Господа Игры, том 1

Тори Бергер

От магического мира некромантессу больше не скрыть.Напряжение нарастает, так же как интерес.Монсальват связан словом, но ждет момента, чтобы нанести удар. Невидимый Дрезден копит силы и восстает из небытия. Лучший лигийский охотник берет Тайрин след. А в Ишанкаре пробуждается от забвения безумная Зулейха.…Тайре восемнадцать и очень хочется жить…Только Господа Игры смогут обмануть судьбу.Партия продолжается. И может, все обойдется.Но это не точно.

Естественный отбор

Год 2-й ректорства сэра Бергера, осень

Море острыми краями глубоко вдавалось в скалистый берег и с высоты было похоже на сине-зеленую когтистую лапу, решившую отхапать себе кусок суши, которая серыми, обросшими мхом и водорослями камнями все равно просачивалась сквозь гигантские пальцы. Линия берега вся была изрезана фиордами, прибой с шумом бился о подножия утесов, рассыпаясь белой пеной и вновь начиная приступ. По краям заливов у берегов местами торчали серые, обточенные водой, ветром и временем глыбы, на вершинах которых, важно надувшись, сидели бакланы и чайки. Ветер трепал их перья и невысокую желтоватую просоленную траву на берегу.

Море было повсюду. Запах соленой воды опьянял не меньше, чем запах крови, и можно было просто стоять с закрытыми глазами у самого края обрыва, внутренним взором наблюдая, как магические потоки, никем не контролируемые, свободные и, так же как и все вокруг, остро пахнущие морем, вьются вокруг тела, образуя замысловатый рисунок. Казалось, морем пахнут и фрукты, привезенные с юга, и даже дыня, виноград и персики пахли как таранка.

Тайра изучала Торфиорд и его окрестности. Сэр хет Хоофт дал ей неделю передышки, чтобы она перевезла необходимые вещи и привыкла к новому месту, поэтому в сутках появились лишние часы, которых Тайра при наличии пар Наставника была лишена.

Торхильдфиорд был большим и современным. Если бы не старая крепостная стена, окружающая территорию целиком, он вполне сошел бы за обычный европейский институт постройки середины двадцатого века. Прямо за воротами, которые, как говорил Горан, закрывались лишь на время осады, начинался институтский парк с вековыми деревьями, зелеными газонами, сидеть и лежать на которых было совершенно не запрещено, дубовыми, проморенными соленым морским ветром скамейками и серыми плитами разбегающихся в разные стороны дорожек. В глубине парка почти по центру располагался главный учебный корпус, от которого по стеклянному переходу можно было попасть в институтское кафе. Кафе было похоже на обычное городское: в нишах были расставлены столики, на окнах в маленьких горшочках росли какие-то цветочки, под потолком витал запах черного кофе, и даже посуда была из дешевого белого фарфора, гладкая и тяжелая. Чай в кафе подавали только черный, зато горячий шоколад был разных сортов.

Учебные корпуса были сложены из красного кирпича, терракотовый цвет хорошо вписывался в зелень парка. Административный корпус располагался позади всех остальных, чтобы студенческий шум не долетал до его стен. Если когда-то на этом месте стояла магическая башня, то ее расположение было выбрано довольно странно. Тайра чувствовала отголоски магических действий, которые тут когда-то проводились, но инфополе было начисто стерто, так что, если бы Макс не рассказал ей о сохранившейся лаборатории, неизвестно, сколько прошло бы времени, прежде чем она заметила бы эту аномалию. Было интересно, кому понадобилось стирать все упоминания о башне и кому под силу было настолько вычистить пространство от совершаемой в прошлом магии, но спросить об этом пока что было не у кого.

Кабинет Гудрун, хоть она и была первым проректором Торфиорда, находился не в административном, а на втором этаже главного учебного корпуса, чтобы быть поближе к студентам и держать дисциплину. Недалеко от ее кабинета была преподавательская зала, в которой когда-то преподавали танцы и проводили камерные концерты, а сейчас стояли столы и книжные полки преподавателей, не состоящих в штате института. Со времен танцев и концертов там остался идеальный паркет со сложным рисунком и целых два камина. На поверку выходило, что и учебные корпуса Торфиорда были куда старше, чем показалось Тайре вначале, хотя если учитывать, сколько разных магических войн выдержал институт, немудрено, что он перестраивался не однажды.

Первым делом Тайра разыскала библиотеку. Она бродила между стеллажей с книгами и думала о том, что Хранитель и Библиотекари Ишанкара вырвут у себя все волосы, когда узнают, что именно стоит на полках Торфиорда в открытом доступе. Или тут никто не знал ценности этих книг, или никто не мог правильно воспользоваться этой информацией, или торфиордские школяры были не такими простачками, как обрисовала их госпожа Айзекс. В общем, было где развернуться. Тайра заставила себя пройти мимо стеллажа с книгами на шанкари, быстро, не задерживая на них внимания, пока ткань Ишанкара не начала тянуться к ней и захватывать своими серебряными, тонко звучащими нитями. Времени, чтобы рассмотреть эти книги как следует, впереди еще будет достаточно.

В центре главного читального зала в несколько рядов были расставлены столы, за которыми можно было заниматься. Тайра сразу присмотрела себе стол в углу возле окна. Укромное местечко подальше от глаз дежурного преподавателя и библиотекаря-смотрителя было бы как раз кстати, потому как заниматься в комнате казалось Тайре невозможным: она не привыкла, чтобы за ее занятиями наблюдал кто-то, кроме сэра хет Хоофта.

Тайра даже не особо расстраивалась, что Гудрун определила ее на магическую лингвистику. Древние языки, криптография и семиотика интересовали Тайру не меньше, чем высшая некромантия, к которой Наставник пока ее близко не подпускал, а вот боевая магия казалась Тайре примитивной. С тем количеством книг по древним языкам, которые ей удалось увидеть в библиотеке, обучение в Торфиорде могло стать весьма интересным. Как сказал сэр ′т Хоофт, декан факультета профессор Марджери Локридж и одна стоила того, чтобы специально провалить экзамены на Боевую магию, хоть, в отличие от Гу, имела о шанкари только общие представления.

Учебный год еще не начался, а кругом было полно людей. Студенты выглядели иначе, чем в Ишанкаре. Самой распространенной одеждой вне учебного времени были джинсы, хотя иногда на пути попадались цыпочки на высоких каблуках в ультракоротких гламурных юбках, провожавшие Тайру презрительными взглядами. Ее это нисколько не огорчало: она была уверена, что цыпочки смотрели так на всех, не принадлежащих к их кругу. По тем нескольким фразам, которыми ей удалось перекинуться со студентами Торфиорда, Тайра поняла, что сентенция Горана об американских фильмах про армию и университеты недалека от истины: места под солнцем, не говоря уже о столе в библиотеке, придется добиваться с боем.

