был жестоким реалистом. Горан медленно умирал.

Тайра опустила голову, и Горан увидел, как слезинка, пару секунд цепляющаяся за изгиб ресницы, сорвалась и потерялась в высоком ворсе персидского ковра. Он протянул руку, чтобы коснуться ее мокрой щеки, но она выпрямилась, и Горан поразился перемене.

Слез больше не было, осталось только каменное спокойствие хет Хоофта. Еще секунду назад перед ним стояла сломленная, потерянная девушка, а сейчас он видел перед собой Некромантессу Ишанкара. Его рука застыла в воздухе, так и не коснувшись ее лица.

— Благодарю вас, господин Ректор, — абсолютно спокойно сказала она, — за то, что напомнили мне, где мое место. Виновата. Не сдержалась. Больше не повторится. — И, секунду помедлив, добавила: — Слово Некроманта Ишанкара.

Она прижала руку к груди, безупречно, как того требовал Церемониал, поклонилась и вышла вон.

Когда двери за ней закрылись, Горан хотел броситься следом, остановить, вернуть, сжать ее в объятьях, впиться в ее губы, но усилием воли удержал себя на месте. Когда тень звуков ее шагов совсем исчезла из Цитадели, он тяжело опустился в кресло и закрыл глаза.

На улице шел снег — легкий, невесомый, какой получался только у Змея. Дорожка к главному входу Цитадели была заметена тонкой пеленой, которая уже успела скрыть следы пришедшего в нерабочий день сэра Бергера. Тайра стояла на пороге, наблюдая ишанкарский сад через изящную снежную вуаль, и не знала, что делать дальше. В комнату не хотелось: пустой угол, лишенный Фархиной кровати и стола, нагонял тоску. В музее без Ксандера было не менее грустно, чем в комнате. В Библиотеке делать было нечего, а слушать радостный бред про пришельцев и Америку от Хидамари не было настроения. Идти было некуда.

Тайра доплелась до Башни и поднялась на верхний уровень. Вопреки ее надеждам на одиночество, Наставник в воскресное утро почему-то был на службе, расставлял по полкам книги. Тихо играла музыка, и негромко шумел в аквариуме воздушный фильтр. Хет Хоофт оглянулся, положил неразобранную стопку на столик и подошел к Ученице. Снежинки растаяли, и теперь ее волосы были унизаны маленькими сверкающими капельками. Йен и без слов знал, что именно повергает Тайру в такое уныние. Маг обнял ее, стараясь не касаться раненой руки, ласково погладил по голове, невесомо коснулся пальцами виска и считал ее сегодняшнее утро.

Да-а-а… Импульсивные решения еще никому на пользу не шли, Йен знал это с юности и по себе. Тайра, конечно, не должна была идти к Ректору, и говорить ему все, что наговорила, тоже была не должна. Если бы Бергер не появился в своем кабинете, ничего этого бы не случилось. Принесла же его нелегкая в воскресенье… С другой стороны, теперь точки над «и» были расставлены окончательно, так что признать такой исход отрицательным было нельзя. Йен чувствовал Тайрин стыд, печаль и боль от оставленных Узами ран, а еще страх того, что Горан расскажет кому-нибудь о ее слабости и тогда она точно никогда себя не простит.

— Ты дала Слово, — подытожил он. — Придется держать.

Она кивнула, задев носом пуговицу на его сорочке.

— Я не знаю, как тебе помочь. Ну разве что… — он задумался.

Тайра с надеждой посмотрела на Наставника.

— Я могу совершить два действия, правда, оба они в моем исполнении будут выглядеть странно и вряд ли тебя удовлетворят. Я могу убить Горана, и это снимет с тебя Узы, а могу тебя поцеловать. Закон в Списке Б этого не запрещает, а Магда говорит, целуюсь я очень даже неплохо.

Тайра засмеялась сквозь слезы. Когда Наставник начинал шутить таким образом, это означало, что дело труба.

— Давайте чаю выпьем, — предложила она, — а то мне скоро нечем будет плакать.

— Чай — это хорошо, — сказал он. — Значит, ты еще не безнадежна.

Он достал чашки и разлил темный, пахнущий апельсиновыми корками и корицей напиток. Тайра скинула пальто в Арсенал, вытерла слезы рукавом форменного платья, отчего на белом манжете остались следы потекшей туши, и села на диван. Йен присел рядом, раскрыл аптечку и осторожно освободил ее поврежденную руку, закатав рукав платья выше локтя.

— Почему вы не дома, сэр?

— Магдалена в отъезде, у ее театра гастроли в Швеции, а она не может отпустить свои костюмы в автономное плавание. Без нее дома пусто, — ′т Хоофт щедро смазывал раны каким-то ароматным, пахнущим горными лугами бальзамом. — Сегодня я доделаю дела, тебя вот подлечу, а завтра возьму три дня выходных.

— С понедельника? — удивилась Тайра.

— С любого дня, как мне будет необходимо.

— Вы же недавно брали три дня.

— Да, брал, — маг кивнул, ловко наматывая поверх тампонов с бальзамом белоснежный бинт. — И что?

— И Ректор все равно даст вам выходные?

— Куда он денется. Не может не дать.

— А если вы станете выходить на службу день через три, тоже не возразит?

— Нет, не возразит.

— Я тоже так хочу. Эти выходные — это же наша общая привилегия.

— Нет, пока только моя. Всему свое время, — ′т Хоофт сказал это так, что Тайра поняла: больше на эту тему он говорить не будет.

Он собрал аптечку и отнес ее на полку одного из шкафов. Тайра молча пила чай, но вкуса не чувствовала. Она сделала еще пару глотков и опустила чашку на блюдце. Чашка мелодично звякнула.

— Почему я все время везде на него натыкаюсь? Я же не ищу встречи! Ну почему?

— Не хочешь написать научную работу по любовной магии? — как бы между делом поинтересовался Йен. — Ты уже всю доступную литературу по этой теме перечитала. Сложно представить, какой ты теперь специалист по всякого рода приворотам.

— Вам бы все шутить, сэр, — укорила его Тайра.

— Люди, связанные Узами, тянутся друг к другу даже против их воли, — сказал маг. — Магия изменяет структуру бытия, так что еще удивительно, что при такой сильной связи ты сталкиваешься с Гораном вне Ишанкара так редко.

— Ну неужели нет никакого способа снять с меня эту гадость?

— Мне такой способ неизвестен.

— Может, мне попробовать специально влюбиться в кого-нибудь другого?

— Только не в меня, пожалуйста, — усмехнулся Йен.

— А вы были бы идеальным кандидатом, — не сдержалась Тайра.

Хет Хоофт тихонько засмеялся.

— Мне надо поработать, не обижайся, — сказал он, — а то я к понедельнику не успею со всем расправиться, а я очень хочу свалить отсюда на трое суток.

— Можно я побуду тут, сэр? Я не буду мешать.

— Конечно, можно, — согласился Йен, понимая, что она очень не хотела оставаться наедине с собой. — Башня и твоя тоже.

Йен вернулся за стол к своим делам. Он раскрыл книги, но в голову ничего не шло.

…Утром приходил Нурали-ходжи, собственноручно принес ему заказанные фолианты и как бы невзначай доложил:

— В мои пенаты вчера вечером пришла твоя Ученица. Просидела в Библиотеке до рассвета, дежурный не рискнул ее выпроводить. Не знаю, что она искала, — Нурали многозначительно посмотрел на ′т Хоофта, — но, если бы я не знал ее семь лет, я бы сказал, что она в отчаянье.

— В общих фондах Библиотеки нет того, что она ищет. Да и в спецфондах, полагаю, тоже.

— Если этого нет у нас, то этого нет нигде, — авторитетно заявил Нурали.

— В том-то и дело, — вздохнул Йен.

— Ты искал то же самое в Монсальвате?

Хет Хоофт знал, что Нурали неизвестен предмет их поисков, и просто кивнул.

— В Монсальвате думают, что ты спятил. Мол, седина в бороду — бес в ребро. Говорят, ты всерьез воспринял кое-какие разделы Списка Б, что куда хуже, чем если ты и правда спятил. С чего бы еще Йен хет Хоофт ударился в любовную магию?

— Мне плевать, что думают в Монсальвате, — спокойно ответил ′т Хоофт. — В Торфиорде вот думают, что я хожу в женском платье.

— В белом, надеюсь?

— Само собой. Но мне плевать и на это.

— Знаешь, Йен, — после небольшой паузы сказал Нурали. — Если бы я не знал тебя столько лет, то сказал бы, что и ты в отчаянье.

— Я близок к этому. Но никому, тем более Кхасси, об этом знать не надо.

— Не пугай меня. Если и ты в отчаянье, то что делать мне?

— Просто подписывай нам расширенные допуски без лишних вопросов, — предложил ′т Хоофт. — Может, мы что и найдем…

Когда Йен оторвался от компьютера и бумаг, Тайра спала, обнявшись с диванной подушкой. Он тихо подошел, накрыл ее пледом и приглушил свет.

Раз за разом Тайра оказывалась на земле. Гудрун порхала вокруг нее, как бабочка вокруг цветка, Тайра только и успевала отбивать удары. Она пыталась провести несколько атак, но Гудрун не дала ей ни одного реального шанса.

Гу была великолепна. Тайра предполагала, что ей за пятьдесят, но она двигалась так, как будто ей было двадцать. Плавная, как кошка, и гибкая, как змея, она перекидывала полуторный меч из руки в руку с такой легкостью, словно это была кисточка для макияжа, и Тайре приходилось сильно напрягаться, чтобы уследить, когда Гу меняла руку. Ее техника была безупречной. Гу не позволяла себе ни одного лишнего движения, ни одного неверного шага, ни одного случайного взгляда. Тайра поймала себя на мысли, что сама не столько дерется, сколько наблюдает за Гудрун, прячась за блоками и отскакивая в сторону. Тайра наслаждалась ее грацией и, засмотревшись, снова падала в снег, не в силах оторвать глаз и восхищенно улыбаясь. Тайра, конечно, знала, что лигийцы сохраняют боевую форму до самой смерти, но она и предположить не могла, что форма эта настолько превосходна.

Казалось, Гу не знает усталости. Тайра никогда не видела, чтобы Гу тренировалась, но теперь это стало очевидным. Сложно было представить, сколько времени в день она тратит на тренировки, чтобы не терять мастерства. Тайра привыкла видеть Гу в строгих деловых костюмах, на каблуках и с уложенными в прическу волосами, Гудрун в лигийском кожаном доспехе выглядела ровно вполовину моложе и вполовину же опасней. Тайра была восхищена.

