Господа Игры, том 1

Тори Бергер

От магического мира некромантессу больше не скрыть.Напряжение нарастает, так же как интерес.Монсальват связан словом, но ждет момента, чтобы нанести удар. Невидимый Дрезден копит силы и восстает из небытия. Лучший лигийский охотник берет Тайрин след. А в Ишанкаре пробуждается от забвения безумная Зулейха.…Тайре восемнадцать и очень хочется жить…Только Господа Игры смогут обмануть судьбу.Партия продолжается. И может, все обойдется.Но это не точно.

Простая человеческая любовь

Год 2-й ректорства сэра Бергера,

зима-весна

Тайра потянула дверь. Она поддалась со второго раза и с двух рук. После шести вечера спиртное в Норвегии продавали только в барах и ресторанах, а выпить было очень надо. Тайра вошла в полутемное вечернее кафе, споткнувшись о высокий порог, — колокольчик над входом мелодично звякнул — стряхнула снег, расстегнула пуховик и нетвердым шагом двинулась к стойке.

Голова уже не раскалывалась, как два дня назад, осталась только неприятная тяжесть, но резкие движения давались с трудом. Предметы начинали светиться зеленым, во рту появлялся привкус крови, и руки были ледяными, даже когда она кастовала терморегуляцию или грела их над огнем кухонной газовой плиты. С появлением в ее жизни Торхильдфиорда постэффект превратился в эпидемию. Как они с сэром ′т Хоофтом ни пытались высчитывать сроки его наступления, предсказать постэффект можно было лишь приблизительно. В последние месяцы ошибка составляла всего лишь два-три дня, правда, как в плюс, так и в минус. Когда постэффект наступал раньше срока, было гораздо хуже. Тайра пыталась бороться, но, если не сливала кровь вовремя по разработанному Максом графику, через пару часов от температуры уже слабо держалась на ногах и видела мир в зеленоватых оттенках.

Кровь надо было восстанавливать. В дополнение ко всем магическим техникам и эликсирам Макса сэр хет Хоофт официально разрешил ей употреблять красное вино, и иногда Тайре казалось, что по венам у нее льется адская смесь. От вина становилось легче, привкус крови пропадал, главное, надо было сразу же уснуть, и через каких-то пять-семь часов она уже видела снег в том цвете, в каком ему полагалось быть.

Тайра доплелась до барной стойки, взгромоздилась на высокий стул, скинула пуховик на соседний и огляделась. Она была здесь первый раз, но много слышала об этом заведении от Мендозы. Кафе было уютным, оформленным в деревенском стиле. С тяжелых, прибитых к потолку балок свешивались пучки сухих трав и цветов, по стенам в аккуратных рамочках висели вышитые крестиком картины с видами лугов, рощ и цветочных букетов. Мебель была массивной и основательной, так что стул с высокой спинкой одной рукой было не сдвинуть. В углах кафе таился сумрак, и разглядеть немногих в это время посетителей за дальними столиками было практически невозможно.

Барменша оказалась женщиной лет сорока, рыжеволосой и конопатой, с цветной татуировкой медузы на внутренней стороне предплечья. Она без особого интереса листала последний выпуск National Geographic, иногда задерживая взгляд на красивых фотографиях. Тайра облокотилась на стойку и дождалась, пока барменша оторвется от своего занятия. Та подняла голову от страниц, захлопнула журнал и приветливо улыбнулась.

— Чем могу?

— Красное полусладкое, пожалуйста.

Барменша подняла руку, отчего медуза на ее коже словно бы всплыла к воображаемой поверхности, и сняла с направляющих сияющий чистотой бокал.

— И бутылку с собой, — добавила Тайра.

Барменша налила ей вина и без каких-либо вопросов достала из-под стойки бутылку «Мерло». Карлос предупреждал, что она закрывала глаза на некоторые статьи закона, мешающие ее бизнесу. Выгодно это было и ей, и ее посетителям, поэтому известная всем тайна так и оставалась тайной. Тайра расплатилась и отпила из бокала. Вино было терпким и отдавало перегретыми на солнце смородиновыми листьями.

— Шоколад? — предложила барменша, пододвигая поближе сферическую стеклянную вазу с миниатюрными шоколадными батончиками.

— Нет, спасибо.

— Проблемы? — барменша облокотилась о стойку, подперев щеку рукой.

— Решаемые, — Тайра чуть улыбнулась: она слышала о том, что бармены иногда заменяют клиентам психотерапевтов.

— Первый раз у меня?

— Это твое кафе? — на всякий случай уточнила Тайра.

— Теперь мое. Раньше было мое и мужа.

— Развелись?

— Думаю, он умер, — без сожаления сказала женщина и протянула над стойкой руку для пожатия. — Я Хельги.

— Тайра, — мужское приветствие пришлось поддержать. Рука у барменши была нежной и теплой.

Хельги расплылась в широкой улыбке.

— По-моему, ты очень даже ничего. Мэл говорит, ты странная. Ну я бы тоже не сказала, что ты совсем уж обычная, но вполне себе ничего.

Удивляться Тайра не стала. Разумеется, Мэл о ней говорит, и не только с Гудрун.

— Так это ты та самая Хельги, подруга Мелинэ? — спросила она, чтобы развеять последние сомнения.

— «Та самая Хельги, подруга Мелинэ», — передразнила барменша и рассмеялась. — Уже наслушалась про наши близкие отношения?

— Говорят, она тебя защищает, — корректно сообщила Тайра и добавила: — От всех мужчин, которые смотрят в твою сторону.

Хельги снова рассмеялась, тряхнула головой и откинула за спину рыжие кудри.

— Говорят, — в свою очередь сообщила она, — что ты увела у меня возлюбленную. Так что теперь я для мужских взоров полностью открыта.

— Никого я не уводила! — возмутилась Тайра и почувствовала, как щеки моментально покраснели. — Я просто живу в ее служебной квартире! Мы с ней даже видимся от случая к случаю!

— Ты не подумай, я не ревную, — Хельги сделала большие глаза и чуть наклонилась вперед, чтобы слова звучали убедительней. — Мое мнение, конечно, расходится с официальной наукой, но я уверена, что человек — существо моногамное, а к полигамии его толкают социальная неустроенность и духовное несовершенство. Если эти два фактора положительны, то человек стремится сохранить партнера, создать семью и произвести потомство. Судя по тому, что я слышу о тебе от Мэл, ты не являешься даже бета-самкой в нашем тандеме.

Тайра молчала, до конца не понимая, разыгрывает ее Хельги, издевается или говорит правду. Голова была мутной и думать и анализировать хоть что-то напрочь отказывалась.

Хельги подождала немного — Тайра слышала, как гогочет компания парней где-то за спиной, как задевают о тарелки ножи и вилки, как льется в чашки чай, как хрустят свежие поджаренные гренки, — а потом опять расхохоталась. Смех у нее был добрым, по-летнему солнечным и легким.

— Боже, обожаю новеньких! — Хельги вытерла слезинку из уголка глаза. — Все в порядке, Тайра. Мы с Мэл просто подруги. Ни тебе, ни мне ничего не угрожает.

Тайра сделала глоток вина и все же решилась уточнить свой статус:

— Бета-самка?

— Не выше, — утвердительно кивнула Хельги.

— Странная у тебя терминология относительно людей.

— Человек — то же животное. У меня докторская степень по биологии, я окончила Сорбонну. Я морской биолог, а еще я обожаю мхи и лишайники. Даже снимаю иногда для некоторых журналов, — она пролистнула National Geographic до макрофотографии чего-то зелено-коричневого.

— С ума сойти, — Тайра была впечатлена. — А почему работаешь тут?

— О, опять этот вопрос, как я от него устала, — вздохнула Хельги. — У меня тут дедушка и бабушка жили, я приехала на каникулы, влюбилась, а когда получила степень, вернулась сюда и осталась. Люблю природу севера. Тут недалеко научно-исследовательская станция, они морскую живность изучают. Я работала там, пока не надоело, а потом захотела сидеть дома и фотографировать, но дома не заладилось, с мужем начались проблемы… Все как у всех.

— Ну а до кафе как дошла?

— А вот как-то сидела в очередной раз в полном одиночестве и подумала: раз все равно жизнь проходит на кухне, так надо же на этом зарабатывать! — Хельги усмехнулась. — Продала свой мотоцикл, дедову яхту, перебралась в бабушкин домик, взяла кредит на недостающие средства и купила это кафе.

— А причем тут тогда муж? — не поняла Тайра.

— Вот и я подумала: причем тут муж? — Хельги изобразила задумчивость. — Когда собрались разводиться, он хотел кафе у меня отсудить, а так как он до сих пор числится пропавшим без вести, кафе мое.

— А мужа не жалко?

— Нет, не жалко. Он сначала просто любовниц заводил, потом бить меня начал. Потом выпивать стал. Надоело. А однажды ушел и не вернулся. Я ждала года два, а потом Мэл сказала, чтобы я ничего не боялась и подавала в официальный розыск. Мол, все равно не найдут.

Тайра промолчала, размышляя о том, загрызла его Мелинэ или побрезговала. Морис бы побрезговал.

— На вот, почитай, — Хельги достала откуда-то из недр стойки разноцветные карточки из плотной бумаги. — Это я писала, когда мне совсем плохо было.

Тайра взяла в руки уже изрядно потрепанную стопку.

— А ничего, что я тебе чужой человек? — поинтересовалась она.

— Мы в этом мире все друг другу чужие. Это прошлое, что его бояться или скрывать? Я такая, какая есть. Ты вот не боишься прийти, потребовать бутылку вина и пить в одиночестве, хотя это твое настоящее.

Логика Хельги была Тайре не совсем понятна. Она допила вино, Хельги подлила ей еще и переключилась на других устроившихся у барной стойки посетителей. Из кухни потянуло жареными грибами и яблочным пирогом.

Тайра вытащила из кучи карточек первую попавшуюся.

«Замужняя женщина двадцати семи лет,

Что ты видишь, кроме плиты и заблеванного унитаза?

Только перспективу смерти».

Тайра криво усмехнулась, хотя ничего смешного в стихах Хельги не было, и достала следующую.

«Где тебя носит целую полярную беззвездную ночь?

Соседские петухи надрываются на восход.

Чтобы вы все сдохли, сукины дети!»

Тайра тихонько засмеялась. Она читала хокку и более приземленного содержания с более отвратительным ритмом, но стихи Хельги просто не могли оставить ее равнодушной. Они были больше похожи на терапию, чем на искусство, и были такими искренними, что будь Тайра в другом настроении, обязательно пустила бы слезу над горькой женской долей, одинаковой во всем мире, но сейчас Хельгины тексты очень ее веселили.

«Сломалась машина прямо посреди трассы.

Хоть бы один помог починить!

Продам, как и обещала!»

Тайра смеялась уже открыто. От взглядов, которые бросали в ее сторону другие гости кафе, становилось еще смешнее. Она закрывала рот рукой, но успокоиться все равно было трудно.

— Смешно? — спросила Хельги, вытирая руки об ажурный передник.