Говорить с местными было трудно из-за разности менталитета. В Ишанкаре помимо юмора в ходу были здоровый сарказм и ирония. Все студенты и преподаватели давно привыкли к такому стилю общения, и день без дружеских шпилек можно было считать потраченным впустую. В Торфиорде за здоровый ишанкарский сарказм можно было получить по морде. Тайра подумала, что надо бы предложить сэру хет Хоофту или Гиваршу сделать ставку на ее первый синяк под глазом или первый выбитый зуб, потому как лучшей ученице Сэла будет тяжело держать рот закрытым, особенно с такими наштукатуренными цыпочками, особенно без угрозы на трое суток попасть за драку в Зиндан. Впрочем, заводить подруг Тайра не собиралась: достаточно было Гудрун, присутствие которой ощущалось почти физически, даже если Тайра уходила гулять далеко по берегу.

Кампус со студенческими общежитиями, парой забегаловок и какими-то другими зданиями, назначение которых Тайре было неинтересно, располагался за крепостной стеной позади института. Гудрун дала ей отпечатанную в типографии карту, листок с адресом, по которому Тайре предстояло жить, и ключ от входной двери, и Тайра без особого желания поплелась смотреть на свою новую комнату и знакомиться с соседками. Сердце неприятно ныло, словно ее сослали на вечное поселение в целинные степи с единственным чемоданом и листком только что выпущенного из зоны рецидивиста, и, хотя все это было лишь ее фантазией, сил уверять себя в обратном не находилось.

Строение за номером три представляло собой небольшой четырехэтажный дом с тремя подъездами. Дом стоял над обрывом. От края его отделяли десять метров поросших лишайником камней, садовая дорожка и невысокий кованый забор. Перед подъездами в зеленую газонную траву были вкопаны лавочки, но Тайра сомневалась, что у местного населения была привычка сидеть по вечерам возле дома и щелкать семечки. Здесь жили студенческие семьи, которым во время учебы не по карману было платить за нормальное жилье где-нибудь в городе: обучение в Торфиорде стоило недешево. Так же тут обитали аспиранты и молодые преподаватели, для них был выделен крайний правый подъезд.

Тайрина квартира располагалась на верхнем этаже, правда, для этого жилья больше подходило слово «апартаменты». Из большого светлого коридора в комнаты вели три двери, две из которых были запечатаны магическим способом. Коридор заворачивал влево, миновал ванную и туалет и оканчивался просторной кухней с одним окном, завешенным плотными римскими жалюзи.

Тайра заглянула в комнату, которую теперь предстояло называть своей. Ковровое покрытие на полу, большая, совсем не студенческая, кровать, стенной шкаф, книжный стеллаж и стул с ажурной спинкой, будто взятый из какого-то кафетерия, составляли всю обстановку. Для студенческой жизни не хватало только стола, который из-за ширины кровати в эту комнату просто не влез, поэтому идея со столом в библиотеке показалась Тайре весьма дальновидной. За тяжелыми шторами обнаружился маленький балкончик, который, к сожалению, выходил во двор, на спортивную площадку, поэтому морской пейзаж Тайра могла наблюдать только из кухни. Напротив семейного, с другой стороны спортивной площадки, располагался корпус нормального студенческого общежития, но он почти полностью был скрыт за густыми каштановыми кронами.

В апартаментах было мало магии. Тайра потихоньку просканировала пространство, но не обнаружила ничего особенного: Гудрун явно не подселила бы ее к боевому магу. Впрочем, какая-то странность все же была. Некоторые точки пространства были искажены, словно вплотную соприкасались с тенями, но стоило присмотреться и прислушаться к магическим потокам, и все опять казалось обычным и нормальным, а само искажение будто перемещалось в другую сторону, подальше от взгляда, становилось неуловимым, но сто процентов существовало. Магия была трейсерской, Тайре незнакомой, но женщины-трейсеры в магическом мире не водились никогда, значит, или у соседки был знакомый трейсер, или те самые Гуэрра и Дэвенпорт по указке Гудрун установили круглосуточную слежку за дочкой Горана Йовановича. Это было интересно и опасно, и Тайра подумала, что осторожность придется соблюдать даже в туалете.

Тайра прошла на кухню и открыла первый попавшийся шкафчик. Он был абсолютно пуст. Тайра открыла второй, третий, а потом и все остальные, но, кроме штопора, нескольких крышек из закаленного стекла, посуды на шесть персон и набора кастрюль и сковородок, не обнаружила ни одного съедобного предмета. Она открывала дверцы, медленно приближаясь к стоящему в углу большому холодильнику, и ее подозрения относительно соседки все яснее преобразовывались в уже знакомый по прежним знакомствам образ.

Тайра потянула на себя дверцу холодильника.

На двух верхних полках, аккуратно сложенные друг на друга, лежали порционные пакеты с человеческой кровью, такие, как она видела в лаборатории у Макса и на кухне ишанкарского дома у Леи.

Кем бы ни была ее соседка, сомнений в том, что она была вампиром, у Тайры не осталось.

В аудитории было человек двадцать, девушек и парней примерно поровну, хотя на магическом филфаке Тайра ожидала увидеть чисто женский коллектив. Заводить друзей по-прежнему не хотелось: слишком свежа была память о Фархе, слишком сильно ныла израненная рука после недавней с ней встречи, и даже целительская магия не компенсировала этой тягучей боли, окутывающей не только руку, но и душу. Девчонки из группы, переодевшиеся в форменные плиссированные сине-зеленые клетчатые юбки и синие пиджаки, вежливо улыбались, а белобрысый парень в очках в роговой оправе (именно такими Тайра и представляла себе ботаников) даже кое-что объяснил относительно занятий и однокурсников. Тайре форма не полагалась: слушатели одевались свободно.

Последние парты были пусты, Тайра выбрала ту, что у окна, и, хотя внутренний голос подсказывал, что долгими норвежскими зимами у окна будет прохладно, перспектива наблюдать, как осенью опадают золотые и красные листья, а весной распускаются первые цветы на старых каштанах, перевесила страх перед холодами.

Тайра меланхолично разглядывала сокурсников, подперев подбородок рукой. В Ишанкаре группа состояла максимум из пятнадцати человек, поэтому у преподавателей была возможность за время пары вытрясти душу из каждого, а из некоторых и не один раз. В Торфиорде студентов в группе было около двадцати пяти. Численностью Торфиорд превосходил Ишанкар не на один порядок, так что оставалось верить ишанкарским апологетам в том, что один ишанкарец действительно стоил десятка прочих магов.

— Это ты новенькая?

Тайра оторвалась от созерцания двух девчонок впереди и повернулась на голос. Рядом с ее партой, уперев в столешницу кулак, стояла девушка в темно-синей футболке и такого же цвета штанах, и если бы Тайра своими глазами не видела, что это футболка и штаны, то подумала бы, что девушка облачена в военную форму и сама она не студентка отделения лингвистики, а какой-нибудь сержант. Или даже капрал… У капрала были карие глаза, темные волнистые волосы, собранные в тугой хвост, и выправка профессионального солдата. Капрал сверлила Тайру взглядом, в котором она с некоторым удивлением прочитала неприязнь и желание подраться. Это, несомненно, была та самая Ави Коэн, о которой вполголоса рассказывал ей в коридоре ботаник.