Гудрун видела, какое впечатление на подопечную производит, и получала от этого удовольствие. Иногда она забывала, что перед ней не профессиональный воин, а девчонка-маг, и тогда аль′Кхасса опять летела в подтаявший мартовский снег. Гудрун демонстративно тыкала мечом ей в грудь или в шею, а потом протягивала руку, чтобы помочь ей подняться. Тайра ни разу помощью не воспользовалась. Гудрун усмехалась и снова нападала. Несколько раз аль′Кхассе удалось ее существенно задеть, в реальном бою на теле остались бы глубокие раны, но она явно не дотягивала до уровня лигийских девчонок ее возраста. Впрочем, дралась она пристойно. Гудрун подумала, что если Гюнтер сумел так натренировать аль′Кхассу, которой никогда не суждено было стать настоящим воином, то от ишанкарских девиц, прошедших его школу, следовало ожидать много большего. Они могли составить достойную конкуренцию лигийским Сестрам. Гюнтер был настоящим мастером своего дела, и аль′Кхасса делала бы гораздо меньше глупых ошибок, если бы не смотрела на нее с детским восторгом в глазах и думала бы о бое. В целом Гу была ей довольна, но решила не говорить ей об этом и ни в коем случае не хвалить. Ни в коем случае!

— Ты дерешься как девчонка, — наконец сказала Гу, решив, что на сегодня с аль′Кхассы достаточно.

— Я и есть девчонка, — усмехнулась та.

— Молчи и слушай, нечисть, — грубо отозвалась Гу. — Ты дерешься как девчонка. Техника у тебя есть, реакция тоже хорошая, но до воинов тебе никогда не дойти. Впрочем, для мага ты дерешься неплохо, хотя Гюнтер наверняка тебя только ругал.

— Иногда он говорил «нормально». Большего я от него не слышала.

— Потому что большего не заслуживаешь, — согласилась Гу с оценкой Гюнтера. — И обижаться на меня не надо. Тыкать тебя мордой в дерьмо — задача ′т Хоофта. Я хочу тебя кое-чему научить. Против Лиги с твоими навыками выстоять не выйдет. У нас свои секреты, и мы над ними столетиями работали. Вижу, Гюнтер тебе много что показал, но это цветочки. Не вовремя как вы разбежались…

Гудрун поковыряла мерзлый песок носком сапога. Тайра подумала, что в этот момент она была очень похожа на Гюнтера.

— Что значит — я дерусь как девчонка? — спросила она, чтобы прервать размышления Гу.

— Как тебе объяснить, — задумалась Гудрун. — Вот представь, что женщину, которая лет двадцать замужем и имеет троих детей, внезапно ставят воспитателем в группе детского сада. Она вроде и с детьми общаться умеет, и своих вырастила, и в целом не дура, но вот стоит она посреди этой кишащей кругом малышни и понятия не имеет, за что ей в первую очередь хвататься. И пока она стоит, какая-то логика в ее отсутствии действий есть, а как только она начинает пытаться что-то сделать, лучше бы стояла! И поэтому, имея опыт воспитания троих детей, со стороны она выглядит как зеленая девчонка.

— Понятно, — Тайра отвернулась.

— Хватит нос воротить, — раздраженно сказала Гу. — Я знаю, что ты маг. И с твоей некромантией тебе плевать должно быть на Лигу, но раз взялась учиться драться — учись и не ной! Жалеть тебя ван Хинкес не будет. Гюнтер не жалел. И я не буду.

— Спасибо, — с сарказмом отозвалась Тайра.

— Ты должна драться как женщина, — Гу решила не отвечать на ее сарказм. — Плавно, ласково, с чувством, со страстью. Перетекать из одной позы в другую, следовать за мечом, как за мужчиной в танце. Бой — это танго. Поняла? Танго!

— Я вам по секрету скажу, — Тайра повернулась к Гу. — Самый низкий балл в Ишанкаре у меня по танцам. Танцы — это не мое. Не умею и не хочу уметь.

— Вот в этом твоя проблема.

— В чем?

— В хет Хоофте. Если бы он сказал тебе учиться танцевать, ты бы ночами тренировалась, но научилась. Так же и с боем. Он считает, что это лишь приложение к твоему основному профилю, но сам он никогда ничего не делал наполовину. Так что не позорь Наставника. Придется соответствовать его уровню во всем.

— Госпожа Гу, я не способна стать воином.

— Не спорю. Но в пределах своих возможностей ты должна выложиться на все двести процентов! Поняла меня?

Тайра вздохнула.

— Ну пусть тебя радует то, что в некромантии ты лучшая, — смягчилась Гу и тут же осеклась: — После Йена, конечно. И зачем ты Стражей отпустила, дурочка? Ван Хинкес же тебя прибьет. Он мальчик способный, обучается быстро. Твои синтоистские зеркала уже раскусил, второй раз так провести его не выйдет.

— Не выйдет — так не выйдет.

— Еще как выйдет! — решительно заявила Гу. — Я научу тебя тому, чему тебя никто не научит. Я сделаю из тебя женщину!

— Может, не надо, госпожа Гу? — осторожно спросила Тайра и на удивленный взгляд Гудрун пояснила: — Мне бы хотелось, чтобы это произошло естественным путем.

— Поговори мне еще! — Гудрун несильно залепила ей подзатыльник, и Тайра беззвучно рассмеялась.

…Тайре снова снились пески. Желтыми они были только на картинках, на самом деле цвет был ближе к серо-белому. Небо тоже было бледным, а не красивым и голубым, будто солнце выжгло цвет не только из песка, но и из него самого. Смотреть на солнце было невозможно, глаза слезились, даже когда Тайра стояла к нему спиной. Интересно, куда оно девалось, если никогда не закатывалось за горизонт? Ходило по кругу, как и его пленница?

Дворец издалека казался древними развалинами, едва видимыми из-за барханов, и навряд ли какой-нибудь путник обратил бы на них свое внимание, если бы вообще их заметил. Стены были засыпаны только снаружи, внутрь песок, конечно, попадал, но двор был едва припорошен, под песком различались узоры плитки и мозаика на дне и стенах фонтана. Когда откуда-то налетал ветер, песок больно колол руки и лицо, забивался в прическу, и Тайра старалась поскорее спрятаться от него за стенами дворца.

Внутри была прохладная полутьма. Окна в большинстве залов были занавешены какими-то вылинявшими и выцветшими тряпками, которые когда-то наверняка были дорогими тканями, одеждой или покрывалами для диванов. Зулейха с ними не церемонилась, разрезала и разорвала без всякого сожаления. Кое-где ткань была сорвана и со стен, и под ней обнажились камни и дерево. Из всех окон был виден двор и окружающие его внешние стены. Можно было подумать, что Зулейха намеревалась обороняться, но обороняться было не от кого, в ее тюрьму заглядывал только Трейсер, да теперь еще и Тайра. В одном из залов был накрыт стол, серебряная посуда сверкала начищенными боками, а потому в интерьере запустения казалась дешевым театральным реквизитом. Тайра все равно потрогала кувшин, больше похожие на стопки маленькие чашки и поднос, на котором призраком прошлого виделись зеленые и сизые кисти спелого винограда. Серебро было настоящим, но совершенно не волшебным.

В комнате чуть дальше по коридору стояла большая кованая кровать, готовая ко сну, но Тайре казалось, что стоит лишь сдернуть покрывало — и матрас, подушки и балдахин рассыплются в прах. Зулейха тут точно никогда не спала. Интересно, спала ли она вообще? Могла ли она спать? Сэл вот не мог. Мог только забыться, потеряться в воспоминаниях и времени, плыть по течению, не думая, не сознавая себя, будто находился в глубокой медитации. Сэр Котца всегда его жалел, но в сторону Зулейхи ни одного слова жалости Тайра от него ни разу не слышала.

Рядом с Зулейхой было страшно. Тайра не хотела от нее бегать, и иногда ей удавалось подпустить Зулейху совсем близко. Зулейха стояла, замерев, за стеной, в соседней комнате или коридоре, и будто видела сквозь стену, а может, и правда видела, где находится Тайра. Обе не двигались, боясь спугнуть друг друга, Тайра слышала, как колотится ее сердце, и за этим стуком не различала шагов. Зулейха появлялась в дверном проеме, всегда внезапно, Тайра ждала ее с другой стороны, с другого входа, и, увидев, бросалась наутек. Зулейха кидалась следом, и ее черные косы темными змеями летели за ней.

Временами все было наоборот, Тайре удавалось застать врасплох Зулейху. Тогда убегала она, но недалеко, до своих тайников с оружием, и тогда в руках у нее оказывался или короткий меч, или кривая ржавая сабля, или палаш. Управляться с ними Зулейха толком не умела, только пугала, выставив перед собой и сопровождая свои выпады полубезумными криками.

Тайра пыталась поговорить, но Зулейха ни разу не ответила ни на один вопрос. Тайра разбирала только проклятья, строки из Корана и еще какую-то рифмованную чушь, похожую на детские считалочки или поддельные заклинания. Однажды Тайра услышала, как Зулейха поет. Мелодия была грустной, не то колыбельной, не то погребальной, Зулейха сидела на полу и переплетала свою косу, свивала черные пряди в один канат и поглаживала его рукой, будто это была кошка, уснувшая у нее на плече. Когда Тайра уже почти видела эту кошку, черную, длинную, худую, Зулейха взяла нож и срезала свою косу под корень. Коса дохлой змеей плюхнулась на пол, Зулейха оглянулась, улыбнулась и, взвившись с пола, бросилась на Тайру.

В этот раз во дворце было совсем тихо, не слышно было даже капля за каплей падающей в чашу воды. Тайра совершенно точно чувствовала зов, Зулейха все так же растягивала «и краткий» в долгое «и» и выдыхала последний слог, будто задувала свечу. Тайра слышала ее голос сквозь сон, и ей казалось, что Зулейха стоит где-то у нее за спиной, за одним из сотен стволов деревьев в дремучем лесу, но, когда она наконец поддавалась, никакого леса не оказывалось, были все те же белесые пески, выцветшее небо и ощерившаяся на пустыню, кое-где обвалившаяся старая каменная стена.

Сейчас Зулейха молчала. Тайра чувствовала страх, но бояться мертвой некромантессы, не имеющей своего тела, заточенной невесть где между мирами, было глупо. Тайра досчитала до пяти, стараясь освободить свой разум от навязанного чувства, вышла в центр зала, заменяющего во дворце холл, и позвала.

— Зулейха! — Тайра осмотрелась по сторонам. — Я здесь. Я пришла. Выходи.