— Извини, — сквозь смех сказала Тайра. — Но, правда, очень смешно.

— Мне теперь тоже смешно, — она улыбнулась. — Хочешь, забирай себе, а то мне выкинуть жалко.

— Нет уж, — Тайра аккуратно сложила карточки в стопку, подвинула ее к Хельги и слезла с барного стула. — Мне чужого не надо.

Она взяла со стойки бутылку и засунула ее во внутренний карман пуховика.

— Заходи, если что, — на прощание сказала Хельги. — Буду рада.

Тайра кивнула, не переставая улыбаться, и вышла в зиму.

Хельги некоторое время смотрела ей вслед, потом сняла передник и положила его на стойку.

— Кэт! Кэти, подмени меня! — крикнула она в кухню и направилась к одному из темных уголков своего кафе.

Гудрун молча курила, задумчиво глядя на закрывшуюся за Тайрой дверь. Мэл меланхолично рассматривала собственный маникюр. Хельги присела на свободный стул и закинула ногу за ногу. Когда молчание начало ее тяготить, она сказала:

— По-моему, ваша девушка очень милая.

— Она пьяная? — строго спросила Гу.

— Абсолютно нет.

— Она смеялась над твоими стихами, — неторопливо произнесла Мэл. — Я над ними три дня слезы лила, а ей смешно.

— Хоть кто-то понимает мои стихи, — пожала плечами Хельги. — Теперь это и правда смешно.

— Я же говорю, она пьяная. Трезвый в своем уме бы плакал, — Гудрун старательно раздавила в пепельнице очередной бычок. — И походка у нее нетрезвая, так что зря ты ей вина налила.

— Она не пьяная, — еще раз возразила Хельги. — Мне показалось, что у нее температура, что она больна. Грипп или еще что. Я в человеческих болезнях разбираюсь плохо.

Мэл усмехнулась.

— Зачем ей пол-литра вина? — продолжала гнуть свое Гу.

— Это не преступление, если вы не побежите докладывать в полицию, что я продала ей выпивку после шести не в бокале, а в бутылке.

— Я же говорю, она как Горан. Наследственность дает о себе знать.

Мэл недовольно цокнула языком и напоказ вздохнула:

— Я тебе еще раз, сотый уже, наверное, говорю: Горан ей не отец. У них нет ни капли общей крови. Я скорее поверю, что они любовники, но он ей не отец.

— Тогда дай мне нормальную версию того, что их связывает, — Гу недовольно откинулась на спинку стула.

— Версий нет, — так же недовольно ответила Мэл.

— Послушайте, — вмешалась Хельги, — ваш волшебный Горан, о котором я так много слышала, вполне может быть ей приемным отцом.

— Он сказал, что он ей родной, — недовольно сказала Гу. — Если права Мэл, то Горан меня обманул.

— Горан тебя не обманывал, — медленно возразила Мэл. — Про кровное родство он ничего не говорил. Это ты так поняла его слова, вини теперь себя.

Гудрун вынула из пачки новую сигарету.

— Может, лучше пирог? — предложила Хельги.

Гу и Мэл не ответили. Хельги снова пожала плечами и замолчала.

— Я ее боюсь, — неожиданно для себя вслух призналась Мэл.

— Аль′Кхассу? — Гу фыркнула. — Чего ее бояться? Девица как девица.

— Если бы она была нормальной девушкой, ты бы ее ко мне не подселила! — возмутилась Мэл. — Ты с ней не живешь!

— Ты сама в своей берлоге появляешься настолько редко, что можно считать, что и ты с ней тоже не живешь, — парировала Гу.

— Потому что я ее боюсь. Не могу объяснить, это подсознательное чувство. Что ты о ней знаешь? Она почти ни с кем не общается. Чокнутая Ави Коэн и милашка Мендоза… И все! Ни одной подруги не завела. Если бы Ави в первый день не бросилась на нее с кулаками, то, думаю, остался бы только Мендоза, и то потому, что мимо него ни одна девчонка еще не прошла.

— Ну аль′Кхасса еще иногда конфликтует с Заком и Шейлой, — ради справедливости добавила Гудрун.

— Бьюсь об заклад, это Шейла с ней конфликтует, — скривилась Мэл, — причем опять же из-за Мендозы.

— А Мендоза, — уточнила Хельги, — это тот самый парень с фигурой Аполлона и улыбкой Афродиты?

— Угу, — сквозь затяжку ответила Гу. — Точнее не сказать.

— А где ее носит полдня? — начала заводиться Мэл.

— Тебе-то что, ты ей не мать, — развела руками Хельги. — Она уже взрослая, это ее дело.

— Полдня она проводит в библиотеке, это я тебе точно скажу, — сообщила Гу.

— Пусть так. А птицу ее ты видела? — Мэл понесло, и остановить ее не представлялось никакой возможности. — Сокол-кречет! Я ей уже говорила, чтобы она купила крагу, но аль′Кхасса упорно подставляет ему голую руку!

— Соколу? — удивилась Хельги. — У него же когти! Он может очень сильно поранить.

— А он именно это и делает, — зло огрызнулась на Хельги Мэл, словно ее предыдущие слова предназначались только Гудрун, а Хельги лезла в чужой разговор. — Рвет ее руку, будто это его добыча, а потом успокаивается и замирает, как неживой. И чтоб меня не стало, если это не магия крови! Я только понять не могу, как все это между собой связать, а я знаю о магии крови все! Было бы тебе уютно, если бы какая-то девчонка ставила тебя в тупик?

— Я бы не паниковала, — жестко сказала Гу. — И ты прекрати. Думала, Горан простой шут? У него мозги варят так, что мы по сравнению с ним малолетки. Если он втянул аль′Кхассу в свою игру — это еще полбеды, а если она ему подыгрывает, тогда мы в полном дерьме! Она не глупее него. Тан и Джи Джи из-за нее уже на ножах. И в Бергене Гуэрра с Дэвенпортом бесятся, потому что видят аль′Кхассу только на нашей территории. Стоит ей открыть портал — и все, пропала. Ни аль′Кхассы, ни ее трека. Дэвенпорт Горана всегда придурком считал, алкоголиком и недоучкой, а тут не может его нечитаемый трек отследить. И, кстати, с птицей аль′Кхассиной тоже не все чисто. Она прилетает ниоткуда и улетает в никуда. Гуэрра сказал, Горан для нее коридор сделал. Выход всегда возле аль′Кхассы, а где вход, неизвестно. Так что Горан свою девчонку нам явно не просто так подсунул. Это чертова партия. И я понятия не имею, что Горану надо!

— И при чем здесь аль′Кхасса, — добавила Мэл.

— И при чем здесь аль′Кхасса, — согласилась Гу.

— Вы больны войной, — Хельги неодобрительно покачала головой. — Не пробовали посмотреть на все глазами простого человека? Что плохого, если Горан Тайре приемный отец? Кто-то же должен был присматривать за ней, когда ее мама умерла? Может, Горан — друг семьи? И соколу ее надо где-то жить, это не волнистый попугайчик, в конце концов, в студенческой комнате его не поселишь. Вы бы лучше взяли и спросили аль′Кхассу, чем сидеть вечерами и придумывать сценарии апокалипсиса.

— Больно ты умная, — негромко рявкнула Гу. — Мы бы посмотрели на все глазами простого человека, Хельги, но это магический мир. Он ненормален. И если на горизонте появляется кто-нибудь из Ишанкара, а в особенности Горан, этот мир при всей своей изначальной ненормальности превращается в русскую рулетку.

— Она даже не ест по-человечески, — сказала Мэл уже Хельги, чтобы той на своем уровне стала понятна глубина проблемы. — Любимая еда — куриная котлета с капустным салатом и кукурузные хлопья с молоком. И ей это месяцами не надоедает. Она может неделями есть фрукты, а может вообще жить на хлебе и воде.

— Это неправильно, — Хельги нахмурилась. — Может, у нее денег нет?

— Не думаю, чтобы в Британском музее мало платили, — скептически хмыкнула Гу.

— Она работает в Британском музее? — не поверила Хельги. — Кем?

— Официально это что-то связанное с Ближним Востоком, отдел переводов или типа того, но вообще она личный стажер Александра Дарнелла.

— Куратор Темной Стороны Британского музея — ее начальник? — уточнила Мэл.

— И это еще одно, что меня настораживает, — прищурилась Гудрун. — Как они познакомились? Ксандер, насколько мне известно, Ишанкару от ворот поворот дал еще в детском возрасте. Как он связался с дочерью Горана? Когда и где?

Мэл не ответила.

— Я вам вот что скажу, — Хельги положила обе ладони на стол. — До тех пор, пока вы будете подозревать аль′Кхассу во всех смертных грехах, покоя вам не будет. Поговори с ней, Гу, ты же ее Куратор. По нормальному, без своего военного тона. Она у тебя вообще-то не наказание отбывает.

— Ну явных косяков за аль′Кхассой нет, — с неохотой призналась Гудрун. — Но уж очень странные личности входят в круг ее знакомых. Я бы сказала, знаковые для нашего времени, а девчонка еще ничем особым, кроме двойного убийства, не прославилась.

— А кого, кстати, она замочила? — с интересом спросила Мэл.

— Не знаю, — недовольно отозвалась Гу. — Она не говорит. Я пробовала узнать, но Горан так запрятал концы в воду, что кроме того, что он сам мне про аль′Кхассу рассказал, я никакой информацией не обладаю. Был бы ее отцом кто угодно другой, а не Горан, я бы решила, что Тайра — обычная девушка, о которой толком и сказать-то нечего, кроме родилась-училась-прибила двоих, но Горан меняет все. Может, я не доверяю аль′Кхассе именно из-за него. Не знаю…

В этот раз Хельги промолчала. Мэл курила, Гу думала о своем. Хельги встала, собрала со стола пустые чашки из-под кофе и взглянула на Гу.

— Поговори с ней, — еще раз попросила она. — Увидишь, многое в мире, даже магическом, можно решить простой человеческой любовью.

За те полгода, что Тайра знала Карлоса, он, не считая Шейлы, которая всегда оставалась неизменным запасным вариантом, успел закрутить краткосрочные романы с двумя старшекурсницами. С одной из них он не пробыл и трех недель. Было ли между ними что-нибудь серьезнее обмена откровенными взглядами, сказать было трудно, но, так как Шейла все еще не послала Карлоса подальше, Тайра предполагала, что нет. Почитательницы у него не заканчивались, со всеми он был любезен, и даже женщины-преподаватели смотрели на него с симпатией. Тайра посмеивалась, признаваясь себе, что эта черта в характере Мендозы, вопреки ожиданиям, ее абсолютно не раздражает, а, наоборот, делает Карлоса еще более привлекательным, придавая ему некий до этого незнакомый ей шарм. В Ишанкаре под присмотром господина Хранителя парни были гораздо сдержаннее, хотя и не без огонька, но там столь свободные отношения между юношами и девушками не дозволялись.