— Да, я, — ответила Тайра. — А ты, как я понимаю, Ави?

— Для тебя мое имя Зива, — исправила девушка. — А тебя как звать?

— Тайра аль′Кхасса.

— Al hazir², — констатируя бесспорный для себя факт, с презрением сказала Ави.

В иврите и идише Тайра была не сильна, но за время знакомства с Эстер Айзекс основные ругательства выучить успела. Тайра хотела подняться, так, чтобы ее и Ави взгляды оказались на одном уровне, но это неминуемо повлекло бы за собой мордобой, поэтому, секунду подумав, Тайра решила ограничиться словами: лингвистическую специализацию надо было отрабатывать.

— Ну понятно, — с усмешкой ответила она. — Приятно познакомиться, Zevel³.

Лицо Ави стало каменным.

— Хочешь поговорить?

Тайра прекрасно знала эту подначку с «поговорить». Драться в первый день никакого желания не было, к тому же, если Ави нарывалась сама, то было очевидно, что из боя она всегда выходила победительницей.

— Нет, не хочу, — Тайра отвернулась к окну, показывая, что разговор окончен, и только сейчас услышала, что шум в аудитории стих.

В следующую секунду Ави вцепилась ей в волосы, пытаясь приложить ее лбом об подоконник, Тайра достала ее локтем в живот и вскочила со стула, занимая удобную позицию на свободном от парт пространстве. Ави и не думала останавливаться.

В реальном бою абсолютно без правил Тайра участвовала впервые. Ави дралась как в последний раз, словно от исхода поединка зависела ее жизнь. Избежать драки не получилось, сэр Бергер тут промахнулся на сто процентов, отступать было некуда, и Тайра еще успела подумать о том, что скажут госпожа Айзекс и сэр ′т Хоофт, когда она сообщит им, что ее выгнали из Торфиорда после неполного первого учебного дня. На прочие размышления времени Ави ей не оставила.

Ее стиль был ни с чем не сравним. Это была уличная драка с применением всех подручных материалов. Ави хватала то, что попадалось, превращая безобидные книжки в смертельное оружие, метила в болевые точки и вкладывала в удар всю свою силу. Пару раз Тайре не удалось увернуться от ее ботинок «Доктор Мартенс», и стопа неприятно хрустнула, намекая на трещину или перелом. Ави абсолютно не смущали ни парты вокруг, ни однокурсники, прижавшиеся к стенам, правда, не от страха, а лишь для того, чтобы не мешать. Тайра поняла, что пробить ее оборону можно только подобравшись к ней вплотную. Она выждала момент и в ту секунду, пока Ави в очередной раз замахивалась, целясь ей в голову, поднырнула ей под руку, обошла ее сбоку и со всей силы приложила по спине выхваченным из-за соседней парты стулом с тяжелыми железными ножками. Ави отлетела к стене, мгновенно развернулась, Тайра отбросила стул и, пока Ави не оправилась от боли и не поставила блок, пару раз врезала ей по ребрам. Ави перехватила Тайрину руку, дернула к себе и попыталась двинуть ей головой, но Тайра знала эту уловку еще по Гюнтеру и вовремя уклонилась в сторону. Ави не собиралась терять усилие даром. Она вцепилась зубами Тайре в плечо, промазав мимо шеи; Тайра, насколько позволял замах, врезала Ави в челюсть снизу вверх. Ави, отплевываясь кровью, обеими руками схватила Тайру за горло, пытаясь войти в клинч, Тайра рубанула ребром ладони по сгибу ее руки и достала Ави локтем в висок. Ави выдохнула от боли и разжала захват. Тайра поймала ее за хвост, развернула лицом к стене и пару раз с удовольствием ударила ее головой о беленые и оштукатуренные кирпичи.

— Что это вы такое делаете? — откуда-то сбоку раздался звонкий, будто девчоночий голос.

Тайра и Ави одновременно обернулись, Тайра отпустила Авины кудри, давая ее голове свободу, и Ави быстрыми движениями стерла побелку со лба и кровь с губ. Стройная женщина с копной черных волос, рассыпавшихся по плечам, грозно взирала на них с высоты десятисантиметровых каблуков. По описаниям Тайра знала, что это декан.

— Да так, мэм, — сбившимся голосом ответила Ави. — Выясняем кое-что.

— Что ты опять выясняешь, Авишаг Коэн?

— Кого как зовут, мэм.

— Проблема дискурса, — пояснила Тайра.

— И этнонационального восприятия семантических полей, — добавила Ави, и они с Тайрой переглянулись, согласовывая версию произошедшего.

— Ави, я тебя предупреждала, — строго сказала Локридж. — Еще одна проблема этнонационального восприятия, и вылетишь отсюда стелсом!

— Я помню, мэм.

— И ты тоже, Тайра, — Локридж взглянула на нее. — Боюсь, правда, тебя этим уже не испугаешь. А ты, — она переключилась на Ави, — после пары пойдешь и переоденешься в форму! В юбку, Авишаг! Это ясно?

Ави недовольно кивнула, но Тайра поняла, что до конца учебного дня Ави так и останется в штанах и берцах.

— По местам все!

Профессор уверенным шагом прошла к кафедре и раскрыла свой журнал.

Тайра и Ави, потирая ушибленные места и вспоминая изученную целительскую магию, уселись за свои парты.

Ави сидела через проход, на среднем ряду, и, так же как и Тайра, одна. По спокойной реакции декана на драку Тайра сделала вывод, что за Ави такой грех водился постоянно, так что ДжиДжи уже устала обращать на него внимание. Было интересно, как отреагирует на это Гудрун: Тайра практически не сомневалась, что завтрашнее ее утро начнется в кабинете Куратора. А может, там закончится сегодняшний день… Она вздохнула и открыла тетрадь с пока еще идеально чистыми листами.

Ботаник с первой парты обернулся назад, поймал ее взгляд, широко улыбнулся и показал Тайре большой палец.

В дверь настойчиво стучали. Голова раскалывалась еще с обеда: хотя прошла уже неделя, Тайра не научилась так быстро переключаться между Ишанкаром, Торфиордом и вечерними занятиями с сэром ′т Хоофтом. Те несколько секунд, пока она шла до двери, показались ей сутками в забое где-нибудь под Донецком — по крайней мере, именно такую черную картинку с непрекращающимся требовательным стуком дорисовало воображение.

На пороге стояла высокая худая женщина в длинном серо-стальном платье с глубоким, до талии, узким треугольным вырезом, откровенно заявляющим, что бюстгальтера под платьем нет. У нее были такого же стального цвета прямые волосы почти до локтей, бледная кожа и черные потусторонние глаза.

— Хозяйка дома? — неторопливым грудным голосом осведомилась женщина, и ее образ окончательно слился в сознании Тайры с образом вечно молодой Шер.

— Нет, мэм, — покачала головой Тайра, понимая, что еще чуть-чуть, и она начнет улыбаться. До сегодняшнего дня она общалась с бессмертными только из Дома Ишанкара.