Шанкари затих и пропал, не оставив после себя ни единой серебристой ниточки. Тишина шуршала уличным песком и ветром, где-то наверху упала какая-то вещь. Звук был приглушенным, — скорее всего, на полу оказался ковер, но Тайра все равно вздрогнула и резко обернулась.

— Зулейха! — снова позвала Тайра. — Выходи, поговорим. Я знаю, что тебе страшно. Мне тоже страшно. Я тебя не трону. Выходи.

Тайра подождала еще немного, но Зулейха не откликнулась, не появилась на верхней ступеньке лестницы, не выглянула из одного из четырех дверных проемов первого этажа.

— Да и черт с тобой, — Тайра пересекла зал, вошла в следующий, с истлевающими диванами, длинными подушками, пустым кальяном и голубыми восьмиконечными звездами на стенах. Звезды складывались в надоедливый орнамент, будто кто-то засыпал в калейдоскоп только белых и синих стекол, и поэтому математически верная композиция совершенно не восхищала. — Я ухожу.

Тайра пошла к окну. Входные двери были намертво запечатаны, и выбраться из дворца Тайра могла через окна и балконы. Она оторвала кое-как прикрепленный вместо занавески кусок ткани и подергала раму. Окно не открылось: было забито гвоздями. Тайра осмотрела два соседних, но и из них торчали квадратные шляпки кривых ржавых гвоздей.

— Да ты издеваешься… — Тайра оглянулась назад и наконец-то увидела Зулейху. Она сидела на когда-то красном бархате дивана, сложив ноги по-турецки, и наблюдала, чуть склонив голову.

Зулейха рассмеялась, и Тайра, найдя ситуацию забавной, улыбнулась в ответ.

— Это одиночная камера, если что, — напомнила Тайра. — Так ты меня не удержишь.

— Девочка, — Зулейха улыбалась, но улыбка была недоброй. — Девочка…

— Однозначно не мальчик, — съязвила Тайра. — Чего тебе надо, Зулейха?

— Сколько тебе лет?

— Двадцать.

— Много. Гвендолин был двадцать один год, когда она ушла.

— А она ушла?

— Ее отпустили.

— А тебя почему не отпустили?

— Тебе не сказали, — Зулейха перестала улыбаться.

— Сказали, ты пообещала убивать каждую следующую некромантессу, поэтому ты здесь.

— Пообещала, да, — она кивнула. — Не веришь?

— Верю. Но это не все. Это повод. А причины я не знаю.

Зулейха застыла, будто превратилась в статую, и минуту просто смотрела на Тайру. Песок шуршал, задевая окна снаружи, Тайра отошла подальше, чтобы солнце не нагревало плечо.

— Девочка, — прошипела Зулейха. — Ты должна умереть. Должа уйти. Только тогда все закончится.

— Что закончится?

— Ты любишь ветер? — вместо ответа спросила Зулейха. — Я не люблю. За ним не слышно крыльев, не слышно шагов. С ним тревожно.

— Каких крыльев? Чьих шагов?

— Ты веришь в Бога, — Зулейха указала пальцем на Тайрин крестик, невидимый сейчас под одеждой. — В того, который умер. А в дьявола ты веришь?

— Нет, не верю.

— Надо наоборот, — посоветовала Зулейха. — Потому что Бога нет, а дьявол существует. Я видела его.

— В зеркале? — усмехнулась Тайра.

— Зеркала его боятся.

— Это как?

— Как тебе удалось? — Зулейха перетекла вперед, оказалась на четвереньках и медленно поползла к Тайре. — Как тебе удалось?

Тайра пошла вдоль стены, осторожно приближаясь к лестнице на второй этаж и надеясь, что Зулейха не заколотила все выходы на балкон.

— Чего тебе надо, Зулейха? Ты вытаскиваешь меня из постели, чтобы поговорить о Боге? Поздновато ты о нем вспомнила. Надо было при жизни.

— Бога нет, — Зулейха поднялась на ноги и пошла к лестнице, Тайре наперерез.

— Бога нет, значит, все дозволено, знаем мы это, в школе проходили, — Тайра прикинула свои шансы пробежать мимо Зулейхи. — Только там все плохо кончилось, так же как и в твоем случае.

— Умри, аль′Кхасса, — приказала Зулейха и внезапно выкрикнула: — Сдохни! Ненавижу тебя! Сдохни!

Зулейха в один прыжок оказалась у подножия лестницы, Тайра обошла ее сбоку и перемахнула через перила. Зулейха развернулась и успела схватить Тайру за пятку, Тайра грохнулась на каменные ступени, развернулась на спину и второй ногой заехала Зулейхе по лбу. Зулейха взвыла, выпустила ее ногу, Тайра двинула ей еще раз, столкнув с лестницы на пол, вскочила, перепрыгивая через две ступеньки, поднялась на второй этаж, добежала до ближайшего балкона и, выбив ветхие двери плечом, выпрыгнула вниз.

Проснулась она ровно в три утра, как и в предыдущие четыре раза. Голова раскалывалась от боли, будто это Зулейха с размаху двинула ей ногой по лбу, но от Зулейхи Тайра всегда возвращалась целой и невредимой, даже выпрыгивая с балконов второго и третьего этажей. Значит, просто совпало… Значит, очередной цикл…

Голова болела уже месяц. Пытка длилась ровно одни сутки и оканчивалась так же беспричинно, как и начиналась. Через несколько дней все повторялось снова, таблетки были бессильны, целительская магия тоже, и только временная смерть помогала пережить эти ужасные часы. Нахождение за Гранью приближало постэффект, выбивая из графика и провоцируя недовольство Наставника, а потому этим способом Тайра не злоупотребляла. В Торфиорде в эти дни Тайра не появлялась: воспринимать новый материал с больной головой было невозможно, в Ишанкаре же к ее зеленым глазам уже привыкли, и Тайре удавалось пересидеть пары, не привлекая к себе особого внимания.

Сначала Тайра думала, что это последствия тренировок с Гу: та не скупилась на подзатыльники и не стеснялась лупить ее тренировочным тупым дрыном, в том числе и по голове, но приступы боли с внезапным началом и окончанием на последствия привычных после тренировок с Гюнтером травм походили плохо, а вот на первые шаги в направлении безумия еще как. Старые книги говорили, у Зулейхи все тоже начиналось с головных болей, поэтому первым делом Тайра шла к зеркалу проверять цвет своих глаз, пытаясь уловить в них оттенки красного, но на красный не было даже намека, хотя голова пульсировала огненными шарами, явственно пририсовывая Тайриному отражению кровавый нимб. Открывать глаза было больно, и с каждым разом становилось все хуже и хуже, но Тайра боялась, что, если расскажет об этом Наставнику и тот подтвердит, что эта боль того же характера, что была у Зулейхи, ее обучению, а то и жизни, придет конец. Уходить не хотелось, но больше всего не хотелось разочаровать сэра ′т Хоофта. Март прошел в бесполезных попытках справиться со всем без его участия, но успеха Тайра ожидаемо не достигла и наконец сдалась.

Она промучилась до рассвета, лежа в кровати и пытаясь не шевелиться и дышать ровно и неглубоко, но первые солнечные лучи, пробивающиеся сквозь темные шторы, словно выжгли ей глаза. Вероятно, нечто подобное чувствовали Гиварш, Лея и остальные бессмертные… Тайра медленно встала, кое-как оделась, выпила воды и поплелась в Башню к сэру ′т Хоофту. Она готова была подарить ему свою голову, лишь бы только эта боль отпустила.

— И давно это у тебя? — озабоченно спросил маг, усадив ее на высокий табурет посреди прозекторской, где она его застала, и аккуратно прощупывая ее с помощью магии.

— Чуть больше месяца, — простонала Тайра.

— С тех пор как в Торфиорде объявился Кайо Ноэль?

— Да, сэр.

— Почему молчала раньше? — строго спросил Наставник.

— Со мной будет то же, что и с Зулейхой?

— Будешь так ошибаться — да! А то и что похуже! Надо было прийти ко мне, как только это началось! И как ты на занятия ходила?

— На половину я не ходила.

— Изумительно! — выругался Йен. — Почему ты не сказала мне об этом сразу, Тайра?

— Я боялась. Я не хочу, как Зулейха.

— Что это еще за глупости! — ′т Хоофт не скрывал своего раздражения. — Какая Зулейха? Абсолютно разная симптоматика! Голову тебе оторвать!

— Я за этим и пришла, сэр.

′Т Хоофт укоризненно посмотрел на Ученицу и покачал головой. Он еще чуть подумал, а потом сказал:

— Я так и знал, что он сотворит что-нибудь подобное. Он не мог уйти просто так. Он всегда находит слабое место и бьет в него.

— Кто он?

— Кайо, конечно, кто же еще, — как будто это было само собой разумеющимся, ответил ′т Хоофт. — Или ты думала, что ваша встреча у Гу быстро забудется и пройдет без следа?

— Я вообще о нем не думала, сэр. Ноэль и Ноэль.

— Еще одна ошибка, Тайра. На этот раз прощу, потому что в твоем состоянии думать действительно сложно, а на будущее запомни, что Ноэля со счетов списывать нельзя. Он умный, хитрый, упертый и имеет достаточно влияния в современном магическом мире.

— А госпожа Гу сказала, что он фашист.

— Он не фашист. Монархист — да. Поклонник Бисмарка и приверженец утраченной империи — да. Сторонник тайных организаций — да. Был в «Аненербе» — да. Это все, что о нем доподлинно известно. Я даже не уверен, что Кайо Ноэль — это его настоящее имя… Как он оказался в «Аненербе», я понятия не имею, не докопался. В те времена «Аненербе» прибирало к рукам всех стоящих специалистов во всех областях, и не все из них разделяли взгляды правящей партии. После окончания войны Монсальват Кайо не казнил, хотя процесс был долгим. Материалы дела засекречены и по сей день. Это придает уверенности в том, что он не фашист, но какого черта он делал в «Аненербе» и чем конкретно он там занимался, мне неизвестно. А вот то, что многие наработки в области магии и кое-какие древние артефакты Кайо забрал с собой, это факт. Думаю, кое-что осело в реликварии Монсальвата в качестве репараций, или еще в каком ином качестве, но Кайо точно в обиде не остался. У него свой научный центр, золотые счета в швейцарских банках, некромантов и трейсеров на небольшую армию и никому не понятные цели в голове.

— Вы его почти защищаете.