Как бы Мендоза ни открещивался и ни старался заработать себе репутацию прилежной учебой, все воспринимали его именно в контексте его имиджа плейбоя. Тайре никогда не нравились мальчики с обложек модных журналов, по которым плакала слезами восторга Хидамари, но и она попала под очарование Карлоса. Он был естественен в своем пороке, естественен настолько, что все окружающие воспринимали это как достоинство. Тайра не стремилась пополнить число его многочисленных обожательниц, хотя иногда думала о том, как было бы здорово, если бы он был ее парнем. Умный, красивый, сексуальный… Если бы можно было предположить, что Мендоза способен когда-нибудь найти свою единственную и перестать строить глазки всем девушкам, попадающимся ему навстречу, о нем стоило бы подумать более серьезно, без ехидной усмешки на лице, но в мире было столько девчонок, которые мечтали хоть на денек завоевать внимание Карлоса, что у Тайры просто не было шансов.

Ави постоянно подкалывала ее насчет их отношений, хотя кроме лекций и институтского кафе они больше нигде не встречались. Карлос действительно смотрел ей вслед, но Тайра относилась к этому спокойно, зная, что он смотрит так на каждую симпатичную девушку. Она же совсем не подходила под его любимый типаж невысокой стройной блондинки, и именно поэтому Ави утверждала, что у Карлоса это по-настоящему. Ави говорила это таким тоном, словно была поверенной в его сердечных делах, правда потом нервно хихикала и, извиняясь, кашляла в кулак. Тайра не обижалась. В глубине души ей было даже приятно, но признаться в том, что внимание Карлоса не было ей безразлично, Тайра побаивалась. В итоге больших торгов со своей совестью Тайра остановилась на том, что Мендозе она сильно симпатизирует. Ну и, в конце концов, господин Ректор ведь приказал переключиться…

Тайра грела пальцы о толстые белые бока фарфоровой чашки, параллельно пытаясь выучить заданные на завтра последовательности ключей к шумерским шифрам, когда к ней в очередной раз подсел Карлос.

— Построила Тану модель? — минуя приветствие, спросил он.

— Не-а, — честно призналась Тайра. — Вызовет — построю.

— Прямо так? На ходу?

— Что там строить? Моделька так себе, три уровня и асимметрия первого порядка во втором секторе. Рассчитаю меньше, чем за минуту.

— Ну это ты гений, — обиженно сказал Карлос. — Я весь вечер парился.

— Я не гений, я просто домашнюю работу делаю не от случая к случаю, а ты весь вечер парился с Шейлой. Она уже всем подружкам рассказала, какой ты негодяй. Опять ненадолго расстались?

— Почему ненадолго?

— Потому что вы раз в месяц точно расстаетесь, но это так, не по-настоящему, чтобы друг друга позлить, поревновать. Потом снова помиритесь.

— А если я не хочу с ней мириться?

— Ты месяц назад то же самое говорил, — Тайра никак не отреагировала на его признание. — Тебя вроде никто не заставляет.

— Ты не понимаешь, — он помотал головой. — У нас мало общего. Только физиологические потребности и тщеславие.

— А я думала, ты ее любишь. Вы же, говорят, все три курса вместе.

— Ее Зак любит, вот и таскается за ней следом, как верный пес. А я так… Тоже люблю иногда.

Тайра почувствовала, что краснеет, опустила глаза и еще раз пробежалась по формулам. Когда молчание стало неловким, она закрыла тетрадь и спрятала ее в сумку. Разбираться в его интимных делах совершенно не хотелось, но и грубо обрывать разговор тоже.

— Это пройдет, — успокоила его Тайра. — Если объективно смотреть, Шейла классная. Умная, смелая, красивая… Да что там — красивая, первая красавица Торфиорда. У преподавателей на хорошем счету. Это у меня с ней не заладилось, и то по твоей вине, а в целом она ничего. Вы с ней идеальная пара.

— Вот поэтому мы и вместе. Видимость идеальной пары. Физиология и тщеславие, говорю же.

— А от меня-то ты что хотел? Тана списать?

— Не без того. А еще хотел пригласить тебя на свидание, но не придумал как.

Вот уж действительно, прав был сэр Котца: не задавай вопросы, ответы на которые не хочешь узнать. Тайра смотрела на Карлоса с недоверием, но он даже не подмигнул и не улыбнулся, не сказал, что пошутил. Он продолжал изучать ее своими карими глазами с отражением горячего испанского солнца и ждать ответа.

— Шутишь или с ума сошел? — тихо спросила Тайра, боясь, что их разговор могут подслушать, и по-настоящему испугавшись его предложения. — Мы же с тобой друзья.

— Ты мне нравишься, — признался Карлос. — Ты даже без зеленых линз не такая, как остальные.

Тайра напоказ вздохнула:

— Ты бы хоть разным девушкам разные слова говорил, а то даже обидно как-то.

— Других слов для этих чувств еще не придумали.

— Чувств? — Тайра криво улыбнулась.

— Не веришь? — Карлос был на удивление серьезен.

— Факты не в твою пользу, а я не хочу попасть в разряд «остальные».

— Мир меняется. Люди меняются. Приходят в твою жизнь и уходят из нее, приходят новые. А те, кто ушли, это не остальные.

— Это бывшие, — не удержалась от сарказма Тайра.

— Давай попробуем? — Карлос стоически терпел ее выпады. — Давай просто сходим куда-нибудь? Познакомимся поближе. Поговорим о чем-то, кроме Тана. Я наблюдаю за тобой уже полгода. Думаю о тебе. Никаких вольностей не будет, обещаю. Я просто хочу идти рядом и держать тебя за руку.

Тайра молчала, ошарашенная его откровенностью. Никто и никогда не говорил ей таких слов, не делал таких предложений, и потому броня ее скепсиса, недоверия и страха начинала трескаться, а еще совсем некстати появилось старательно забытое ощущение прикосновения Горановых ладоней к ее пальцам, которое теперь снова придется долго забывать, и почему бы не попытаться сделать это с помощью Карлоса? Тайра понимала, что еще несколько его слов в таком же духе, и она согласится.

— А как же Шейла? — чувствуя, что сдается, спросила она. — Если бы вы по-настоящему расстались, а не как обычно…

— Это я решу.

— До или после прогулки, если я на нее соглашусь? — Тайра снова не удержалась.

— Так ты согласишься?

Тайра поставила чашку на стол. Соглашаться сразу было опрометчиво.

— Я подумаю до понедельника, — вместо ожидаемого Карлосом ответа сказала Тайра, прикидывая, что пятницы и выходных как раз должно хватить на то, чтобы все как следует взвесить, и встала из-за стола.

Надо было скорее уйти, чтобы не потерять голову от новой партии его признаний, зато теперь стало понятно, что в нем находили все девушки института. Карлос был неподражаем и неотразим.

Подвоха в его словах Тайра не почуяла, но все это было так неожиданно и так четко оправдывало все ее тайные фантазии, что впору было закрыться в своей комнате и вообще не выходить на свет. И прогуливать Тана, чтобы не сталкиваться с Мендозой. Тайра не была влюблена, но его внимание льстило ее самолюбию, и поэтому уж очень хотелось ответить ему согласием и просто с ним прогуляться. Без вольностей. Просто прогуляться. Может, и правда разрешить ему подержать себя за руку.

В конце концов, господин Ректор ведь приказал переключиться.

Сайхо сидела на низком темно-зеленом пуфике перед трюмо и расплетала свою почти метровой длины косу. Кайо уже давно понял, что это действо представляло собой не просто необходимую процедуру, а ежевечерний ритуал, схожий с медитацией, и не вмешивался. Он лежал на широкой кровати и наблюдал за изображением Сайхо в трех узких зеркалах.

Он не мог сказать, что понимал ее, не мог сказать и почему она с ним, и у него складывалось впечатление, что они оба просто больны друг другом и эта неправильная и ненормальная связь необходима обоим для того, чтобы каждый получил то, чего достичь без другого был бы не в силах. Он смотрел, как ее пальцы пронзают толщу волос, отделяя одну прядь от другой, и ему казалось, что это его черную душу Сайхо собирает и разбирает каждый вечер и каждое утро.

Она была красива. За одни только ее блестящие смоляные волосы можно было отдать полжизни. Правда, иногда он представлял, как затягивает ее же косу на ее же горле, но эти мысли отступали так же быстро, как и приходили, стоило ему только представить ее вывалившийся язык и посиневшие губы, которые он так любил целовать. Сайхо была нужна ему не только как любовница, хотя у нее было не отнять мастерства и в этом непростом деле. У нее были иные, гораздо более ценные способности, ради которых Кайо мирился с ее высокомерием, отчужденностью и всеми этими обвешанными перьями и костяными бусами деревянными болванами и отполированными сучками, которые в изобилии стояли у нее на туалетном столике и к которым она относилась со священным трепетом. Туземцы, что говорить… Даже умница и красавица Сайхо на родине была самой обыкновенной туземкой. Это здесь, в просвещенной Европе слово «Алтай» отдавало Рерихами и чем-то высоко-мистическим. В России, как говорила Сайхо, не каждый смог бы указать на карте, где именно тот самый Алтай находится.

Кайо повернул голову к окну, возле которого на серебряном гвозде покоился ее разрисованный орнаментальными оленями, санями и воронами бубен. Ему хотелось снять и вынести эту вещь из их спальни, ему казалось, что все эти сани и олени — одна сплошная похоронная процессия, которая движется за ним, а умирать он пока не собирался, но поделиться с Сайхо своими страхами было еще хуже, чем спать под присмотром проводников в иные миры. Он и так слишком часто показывал ей свою слабость. Когда-нибудь — и Кайо был в этом уверен — настанет решающий момент, и тогда в живых останется тот из них, кто среагирует первым. Или она побьет его его же оружием, или он затянет-таки ее косу на ее лебединой шее.

— Все думаешь о противостоянии?

Кайо не заметил, как она подобралась к кровати, и встрепенулся.

— Я оставлю тебя напоследок, ты же знаешь, — ответил он. — Когда больше мне воевать будет не с кем.

— Ты будешь находить себе противников вечно, и я вечно буду тебе нужна, поэтому подумай о том, что моей косы хватит на нас двоих.

Кайо представил себе эту картину и холодно улыбнулся. Сайхо закинула голову назад и угрожающе рассмеялась, и, будь она на Алтае, от этого ее смеха обязательно начался бы камнепад. Кайо показалось, что вороны на бубне одобрительно захлопали крыльями.

— Что было на Конвенте? — Сайхо улеглась рядом. Волосы черной сетью расползлись по подушке и атласным простыням.

— Ничего особенного, как обычно, — вздохнул Кайо. — Рутина и слабые попытки каждого доказать всем, что они еще живы и готовы выйти в поле, если вдруг что. Петушиные бои.

— А мой любимый хет Хоофт? — Сайхо взглянула на него своими раскосыми глазами, и Кайо стало вдвойне неприятно. Хет Хоофт был его костью в горле, которую он не мог вынуть уже много лет.

— ′Т Хоофт как всегда… Пришел один, без Трейсера и без Ректора, сидел молча, глядел на весь этот сброд как Бог на людишек перед потопом: пожалеть или прибить?