— Правильный ответ, — так же неторопливо ответила женщина. — Потому что хозяйка здесь я, и теперь я дома.

Она вошла в прихожую и, не снимая обуви, направилась в кухню, на ходу доставая из Арсенала мундштук и длинную тонкую сигарету.

— Дверь закрой, — не оборачиваясь, приказала она, и через две секунды Тайра услышала, как хлопнула дверца холодильника.

Тайра следом за хозяйкой дошла до кухни и остановилась в дверях. Женщина восседала на табуретке, закинув ногу за ногу, длинный боковой разрез обнажал ее почти до бедра, рука расслабленно лежала на столе, обвивая тонкими пальцами высокий бокал, доверху наполненный кровью. Спина ее была абсолютно прямой, как у вышколенной гувернерами и сотнями высоких приемов аристократки. Ее выступающие ключицы, выпирающие локти и хорошо читающиеся под кожей кости запястий придавали ей очарование чахоточных муз века изящной живописи. Она неспешно курила, и Тайра подумала, что, вероятно, она все делает неспешно: вечность, по крайней мере, позволяла.

— Ну? — спросила она. — Знакомиться будем?

— Тайра аль′Кхасса, — представилась Тайра. — Я думала, госпожа Гу вас уже предупредила.

— Во-первых, не надо звать меня на «вы», — женщина старательно стряхнула пепел в серебряную пепельницу. — Во-вторых, я думала, она тебе и про меня сказала.

— Нет, мэм. Я думала, буду жить с обычной девчонкой. Или с несколькими.

— Не надо обращаться ко мне «мэм», — еще раз требовательно попросила женщина. — Этого мне хватает на работе. Тут я дома. Зови меня Мэл.

Тайра не верила своим глазам. Игра Гудрун начинала интересовать ее все больше и больше. Если она пошла и на такое…

— Что улыбаешься? — недовольно спросила Мэл.

— Вы — Мелинэ Геворкян, легенда Торфиорда, вампир без семьи, профессор магии крови. Я видела ваше имя в расписании факультета Боевой магии.

— В общем, верно, — согласилась Мэл. — Кроме того, что не надо звать меня на «вы». Третий раз повторять не буду. Смотрю, ты не боишься бессмертных. Приходилось встречаться с нами раньше?

— Приходилось, — Тайра не стала врать.

— С Гиваршем знакома? — почти утвердительно произнесла Мэл.

— Знакома.

— Чего еще ждать от Горана. Он всегда удивлял своими поступками и речами, но Гиварш даже для Горана — не самый лучший выбор.

— Не любишь Мориса? — вопрос без «вы» дался с трудом.

— Ненавижу, — подтвердила Мэл, — но тебя это не касается. Да ты садись, давай выпьем за знакомство… кто что, — и она чуть наклонила бокал, наблюдая, как кровавые струйки стекают по внутренним стенкам.

Тайра присела на вторую табуретку и налила себе зеленого чая.

— Куришь? — Мэл сделала глубокую затяжку и медленно выпустила дым в потолок.

— Нет.

— Скоро начнешь, — пообещала Мэл.

— Ты дружишь с госпожой Гудрун?

— Да, но курить меня научила не она.

— Это правда, что она лигийская Сестра?

— Какие основания для сомнений?

— Говорят, лигийцы тренируются всю жизнь. Если она столько курит, она не выдержит и одного спарринга.

— Она в одиночку выдержит битву, не только спарринг. Ты будешь удивлена, — Мелинэ загадочно улыбнулась и, увидев недоверие в Тайрином взгляде, пояснила: — Целительская магия, слышала про такое? Без нее Гудрун пришлось бы бросить свои сигареты, а так она может курить, сколько ей вздумается, — Мэл затянулась еще раз. — Ну а ты дружишь с Гу?

— Приходится.

— Я читала твое личное дело. Гу хочет, чтобы я за тобой присматривала, но я не ее сторожевая овчарка. Мне по большому счету наплевать, какие за тобой грехи и чем ты намерена прославиться тут. Если ты будешь соблюдать определенные правила, проблем у нас не будет и, возможно… Сколько тебе, кстати, лет?

— Почти девятнадцать.

— А мне на момент обращения было сорок семь. Ты вроде неглупая, может быть, мы с тобой даже станем приятельницами.

— И ты открыто говоришь мне, что Гу приставила тебя за мной следить.

— А чего мне бояться? — Мелинэ медленно повела плечом. — Я принадлежу себе, а не Гу. То, что мы с ней дружим, еще ничего не значит.

— Вы, вампиры, похожи на кошек, — сказала Тайра. — Сами по себе, а территорию все равно метите. Морис такой же.

— Не надо сравнивать меня с Гиваршем, — старательно сдерживая гнев, почти что прошипела Мэл.

— Значит, ты будешь докладывать Гу обо мне лишь то, что будет в твоих интересах?

— Не факт.

— Есть и второй вариант. На самом деле ты будешь делать то, о чем тебя просила Гудрун, а меня просто водишь за нос, пытаясь расположить к себе.

— Тоже не факт, хотя это куда интереснее. А что, Горан учил тебя играть в ишанкарские шахматы?

— Он зовет это бриджем.

— И все же?

— Не учил, но несколько раз я за его игрой наблюдала, — Тайра опять постаралась не соврать. — Так какие правила ты хотела мне сообщить?

— Первое правило: это мой дом. Гу уговорила меня впустить тебя только потому, что все остальные комнаты уже заняты, а Горан просил оставить тебя при институте. Второе правило. Твоя территория — это твоя комната. Заходить на мою территорию тебе запрещено. Я бываю тут не так часто, у меня есть нормальный дом, а это как перевалочная база, но в мои комнаты ни ногой. Это ясно?

— Ясно. Я жила в общежитии.

— Вот и славно. Третье правило. Никаких парней в моем доме. Захочешь удовольствий — вали куда угодно, только не здесь.

— Хорошо, — легко согласилась Тайра: никаких парней у нее не было даже на горизонте.

— Четвертое. Иногда тебе придется удаляться отсюда на день-два. Гу сказала, что ты не ладишь с пассией Горана, но ничего, потерпишь пару дней.

Где-то в сердце больно кольнуло: Тайра не знала, что у Горана есть пассия.

— Хватит, не маленькая, — скривилась Мэл. — Горан — взрослый свободный мужчина, и от того, что он спит с какой-то женщиной, она не станет тебе мачехой, а ты не перестанешь быть его дочерью. Потерпишь, как я уже сказала.

Тайра с облегчением выдохнула, поднеся к губам чашку с чаем, чтобы выдох казался незаметным. Ну конечно, должен же был Горан что-нибудь придумать, чтобы оставить ее в кампусе Торфиорда! Ректору Ишанкара не положена семья, откуда взяться какой-нибудь женщине… Горан все время проводил в Ишанкаре, Тайра даже не знала, отдыхал ли он когда-нибудь с женщинами или без… М-да, одна только мысль о возможной пассии Горана заставила Узы на ее руке гореть белым пламенем.