— Я объективен и не стану обвинять Ноэля в придуманных грехах. То, что он был связан с «Аненербе», еще не значит, что он был с ними заодно. Другое дело, что он ничего не отрицает, и это не самым лучшим образом сказывается на его репутации. Многие, как Гудрун, считают, что он избежал наказания за содеянное. Если бы не нота Монсальвата о том, что Ноэль подсуден только им, его бы уже давно убили. Нашли бы способ и убили.

— Нашли бы способ?

— Он почти бессмертен. Не стареет с сороковых годов и сколько еще проживет, одному богу известно. Раны на нем затягиваются быстрее, чем на вампирах. Вероятно, если отрубить ему голову, он не восстанет, но, пока есть мораторий Монсальвата на его убийство, проверить это желающих не нашлось.

— А от меня-то ему что надо? Если он и правда умный, не мог же он думать, что я брошу Ишанкар и уйду к нему?

— Что ему от тебя надо — вопрос интересный. Со мной у него давняя вражда, и он и впрямь считает, что я ему что-то должен, но я ему не должен ничего, я же из Ишанкара.

— Госпожа Гу рассказывала, что вы уложили его на пол одним ударом, — сказала Тайра и сжала виски ладонями.

— И был очень собой доволен, — серьезно ответил ′т Хоофт. — И еще бы раз ему двинул, и еще раз был бы собой доволен.

— Так чего он хочет?

— Ишанкарских некромантов, он же сказал.

— Глупо надеяться, что кто-нибудь из нас будет плясать под его дудку.

— Он играет на скрипке, — поправил ее Йен. — А ишанкарские некросы — это его идея-фикс, но настолько бредовая, что я в нее никогда не вникал. Но, раз он решил со мной поиграть, втянув в игру тебя, придется составить ему партию. А пока, — маг встал сзади, одной рукой закрыл Тайре глаза, другую положил на затылок. — Смотри и запоминай. Точно еще пригодится.

Тайра почувствовала, как он раскрылся и дал силе течь через свои пальцы. Ее голова стала похожа на чугунок, в котором повар мешает большой деревянной ложкой какое-то варево. Внутренним взором она видела радужный поток, вьющийся вокруг себя, он проникал внутрь, заполняя собой каждый уголок ее тела, вытесняя боль и оставляя после себя приятную прохладу. Постепенно поток распался на составляющие, цвета пропали, остались только тонкие белые нити, сплетающиеся в искусный узор и собирающиеся у макушки. Ну конечно, Наставник не мог просто нейтрализовать заклинание, он должен был шарахнуть им по Ноэлю.

— Код выполнен мастерски, надо признать, — произнес Йен. — Кайо — специалист по ментальным техникам и телепатии, так что, если бы он хотел тебя убить, он бы убил. Именно поэтому Гудрун не стала связываться со мной ментально, а требовала звонка: Кайо бы телепатию засек, подключился к каналу и подслушал, а телефонную линию Змея еще никто не взломал. Кайо очень хорошо тебя просканировал тогда в Торфиорде. Заболтал всякой ерундой, вызвал эмоции, заставил задуматься и снял все необходимые показатели, пока ты была занята его персоной, а не его действиями. Все высчитано просто идеально, все компоненты заклятья сбалансированы исключительно под тебя. Самовоспроизводящаяся система, я бы даже автору поаплодировал за такое исполнение, если бы им был не Ноэль.

Тайра видела, как сэр ′т Хоофт дозировал силу, вкладывая ее в заклинание ровно столько, сколько было необходимо, чтобы Кайо не умер, но почувствовал на себе всю прелесть своего творения. ′Т Хоофт явно издевался. Он придал энергии форму копья, по-немецки написал на его древке «Судьба» и послал заклинание обратно. Тайра не засекла, как и куда ушло заклятье, настолько плавно, красиво и чисто оно было выполнено, но вместе с копьем из головы улетучились все воспоминания о боли. Йен убрал руку с ее затылка.

— Глаза пока не открывай, — предупредил он и отнял руку и от ее лица, — а то будет плохо. Посиди так минут десять и потом из Башни не уходи, дождись меня. Вернусь — научу защите от таких заклинаний. Что-то у нас с тобой все идет не по плану, а на опережение, и это нехорошо.

— А вы куда, сэр?

— А я продолжу играть партию со старым знакомым, — усмехнулся маг. — Кайо любит шахматы, я свой ход сделал, теперь его очередь. Если я задержусь, а тебе вдруг нечем будет заняться, препарируй тело. Биокарта и техзадание к ней на столе.

Хет Хоофт сделал шаг и растворился в тенях. Тайра в который раз поразилась, как ее Наставник так легко это все проделывает. В этих мыслях протекли десять минут, отведенных ей на реабилитацию.

…Мобильник зазвонил сразу после того, как она закончила аутопсию, будто Наставник ждал, пока она примет душ и переоденется. «Приходи в приемную Ректора», — коротко сказал маг. Видеть Бергера совершенно не хотелось, но не выполнить распоряжение сэра ′т Хоофта было невозможно, да и раз сэр хет Хоофт после встречи со старым знакомым подался не в Башню, а сразу к Ректору, значит, дело предстояло серьезное. Тайра запечатала Башню и почти бегом направилась в Цитадель.

′Т Хоофт, заложив ногу за ногу, расслабленно сидел в кресле возле секретарского стола и неторопливо листал какой-то альбом с репродукциями. Джимми был похож на попугая, которого другие попугаи уже несколько раз пытались выбить с жердочки, но он стоически держался, хотя и потерял несколько перьев. Тайра молча оценила обстановку в приемной, подошла ближе к столу и кивнула Джимми. Тот указал глазами на ′т Хоофта, потом на дверь ректорского кабинета, а потом дотронулся ребром ладони до собственного горла. ′Т Хоофт закрыл альбом и вернул его Джимми на стол.

— И в чем проблема? — спросила Тайра, в надежде, что хоть кто-нибудь из двоих сумеет ей внятно ответить.

— Лично я проблемы не нахожу, — ответил маг, — а вот господина Секретаря моя просьба приводит в ужас.

— Какая просьба? — спросила Тайра уже у Джимми.

— Он, то есть, простите, сэр хет Хоофт, хочет, чтобы Бергер подписал ему одну бумагу… Но Ректор в отпуске и настоятельно — ты знаешь, что такое в его исполнении «настоятельно», — Джимми многозначительно посмотрел на аль′Кхассу, — просил его не беспокоить.

— С чего бы это он был в отпуске в конце марта? — удивилась Тайра. Странности с выходными, оказывается, были не только у некромантов.

— Вот это меня меньше всего волнует!

— И все же, — вступил в диалог ′т Хоофт. — У меня слишком мало времени, чтобы рефлексировать по поводу отсутствия господина Ректора. Дело надо сделать.

— Без его резолюции вы не сможете, сэр, — категорично заявил Джимми.

— Значит, я получу его резолюцию, — спокойно сказал маг. — Звоните, Джеймс. Он не мог уехать, не оставив координат. Звоните. Я сам с ним поговорю.

— Вы меня под монастырь подводите, сэр ′т Хоофт! — воскликнул Джимми, всучил ему трубку и набрал номер. — Он меня в могилу сведет, — сказал Секретарь, обращаясь уже к Тайре.

— Я тебя оттуда достану, не переживай, — пообещала она.

— Как я узнаю, что он вам сказал? — спросил Джимми. — Я наслышан про ваши проделки с сэром Котцей, сэр.

— Включите громкую связь, — предложил хет Хоофт. — Это вас удовлетворит?

Каменное спокойствие сэра ′т Хоофта могло вселить уверенность только в Джимми, Тайра же понимала, что ситуация была непростая. Единственное, что было нетипично для Наставника — это озорной блеск в глазах, словно сэр ′т Хоофт расставил силок и ждал, когда в него попадется редкая птица. Словно он начал играть.

— Господин Ректор, — спокойно произнес маг, когда Горан после долгих пятнадцати гудков поднял трубку. — Приветствую. Это хет Хоофт. Не стал бы беспокоить вас по пустякам, но некоторые обстоятельства требуют вашего участия в делах.

— Какие обстоятельства? — плохо сдерживая раздражение, спросил Ректор.

— Третья Сторона. Кайо Ноэль вышел на Тайру и выдвинул некоторые требования…

— Ноэль хочет аль′Кхассу? Так отдайте ее ему к чертовой матери!

Отвечать сразу хет Хоофт не спешил. Джимми, испытывая неловкость, глупо улыбнулся и взглянул на Тайру. Она отвернулась: сердце сжалось и заболело.

— Боже, могу я хоть на неделю забыть про Ишанкар и про аль′Кхассу? — Горан сто процентов воздел очи к небу. — Ну хотя бы попытаться забыть про всех вас вместе взятых?

— Попытка не пытка, почему нет, — поделился маг и продолжил: — Я правильно понимаю, сэр Бергер, что на время вашего отсутствия ваши полномочия переданы Совету?

— Правильно, сэр ′т Хоофт.

— Тогда у меня все, — сказал Йен. — Прошу прощения, что побеспокоил. Приятного отдыха.

— Шутить изволите? Какой теперь, к черту, отдых? Я возвращаюсь. Минут двадцать у нас в запасе есть? Мне надо придумать очередное извинение. Я обещал Марго и Анри, в основном Анри, что не сорвусь с места в карьер по первому требованию. Я дал мальчику слово, а теперь мне снова придется его нарушить. А потом я вернусь.

— Зачем?

Повисла пауза. Горан явно опешил, Тайра с Джимми переглянулись.

— Вы ведь сами сказали, что обстоятельства требуют моего участия.

— Я в тот момент не знал, что вы пообещали Анри провести каникулы с ним. Слово Ректора Ишанкара нерушимо, разве нет? Даже если оно дано мальчику не из Ишанкара.

— Я не так долго был на солнце, чтобы у меня начал плавиться мозг, сэр хет Хоофт, — спустя пару секунд, сказал Горан, и Тайре почудилось, что он, так же как и она, начал подозревать партию.

— Тогда вы все поняли правильно, — заключил Йен. — Хорошо вам отдохнуть. — И маг сам нажал на кнопку сброса звонка и положил трубку.

Он удовлетворенно взглянул на Ученицу, потом на Секретаря и голосом победителя сказал:

— Выводите, Джеймс. В двух экземплярах, пожалуйста.

Джимми посмотрел на Некроманта как на сумасшедшего, и запустил принтер. ′Т Хоофт выхватил из него бумаги быстрее, чем Джимми успел коснуться их руками, а Тайра увидеть, что на них напечатано, и спрятал их в Арсенал.

— А теперь, господин Секретарь, соберите-ка мне Совет. В полном составе. Пусть бросят все. У вас полчаса. Благодарю.