— Про его ученицу больше никто не спрашивал?

— Толку спрашивать? Из него даже под пытками ничего не вытянешь. ′Т Хоофт, я думаю, внутри тихо торжествует.

— Из-за того, что девчонка опять досталась Ишанкару?

— Из-за того, что девчонка досталась именно ему, а не всю жизнь вожделевшему ее его проклятому наставничку сэру Моргану. Он ведь гордец, как все ишанкарцы, только хорошо это скрывает.

— Ну вот и используй это, — Сайхо лениво повернулась на спину, и Кайо краем глаза заметил округлости ее груди в вырезе ночной сорочки. — Это хороший шанс надавить на ′т Хоофта, если девчонка действительно его слабость.

— Как?

— Ты ведь все еще хочешь получить ишанкарских некромантов?

— А ты — нет?

— Я не знаю, как ими управлять. Бурю в руках не удержишь. Это ты мастер невозможного.

— И как я могу использовать его ученицу, если я и понятия не имею, кто она такая? — ситуация начинала раздражать Кайо, как было всякий раз, когда Сайхо догадывалась или знала о том, что для него представлялось неразрешимой загадкой.

— Как — это не мое дело. Лично я к хет Хоофту испытываю только уважение.

— Не желаю этого слышать.

— И как мужчина он нравится мне гораздо больше тебя.

— Вон из моей постели!

Сайхо снова засмеялась своим шаманским смехом, перекатилась на бок и облокотилась Кайо на грудь. Он нежно запустил руку в ее шелковые волосы.

— Если тебе так нравится ′т Хоофт, почему ты помогаешь мне?

— Потому что у каждого должен быть свой дух-хранитель. Потому что я выбрала сторону и буду сражаться за нее до конца. Ну а еще мне нравится смотреть, как виртуозно хет Хоофт разделывает тебя и Конвент.

— Так и что с его ученицей? — дифирамбы хет Хоофту Сайхо могла петь бесконечно, слушать их Кайо не хотел.

— Я знаю, как ее найти.

— Неужели, — Кайо не хотел принимать помощь так сразу, хотя знал, что интуиция Сайхо никогда не обманывала. Если она говорила, что знает, как найти ведьму, это было наверняка.

— Что ты думаешь о Горане?

— Я о нем не думаю с тех пор, как Ректором Ишанкара стал Джо Бергер.

— Дурак.

— Горан? Или Бергер, что согласился на такую каторгу?

— Ты дурак, — устало пояснила Сайхо. — Горан далеко не последняя фигура в Ишанкаре, особенно с тех пор, как он вернулся обратно, и именно поэтому надо было пристально за ним следить. Он мастер на всякие фокусы, недаром же иллюзионист высочайшего уровня.

— Так восхищаться Ишанкаром просто некорректно, ты не находишь? — с недовольством поинтересовался Кайо.

— Врага надо знать лучше, чем он знает себя сам, — произнесла Сайхо сотню раз слышанную от деда-разведчика фразу.

— Так и что Горан?

— Горан появился в Торфиорде. Не спрашивал себя, зачем? В Ишанкаре на обучении молодая некромантесса, а это сильное оружие, и психологическое в том числе. Я думаю, приучать к ней магический мир они будут постепенно и в своем шутовском стиле. Кому, как ты думаешь, Бергер доверил бы миссию вывести свою некромантессу в свет?

— Горану?

— Именно.

— Я неплохо знаю Горана, — сказал Кайо, — но даже он не свяжется с некромантессой, да и Бергер вряд ли будет полностью доверять Горану, зная о его прошлом. Горан слишком непредсказуем даже для Бергера. Не логичнее было бы, чтобы своим ручным монстром занимался сам хет Хоофт?

— Нет, если верить в то, что ученица ′т Хоофта — дочь Горана. В противном случае ты прав и у Горана нет причин приходить в Торхильдфиорд.

Кайо аккуратно отстранил Сайхо и сел, опершись о спинку кровати.

— Это полная чушь.

— Как знать, — Сайхо снова легла на спину и потянулась. — Впрочем, их родство не особо важно. Главное то, что тебе известно, где искать Ишанкарскую Ведьму.

— Наши были в Торфиорде, но кроме них и дежурных лигийских никаких других некромантов там не было. Они головами за это отвечают.

— Вспомни, какой самоконтроль у ′т Хоофта, и тогда можно будет представить, до какой степени он довел его у своей ученицы. Она закрыта намертво. Логично, что твои парни ничего не засекли.

— И как тогда я должен найти некромантессу, если даже сами некросы ее не чувствуют?

— Все элементарно, Кайо. Что главное в ишанкарских некромантах?

— Магическая сила, — в очередной раз притворился дураком Кайо.

— Умение играть в Дар Элайя и понятие о семье. О взаимопомощи. То, чего большинству твоих некросов как раз и не хватает. Если ведьма и проколется, то именно на этом. Осталось придумать, как ее спровоцировать, но это я оставляю тебе.

Она повернулась к нему спиной. Кайо некоторое время собирал ее рассыпавшиеся по кровати волосы в одну руку, раздумывая над ее словами, а потом чуть потянул на себя. Сайхо повернула голову, хитро улыбнулась, и Кайо с удовольствием накрыл ее пока еще розовые и теплые губы своими.

Ави все-таки вытянула ее на улицу. Тайра хотела отсидеться на перемене в кабинете, но Ави настаивала на том, что морозный воздух прочищает мозги, а перед еще одной парой криптографии это совсем не помешает. Тайра ежилась от холода на крыльце, старательно пряча пальцы под тяжелым вязаным шарфом, Ави стояла рядом, ловя на ладонь большие снежинки и наслаждаясь холодом. Ее любовь к снегу была Тайре непонятна, но Ави, выросшая среди сорокаградусной жары, воспринимала зиму как божий дар. Тайру холод убивал. Ей хотелось тепла и света, постоянно серое зимнее небо нагоняло тоску.

Вездесущий норвежский снег не нравился ей еще и потому, что постоянно напоминал о Змее, и от невозможности увидеть его еще раз становилось холоднее, чем было. Она часто вспоминала его сверкающую чешую, белоснежную гриву, прозрачные, похожие на горный хрусталь клыки и сказочно красивые очи. Снежинки у него получались лучше, чем настоящие: без обломанных краев, не подтаявшие, сверкающие отраженным солнцем, которого просто не могло быть в темноте межреальности, а еще рядом с ним не было холодно даже под накрывшей их тогда снежной пеленой.

С той встречи в лаборатории старой башни Змея Тайра больше не видела. Сэр ′т Хоофт ругался так, что Тайре казалось, что Башня Ишанкара не выдержит его гнева и обрушится, так же как торфиордская. Он прочел ей длинную лекцию о технике безопасности пребывания в Торфиорде, о необходимости соблюдения сроков наступления постэффекта, а потом отправил на пять суток в Зиндан. Макс, избавляя ее от последствий постэффекта, заменил ей кровь, и почти все пять дней Тайра с чистой совестью проспала. Когда она открывала глаза, то видела звезды в переплетении прутьев решетки Зиндана и стоящий в чашке с водой похожий на куст пышный букет некрупных желтых хризантем, который Змей упросил сэра ′т Хооофта ей передать. Она забрала его с собой в заточение, сильно удивив господина Хранителя и озадачив Наставника.

— Ты никогда не думала о возмездии? — вдруг спросила Ави, отрывая ее от приятных мыслей.

— Думала, и не однажды, — воспоминания о брате болью отозвались под сердцем.

— Знаешь, почему люди мстят?

— Хотят восстановить справедливость собственными руками, вероятно.

— Нет, Кхасса. Люди мстят из любви. Все в этом мире делается из любви, если верить священным книгам. Даже Каин убил Авеля из любви к Богу. Любовь — это самое страшное оружие вселенной.

— Это схоластика. Так можно переиначить все что угодно.

— А все и так перевернуто с ног на голову, только ты старательно этого не замечаешь.

— Хочешь поругаться? — прямо спросила Тайра. — Хи тоже всегда ищет повод, когда у нее плохое настроение.

— Познакомила бы со своей Хидамари, — предложила Ави.

— Вы друг друга поубиваете при первой же встрече. Нет уж, пока я вас знакомить не буду. Пока живите.

— Ну и не сильно хотелось, — Ави отвернулась в сторону и изо всех сил сделала вид, что ей и правда совсем не интересна эта непобедимая Хидамари. — А с Мендозой у тебя что?

— Все еще ничего, но он предложил мне прогуляться, — фыркнула Тайра.

— То есть он практически предложил тебе руку и сердце?

— Пока только руку, — Тайра снова хохотнула.

— И что ты ответила?

— Что подумаю до понедельника.

— Можешь думать больше, — Ави слепила гигантский снежок и, подкинув, пнула его ногой. — У них боевой выход в субботу. Поднимут по тревоге — и вперед на мины.

— А ты откуда знаешь?

— Я свободно говорю на десяти языках, — напомнила Ави. — Просто слушаю, наблюдаю и делаю выводы. Так что в понедельник они еще не вернутся. Можешь думать дольше.

— И что я должна надумать?

— Мое-то какое дело? Мне Мендоза неинтересен, а тебе нравится с ним общаться. Может, и целоваться понравится. Говорят, он это умеет. Потом расскажешь, — Ави нервно хихикнула и кашлянула в кулак.

Мимо по расчищенной от снега дорожке прошли несколько парней и две девушки с Боевой магии. Ави проводила их завистливым взглядом.

— Ты хотела на боевку? — спросила Тайра.

— Нет, я просто хочу уметь убивать так же, как они. Технично и без сожаления.

Ави пнула куст, и с него тяжелыми шапками осыпался снег. Тайра не ответила. Она очень хорошо знала, что значит убивать технично, и имела некоторое представление о том, что значит убивать без сожаления.

— Я пошла внутрь, — сказала Тайра. — Я замерзла. Минус двадцать — это не моя температура.

— Это моя температура, — ответила Ави. — Я подышу еще немного.

Тайра вошла в корпус, скинула одежду в Арсенал и неторопливо двинулась к аудитории. Криптография ей нравилась, как и профессор Локридж, которую студенты и Гудрун по старой дружбе звали Джи Джи. Тайре стали понятны многие ранее зашифрованные места в ишанкарских книгах, и нашлась еще одна тема для разговоров с сэром ′т Хоофтом.

Она уселась за парту и опустила голову на руки. Спать хотелось почти постоянно, особенно в восстановительный период после постэффекта, особенно зимой. Тайра поймала себя на мысли, что еще немного покоя — и она уснет прямо посреди аудитории, но потом придет Ави, в стиле Хи толкнет ее в плечо или в бок, и сон сразу же улетучится. Еще чуть-чуть полежать — и придет Ави, и от нее будет пахнуть морозом, а из выемок рифленой подошвы ее тяжелых башмаков будет стекать на пол растаявший снег… Но Ави не приходила.