— А на лингвистике ты преподаешь?

— Конечно нет, — Мелинэ отставила пустой бокал и облизала губы. — Я специалист высшего класса, я читаю на спецфакультетах и в магистратуре. На лингвистике у вас только вводный и общий курсы.

— Жаль. Я столько о тебе слышала.

— Гудрун говорила, что ты разбираешься в боевке, но зачем тебе магия крови? Она интересует либо профанов, которые думают, что на крови можно заклясть что угодно, либо специалистов особых областей, и лингвисты к этим специалистам никак не относятся.

— На языки меня определила как раз Гу.

— У тебя есть возможность выбора факультативов, но на своих парах я тебя видеть не желаю.

— Почему? — не поняла Тайра.

— Потому что я не желаю дружить со своей студенткой. В крайнем случае, если что будет интересовать — спросишь. А еще лучше скажи Горану, пусть он озадачит Гиварша.

— А ты, хоть уже отказалась говорить со мной о магии крови, все равно потом будешь обижаться, что я пошла с вопросами к Морису, а не к тебе.

— Если речь идет об абсолютных знаниях, то не все ли равно, как и где их добывать?

— Меня учили, что нет. А что, твое знание абсолютно?

— Лингвистов я терпеть не могу так же, как и Гиварша, — сообщила Мэл, — за то, что вы можете выкрутить мою мысль так, что она меня же поставит в тупик.

Тайра улыбнулась. То же самое постоянно говорила и Рахиль Самуиловна про своего покойного мужа-академика.

— А по-армянски ты говоришь?

— Говорю. Редко. Это красивый язык, но мне давно не с кем на нем говорить. В основном я говорю на французском и английском, лет уже так около четырехсот.

— А Гудрун?

— Гудрун умница, — с неожиданной нежностью сказала Мэл. — Если бы не ее основной профиль, эта Лига, то ваш факультет сейчас держала бы не Джи Джи, но Гу расставила приоритеты еще в молодости, в твоем возрасте, так что теперь она та, кто есть.

— Она не жалеет?

— Я не знаю. Никто не знает, жалеет ли Гудрун о чем-нибудь или нет. А ты? Ты ведь хотела на боевку? Ты жалеешь?

— Я не знаю. Еще не поняла, — призналась Тайра.

— Ладно, — Мэл потянулась, — иди спать или что ты там делаешь в это время. Мне надо поработать. Теперь будем видеться чаще.

— Ну хоть кто-то будет со мной разговаривать, — Тайра усмехнулась.

— А однокурсники? Впрочем, да, о чем я, — она презрительно фыркнула. — Говорить на твоем курсе можно только с Ави, и то если она захочет.

— Это я уже поняла, — ушибленные ребра снова заныли.

— Тебе надо кое-что про нее знать.

— Что? Что у нее все погибли в секторе Газа, и что ее тетя — инструктор по крав-мага⁴ в регулярных войсках, и что она никогда не носит юбки и все время нарывается на драку, — Тайра все же потерла бок. — Я много что про нее слышала.

— Ну тогда вы подружитесь, — впервые усмехнулась Мэл. — Раз ты пережила ее крав-мага, точно подружитесь.

На пару по выбору Тайра шла уже подготовленная к возможному теплому приему в стиле Ави Коэн. Соваться к третьему курсу было боязно, но обнадеживало то, что на лекции можно будет затеряться в толпе и не привлекать к себе особого внимания даже без формы.

Когда Гудрун сказала, что профессор Тан передал ей приглашения на свои пары, Тайра не знала, радоваться или огорчаться. С одной стороны, терять возможность поучиться у человека, которого даже сэр ′т Хоофт считал столпом дисциплины, было глупо, с другой стороны, было страшно, потому как профессор еще на экзамене понял, что дело с Тайрой аль′Кхассой нечисто, и теперь обязательно попытается выяснить, в чем же оно состоит. Старый китаец был далеко не глуп, и Тайра надеялась, что он не побежит к ректору сразу же, как поймет, у кого она училась до него. К тому же она уже пропустила несколько его занятий, так как Гудрун дала ей добро только спустя неделю. Тайра посильнее вцепилась в ремешок висящей на плече сумки и вошла в лекционную аудиторию.

Длинные дугообразные столы амфитеатром сходились к полукруглой сцене, на которой была установлена кафедра и большая доска, размером с три обыкновенные. Такому ее размеру Тайра поражалась только до тех пор, пока сэр ′т Хоофт не написал первую формулу расчета для простейшей симметричной сферограммы. В тетради такие формулы вмещались только на две строчки, поэтому Тайра для большей наглядности стала записывать их на развороте. Наставник ничего не сказал, только удивленно поднял бровь, а потом показал ей свою студенческую тетрадку, где формулы были записаны подобным же образом. Интересно, как записывали их местные, потому как только на этом можно было проколоться и в открытую заявить Тану, что сэр Йен хет Хоофт ей не чужой.

Тайра остановилась на верхней ступеньке центрального прохода, размышляя, куда бы сесть. Человек около пятидесяти уже заняли места на рядах возле кафедры и на самом верху, середина амфитеатра оказалась почти пустой. От группы сидящих сверху отделился парень, с виду настоящий качок, каких Тайра видела в журналах с культуристами у Хидамари, и даже когда он подошел и встал напротив нее на ступеньку ниже, Тайра доставала ему только до переносицы.

— Ты кто? — без каких-либо расшаркиваний спросил он.

— А ты кто, чтобы я с тобой объяснялась? — Тайра огрызнулась: затеряться в толпе при полупустой аудитории не получилось.

— Новенькая?

— Новенькая, — подтвердила Тайра, предусмотрительно не называя своего имени. Неизвестно, как этот товарищ относился к арабам, вольным слушателям, да и вообще к пришлым со стороны.

— Аудиторией не ошиблась?

— А ты институтом?

— А ты чего такая дерзкая? Бессмертная что ли?

— Почти угадал, — Тайра еле удержалась, чтобы не показать ему свои зеленые глаза.

— Ну тогда добро пожаловать, — и он расплылся в широкой добродушной улыбке, протягивая ей ладонь для рукопожатия.

Тайра протянула ему руку в ответ, краем глаза подмечая, как заинтересованно смотрят на них парни по соседству, и вспоминая Ави, поэтому когда улыбка в одно мгновение испарилась с лица парня и он попытался заломить ей руку за спину, Тайра сделала шаг в сторону, перехватила другой рукой его запястье, согнув его в болевом захвате, и потянула на себя. Парень не удержал равновесия и, влекомый болью в захваченной руке, подался вперед, споткнулся о верхнюю ступеньку и растянулся на полу. Тайра отошла на шаг, парень вскочил, и Тайра увидела, что лицо его было красным от стыда и гнева. Возможно, он ударил бы ее, не будь она девушкой, а возможно, он ударил бы ее в любом случае, но между ней и им грациозно, как большая пума, появился еще один молодой человек.