Он встал и направился к выходу, поманив за собой Ученицу.

— Сэр, — сказал ему вслед Джимми. — Совет Советом, но этот документ должен подписать Ректор!

— Ректор подпишет, — не оборачиваясь, ответил Йен и убийственно улыбнулся.

…Они сидели в пустом зале, где обычно проводился ректорат, ожидая остальных. Когда молчание начало тяготить, Тайра сказала:

— Я не знала, что Ректор в отпуске.

— А я знал, — ответил ′т Хоофт. — Это его третья попытка ненадолго отделаться от Ишанкара. Предыдущие две были неудачными.

Тайра пару секунд соображала, а потом с удовольствием признала:

— Ловко же вы его развели, сэр!

— Как умею.

— Это Дар Элайя?

— Именно.

— Но вы же не играете!

— До твоего появления долго не играл, потом все изменилось, но хорошо, что все думают, будто я все еще нейтрален, — ухмыльнулся Йен.

— Вам на руку, что Бергера сейчас нет в Ишанкаре, да? Вам нужен был не он, а Совет? Потому что он никогда бы не согласился подписать эту бумагу?

— Да. Совет все равно пришлось бы собирать, и Ректор встал бы на сторону Совета, а так Совет встанет на сторону Ректора.

— Это как, сэр?

— Не торопи события, Кхасси. Сама все увидишь.

— Мне нельзя присутствовать на Совете.

— Сегодня можно. Без тебя Совета не будет.

— Меня же вроде бы ни в чем не обвиняют…

Йен хохотнул.

— Будешь стоять рядом, молчать и слушать. И не встревай, а то у тебя ума хватит, — предупредил он. — Понятно?

— Да, сэр.

Тайра встала чуть сбоку и сзади кресла, в котором сидел Наставник. Она еще никогда не присутствовала на нормальном Совете, с овальным столом посреди зала и ректорским креслом во главе. Когда-нибудь, возможно, настанет такой день, что она сама будет сидеть в кресле, которое сейчас занимает сэр хет Хоофт, но в данный момент ей было отведено место только за его спинкой.

Пустыми остались два места: ректорское и по правую руку от него, напротив кресла хет Хоофта. Тайра знала, что оно предназначалось Змею. Гиварш появился последним. Он единственный не выразил удивления тому, что в зале делает аль′Кхасса, игриво подмигнул ей и занял свое кресло, не сводя с нее глаз. Йен показал ему кулак, Морис довольно осклабился.

— Что на этот раз, господин Хранитель? — ехидно спросил Гиварш.

— В этот раз я абсолютно ни при чем, — отбился Саид.

— Совет собрал я, — сообщил хет Хоофт.

— Вот как? — Морис осклабился еще больше и уважительно кивнул.

— Ждем Ректора? — Нурали-ходжи взглянул на пустующее кресло во главе стола.

— Если вы о Бергере, то его не будет.

— А если мы о Горане? — не унимался Морис.

— Его тоже не будет, — не поддался на провокацию Йен. — Они в отпуске. Но мое дело касается Ишанкара целиком и не терпит отлагательств. Господин Ректор передал свои полномочия Совету. Господин Секретарь может это подтвердить.

Джимми обреченно кивнул.

— Что здесь забыла госпожа аль′Кхасса? — поинтересовался аль-Малик. — Она еще не введена в состав Совета.

— Ну хоть в чем-то ты ее превосходишь, — тихо, но так, чтобы все слышали, сказал Гиварш себе под нос.

— Я поясню, — казалось, вывести хет Хоофта из себя было просто невозможно. — Недавно нас побеспокоила Третья Сторона. Мой старый друг герр Кайо Ноэль решил нанести Ишанкару визит.

— Он уже встречался с аль′Кхассой полтора месяца назад, — вставила Айзекс. — Речь идет об этом?

— Не совсем. Торфиорд был началом. Тайра дала Кайо однозначный отказ, но он не принял его всерьез, и, когда его вмешательство в ее жизнь стало уж слишком навязчивым, мне пришлось с ним поговорить.

Совет хихикнул. Видимо, все были в курсе особенностей разговора ′т Хоофта и Ноэля.

— И чего он хочет? Все еще ишанкарского некроманта?

— Не знаю, — ответил ′т Хоофт. — С первого взгляда кажется, что да. Ноэль иногда заставляет всех думать, что он полный придурок, хотя это не так. Он очень умный и осторожный человек. Я не знаю, зачем ему именно ишанкарский некромант и чем его не устраивает Дрезден, например… Но и мой Наставник, и я, и моя Ученица показали ему, куда ему идти. Тайра вот предложила ему в качестве направления Сталинград.

Макс заржал. Все обернулись в его сторону, и ему пришлось срочно заткнуться.

— Ноэль, однако, и до визита в Торфиорд прекрасно знал, что получит отказ, — продолжил Йен. — Он будет получать от наших некромантов отказы до тех пор, пока стоит Ишанкар, наш Закон относительно некромантов суров и однозначен, поэтому я не знаю, на что он рассчитывал.

— Может, хотел отнять у вас Ученицу? — предположил д′Эвре. — Не получилось переманить, значит, можно попробовать вывести ее из строя или вообще убить. Как я помню, у Ноэля к вам старые счеты.

— А он и пытался вывести ее из строя. Это такая игра, господин Командор. По ее правилам Кайо хочет, чтобы я так думал, и я сделал вид, что так я и думаю.

— А как на самом деле?

— Ноэль перехитрил сам себя. Он знает, что Тайре полтора года до выпуска в Торфиорде, но он также знает, сколько ей лет, и поэтому думает, что в Ишанкаре она всего лишь в середине первого года Второго Круга и что серьезные техники ей еще неизвестны, ведь в Торфиорде их тоже не преподают. Но Тайра знает достаточно, чтобы справиться с Ноэлем, если такая необходимость возникнет. Однако я не стал его разубеждать. Сказал, что девочка еще маленькая, нестабильная, да и вообще, зачем ему лишние проблемы с ее постэффектом? Кайо сделал вид, что серьезно над этим задумался, и в итоге признал мою правоту.

— Ну прямо лучшие друзья, — с неприязнью произнес д′Эвре.

Тайра заметила, что Гиварш перестал скалиться и сосредоточенно слушал. Ключевой фразой в речах сэра ′т Хоофта были слова «сделал вид».

— Ноэль сказал, что прекратит свои домогательства при одном условии: в обмен на Черную Книгу Ишанкара.

В зале Совета воцарилось молчание. Тайра слышала стук снежинок в окно.

— И что вы ему на это ответили? — осторожно спросил аль-Малик.

— Я сказал, что отдам ему Черную Книгу.

Стало необычайно тихо. Джимми царапнул пером по листу, и этот звук показался Тайре скрежетом металла о металл.

— Ты собираешься выменять у Ноэля аль′Кхассу на черную Книгу?! — не поверил Нурали-ходжи.

— Именно так.

— Это невозможно! — он вскочил со своего места и налег на стол. — Невозможно! Это же Черная Книга! Как можно менять человека на книгу?!

— Это реликвия Ишанкара, сэр ′т Хоофт, — поддержала его Эстер.

— Аль′Кхасса, конечно, важна для Ишанкара, но покупать ее такой ценой немыслимо! — не унимался Нурали.

— Сэр, — подала голос Тайра. — Я тоже считаю, что…

— Молчать! — жестко приказал ′т Хоофт, чуть повернув к ней голову.

Тайра запнулась на полуслове, и вместе с ней замолчали Эстер и Нурали, как если бы приказ сэра ′т Хоофта относился и к ним.

— Далась вам эта Черная Книга, — как ни в чем не бывало, спокойным тоном продолжил маг. — Кто из вас в последнее время заглядывал в нее? Эстер? Саид? Макс?

— Я вообще ее в руки не брал никогда в жизни, — казалось, Макс сам был поражен этим фактом.

— Теперь и не возьмешь, — снова осклабился Гиварш и посмотрел на Тайру. — Видишь, моя сладкая, не ты одна в Ишанкаре не брала в руки Черную Книгу.

— Но я все равно против! — завопил Макс. — Как можно отдать ее недобитому фашисту?

— Нелогично, — спокойно возразил ′т Хоофт. — Ты не представляешь, что в ней, ни разу этим не поинтересовался, а туда же — против.

— Черная Книга никогда не покидала пределов Ишанкара! — Нурали-ходжи стукнул ладонью по столу. — И не покинет!

— Знаете, на что все это похоже? — спросил маг и тут же ответил: — Я собираюсь выкинуть из дома старый хлам, о котором вы забыли и который был вам не нужен, и вдруг он попадается вам на глаза в мусорной корзине, и вы вытаскиваете его оттуда, чтобы поместить обратно на почетную полку, через год убрать в чулан, ведь выкинуть его нельзя, хоть он никому не нужен, но это память, реликвия или что еще… А еще через десять лет ситуация повторится.

— Хлам?! Хлам?! — Нурали был вне себя от гнева. — Это ценнейшая книга! Древнейшая! Это наша история! Ты получишь ее только через мой труп!

— Ну это, положим, устроить легко, — бесстрастно сообщил хет Хоофт.

— Скольких ты готов положить ради своей Ученицы, Йен? На что ты готов пойти? Хватит делать вид, что она нормальный человек! Только ты один заблуждаешься на ее счет! Остальные знают, что за монстра ты пригрел! Она же проклята Аллахом! Похоже, ее безумие перешло к тебе!

— Успокойся, эфенди, — попросил ′т Хоофт. — Ни я, ни моя Ученица не воспримем твои слова всерьез, потому что твоими устами сейчас говорит гнев. Твое желание сохранить Черную Книгу похвально, но вопрос уже решен. Я ее отдам.

— Ты не посмеешь!

— Почему же? — спросил маг.

— Она тебе не принадлежит!

— Но я ей распоряжаюсь. Я Некромант Ишанкара, и я буду делать со своей книгой все, что захочу. Сейчас я хочу предложить ее Кайо Ноэлю.

Библиотекарь не нашел слов, чтобы ответить. Совет молчал. Спорить с хет Хоофтом было бесполезно — он не принимал никаких возражений. Тайра не переставала удивляться, какую на самом деле власть имел в Ишанкаре ее Наставник. В тишине раздались одинокие аплодисменты.

— Браво, — без какого-либо ехидства сказал Гиварш. — Браво, Йен. Я чуть было не забыл, как ты это делаешь. Браво.

Все обернулись к нему.

— А ты смотри и учись, — обратился он к Тайре. — Сэр Йен хет Хоофт решил сыграть в Дар Элайя, может, другого раза не будет. И судя по всему, партия будет за ним.