Тайре на какой-то момент почудилось, что она потеряла счет времени, и минута показалась ей за пять. Может, она и правда задремала… Снилось что-то неопределенное, но приятное. По позвоночнику электрическим угрем полз зеленый, свернутый в тугую веревку поток силы. Воздух был теплым, а вот пальцы на руках — все еще ледяными. Тайру переполняло наслаждение и плотоядная радость, как бывало всегда, когда рядом кто-то умирал.

Она резко открыла глаза и подняла голову от парты.

Сон не проходил. Пальцы были холодными, и она все еще наслаждалась чьей-то потерянной жизнью. А потом распознала чьей.

Тайра сорвалась с места, выскочила в коридор, на бегу пытаясь разобрать, кто и какое заклинание применил. Только бы не опоздать… Она бежала, расталкивая руками встречный поток, жалея, что в этом корпусе такие длинные коридоры и заблокированные порталы, и, когда впереди на полу показались отсветы цветных витражей входной двери, она уже знала, что и как надо делать, чтобы не позволить Ави уйти. Тайра вылетела из дверей, в один прыжок одолела четыре высокие ступеньки порога и увидела Ави.

Ее тело лежало на снегу, голова была повернута в сторону, и хвост длинных темных волос Ави показался Тайре вытекшей из ее рта лужицей крови. Сама Ави непонимающе застыла рядом. Тайра кинулась к телу, но над ним уже склонился какой-то мужчина. Он взглянул на Тайру, и она с ужасом поняла, что это Ксандер. Он выбросил руку ей навстречу, и Тайру откинуло метров на пять назад, а в сознании прозвучал его голос: «Не смей колдовать!». Она ударилась спиной о ступеньки главного входа и даже не почувствовала боли от примененной Ксандером телепатии, но тут же вскочила и снова бросилась к Ави, последние метра полтора проскользив по снегу на коленях.

«Руками ничего не трогай!», все еще телепатически приказал Ксандер. «И закройся напрочь!»

Он положил ладонь Ави на грудь, и Тайра увидела, как из-под его руки разошлись красно-оранжевые волны, отразились от пределов мертвого тела и снова вернулись в его ладонь, окрашенные уже в черно-фиолетовый цвет. Ксандер на секунду задержал их в центре ладони, а потом сделал едва заметное движение рукой, вталкивая энергию в тело и запуская сердце. Ави подбросило как от разряда дефибриллятора, Ксандер другой рукой притянул ее душу к себе и точным направленным ударом вернул ее обратно в физическую оболочку. Ави распахнула глаза, судорожно втянула в воздух и повернулась на бок, прижимая руки к груди и отрывисто дыша. Ксандер отлил ей жизненной силы, усадил ее на снег, обнял и что-то тихо зашептал на ухо.

Тайра была уверена, что Ави не слышит и не понимает и трети того, что говорил ей Ксандер, она просто старалась дышать и стеклянным взглядом смотрела сквозь Тайру, которая стояла в полуметре перед ней на коленях и вглядывалась куда-то вдаль, пытаясь высмотреть среди белого парка потенциального противника.

— Все кончилось, все хорошо, — уговаривал ее Ксандер. — Я знаю, это больно, но по-другому было нельзя, скоро все пройдет. Теперь все хорошо.

Сзади столпились какие-то люди, Тайра спиной почувствовала обращенные на нее, Ави и Ксандера взоры и, отряхиваясь, поднялась со снега.

— Все хорошо, Ави, — в свою очередь сказала она. — Жить будешь. Все хорошо.

Ави расплакалась, Ксандер повернул ее лицо к себе, не выпуская из объятий, и ласково погладил по голове. Тайра и представить себе не могла, что Ави умеет плакать.

К ним бежали парамедики, откуда-то появились Гудрун, Джи Джи и какие-то преподаватели. Из теней вышли трое мужчин, двоих Тайра опознала как некромантов, Ксандер перекинулся парой слов с ними и с Гу, выпустил из рук Ави, передав ее местным специалистам, и отошел подальше, чтобы парамедики Лиги уложили ее на носилки и скрылись в портале. Профессор Локридж удалилась с ними, и Тайра поняла, что пары не будет.

Ксандер одними глазами приказал ей отойти в сторону.

— Ты что тут делаешь? — полушепотом спросила Тайра.

— Пришел к Гу по делу и тебя хотел проведать, но чуть было голову тебе не оторвал, когда почувствовал заклинание!

— Думал, это я?!

— А кто? Пак с Дэнзингером? Делать им больше нечего, как своих студентов на своей же территории убивать!

— И зачем мне это? Ави моя единственная здешняя подруга!

— Я уже понял! Тут был еще кто-то помимо нас!

— А я подумала, что это ты! Когда увидела тебя возле Ави!

— А мне-то она на кой черт сдалась, твоя Ави?!

Тайра выдохнула и только сейчас почувствовала, как же ей холодно. Ксандер расстегнул и снял свой пуховик и накинул его Тайре на плечи, старательно пытаясь не задеть ее руками и опасаясь того, что ее глаза станут зелеными.

— Ладно, не обижайся, — попросил он. — Я с испуга на тебя накричал.

— Ты его видел? Того, кто Ави шарахнул? — Тайра и не думала обижаться.

— Нет. Из теней твою Ави достали, так что ни опознать не смогу, ни найти. Без трейсера с поиском не справиться. Зато точно могу сказать, что это не Истинный.

— Техник?

— Техник. Причем хороший.

— Как ты это определяешь? Истинный или Техник?

— Техники используют готовые последовательности заклятий, Истинные творят заклинания в процессе работы. А как я понимаю, кто есть кто… Не знаю, как объяснить. Опыт нужен. Или четыре года учебы в Дрездене.

Тайра стянула пуховик с плеч и вернула Ксандеру.

— Пойду возьму свои вещи. Джи Джи, думаю, не вернется. Пара уже идет. Подождешь?

— Давай быстрее, — Ксандер кивнул и застегнул молнию до подбородка.

…Он согрел чайник, заварил чай — комнату наполнил запах манго и ананаса — и почти целиком запихал в рот бутерброд с колбасой. Тайра сидела в кресле и все никак не могла согреться. Из окон размером в полстены его квартиры в пентхаусе открывался прекрасный вид на Лондон.

— Ну и что скажешь, человек с опытом? — наконец спросила Тайра, когда он прожевал второй бутерброд и уже взялся за третий.

— У тебя проблемы, сестренка, — констатировал Ксандер и откусил большой кусок.

— И все?

— Давай-ка, скажи мне сама. Ты же у нас из Ишанкара, должна лучше меня понимать все тонкости игры.

— Ты думаешь, это партия?

— Это, конечно, никакая не партия, а дилетантизм, — признался Ксандер. — Заклинание-то простейшее.

— Вот и я подумала — грубо как-то. Словно надо было дырочку во лбу пробить, а снесли череп.

— Заклинание простейшее, — продолжил Ксандер, — но безотказное. Цель тоже простая, если я, конечно, прав с выводами.

— Значит, ловили меня. Ты мне поэтому колдовать не дал?

— Поэтому, — кивнул Ксандер.

— А если бы ты там не оказался? Это же чистой воды случайность!

— Если бы не успели некросы Лиги, ты бы сама вернула свою подружку и расписалась в том, кто ты есть на самом деле.

— Разве это плохо? То, кто я на самом деле? Меня ведь в Торфиорд за тем и послали, чтобы все знали, кто я на самом деле.

— Не кипятись, — Ксандер протянул ей чашку с чаем и бутерброд. — Лига тебя как некру не видит, это точно. От лигийцев Змей с Бергером тебя так спрятали, что они даже не подозревают, что у них под носом Ишанкарская Ведьма гуляет. Тебя ловит кто-то не из Торфиорда. Остается вопрос кто, и пока ты этого не узнаешь, в омут бросаться не стоит. Кто-то очень хочет тебя опознать. В мире магии много влиятельных людей и сил. Уверен, что ты тем или иным образом нужна каждой стороне.

— Опознать — не значит устранить.

— Опознать — значит использовать в нужный момент, это я тебе как Куратор Темной Стороны заявляю. Тот же принцип действует и в отношении большинства артефактов, а ты и есть самый главный ишанкарский артефакт.

Тайра положила себе на бутерброд второй кусок колбасы и с удовольствием его съела. Она и не представляла, что так проголодалась.

— Как ты думаешь, Ави догадается, что я некромантесса?

— Догадается, да, — с абсолютной уверенностью ответил Ксандер. — Она умная. Еще многое будет зависеть от того, сколько она вспомнит, когда шок пройдет.

— Она внимательная. Многого не забудет.

— Значит, она в любом случае сведет концы с концами и сделает на твой счет вполне определенные выводы, но, исходя из осторожности, до поры до времени будет молчать. Ты сама-то что теперь будешь делать?

— Ничего. Когда не знаешь, что делать, не делай ничего. Так мама говорила. И сэр Котца так говорил. Пусть все идет, как идет. Раз сегодня ты кому-то все испортил, значит, будет вторая попытка.

— Ты все равно не светись или светись с умом, — попросил Ксандер. — Веди себя осмотрительно. Не подставляйся, как сегодня с Ави, и по старым башням не лазай. Змей очень силен, но не всемогущ: против него все трейсеры и некроманты Лиги. А если они у своих помощи запросят, то и Монсальват с Дрезденом подтянутся. А я очень не хочу тебя потерять. У меня и так родных людей осталось по пальцам одной руки пересчитать. Больше не хочу никаких похорон.

Он подошел вплотную к окну и молча пил чай. Тайра видела, как поднимается пар из его чашки, оставляя на стекле крохотные капельки.

— Ладно, бог с ним, с Торфиордом. Я, если честно, приходил с корыстной целью, — Ксандер повернулся к ней и сменил тему. — Тебе ведь уже девятнадцать?

— Девятнадцать. Но это скоро пройдет.

— В нашей семье девятнадцать лет — это возраст получения полных прав и полных обязанностей. А ты — часть моей семьи.

— И? — Тайра не понимала, куда он клонит.

— Мне нужна твоя помощь, — признался Ксандер. — Я еле дождался, пока тебе девятнадцать исполнится.

Тайра насторожилась. Нечто холодное зашевелилось внизу живота, как бывало всякий раз, когда она ощущала приближение неприятностей, но еще не могла сказать, в чем именно они состоят.

— Лучше не говори этого, Ксандер…

— Тебе девятнадцать, и теперь ты можешь быть Куратором Темной Стороны.

— Не могу. Не надо мне это предлагать.

— Надо. Мне нужен человек, на которого я оставлю музей.

— Оставишь музей? А сам ты куда денешься?

— Дэвид колдовать толком не умеет и, боюсь, никогда не научится, да и он еще маленький, — Ксандер намеренно пропустил ее вопросы мимо ушей. — Хотел просить Змея, но тот исчез в неизвестном направлении, как обычно впрочем.

— Ксандер, куда ты собрался?

— Я расскажу тебе обо всех тонкостях кураторской работы, это будет не так сложно, особенно для тебя…

— Ты меня вообще слышишь? — Тайра повысила голос. — Какая кураторская работа? Мне девятнадцать, я студентка, у меня три вуза и работа, между прочим, в этом же музее!