— Остынь, Закари, — голосом киногероя сказал он. — Сам нарвался.

— Да пошел ты…!

Закари злобно зыркнул на Тайру, думая, что пронзил ее до самого сердца, и вернулся на свое место. Тайра презрительно приподняла бровь, проводив его взглядом до его гогочущей компании.

— Ты одна из переводников? — спросил киногерой, отточенным движением фотомодели поправляя сумку на плече, и сквозь скрывающую его красивое тело форменную белую рубашку стали различимы мышцы.

— Так точно, — мрачно ответила Тайра, все еще наблюдая за Заком. — Вы всегда так пришедших принимаете?

— Всегда, — улыбнулся парень. — Это на Боевой магии своего рода тест. Ничего личного. Ты в какой группе?

— Я в группе с Ави Коэн.

— Тогда ясно, — еще шире улыбнулся парень. — А то мимо Зака еще никто не прошел. Ави тебя морально подготовила.

— Почему морально, мне от нее и по-настоящему досталось, до сих пор все болит.

Парень усмехнулся.

— Я Карлос Мендоза, староста второй группы, — представился он, поправляя перекинутый через сумку форменный пиджак.

— Тайра аль′Кхасса.

— Ави поэтому на тебя накинулась? Из-за твоего арабского имени?

— Я смотрю, она известная личность, — подтверждать предположение Мендозы Тайра не стала. — Почему она называет себя Зивой?

— Так звали ее сестру-близняшку. Она погибла в Ашкелоне. У Ави психологическая травма, а у всех остальных после ее кулаков травмы вполне обычные. Ты где сядешь?

— Где-нибудь в серединке, — Тайра осмотрела полупустые средние ряды, присматривая место в центре аудитории. — Я как раз думала об этом, пока не появился ваш Закари.

— Ты не обижайся, он хороший, — примирительно сказал Карлос. — Просто чужих не любит. Можешь сесть со мной.

Тайра пару секунд смотрела на него, а потом ухмыльнулась:

— Слушай, Карлос, спасибо, конечно, что вмешался, но мне протекция не нужна. И неприятности, впрочем, тоже.

— Какие неприятности? — не понял Карлос.

— Вон та девушка уже прожгла во мне дыру, — честно сказала Тайра, чуть кивнув в сторону роскошной блондинки на третьем ряду. — Думаю, она будет против.

— Это Шейла, она с иллюзии. Мы с ней в ссоре, — так же честно признался Карлос.

— Я не собираюсь быть средством для примирения или дальнейшей ссоры. Доступно объяснила?

Она спустилась на семь ступеней и выбрала место ближе к краю, прямо напротив центрального полотна доски. Карлос какое-то время раздумывал, стоя сверху, а потом спустился следом и сел рядом. Кое-кто сзади присвистнул.

— Ну тогда я сяду с тобой, — сказал он. — Ты же не будешь бегать от меня по всей аудитории?

— А ты, я смотрю, первый парень на деревне.

Карлос некоторое время смотрел ей в глаза, а потом отвернулся и уставился на пустую пока доску.

— Извини, — Тайра почувствовала себя неловко. Не надо было так рубить с плеча.

— Проехали, — согласился Карлос. — Значит, ты на лингвистике? Только Ави ведь на втором курсе, а это третий.

— Мне профессор разрешил ходить на свои пары с этим курсом.

— За какие такие заслуги?

— Так получилось, — не стала пояснять Тайра. — Скажи лучше, почему многие ваши девчонки носят зеленые линзы?

— А-а, это мода у них такая. Косят под ишанкарскую некромантессу.

Не открыть рот от удивления было крайне сложно.

— Под кого?!

— Под Ишанкарскую Ведьму, — другими словами повторил Карлос. — Не знаю, в чем крутизна, но это факт.

— С ума сойти, — Тайра ухмыльнулась. — Вот не подумала бы, что она так популярна.

— Тан как-то рассказал, что ′т Хоофта на каком-то Конвенте достали с тем, чтобы он раскрыл имя ученика, а он только улыбался, говорил, мол, нет у меня никакого ученика, а потом взял да и сказал, что у него девчонка. Ученица, то есть. Не ученик. Всех сразу как подменили, институты чуть особое положение не ввели, словно Ишанкар объявил магическому миру войну. Вот такие дела.

— А линзы-то зеленые тут причем?

— Не уверен, но, по-моему, зеленые глаза должны означать, что девушка вся такая исключительная, единственная в своем роде, что парню надо постараться, чтобы ее внимание привлечь.

— А я думала, это значит, что девушку руками трогать нельзя.

— А я разве не то же самое сказал? — удивился Карлос.

Тайра поймала себя на том, что улыбается. Смысл зеленого маркера Мендоза понимал совершенно не так, как требовалось для его же безопасности.

— Забавно, — наконец произнесла она.

— Не вижу ничего забавного, — не согласился Карлос. — Хет Хоофт — душевнобольной, сложно представить, что он может вырастить, поэтому в особом положении есть резон.

— Сложно поверить, что весь магический мир боится одной необученной девчонки, даже если она некромантесса. Да и в то, что сэр хет Хоофт — ненормальный, я не верю.

— Твое дело. Мне все равно. Ишанкар столько столетий держит нейтралитет, варится в своем соку, так что мне плевать, что там делает их некромант. Вырастит вторую Зулейху — убьем вторую Зулейху и будем жить дальше, а Ишанкар опять с радаров пропадет на неопределенное время, до следующей заварушки вроде Венецианской Резни. Они и воевать-то, поди, разучились, если вообще еще существуют и не перебили сами себя.

— А что, есть сомнения, что Ишанкар еще существует?

— Ты из какой задницы мира перевелась? — поразился Карлос. — Кто хоть одного ишанкарца видел в последние годы? Любой человек может сказать, что он из Ишанкара, только подтвердить это нечем. Они никакой метки вроде нашей лигийской омеги, татуировки на руке, не имеют, их не опознать. А Ишанкар молчит, как так и надо. Им все равно, что за их стенами происходит, кто себя за них выдает, кто и как их помоями поливает. Может, они находят это нормальным, но я бы так своей честью не раскидывался. Теперь любая из девчонок в насмешку может заявить, что она Ишанкарская Ведьма.

— Согласно ишанкарской доктрине они ничего, даже свое существование, никому доказывать не должны, — напомнила Тайра.

— Вот и мы ничего им не должны!

— А они у вас разве что-то хоть раз просили?

Карлос замолчал и, не найдя чем парировать, отвернулся в сторону.

— Я смотрю, тут Ишанкар не очень-то любят, — сделала очевидный вывод Тайра.

— Кто их вообще любит? — снова поразился Мендоза. — Ты меня удивляешь.

Когда в аудиторию вошел профессор Тан, студенты встали как по команде. На других парах Тайра такого пока не видела. Профессор прошел к кафедре, махнул рукой, разрешая садиться, положил на полированную поверхность объемную папку и на нее же и облокотился. Он цепким драконьим взглядом обвел аудиторию — царила полнейшая тишина, какая встречалась Тайре только на парах сэра хет Хоофта, — нашел среди студентов Тайру и медленно улыбнулся, сощурив глаза до едва различимых щелок.