— Не вижу здесь игры, — зло сказал Нурали. — Отдать Черную Книгу — это не игра, это проигрыш чистой воды!

— Йен не сказал «отдать» Черную Книгу, — раздраженно пояснил Морис. — Он сказал «предложить». Я тебя правильно понял, Йен?

— Правильно, — кивнул маг.

— А для тех, кто не играет в Дар Элайя, кто-нибудь объяснит, что происходит? — попросил Макс.

— Йен предложит Кайо Черную Книгу, но не укажет на нее. Кайо должен будет выбрать сам. Выберет верно — забирает себе. Не выберет — остается ни с чем.

— Выберет из чего? — не поняла Эстер.

— Из других Черных Книг, — пояснил Морис.

— Подделки? — спросил д′Эвре.

— Нет, господин Командор, — осклабился Гиварш. — Настоящие!

От удивления Тайра чуть не открыла рот. Она всегда была уверена, что Черная Книга Ишанкара одна, та самая, которая была ее заветной мечтой. Видимо, она была заветной мечтой и для Кайо Ноэля.

— Именно так, — ′т Хоофт с признательностью взглянул на Мориса. — Настоящие. Моя, Макалистера, Змея, Мориса и собственно Черная Книга. Всего пять штук. Кайо придется выбрать.

— Кайо не может отличить указательный палец от безымянного, — презрительно сказала Эстер. — Он никогда не выберет Черную Книгу.

— Да, но с ним наверняка будет Сайхо, а она точно выберет то, что надо, — веско сказал д′Эвре.

— На это я и ставлю, — спокойно подтвердил ′т Хоофт.

— Чтобы она выбрала именно Черную Книгу?! — не поверил Нурали.

Хет Хоофт молча кивнул.

— И это, как я понимаю, самая сложная часть? — спросил Морис у Йена.

— Точно. Но где наша ни пропадала.

— Нет, ну ведь есть же хоть небольшой, но все же шанс, что Сайхо выберет не Черную, а другую книгу? — с надеждой спросил Макс.

— Еще лучше! — Нурали не дал хет Хоофту ответить. — Страшно представить, что тогда будет с Ишанкаром!

— Ничего не будет, — скривился Морис. — Мы-то знаем, что написано в наших книгах, так что сможем противостоять любому дилетанту, а книгу Йена еще надо уметь прочесть, — Гиварш опять продемонстрировал свои блестящие клыки. — Она у него нацарапана на шанкари!

— Почему никто из вас не задался вопросом, зачем Ноэлю Черная Книга Ишанкара? — спросил Йен. — А ведь он помешан на ней так же, как и на ишанкарских некромантах.

— Контролировать магическое сообщество с помощью этой книги у него не выйдет, но, раз книгой распоряжаются Некроманты, в ней наверняка собраны самые сильные некромантские заклятья, — сказал д′Эвре. — А знания лишними не бывают.

— Ноэль не идиот, — вставил Гиварш, — хотя он и зациклен на желании иметь ишанкарских некромантов на коротком поводке. Может, он рассчитывает, что с помощью черной Книги Ишанкара получит себе и некросов, и Ишанкар, ну а потом, возможно, и весь магический мир… Хотя и это тоже слишком простой сценарий.

— И зная об этом, Йен отдает ему эту книгу, — укоризненно произнес Нурали.

— Я не знаю доподлинно, зачем Ноэлю некроманты Ишанкара и наша Черная Книга, — признался хет Хоофт. — Но я хочу, чтобы он кусал локти всю оставшуюся жизнь, и именно поэтому Черную Книгу я ему отдам. Я-то знаю, что с ее помощью нельзя ни подчинить кого-либо, ни уж тем более завладеть миром.

Тайра потерла висок. Ей был почти понятен план сэра ′т Хоофта, но без знания того, что именно содержится в Черной Книге, партия оставалась открытой не до конца. К тому же заявления Гиварша о том, что существует еще несколько настоящих Черных Книг, вообще приводили ее в замешательство. Она посмотрела на Мориса в надежде, что он объяснит ей суть партии. Гиварш заметил ее взгляд и обратился к ′т Хоофту:

— Я ей расскажу? В общих чертах?

— В общих чертах, — согласился Йен.

— Смысл заключается в том, что Черная Книга Ишанкара, та, которую создал Сэл, действительно одна, но многим из нас, и Йену в том числе, до определенного времени трогать ее было запрещено. Это было очень обидно, поэтому мы имитировали ее, создавали свои. У каждого уважающего себя мага должна быть книга заклинаний и мудрости, согласна? У тебя же тоже есть такая штука, Йен ведь подарил тебе пустой талмуд в черной обложке еще в самом начале обучения, спорю на что угодно, — он обольстительно улыбнулся, и Тайра почувствовала, что краснеет, словно Гиварш и правда подсмотрел ее страшную тайну. — Внешне наши книги ничем не отличаются от настоящей, и содержание у них серьезное, так что они тоже настоящие, но Ноэлю это, само собой, неизвестно. Это еще один наш ишанкарский секрет.

— Вы спятили оба, — сказал аль-Малик. — Отдать на сторону книгу сэра ′т Хоофта, да еще и написанную на шанкари! Та же Гудрун сможет ее прочесть!

— Прочесть мало. Надо правильно произнести и применить. Это же шанкари.

— Я надеюсь, — сказал хет Хоофт, — Совету понятен предмет собрания? Мне нужно ваше согласие, так как у меня мало времени, а у вас сейчас находятся полномочия Ректора Ишанкара.

— С вами попробуй не согласись, — буркнула Эстер. — Я согласна. Делайте как считаете нужным. Я все равно ничего в этих играх не понимаю.

— Мы тоже согласны, — неожиданно для Тайры сказал аль-Малик. — Сэр ′т Хоофт ни разу не подставил Ишанкар и не рискнул его благополучием.

— Поэтому надо дать ему такой шанс! — зло бросил Нурали.

— Я полностью «за», — в свою очередь сказал Гиварш. — Похоже, кроме Йена, я один понимаю расклад партии, а вы все радуйтесь, что хет Хоофт снизошел до того, чтобы провести мастер-класс. Он мог бы просто заставить вас дать согласие и ничего не объяснять.

Один за одним члены Совета принимали сторону ′т Хоофта. Нурали-ходжи со своим протестом остался в абсолютном меньшинстве.

— Ну согласие Совета ты получил, Йен, но в данном случае этого недостаточно. По Закону, чтобы вынести Черную Книгу из Ишанкара, тебе нужно разрешение Ректора, его подпись, и никакой Совет тебе эту бумагу вместо него не подпишет! Я знаю Закон!

— Я тоже знаю Закон, — спокойно ответил ′т Хоофт, но Тайре показалось, что эти слова прозвучали как угроза. — И поэтому Ректор подпишет этот документ.

Йен выложил на стол два распечатанных Джимми листа.

У Тайры перехватило дыхание, когда она поняла, кто именно подпишет эти бумаги. Она еле сдержалась, чтобы не расплыться в улыбке. Наставник просчитал все: и реакцию Горана, и поведение Совета, и возможные результаты. Ей оставалось только молчать и наблюдать. Да, воистину, сэр Йен хет Хоофт блестяще играл в Дар Элайя!

— С Ректором-то у нас и проблема, — заметил Нурали. — Или ты думаешь, что он прибежит по первому твоему зову?

— Я его звать не собираюсь. Ради меня он пальцем не пошевелит, а вот моя Ученица с ним на «ты».

Саид нахмурился.

— Твоя очередь, — обратился к Тайре ′т Хоофт. — Зови, а то мы соскучились без его общества.

Тайра спрятала правую руку за спинку его кресла, рассекла вены и послала зов. Несколько секунд ничего не происходило. Тайра намеренно не смотрела в сторону ректорского кресла, хотела насладиться выражением лиц членов Совета, и когда Макс наконец перекрестился, а лицо Нурали-ходжи стало каменным и он вцепился в четки, Тайра повернулась туда, куда были обращены все их взоры.

В Ректорском кресле прозрачный, но прекрасно различимый до мельчайших морщинок, с фирменной усмешкой на лице восседал Сэл.

— Погляжу, тут не все рады меня видеть, — довольно начал он. — Ну так и я не всех… Не всех. Что, Максимилиан? Всю жизнь в Ишанкаре, а к некромантским фокусам еще не привык? Стыдно. Я полагал, молодежь восприимчивее ко всему нестандартному.

Макс во все глаза таращился на Сэла, но Тайра подумала, что он с удовольствием опустил бы взгляд, потому что Сэл его пугал.

— А ты, Нурали? Тебе тоже должно быть стыдно. Страх тебя ослепляет и лишает разума, как и сорок лет назад. Если ишанкарцы перестанут доверять своим собственным некромантам и начнут их бояться, лавочку надо будет прикрыть. И расслабь кисть — четки задушишь.

Нурали-ходжи дернул рукой, и четки, лежащие на коленях, упали на пол. Сэл картинно вздохнул и оглядел членов Совета.

— Гиварш нисколько не изменился. Ты такая же дрянь, как и я, так что тебе респект. Стабильность в наши дни — простите покорно — в ваши дни! — большая редкость.

— Хоть бы раз сказал, что я такой же умный и дальновидный, — незло огрызнулся Морис. — Вечно говоришь одни гадости.

— А ты молчи и слушай! — рявкнул Сэл. — А то дисциплина, смотрю, только в подразделении д′Эвре и у хет Хоофта в Башне!

Тайра сдерживала улыбку из последних сил. Почему-то ей было приятно от осознания того, что Сэл сейчас всыплет Совету. Тогда уж точно обиженными уйдут все, а не только она и сэр хет Хоофт, которых как только сегодня ни обозвали.

— Развели базар. Был бы здесь Бергер, вы бы соблюдали протокол! Кот из дома, мыши в пляс! Я не утверждаю, что вы обязаны обращаться друг к другу на «вы» и в неформальной обстановке, но оспаривать полномочия ишанкарского Некроманта в Зале Совета — это уже слишком! И прикрываться при этом Законом! Так, Нурали?

Старший Библиотекарь молчал. Тайра подумала, что Нурали-ходжи считает, что прав из всех членов Совета только он один.

— Черная Книга была отдана мной Некромантам Ишанкара. Она хранится в Библиотеке только потому, что она принадлежит всем нашим Некромантам и всему Ишанкару, но распоряжается ей действующий Некромант! — Сэл существенно возвысил голос. — И если Йен считает, что книгу нужно выбросить вон — ее нужно выбросить! И вы не имеете права возражать! Его мнение в этом вопросе решающее, потому что он один знает истинную ценность книги!