— Твоя работа — это прикрытие для ЛГУ и Торфиорда, — Ксандер тоже потерял терпение. — Сущая ерунда, как и твой чертов Торфиорд! Ты — Некромантесса Ишанкара. Вот твой основной профиль и твоя работа! Некромантия и больше ничего! Или ты серьезно думала, что с твоими способностями и твоим потенциалом я позволю тебе и дальше притворяться стажером? Это не твой уровень. Занимайся делом! Совершенствуй свои умения! На одной теории далеко не уедешь, особенно, раз пошла такая игра. Практика тебе просто необходима.

— Если ты оставишь меня Куратором, все, кто следит за ситуацией хоть немного, поймут, что я некромантесса.

— Ну ты же хочешь именно этого. Ишанкар хочет именно этого. Чтобы все поняли, что ты некромантесса. Разве Бергер тебя не за этим в Торхильдфиорд сослал? — Ксандер злился. — Тебя все равно опознают, по Торфиорду или по музею, но опознают!

Ксандер перевел дыхание, пару раз глубоко вздохнул и уже гораздо спокойнее продолжил:

— Что касается музея, то ты будешь всего лишь исполняющей обязанности, я ведь не собираюсь бросать музей навсегда. Да и до меня и отца на этой должности бывали не только некроманты, а и просто сильные маги.

— Сильные маги, Ксандер! А я по легенде девчонка-лингвист! Если ты оставишь музей на меня, все сразу поймут, что я никакой не лингвист!

— Чего ты больше боишься? — прямо спросил Ксандер. — Того, что магический мир узнает, что ты — Некромантесса Ишанкара, или ответственности за музей?

— Ответственности за музей, разумеется.

— Тебя есть кому подстраховать. Сэр ′т Хоофт не откажет.

— Хочешь честно? Я боюсь, что ты свалишь в… — Тайра запнулась. — Я даже не знаю, куда ты собрался! Боюсь, что ты свалишь и я больше никогда тебя не увижу! Ты мне как брат! И я тоже не хочу никаких похорон!

Он подошел к ней и по-турецки сел на пол перед ее креслом.

— Я эгоист, Кхасси, — сказал Ксандер. — Я понимаю, что сейчас думаю больше о себе, но такой шанс выпадает раз в жизни. Мне надо попасть в эту экспедицию. Может, именно поэтому я до двадцати шести лет занимался сущей ерундой, торчал на отвалах и каталогизировал черепки. Я сплю и вижу эти пустоши. Иногда мне кажется, что я в одном шаге до мечты.

— Я тебя ненавижу, — в сердцах произнесла Тайра. — Ты даже не отрицаешь того, что можешь не вернуться!

— Некроса сложно убить, — улыбнулся он. — Да и не говорил я, что собираюсь уходить… Ну помоги мне. Если ты не согласишься, мой шанс уйдет к другому, а судьба, как ты понимаешь, довольно жестока. Второго шанса может и не дать.

— Но я не смогу! Я не справлюсь!

— Я тоже так думал, когда начинал. Экспедиция отправляется в середине апреля.

— Сейчас уже конец февраля!

— Сейчас только конец февраля, — поправил Ксандер.

— А как же моя учеба? Когда я буду учиться?

— У Куратора Темной Стороны не так много работы, как может показаться. Куратор работает, когда надо. Все остальное время он поддерживает баланс и порядок на своей территории. Это несложно. А еще на моем кабинете добротная защита, так что он выдерживает довольно сильную магию. Не некромантию в полном раскрытии, конечно, и не боевку… Но кое-какие торфиордские дисциплины сможешь практиковать и тут.

— А сэр ′т Хоофт? Что скажет сэр ′т Хоофт?

— Он сказал, что полностью согласен.

— Что?!

— Что полностью согласен.

— Ты говорил с ним прежде, чем со мной?!

— Это логично, Кхасси. Ты же его Ученица, ты принадлежишь ему, все серьезные решения относительно твоей судьбы принимает он.

— Господи! — Тайра соскочила с кресла и заметалась по комнате. — Почему вы все не оставляете мне выбора? Почему вы все решаете за меня?

— Это значит, что ты согласна? — осторожно спросил Ксандер, поднявшись с пола.

— Это значит, что это приказ! — Тайра понимала, что еще немного — и она расплачется от досады и гнева. — Если сэр ′т Хоофт прикажет, я стану тем, кем он захочет, а не только Куратором Темной Стороны! Я не имею права ему перечить! А он уже дал тебе свое согласие!

— Он сказал, что не будет делать ничего против твой воли.

— Ты иногда такой наивный, ей-богу!

— Сэр хет Хоофт всегда держал свое слово.

— Это Ишанкар! — Тайра злилась уже открыто. — У нас все не то, чем кажется! Даже Слово Некроманта Ишанкара!

— Не может быть.

— Это Дар Элайя! Учись играть, Ксандер! Сэр ′т Хоофт не сделает ничего против моей воли потому, что он уже вынудил меня дать тебе согласие, дав тебе Слово, что не будет меня неволить! Вот как это работает! Это партия!

Ксандер замер, осмысляя только что полученное объяснение.

— Ну и зачем ему эта партия? — так и не понял он.

— Затем, что ему тоже не очень нравится идея Бергера с Торфиордом, но, во-первых, он видит в ней здравый смысл, а во-вторых, он не может оспаривать приказы Ректора, так что, думаю, он был очень рад воспользоваться твоим предложением, чтобы заставить меня лишний раз попрактиковаться в некромантии и прочих практических дисциплинах. Теперь понятно?

Ксандер неодобрительно покачал головой.

— Я забыл, что у вас все так… не по-людски. Забыл, что связался с Ишанкаром.

— Я не против тебе помочь, я сама у тебя в долгу по гроб жизни, но ты должен был сначала спросить меня. Разве сложно было узнать, что думаю об этом я? Почему вы все играете мной как хотите?

Ксандер тяжело вздохнул, подошел к ней и аккуратно коснулся ее плеча.

— Кхасси…

— Не трогай меня! — она попыталась скинуть его руку.

— Кхасси, — Ксандер обнял ее и прижал к себе. — Ну прости. Признаю, я был неправ. Я должен был сначала спросить тебя. Я не подумал про ваши ишанкарские заморочки с Законом, подчинением и играми. Я даже представить себе не мог, что все так сложно.

Тайра перестала вырываться и постепенно затихла, а потом сама не заметила, как обняла Ксандера обеими руками. Они стояли так с минуту, потом Ксандер погладил ее по спине и сказал:

— Я всегда хотел, чтобы у меня была сестра. Когда отец женился в третий раз, я был очень зол и обижен на него, но подумал, что прощу ему все, если у него родится дочка, но родился Дэвид.

— К чему ты это?

— Когда Алекса не стало, я однажды поймал себя на мысли о том, что Бог наконец-то дал мне сестру, которую я когда-то у него просил. Я был рад, хотя понимал, что должен скорбеть. Это было странно… И может быть, если бы я так сильно не желал видеть тебя своей сестрой, Алекс был бы сейчас жив.

— Что за чушь ты несешь? — тихо возразила Тайра.

— Я очень тебя люблю, Кхасси, и очень не хочу с тобой ссориться.

— И я тебя люблю. Поэтому буду твоим замом. Это дурацкая, это провальная затея, но я буду Куратором вместо тебя. Поезжай в свою экспедицию, только обещай не пропасть насовсем.

Она вывернулась из его рук и отошла к чайнику, чтобы налить себе новую порцию чая. Надо было срочно чем-нибудь заняться, чтобы не расплакаться.

— Ты действительно согласна? — уточнил Ксандер.

— Согласна, я же сказала.

— Кхасси, если дело в приказе сэра ′т Хоофта, то я быстро верну все на свои места.

— Дело не в его приказе, а в особенностях жизни по Закону Ишанкара. Вам в Дрездене ни за четыре года обучения не понять, ни даже за шесть, — она грустно улыбнулась. — Только если не обнаружишь музея, когда вернешься, вини себя.

Ксандер усмехнулся, представив эту картину:

— Вот в этом случае все точно узнают, что ты некромантесса.

— Я от себя не бегаю. Некуда. Так что пусть узнают. Ты ведь сам сказал: именно этого Ишанкар и хочет.

Ксандер поцеловал ее в лоб и вернулся к тарелке с бутербродами.

В горах было ветрено, как и все предыдущие разы, когда Тайра добиралась до затерянного в поднебесье монастыря. Зима подходила к концу, на равнине снег уже сошел, кое-где на деревьях появились маленькие салатовые почки, а возле вершин все еще было засыпано блестящим колючим снегом.

Сэр Котца всегда принимал ее с улыбкой. Тайра не знала, как часто приходит к нему за советом Горан и навещает ли его сэр ′т Хоофт — все как-то не было смелости спросить. Каждого в Ишанкаре с предыдущим Ректором связывали личные переживания и, возможно, откровения, которые не предназначались другим. Она и сама не всегда рассказывала Наставнику, что в очередной раз подалась в паломничество к его Ректору, боялась, что сэр ′т Хоофт будет ревновать. Горан вот своей ревности не скрывал. Тайра ловила себя на мысли, что, если бы кто-то стал регулярно общаться с ее Наставником, ей бы это тоже не особо понравилось. Сэр Котца, подозревая о том, как они все пытаются поделить его внимание между собой, только смеялся и утверждал, что все это было бы очень забавно, если бы не было так грустно.

Послушник проводил ее до одного из маленьких залов, в которых настоятель разрешал монахам встречи с друзьями и родственниками. Тайра не была уверена, что эти визиты нужны местным монахам, однако сэра Котцу, который так и остался целителем душ для людей из своего прошлого, настоятель на подобные встречи благословил.

Сэр Котца вошел в зал с восточной стороны, увидел Тайру, улыбнулся, сложил руки перед грудью и низко поклонился. Тайра застыла перед ним в ишанкарском церемониальном поклоне. Сэр Котца не выдержал первым, подошел и тронул ее за плечо.

— Юный падаван, — он улыбнулся теперь уже во все лицо. — Рад тебе! Опять пытаешься увидеть золотую рыбку в мутном пруду?

— Спасибо, что согласились меня принять, сэр, — улыбнулась Тайра.

— Я просил тебя больше не называть меня сэром.

— Виновата. Ничего не могу поделать, — Тайра словно бы извинилась: этот ритуал повторялся из раза в раз и ничего в ее восприятии бывшего Ректора не менял.

— Ну, — сэр Котца уселся на коврик, и Тайра опустилась на пол напротив него. — Как у вас там дела?

— Как обычно, сэр. Что-то происходит, все что-то делают, но понять ничего нельзя.

— Рад, что в Ишанкаре ничего не меняется, — заскрипел сэр Котца. — Стабильность — признак мастерства, так, по-моему, Йен говорит?

— Сэр ′т Хоофт недавно у вас был?

— Нет, — покачал головой старый монах. — Он был у меня в начале осени. Он бережет мой покой.

— Простите, сэр. Но мне иногда очень надо с вами поговорить.