— Тайра аль′Кхасса, — довольно произнес он. — Наконец-то я вас вижу. Ждал, ждал.

Тайра встала, так как сидеть, когда к ней обращался преподаватель, было неловко.

— Вы пропустили уже две лекции и три практических занятия, — он выжидающе остановился.

— Так точно, сэр, — согласилась Тайра.

— Отработки в субботу в десять утра. Жду. Садитесь.

— Есть, сэр, — ответила Тайра и села.

— «Так точно, сэр?» «Есть, сэр»? — удивленным шепотом спросил Мендоза. — Тебя откуда перевели? Из армии, что ли? В Торфиорде так отвечать не принято, мы еще не в Лиге.

— А у нас принято, — буркнула Тайра и тут же поправила сама себя: — Было.

Она уткнулась в тетрадь и начала отсчитывать листы для пропущенных лекций, чтобы больше не давать соседу никаких пояснений.

— Ну тогда вы с Ави точно подружитесь, — Мендоза усмехнулся и вернулся к своим конспектам.

Тайра длинно выдохнула. Проколоться было гораздо легче, чем ей казалось вначале.

Портал домой Тайра открывала только за воротами Торфиорда. Хотя она знала, что Змей прикрывает ее от лигийских трейсеров и ее ишанкарские пути отследить невозможно, отсутствие свидетелей или небольшое их количество было успокаивающим фактором. Ко всему прочему, даже несколько лет существуя в магическом мире, Тайра не могла забыть простое человеческое правило приходить и уходить через дверь.

Она вышла за ворота института и по недавно обретенной привычке направилась к морю. Ветер слегка трепал волосы, учебная сумка привычно оттягивала плечо. Тайра запустила в нее руку и, не глядя, достала большое зеленое яблоко. У нее было около полутора часов между парами в Торфиорде и Ишанкаре.

Горан незаметно подошел сбоку.

— На нормальную еду не хватает времени или денег? — спросил он, устанавливая вокруг непроницаемый для желающих подслушать и подсмотреть контур.

— Времени, — проглотив недожеванный кусок, ответила Тайра и по привычке попыталась поклониться, но Ректор больно сжал ее локоть.

— Ах, оставьте. Сдавать сэра Бергера общественности пока рано. А вот мне всегда не хватало денег.

— С этим у меня все в порядке, Горан Иваныч.

— Да ну? — не поверил Ректор.

— Я вам уже не один раз говорила, — Тайра страдальчески посмотрела на него. — Мне хватает того, что я зарабатываю в музее. Плюс еще стипендия. Избавьте меня от разговоров о деньгах. Достаточно того, что вы платите за Торфиорд.

— За Торфиорд платит Ишанкар.

— Я знаю. От вас я бы вообще ничего не взяла.

— Гордыня, госпожа аль′Кхасса… Ну, и как у тебя тут дела? Спросил у сэра ′т Хоофта, а он сказал, что вы неделю не виделись и что он дал тебе еще неделю, чтобы ты окончательно вошла в ритм.

— А он не сказал, что вместе с этой неделей он мне заданий дал на три вперед?

— Обсуждать Наставника Ученику непозволительно, — напомнил Горан.

— Да я не обсуждаю, — вздохнула Тайра. — Если бы не сэр хет Хоофт со своими заданиями, я бы вообще чувствовала себя никому не нужной.

— Ты правда себя так чувствуешь?

— Да нормально я себя чувствую. Все нормально.

— Доктор Фиц говорит, что «нормально» — это ругательное слово. Может быть или хорошо, или плохо.

— Доктор Фиц много чего говорит. Слово как слово.

— Ну ладно, нормально и нормально, — сдался Горан. — На этот раз поверю.

— А вы тут как оказались? — спросила Тайра, чтобы перевести разговор.

— От тебя ни слуху ни духу, а я, между прочим, переживаю. Причем за тебя гораздо больше, чем за всю свою авантюру с Торфиордом. Вот, приехал проведать, — он кивнул в сторону автостоянки.

Среди новеньких внедорожников и блестящих седанов Тайра различила полуразбитую Горанову «Ауди-80».

— Горан Иваныч, а Ректору Ишанкара приличная машина полагается? Или вы так и будете ездить на этой развалюхе? Это во времена вашего студенчества круто было, а сейчас уже нет.

Горан хохотнул:

— Ректору Ишанкара, может, машина и полагается, но Ректор еще должен на нее заработать.

— И что, неужели еще не заработал? — не поверила Тайра.

— А ты думала, только Некромант и Трейсер служат Ишанкару под страхом смерти? Ректор третий, кто выполняет свой долг потому, что его обязали, а жалованье ему платят, чтобы с голоду не помер, мало ли что он самый главный.

— Чтобы с голоду не помер? Вы шутите?

— Шучу, конечно, — признался Горан, — но откладывать на старость пока не получается. Давай не будем про деньги, сама просила. К тому же старая разбитая «Ауди» — идеальное дополнение к образу алкоголика, неудачника и придурка Горана Йовановича, — довольно закончил он.

— Мне все равно, на чем вы ездите, — Тайра попыталась сказать это с наименьшим количеством эмоций, но Горан уловил в ее голосе нотки недозволенных чувств.

Он остановился и посмотрел на ее руку. Из-под рукава водолазки чуть виднелся край бинта: она в очередной раз безуспешно пыталась стянуть Узы.

— Значит, дела все-таки плохи, — констатировал Горан.

— Это Фарха, — Тайра соврала не моргнув глазом.

Горан знал, что птице она подставляла левую руку, но ловить ее на лжи благоразумно не стал.

— Горан Иваныч, а давайте я вам кое-что покажу? — предложила Тайра, и Горан понял, что она хочет разрядить обстановку.

— Показывай, — согласился он.

Тайра отошла в сторонку и поманила его за собой.

— Видите? — она указала на женщину, идущую вдоль крепостной стены.

Горан окинул ее восхищенным взглядом, и Тайра почувствовала, как сердце опять неприятно кольнуло.

— Если мне не изменяет память, это Мелинэ, — произнес он, не отрывая глаз. — Вы знакомы?

— Я с ней живу, — сообщила Тайра.

— В каком смысле? — Горан насторожился.

— Гудрун определила меня к ней на постой. Сказала, все остальные комнаты заняты.

— О, господи, — с облегчением выдохнул Горан, — а то я уж было подумал… Ну и как тебе твой арендодатель?

— Нормально. Мы друг друга пока не напрягаем, но главное не это. Вы ее хорошо видите?

— Отлично.

— Но она же классический вампир! И она ходит по улице днем! Сейчас час дня!

Горан усмехнулся.

— Это иллюзия, Кхасси. В вопросе иллюзий я тебе руку на отсечение дать могу. Это не Мэл, а всего лишь ее иллюзия.