Сэл поднялся из кресла и медленно пошел вдоль стола, заложив руки за спину.

— Эта книга нужна не для того, чтобы вы на нее молились. Она должна работать. Как и любая книга, она должна приносить пользу, — Сэл старался говорить спокойно, но Тайра знала, что его распирает гнев. — Йен изучил ее вдоль и поперек! Он постиг ее мудрость! Да, если он не сумеет вернуть ее обратно в Ишанкар, мы многое потеряем, но, если мы потеряем ее, — Сэл ткнул пальцем в сторону аль′Кхассы, — Ишанкар кончится раньше, чем ему отмерено! И зачем тогда вам эта книга?

Сэл дошел до противоположного конца стола и оперся о спинку кресла аль-Малика. Саид замер и, кажется, почти перестал дышать.

— Вы хоть представляете себе, что Ишанкар может остаться без Некроманта? Йен у нас тихушник, он уж точно не рассказывал вам, как его уламывали взять аль′Кхассу на обучение. И не уломали! Ни я, ни Котца, ни Горан! Это провидение, что он и Тайра сейчас вместе. И как вы думаете, возьмет Йен еще одного Ученика, если ее не станет? Черта с два! У Ишанкара не будет Некроманта. Связь прервется. Знания и опыт будут утеряны. Если рука поражена гангреной, ее отрезают, чтобы спасти тело, в котором, кстати, заключена душа! Так какого черта вы вцепились в эту книгу?!

Эстер тихо выдохнула и вжалась в кресло. Абсолютно невозмутимым остался только хет Хоофт.

— Бергер бы вас быстро поставил на место, — без тени сомнения сообщил Сэл. — Речь сейчас идет не об аль′Кхассе, а об Ишанкаре. Если кто-то из вас испытывает к аль′Кхассе неприязнь или смешанные чувства — это ваше право, но верность Ишанкару — это ваш Долг! И если в какой-то момент слова «аль′Кхасса» и «Ишанкар» становятся синонимами, то это лишний повод для испытания вашей верности Ишанкару! Не аль′Кхассе! Не хет Хоофту! Не Ректору! Ишанкару! И будьте добры этот Долг соблюдать!

Сэл прошелся обратно, вдоль другой стороны стола, до ректорского кресла.

— Конечно, есть и такой вариант решения проблемы: вы устраняете Третью Сторону и лет пятьдесят живете спокойно. Потом появляются еще какие-нибудь безумные шуты… А смысл? Сила Ишанкара в его мудрости и его единстве. Победить силой ума достойнее, чем победить смертью. В этом, кстати, Ишанкару тоже нет равных. Но Дар Элайя — это искусство для избранных, а не развлечение для обывателей. Я полностью согласен с Йеном: надо сделать так, чтобы у Третьей Стороны отпало желание играть с нами в наши же игры. А если им хватит смелости — или не хватит ума, тут как посмотреть, — выйти с нами в открытое противостояние, то я мешать не буду. Воюйте на здоровье, — и Сэл хищно улыбнулся.

Такой тишины в зале не было, вероятно, даже при сэре Бергере. Тайра опять услышала, как в оконные стекла скребутся колючие снежинки.

— Кстати, Эстер, — вдруг сказал Сэл. — Ты замечательно выглядишь. Студенты еще не свели тебя с ума?

— К счастью, — честно призналась Эстер, — до тебя им далеко, так что пока нет.

Сэл усмехнулся и обвел взглядом Совет.

— Я вас всех люблю, — сказал он, — даже тогда, когда вы совершаете глупые поступки и непростительные ошибки. Так уж выходит, что я прихожу только для того, чтобы вас отругать, но ведь у каждого должен быть свой демон, не так ли? У некоторых это совесть, а у вас я, а посему примите это как должное.

— Мы тебя тоже любим, — ответил Гиварш.

— Но когда ты наконец по-настоящему сдохнешь, будем любить еще сильнее, — добавил д′Эвре.

— Поэтому не отнимайте у меня моих некромантов. Даст бог, они эту проблему решат. А теперь, собственно, к делу. — Он посмотрел на аль′Кхассу, оценил количество потерянной ей крови и опустился в ректорское кресло. — Так как разрешение должен подписать Ректор Ишанкара, а я от должности Ректора Ишанкара все еще не освобожден, — может, в этом и состоит проблема с моей смертью, — документ подпишу я, и согласно Закону он будет действительным. Я прав, уважаемый аль-Малик?

— Абсолютно, — подтвердил Хранитель.

— Ну тогда…

Сэл пододвинул к себе выложенные ′т Хоофтом листы, выхватил из воздуха перо и уже собрался обмакнуть его в Тайрину кровь, как ′т Хоофт перехватил его руку.

— В чем дело? — не понял Сэл.

— Подписывай моей, — сказал маг и рассек себе ладонь.

Сэл пару секунд думал, а потом усмехнулся и обмакнул перо в кровь хет Хоофта.

— Ну-ну, — довольно сказал он, выводя свою подпись под разрешением. — Я бы не обратил на это внимание. Я в тебе не ошибся, Йен. Не пора ли нам заключить мир?

— Не думаю.

Патриарх опять усмехнулся, вернул бумаги ′т Хоофту и встал из-за стола.

— Не забывайте, кто вы, — серьезно сказал он. — Вы семья. Не самая идеальная, конечно, но семью не выбирают.

Он дошел до двери — Сэл любил эффектно появляться и исчезать — и обернулся.

— Хоть бы на праздник какой позвали. Все время мне достаются только конфликты.

Тайра остановила кровь, залечила рассеченную руку, и Сэл растаял в воздухе, едва коснувшись дверной ручки.

Хет Хоофт передал один экземпляр разрешения Библиотекарю и сказал:

— Мориса и Нурали жду с книгами в Башне через двадцать минут. Тайра свободна до вечера. В шесть у тебя мои пары. До этого добьешь два оставшихся препарата. — Макс при этих словах поморщился. — Остальных благодарю за содействие.

Он чуть кивнул в знак благодарности и закрыл Совет.

Гудрун курила уже третью сигарету подряд: ей очень не нравилось, что Йен хет Хоофт пошел на поводу у Третьей Стороны. Она могла ожидать от Ишанкара чего угодно, но то, что они спокойно согласятся расстаться со своей реликвией, предположить могла только во сне, и сон этот был страшным. Гудрун была наслышана про Черную Книгу, но не могла даже представить, что в ней содержится, а учитывая, что ′т Хоофт строго-настрого запретил аль′Кхассе даже прикасаться к ней, лучше бы она вообще никогда не была написана. Теперь же, отданная в перспективе Кайо Ноэлю, она представлялась Гудрун бомбой замедленного действия, и взрывной волной должно было накрыть всех, в этом Гу ни капли не сомневалась.

Ее злило также и то, что ей во всей этой истории выпала роль посредника. Она абсолютно не хотела быть арбитром между Ишанкаром и Третьей Стороной, принимать их на своей территории, и уж тем более не хотела видеть у себя в кабинете Черную Книгу Ишанкара, а Йен принес их аж целых пять, и от того, как накалился и зазвенел воздух вокруг них, Гудрун стало жутко: с такой магией она сталкивалась считанные разы.

′Т Хоофт пришел не один. Нурали-ходжи еле сдерживал себя, чтобы не взорваться, и предметом его гнева был не Ноэль, а ′т Хоофт. Нурали считал его предателем. Маг спокойно сидел в кресле и со скучающим видом рассматривал книжные полки. Нурали стоял позади него, исподлобья глядя то ′т Хоофту в спину, то на Ноэля, то на Гудрун. Сайхо застыла в одной позе спиной ко всем минут пятнадцать назад и с тех пор ни одним движением не выдала, что жива. Черная коса толщиной в руку стекала по позвоночнику ниже пояса.

Гудрун никак не могла понять, как умнейшая женщина, потомственная шаманка с Алтая, могла связаться с Кайо Ноэлем. Сайхо была не просто правой рукой Ноэля. Она была его интуицией и в некоторых случаях мозгом, а еще она была его женщиной, и вот этого Гудрун понять не могла совершенно. Однако, если кто и мог безошибочно определить, какая именно из разложенных на столе книг была той самой Черной Книгой, то только Сайхо. На взгляд Гудрун все пять книг были абсолютно одинаковыми, Кайо предугадал, что ′т Хоофт приготовит какой-нибудь сюрприз, и перестраховался: Сайхо в борьбе с книгами была универсальным оружием.

— У меня мало времени, — резко сказала Гудрун. — Мой кабинет — не место для игры в молчанку. Разбирайте свою макулатуру и проваливайте все!

— Могла бы быть и полюбезнее, — упрекнул ее Ноэль. — Речь ведь идет о твоей подопечной.

— Она мне никто, — в том же тоне отбилась Гудрун. — Я не в восторге от того, что мне приходится приглядывать за Йеновой зверушкой!

Кайо усмехнулся:

— Лгать в Лиге не учат, да, Гудрун?

— Забирай книгу и катись отсюда!

— Я бы тоже хотел вернуться к делам, — поддержал Гудрун ′т Хоофт.

Сайхо лениво отвернулась от окна.

— Вы меня утомляете, — с еле заметным акцентом по-немецки произнесла она.

Она подошла к столу и застыла над книгами.

Йен понимал, что Сайхо узнала, какая из книг истинная, как только Нурали вошел в кабинет Гудрун. Перед ней не было проблемы выбора, она могла бы сразу указать на Черную Книгу, ее чутье было абсолютным. Сайхо было интересно, что же находится в других. Она пыталась пройти сквозь наложенную на книги защиту, но терялась в окружающих их потоках силы. Йен втайне жалел, что Сайхо не принадлежит Ишанкару. Лишней она точно бы не была.

Кайо нервничал. Он старался не показывать вида, но глаза выдавали его целиком. Кайо хотел Черную Книгу. ′Т Хоофту была недоступна такая степень желания.

Сайхо провела рукой над всеми томами. Она наслаждалась привязанной к ним и скрытой внутри них магией. Ей было сложно оторваться от этого потока и вернуться обратно в мир, где магические силы были ограничены. Кайо подошел и встал рядом.

Хет Хоофт увидел, что Кайо сразу клюнул на его книгу: маг постарался, чтобы от нее нельзя было отвести взгляд. Йен не был суеверен, но радоваться раньше времени считал лишним, однако бороться с собой было неимоверно трудно — он уже чувствовал себя победителем. Где-то внутри зарождалась эйфория, как в молодости, когда он сидел на Дар Элайя, как на наркотике. Именно поэтому он перестал играть: научился радоваться жизни без впрыска адреналина и гордыни в кровь.