— Думаешь, я тебя укоряю за твои визиты? — Сэр Котца перестал улыбаться. — Ничуть. У всех разное понятие о покое. Покой — это состояние ума, и он не зависит от количества человек вокруг тебя. Йен приходит, когда он находится в покое, ты приходишь, когда у тебя покоя нет.

— А господин Ректор?

— Горан? Горан приходит просто так. Не угадаешь, зачем. Иногда мне кажется, что ему просто не с кем помолчать.

Тайра не ответила. Она с удовольствием просто посидела бы с Гораном на одной скамейке, как много лет назад, но составить ему компанию он уже давно не просил.

— Так как же дела у тебя? — напомнил о себе сэр Котца. — Поделись новостями.

— За мной охота, — нехотя призналась Тайра.

— Ну это не новости. За тобой теперь все будут охотиться.

— Я этого не хочу, сэр.

— Давай-ка я расскажу тебе одну притчу, — монах хитро улыбнулся. — Жил как-то в Арденских лесах король-Олень. Когда-то он спас колдуна из деревушки неподалеку, и тот в благодарность сделал его рога и копыта золотыми. Но вот незадача! Пока Олень был просто оленем, он жил себе спокойно в своем лесу и все окрестные охотники его не беспокоили, так как уважали его и боялись его силы, но, как только его рога стали из чистого золота, за ним началась охота. Его травили все кому не лень, и даже собаки, казалось, хотели получить по куску золота на бляшки на ошейниках. И тогда Олень пришел к колдуну и сказал: «Сделай мои рога снова нормальными, я хочу покоя», и колдун сделал. Олень вернулся в лес и всю осень жил как раньше. Но вот настала зима, везде выпал снег, и копыта Оленя, до того замазанные осенней грязью, стали чистыми, и охотники снова увидели блеск золота, и снова началась охота. И тогда Олень опять пошел в деревушку к колдуну просить его вернуть себе нормальные копыта, как у всех оленей, но к тому моменту колдун умер от какой-то болезни, и некому было помочь Оленю. И тогда Олень пришел к кузнецу и просил его сделать что-нибудь со своими копытами, но, как ни старался добрый кузнец, волшебное золото все равно блестело на оленьих ногах. И тогда Олень попросил кузнеца отрубить себе копыта. Кузнец предупреждал Оленя, что тогда тот не сможет встать, истечет кровью и умрет, но король-Олень был непреклонен. И вот, когда он лежал на снегу и умирал, истекая кровью, он вспомнил, как бегал по этим лесам и никто, даже самые быстрые гончие, не мог его догнать… И тогда Олень заплакал, и последней его мыслью была мысль о том, скольких охотников и их собак он смог бы забрать с собой на тот свет… Если бы его, конечно, когда-нибудь все же догнали.

Сэр Котца замолчал, а Тайре стало необычайно грустно.

— Ну так и что ты там про охоту? — бодро спросил сэр Котца.

— Кто-то знает, что сэр Бергер отослал меня в Торфиорд, но не знает, кто именно из девушек я, — отодвинув печаль подальше, ответила Тайра. — Со мной вместе перевелись еще пять человек, три из них девчонки, две одного со мной возраста. Мы на разных факультетах. Меня пытаются вычислить.

— И как, успешно?

— Не знаю, сэр. Если бы знать, кто, тогда можно было бы говорить точно.

— Не понял, прости старого дурака, — сэр Котца почесал лысый череп. — Разве правильность вычислений зависит от марки калькулятора?

— Если человек, который натравил на меня некроса, обладает хотя бы сотой долей логического мышления сэра ′т Хоофта, — попыталась объяснить Тайра, — то он меня уже вычислил. У Ксандера Дарнелла кроме меня в Торфиорде знакомых студенток нет. То, что он принял вызов вместо меня, как раз и свидетельствует о том, что я некромантесса.

— А что за вызов?

— Моей подруге…

Сэр Котца удивленно посмотрел на Тайру.

— Ну да, сэр, подруге, я так и сказала.

— Это та, с которой ты подралась в первый же день?

— Она самая. Ей остановили сердце. Заклинание простое, не особо красивое, но суть не в этом. Если следовать логике партии, то вернуть ее должна была я, но вместо меня это сделал Ксандер.

— А ты уверена, что твою подругу выбрали специально?

— Нет, сэр, не уверена. Это мог быть кто угодно другой, но никто из моей группы, кроме Ави, не любит торчать на двадцатиградусном морозе, так что она оказалась самой удачной мишенью.

— А если же заказчик не обладает логическим мышлением, то, надо полагать, будет вторая попытка? — предположил сэр Котца.

— Вполне возможно, — вздохнула Тайра.

— Если ты хочешь узнать мое мнение, то любой наемник должен предоставить явные доказательства выполненной работы, поэтому то, что Александр Дарнелл прикрыл тебя — это лишь косвенное доказательство, и оно не годится. До тех пор, пока ты не проявишь себя сама, твоим подругам житья не будет, — и он засмеялся. — Хорошо сказал, однако!

Тайра против воли улыбнулась.

— И что мне делать, сэр?

— Давай расскажу еще одну притчу, — предложил монах. — А то тут все такие умные, знают всяких историй в сто раз больше меня, некому и рассказать… Так вот, раз уж мы говорим об охоте… Один раджа однажды прослышал о том, что в его владениях поселилась птица, парящая выше облаков, с опереньем, подобным солнцу. Он вызвал своих охотников и приказал поймать эту птицу. Многие охотники приходили к радже с добычей, но никто не принес ему желанной птицы, и ни разу ни охотник, ни его добыча не покинули дворца. Всем им отрубали головы. И вот однажды к радже на балкон опустилась та самая волшебная птица, что парила выше облаков, с опереньем, подобным солнцу… И сказала: «Многих моих сородичей истребил ты, жестокий раджа, многие люди погибли ни за что, и вот я устала смотреть на твои дела, и вот я здесь». Обрадовался раджа, что наконец-то увидел волшебную птицу, и подошел, предлагая ей свою руку. Птица вспорхнула ему на руку, покрасовалась, распуская перья и хвост, а потом внезапно вырвала у раджи правый глаз и улетела!

Сэр Котца махнул рукой в ту сторону, в которую, вероятно, и улетела птица с глазом раджи. Тайра задумчиво молчала. Сэр Котца рассмеялся, наклонился вперед и погладил ее по голове.

— Такая же, как Йен! — радостно сказал он. — Я помог тебе хоть немного?

— Еще как, сэр.

— В любом случае, я полагаю, ты и сама пришла к такому же решению, но теперь, если Йен и Горан припрут тебя к стенке за раскрытое инкогнито, ты сможешь смело сказать, что это я тебя на это подбил! — и он снова радостно заскрипел.

— Я и не собиралась сваливать ответственность на вас, сэр.

— Знаю, знаю! Но и Йена, и Горана надо постоянно держать в тонусе, иначе они потеряют свои бойцовские качества.

Тайра улыбнулась и согласно кивнула.

— Ну а новости все же у тебя есть? — хитро прищурился сэр Котца.

— А что вы считаете новостями, сэр?

— Что можно считать новостью в жизни девушки, которой только недавно исполнилось девятнадцать? Любовь, конечно!

— Да-а-а, вот это была бы новость, — саркастично протянула Тайра.

— Горан мне рассказал, как ты отшила одного юношу в Ишанкаре, который позвал тебя на свидание.

— Не припомню, чтобы я кого-то отшивала, — Тайра задумалась, — особенно в Ишанкаре. И на свидание меня никто из Ишанкара не звал… Все наши парни наверняка думают, что предложить мне встречаться — то же самое, что предложить встречаться сэру хет Хоофту.

— Горан говорит, ты так и сказала! — сэр Котца засмеялся. — Что у тебя уже есть парень, и это Йен хет Хоофт!

Тайра некоторое время наблюдала за его весельем, припоминая, когда же это она отказалась пойти на свидание с кем-то из Ишанкара. Может, Горан иными словами пересказал сэру Котце историю с ее отказом пойти с ним на ужин… Так это когда было… Почти в прошлой жизни и не по ее вине… А Горан, оказывается, об этом все еще помнил…

— Ты так и не ответила на мой вопрос, — не отставал старый монах. — Ну так и? В Торфиорде-то пока никто не знает, что ты ходишь на свидания только в паре с хет Хоофтом или только к хет Хоофту!

— Ладно, сэр, признаюсь. Один парень предложил мне встретиться.

— И что ты ответила?

— Что подумаю.

Сэр Котца некоторое время сосредоточенно молчал, и даже его солнечная улыбка куда-то исчезла.

— Это правильно, — наконец сказал он. — Правильно, что ты ему отказала.

— Я еще не успела отказать, — удивилась Тайра. — Да мне бы и не очень хотелось.

— Моя мама всегда говорила моей сестре: «Настоящий мужчина не тот, кто предлагает пойти, а тот, кто берет за руку и ведет».

Тайра вспомнила, что бабушка говорила что-то подобное, только она никак не могла вынуть со дна памяти слова, в которые была облечена эта же мысль. А еще Тайра подумала о Горане, и прежняя печаль снова выглянула из приоткрытой дверцы.

— А если он не может взять за руку и повести? — спросила она.

Сэр Котца выждал несколько секунд, размышляя, а потом все же сказал:

— «Не может» и «не должен» — разные вещи.

Тайра почувствовала, как задрожал от ее напряжения воздух.

— И давно вы знаете, сэр?

— О ваших Узах? Давно.

— И вы не сказали сэру ′т Хоофту…

— Я могу сказать, — произнес сэр Котца, — но ведь я не должен. Не так ли?

Тайра опустила голову.

— Что ж, стоит признать, вы с Гораном плотно сидите у Сэла на крючке, — он погладил ее по плечу. — Но надо бороться. Рыба, которая борется, оставляет рыбаку пустой крючок, а иногда не оставляет и крючка.

— Любовь — это ужасно, сэр Котца, — тихо сказала Тайра. — Ничего хуже со мной в жизни еще не было.

Старый монах заскрипел от удовольствия.

— Ты смешная, Кхасси! Любовь — это прекрасно, если она настоящая, а не то, чем связаны вы с Гораном.

— Ави говорит, любовь — это самое страшное оружие.

— Согласен с Ави. Но даже самое страшное оружие создано не только для того, чтобы убивать. Защищать — его основная задача. Хочешь еще одну историю?

Тайра кивнула.

— Жила-была одна молодая девушка. И так ее любил один повелитель, что объявил ее своей суженой и надел ей на руку золотой браслет в знак того, что будет она, когда вырастет, принадлежать ему. И как только девушка ни старалась снять тот браслет! Ничего не получалось. Браслет был заклят самыми сильными колдунами, и его не брала ни магия, ни инструмент ювелира, ни кузнечные клещи. Вскоре повелитель умер, а браслет так и остался на ее руке. И никто не брал ее в жены, потому что все боялись, что повелитель вернется за своей нареченной даже с того света. Но однажды в девушку влюбился неплохой, в общем-то, парень из соседнего квартала, и пришел к ней, и взял ее за руку, но даже он со всей своей любовью не смог снять с нее браслет. И тогда он пошел к ювелиру и заказал ему браслет из серебра, и, когда он был готов, надел его девушке на руку. И что ты думаешь? Серебро мало того, что скрыло под собой золотой браслет, так еще и охладило его огненный жар!

Он замолчал, а Тайра снова опустила глаза.

— Не грусти, — сэр Котца снова погладил ее по плечу. — И знаешь, что я тебе скажу?

Она помотала головой, потому что в горле застрял комок.

— Бог есть! — торжественно провозгласил старый монах. — Иди с богом!

Ави полулежала на больничной койке, подтянув одеяло почти до подбородка, и с недовольством смотрела на Тайру, которая ставила в стакан — вазы в суровом лазарете Торфиорда предусмотрены не были — букетик купленных в цветочном магазине тоненьких синих цветочков, очень похожих на пролески.

Ави выделили целую палату. Ее это не огорчало — жила она тоже одна. Тайра никогда не спрашивала, почему у нее нет соседки, во-первых, потому что догадывалась, что с Ави с ее взрывным характером и железными кулаками просто никто не смог бы ужиться, а во-вторых, потому что боялась, что самой придется признаться, что и ее ишанкарская, рассчитанная на двоих, комната теперь принадлежит ей одной.

— Ну ты как? — спросила она, присев на табурет возле кровати.

— А ты не видишь? — Ави дополнительно выругалась на родном языке.

— Выглядишь просто отлично для человека, который пережил клиническую смерть.

— Это не клиническая смерть, — с абсолютной уверенностью заявила Ави, и Тайра не стала возражать: знала, что она права. — И вообще, мало ли как я выгляжу, меня это вообще не волнует. Важно то, как я себя чувствую.

— Я тебя об этом и спросила.

— Плохо я себя чувствую. Сердце болит, чего никогда не было. Поглубже вдохнешь — все тело разваливается. До туалета дохожу — уже одышка, будто мне девяносто три, как тете Саре… Еще с медсестрами постоянно приходится воевать: они мне вставать не позволяют, не пускают в туалет, утку предлагают! Это же кошмар! А самое плохое, что дышать тяжело.

— Ничего, привыкнешь.

— К чему? Умирать, что ли?

Тайра поняла, что сболтнула лишнее.

— Я хотела сказать, скоро все будет нормально. Так всегда бывает, я читала.

— Читала она, — пробурчала Ави, попыталась сделать глубокий вдох, но поморщилась от боли. — Воды нальешь?

— Я тебе говорила, что ты иногда похожа на Гу? — спросила Тайра, наполняя кружку и передавая ей. Кружка у Ави была сувенирная, разрисованная тронхеймскими троллями в зимних свитерах и шарфах. — Та тоже не может по-человечески о чем-нибудь попросить. Все время или приказывает, или ругает.

— Я к зависимости не привыкла!

— Тогда слушай парамедиков. Быстрее поправишься и не будешь ни от кого зависеть.

— Я уже жалею, что завтра на тренировке не смогу тебя отлупить!

— Хотела сказать — поучить меня драться?

— Что хотела, то и сказала!

— Как мне помнится, ты меня еще ни разу не победила.

— Сама поражаюсь, — недовольно отозвалась Ави. — Но помечтать-то я могу!

— Ну мечтай на здоровье.

— Ну а что там с Мендозой? — она сделала три глотка и поставила кружку на тумбочку.

— Я с ним не виделась. Они же на полевом выходе.

— Расскажешь потом.

— С чего бы? — Тайра приподняла бровь, чтобы позлить подругу.

— Нет, а я, по-твоему, должна тут валяться одна, без новостей?

— Да ладно, расскажу, — улыбнулась Тайра. — Пойду я. А ты спи. Это лучшее лекарство.

— По себе знаешь? — с недоверием, но совершенно серьезно спросила Ави.

Тайра кивнула и прикрыла за собой дверь.

На улице было минус двадцать, Тайра неторопливо удалялась от лазарета, в очередной раз, как Ави, пытаясь научиться наслаждаться снегом и морозом, но и эта попытка была неудачной. Все мысли были только о том, как поскорее попасть в тепло и выпить горячего чая. Или глинтвейна… Морис иногда таким баловал. До обеда с Гиваршем у нее было еще около сорока минут. Появляться в Ишанкаре раньше не хотелось: несмотря на существенное количество несделанных практических, лезть под землю в лабораторию и прозекторскую настроения не было. При безделье совесть замучила бы в момент, а так прогулка была какой-никакой причиной для промедления.

Закари она увидела еще издалека: не разглядеть такую тушу было просто невозможно. Он, прихрамывая, шел ей навстречу, как и она, срезая угол по газону, по протоптанной в снегу узкой тропинке, направляясь прямо в лазарет. Значит, группа Мендозы вернулась-таки обратно, и ей предстоит что-нибудь ответить Карлосу в самое ближайшее время… Тайра решила подумать еще один день, главное, не столкнуться с ним сейчас. Внезапно раннее возвращение в Ишанкар показалось ей не лишенным смысла.

Избежать лобового столкновения с громилой Заком было нереально. Тропинка была слишком узкой, на газоне снега было по колено. Тайра набрала в грудь побольше воздуха и чуть ускорила шаг, предполагая миновать Зака как можно быстрее. Она сосредоточилась на движении, но с каждым шагом мир все больше замедлялся, как было всегда, когда рядом появлялся какой-нибудь некромант.

Тайра не сбавляла шаг. До Закари оставалось метров десять, когда Тайра отчетливо увидела на главной дорожке за его спиной мужчину лет тридцати в коротком сером пальто. Европеец… С нижних широт… Только полный отморозок наденет пальто в Норвегии в это время. Шел к лазарету… Значит, уже спросил у ее одногруппников, где можно в это время найти Тайру аль′Кхассу… Знал, что она навещает Ави. Мужчина, увидев ее, остановился, Тайра сделала еще пару шагов, быстро открыла портал и вышла из него уже за спиной у Зака, в одном шаге от некроманта. Она с чувством взмахнула ресницами, открывая его взору свои зеленые глаза, и улыбнулась хищной улыбкой Сэла.

— Не меня ищешь?

Шанкари звучал превосходно: холодно, остро и четко, Тайра сама удивилась, куда делась вся его певучесть и нежность. Она резко выкинула руку, толкнув некроманта в грудь. Мужчина пошатнулся, но устоял на ногах. Ее рука словно примерзла к его пальто, он опустил голову, не веря своим глазам, и они оба увидели, как стекаются в центр ее ладони полупрозрачные радужные волны. Его защита трескалась, распадалась маленькими кусочками, как битое автомобильное стекло. Мужчина сделал шаг назад, пытаясь уйти в портал, но его душа оказалась намертво привязана к ее руке, и он, не желая так глупо умирать, шагнул обратно. Он попытался атаковать, и Тайра дала ему эту возможность, не защищаясь и не противясь его атакам: они просто растворялись в оплетающих ее магических потоках, не причиняя ей никакого вреда. Тайра не торопилась. Радужные волны под ее ладонью меняли цвета, постепенно становясь зелеными, черными и фиолетовыми. Тайра с наслаждением вытягивала из мага его жизненную силу. Воздух вокруг звенел от совершенно неземного холода, и она чувствовала, как влага ее глаз превращается в стекло.

Она то отпускала, то задерживала поток, играя его энергией и не тратя ни капли своей. В какой-то момент, когда он осознал, что живым ему не уйти, Тайра почувствовала его страх и усилила его до критической отметки. Она не давала его разуму отключиться, то останавливая, то запуская его сердце и заставляя его запоминать свои зеленые глаза до мельчайших прожилок радужки. Когда жестокая забава показалась ей достаточной, она сделала шаг, приблизив свое лицо вплотную к его, и четко, все еще на шанкари, произнесла:

— Я Тайра аль′Кхасса, Ученица сэра Йена хет Хоофта, Некромантесса Ишанкара. Передай это своему хозяину.

Потом отстранилась от него, наблюдая, как тускнеет его взор, и кожей руки ощущая, как холодеет его тело, и, когда холод стал невыносимым и начал отдавать миром мертвых, со всей силы послала ему в грудь магический удар, выбрасывая его из жизни и из этого мира на Мост Нижних Галерей.

Вернется, если сможет. Он-то уж точно не второгодка.

Она быстро надела темные очки, благо ими тут пользовались все, защищаясь от отраженного снегом солнечного света, и повернулась к наблюдавшему за ней издалека Заку.

— Что? — с вызовом спросила она.

— Не думаю, что у тебя столько поклонников, аль′Кхасса, что их можно выставлять за шиворот, — подавляя страх и непонимание, с кривой усмешкой сказал Зак.

— У тебя поклонниц вообще нет, — огрызнулась Тайра и, повернувшись к нему спиной, быстро зашагала к институтским воротам.

Хорошо, что Закари не был знаком с некромантией. Пусть думает, что она выкинула неудачливого ухажера восвояси. Хорошо, что все вышло именно так. Сказочная птица улетела с глазом раджи. Олень затоптал гончую золотыми копытами… Надо привыкнуть… Ко всему можно привыкнуть. Убивать — технично и без сожаления — тоже.

…Тайра резко толкнула дверь в кабинет Мориса, быстро скинула очки, пуховик и сапоги и с ногами забралась в большое кресло возле камина. Ее трясло, и по ее зеленым глазам Морис понял, что не от холода. Он поднялся из-за письменного стола, подошел и замер перед ней, как вышколенный камердинер.

— Можешь сделать еще теплее? — спросила она, указав на огонь.

Гиварш молча подкинул в камин дров, налил в бокал красного вина, вложил его в ее ледяные пальцы, и, когда она сделала пару глотков, отошел в угол, где, незаметная для посторонних глаз, стояла фигурка Богоматери. Он зажег пахнущую воском и ладаном свечку, склонил голову и перекрестился.

Санитарный день в библиотеке объявили не вовремя. Тайра рассчитывала на спокойный вечер с книжками за своим столом под раскидистой китайской розой, а теперь шла по вечернему полупустому институту, прикидывая, где бы присесть, чтобы сделать домашнюю работу. В принципе, ее можно было и не делать… Сходить потом на отработки… Главное, что все, что задал ей Наставник, было уже сделано. Попробовала бы она не выполнить его задания… Специально ради нее сэр ′т Хоофт о такой форме занятий, как отработки, напрочь забыл. Он не ругался, просто задавал в три раза больше. Тайру это злило, но поделать она ничего не могла: методы воспитания у сэра ′т Хоофта были своеобразные, не хуже, чем у Гудрун.

У Мэл в гостях была Хельги. Она что-то готовила, какую-то выпечку, раскатывала тесто и пританцовывала посреди кухни под свое любимое кантри, так что единственный доступный Тайре для занятий стол был засыпан мукой. Мэл шуршала листами студенческих работ, сидя на диване в зале, и с довольным мстительным видом черкала в них красной ручкой. В общем, дома обстановка была не учебная.

Конец ознакомительного фрагмента.