— Эта, — коротко сказала Сайхо и указала пальцем на вторую книгу слева.

— Уверена? — спросил Кайо.

Сайхо взглянула на него с презрением, отвернулась и отошла к обратно к окну.

Йен подумал, что Кайо совершил ошибку, которую Сайхо простит ему нескоро, если вообще простит.

Но Кайо колебался. Он сам вытянул руку над книгами, и его с ног до головы обдало магией, так что волосы на голове колыхнулись, словно под ветром. Он хотел книгу Йена.

— Скажи мне, Сайхо, — спросил он. — Почему Черная Книга не фонит? Будто в ней нет никакой силы?

— Ты сомневаешься в моих словах? — Сайхо обернулась к нему. — Взгляни на Нурали. Этого тебе должно хватить.

Кайо посмотрел на Библиотекаря, но не увидел ничего, кроме неприязни к себе и ′т Хоофту.

— Я бы никогда не смогла определить, какая из книг именно та самая, — соврала Сайхо, — потому что другие книги в разы сильнее, но Библиотекарь не может ошибиться. Он знает, какая из книг Черная.

Кайо снова взглянул на книги. Он всегда думал, что Черная Книга должна обладать неимоверным потенциалом, быть сборником магических знаний и сосудом силы. Слова Сайхо шли вразрез с его прежними представлениями. Черная Книга единственная из всех, лежащих перед ним, была самой обыкновенной книгой. Кайо был практиком, но Сайхо никогда не ошибалась. Превозмогая желание взять другую, он протянул руку к книге, на которую указала Сайхо.

Дверь с шумом распахнулась, и в кабинет Гудрун вошел Гиварш. Нурали вздрогнул и обернулся, Кайо замер, остановив пальцы в миллиметре от обложки. Хет Хоофт устало вздохнул, взглянул на Мориса, с ехидной усмешкой остановившегося возле его кресла, и сказал:

— Я же просил тебя не приходить, Морис.

— Извини. Не мог пропустить такое зрелище. Когда еще я увижу Черную Книгу Ишанкара?

— Судя по всему, больше никогда, — ответил ′т Хоофт.

Гиварш посмотрел на Ноэля и неприятно улыбнулся:

— Жаль. Жаль, что она уходит.

— ′Т Хоофт, — Кайо смотрел магу в глаза. — Я думал, комедианты у вас только Ректоры. Что ты тут устроил?

— А что тебя так раздражает, Кайо? — вкрадчиво спросил Гиварш. — Йен тут вообще ни при чем. Просто я и правда не мог не проводить книжку в последний путь, так что я не назвал бы это комедией, а, глядя на Нурали, можно смело утверждать, что для Ишанкара это трагедия. Книга принадлежала нам больше двух тысяч лет, а теперь уходит в руки какого-то подонка. В твои руки.

Нурали резко развернулся и вышел, хлопнув дверью.

— Что это значит? — спросила Гудрун, и ′т Хоофт уловил в ее голосе неподдельный испуг.

— Это значит, что Сайхо выбрала верно, — ответил он.

— Ты сомневалась, что может быть по-другому? — поинтересовался Морис. — Сайхо выбрала Черную Книгу. Браво. Я вот не сомневался. — Гиварш прошелся до стола и встал напротив Кайо. — Но ты ведь хотел взять другую?

— Да, — отрывисто сказал Ноэль. — Другую. Вот эту, — он указал на крайнюю справа.

— А-а, это книга Йена, — Морис любовно погладил ее по обложке. — Но Сайхо выбрала верно. Забирай Черную, и разойдемся.

Кайо смотрел на Мориса и не мог понять, разыгрывает он его или нет.

′Т Хоофт молча наслаждался. Морис тоже вспомнил молодость, и, хоть они заранее не договаривались, партии он не портил.

— Это как шахматы, — произнес Гиварш. — Дотронулся до фигуры — ходи. Если бы книгу выбирал я, то я выбрал бы вот эту, — и он указательным пальцем коснулся книги, лежащей рядом с Черной. — Толку от нее было бы гораздо больше, чем от книги ′т Хоофта.

Сайхо заинтересованно обернулась. Она чувствовала, что Гиварш говорит чистую правду.

— И чья эта?

— Змея.

— Я не думала, что он настолько силен.

— Да, да, моя драгоценная, — неприятно улыбнулся Гиварш. — К несчастью, это так. Я бы выбрал книгу Змея, и тогда, возможно, от Ишанкара осталось бы только воспоминание. Мне даже сложно представить себе, что будет со всеми нами, если книга Змея окажется в чьих-то других руках. А что до книги Йена… У тебя есть хоть один специалист, кто владеет шанкари, так же как Йен, Кайо?

— У меня создается впечатление, — вставила Гудрун, — что Ишанкар наконец-то решил избавиться от Сэла и его наследия. Где подвох, Йен?

— Подвоха нет, — покачал головой ′т Хоофт. — Моя Ученица мне действительно дороже Черной Книги Ишанкара и Ишанкара в целом.

— Просто Йен играет честно, — добавил Морис. — Это Кайо и пугает. Он-то не привык играть по правилам.

— А в чем твой интерес, Морис? — подала голос Сайхо. — Ты ведь тоже ни разу не соврал.

— А у меня свои счеты с аль′Кхассой, — ответил Гиварш и на его лице появилась мстительная усмешка. — Я бы хотел разобраться с ней без посторонней помощи.

Хет Хоофт чуть повернул голову в его сторону и вернулся в прежнее положение.

— Да, Ишанкар не меняется, — констатировала Сайхо.

— Закончим с этим, — предложил Йен. — Забирай любую, Кайо, и мы уходим.

Кайо взглянул на Сайхо, потом на Гиварша, на ′т Хоофта и, не колеблясь более ни секунды, решительно взял со стола Черную Книгу Ишанкара.

Внутри у Гудрун все оборвалось. Она подумала, что это конец.

′Т Хоофт вздохнул, поднялся из кресла, собрал оставшиеся книги в стопку и, дойдя до двери, обернулся.

— Прошу извинить за причиненное неудобство, — обратился он к Гудрун. — Надеюсь, в следующий раз мы встретимся при более приятных обстоятельствах.

Морис наблюдал за Кайо. Тот раскрыл книгу, пролистал несколько страниц, закрыл ее и снова раскрыл, на этот раз в середине. Некоторое время он внимательно смотрел на раскрытые страницы, а потом передал книгу Сайхо. Сайхо пролистала ее от обложки до обложки, пожала плечами и вернула Кайо обратно.

— Это черная Книга Ишанкара. Именно то, что ты и хотел.

— Вы издеваетесь надо мной?! — заорал Кайо. — И это называется честная игра?!

— Не понимаю, что тебя не устраивает, — спокойно сказал ′т Хоофт. — Ты хотел Черную Книгу, ты ее получил. Владей.

— Чем?! Этим?!

— Избавь нас от истерики, — скривился Гиварш, картинно поклонился Гу и направился к выходу.

Кайо размахнулся и со всей силы запустил Черной Книгой Гиваршу в голову. Морис, не оборачиваясь, поймал ее в полете, его пальцы мертвой хваткой сомкнулись на корешке. Он остановился, передал книгу ′т Хоофту и развернулся к Кайо:

— Я же сказал тебе, Кайо, это шахматы. Отпустил фигуру — ход сделан. Жаль, что наша книга тебе не пригодилась.

Он открыл дверь, пропуская хет Хоофта вперед, и через плечо подмигнул Гудрун.

Гу, сдерживая желание перекреститься, достала сигарету и с облегчением закурила.

Морис поднялся в Башню, заглянул в бар, критически оглядел содержимое, выбрал бутылку красного вина, налил себе полбокала и развалился в кресле поближе к Йену. Маг что-то писал в своих документах, никак не реагируя на гостя. Морис медленно тянул вино, наблюдая закат сквозь стрельчатое окно, терпеливо ожидая, пока ′т Хоофт закончит работу. Сумерки плавно перетекли в ночь, белые снежинки беззвучно бились в стекло и опадали к подножию Башни. Зима в этом году отступать не хотела.

Йен закрыл книгу, отложил ее на край стола и взглянул на Гиварша.

— Не знал, что ты держишь в Башне вино, — сказал Морис. — Это влияние Горана так сказывается? Ты вроде не пьешь.

— Это для Кхасси. В качестве лекарства.

— Кровезаменитель?

— Тебе нечем заняться?

— Я не могу пообщаться со старым другом?

— Не такой уж я и старый, — заметил маг.

Морис усмехнулся, обнажив клыки.

— Партия была просто блестящей! Хорошо, что ты не играешь постоянно. На что еще ты готов ради нее? Может, и поживешь подольше? — Гиварш испытующе посмотрел на хет Хоофта поверх бокала.

— Нет. Тут я своего слова не изменю, — твердо ответил маг. — Уйду вслед за Магдой.

— А смысл?

— Она там ничего не знает.

— Ты сам там ничего не знаешь, — Морис раздраженно поставил бокал на столик. — Она уйдет в свет, а ты застрянешь на Галереях бог знает на сколько сотен лет, и, пока ты будешь идти по Мосту, она забудет, кто ты такой! И ты ее тоже забудешь! А вот девчонку бросать одну — совсем не дело.

— Я рассчитываю, что ко времени моего ухода она уже не будет девчонкой и не будет одна. К тому же я не собираюсь помирать завтра.

— Йен, Бог может прибрать тебя раньше твоей жены, ты об этом не думал? — Морис сделал паузу. — Но если этого не произойдет, не понимаю, какой смысл идти против его воли и уходить раньше отпущенного тебе срока?

— Я некромант, Морис. Мне надоело это объяснять. Я имею право выбрать время и способ своей смерти.

— И тебе не будет жалко Кхасси?

— Нет.

— Она ведь заменила тебе дочь.

— Дочь мне никто никогда не заменит, — спокойно ответил маг. — Даже Тайра.

— Хватит, Йен, перестань, — скривился Гиварш.

— Я не внушаем, Морис, ты же знаешь.

— Ты упрямый баран!

Хет Хоофт не ответил, лишь чуть улыбнулся, словно Гиварш сделал ему комплимент.

— Черт с тобой, — недовольно сказал Морис и поднялся из кресла. — Живи как хочешь, помирай как хочешь…

— Именно так я и поступаю.

Гиварш вышел из Башни в ночную тьму Ишанкара, поежился от холода и подумал, что еще никогда столько людей не молилось за здоровье жены сэра Йена хет Хоофта.

Примечания

1

Высказывание приписывается Александру III.