— Это Мэл, — стояла на своем Тайра. — То есть это, конечно, ее иллюзия. Ее облик — это иллюзия, но под ней — сама Мэл.

— Не понял, — сказал Горан. — Поясни.

— Я думала, вы мне поясните, вы же у нас иллюзионист. Я сама понять не могла, как это у нее получается. Когда увидела ее в расписании во время светового дня, даже не поленилась до аудитории дойти, посмотреть, есть ли там какие-нибудь светонепроницаемые жалюзи или, может, заклинания тьмы кто-нибудь применяет специально для нее. Так вот, ничего подобного. Она спокойно передвигается под солнцем. Мэл — вампир, бессмертная нежить, и при этом солнечный свет ей ни по чем.

— Интересно. И как это возможно?

— Я тут думала три дня, — Горан увидел, как загорелись ее глаза, и понял, что она нашла ответ. — В общем, она в тенях. Мэл двигается в тенях, а в нормальном мире мы видим ее проекцию, накрытую иллюзией, но при этом проекция и сама Мэл настолько синхронизированы, что ее можно руками потрогать! Она словно бы всегда на границе двух миров. В тенях всегда темно, так что ей светом шкурку не попортит, а учитывая, что она нежить, ей там комфортно. Вы понимаете?

— И как, по-твоему, такое возможно?

— Понятия не имею! — с радостной улыбкой ответила Тайра. — Я же не иллюзионист, не трейсер и по теням ходить еще не умею, объяснить это не могу. Думала, вы сможете.

— Мне тоже надо подумать, — признался Горан.

— Мне ясно только то, что Мэл делает это не сама. Она сама по теням перемещаться не умеет. Значит, кто-то специально создал для нее такую систему заклятий! Это же больше, чем сногсшибательно! Представляете, надо научить ее саму входить в тени, когда ей будет это необходимо, надо всегда держать для нее открытый коридор, надо обезопасить ее от всякой дряни, для которой тени — дом родной! Научить ее видеть реальный мир из теней, синхронизировать с проекцией, да еще и иллюзию вписать в реальность так, чтобы она была от нее неотличима! Вы представляете, какая это работа? У меня слов нет! Обязательно покажу сэру ′т Хоофту!

— Чтобы держать постоянно такую систему заклятий, Мэл как минимум нужен персональный трейсер, а как максимум она должна сама им быть, — заметил Горан.

— Сама она по теням не ходит, — повторила Тайра, — а вот идея про персонального трейсера вполне здравая. Но, Горан Иваныч, вы представляете, какого уровня это должен быть трейсер?

— Смутно, — признался Горан. — Хотя знаю кое-кого, кто мог бы быть на такое способен.

— Таких трейсеров наверняка единицы, — сделала вывод Тайра. — Но трейсер Мэл должен поддерживать эту систему, так что, может, я еще с ним познакомлюсь. Он ее для этого навещает, она почти проговорилась. А еще он сто процентов гений!

Горан хохотнул.

— Я вот что думаю, Горан Иваныч, — Тайра посмотрела на него с хитрым прищуром. — Почему бы не сделать то же самое для Гиварша? У нас ведь тоже есть Трейсер. Вы с ним обязательно сможете понять, как сделана такая система для Мэл.

— Увольте, — решительно заявил Горан. — Гиварша и так слишком много, если он еще и при дневном свете бродить начнет, от него вообще спасения не будет.

— Морис вредит меньше, чем об этом говорят.

— Может, он вредит меньше в количественном эквиваленте, но не в качественном. У него слишком много энергии и мозгов, которые некуда приложить. Пусть занимается своей наукой, и по ночам.

— Ну Горан Иваныч!

— Я свое слово сказал. Нет. Признаю, конечно, что на Мэл висит шедевр, который, может, вообще никто не повторит, но Гиварш обойдется. Мы его, бесспорно, все любим, но ограничивать его свободу и активность необходимо. Все. Закончили на этом про Гиварша.

— Как прикажете, сэр.

По тому, как Тайра перешла на официальное обращение, Горан понял, что она обиделась. Про то, что у нее с Морисом отношения сложились гораздо теплее и теснее, чем можно было предположить, Горан знал, но этой их странной взаимной привязанности понять не мог, и это заставляло его злиться и ревновать.

— Про себя лучше расскажи, — попросил он.

Они медленно шли по проложенной по-над берегом набережной, Тайра вернулась к своему яблоку, откусывая от него сочные куски и глядя на скалы на противоположном берегу фиорда.

— Про себя неинтересно. За первую неделю я уже дважды подралась, причем один раз с девушкой. Шовинистка ненормальная… А еще говорят, что у меня с головой не все в порядке, а я на людей при первом знакомстве с кулаками не бросаюсь.

— А кто был твоей второй жертвой? — Горан улыбался.

— Качок с факультатива. Но это так, дракой назвать нельзя.

— А что Гудрун?

— А Гудрун молодец, — усмехнулась Тайра. — Если у них в Лиге все такие, то это даже круто.

— На ковер вызывала за драки?

— Не-е, у нее другие методы. Мы с Ави за разными партами сидели, так Гу распорядилась, чтобы из кабинетов, где моя группа занимается, лишние парты вынесли, так что мы с Ави теперь вынуждены сидеть вместе.

— И что ты смеешься? — не понял Горан.

— А что мне, плакать? Я же говорю, интересные у Гу методы воспитания, — Тайра выбросила огрызок в урну. — Мне Ави нравится, она умная, только к ней на хромой козе не подъедешь с ее особенностями дискурса и расхождением этносемантических полей.

— Страшные ругательства, — хохотнул Горан. — Получается, ты себе подружку нашла?

— Молчите, сэр, — Тайра тоже хихикнула.

— Домой когда заглянешь? — вдруг абсолютно серьезно спросил он.

— Думаю, на выходных останусь ночевать.

— Значит, раньше тебя не ждать.

— Можно подумать, вы ждете.

Горан снова остановился и опять посмотрел на выглядывающий из-под рукава ее водолазки бинт. Он осторожно взял ее ладонь в свои, она помедлила пару секунд и высвободила свою руку.

— Знаешь что, Кхасси… Мне тоже нелегко, но надо искать способ не зависеть от этого. Попробуй переключиться.

— Это как «переключиться»?

— Не знаю точно, — Горан не знал, какие слова подобрать, все они казались ему неправильными. — Клин клином вышибают, вроде бы так говорят? Только в Ишанкаре тебе отношения не построить, это однозначно. Не потому, что у нас нет достойных парней, а потому что… — он на секунду запнулся, но все же продолжил: — Потому что подойти к тебе как к девушке ни у кого смелости не хватит. Ну сама понимаешь… А тут вокруг полно нормальных ребят, и они пока что не знают, что ты некромантесса. Просто посмотри на них непредвзято. Может, тебе кто-нибудь понравится. Тогда Узы отойдут на задний план.

Тайре очень хотелось спросить, получается ли переключаться у него, но она заставила себя прикусить язык и промолчать.

— Надо бороться, Кхасси, — продолжил Горан. — Это не жизнь, если зависеть от Уз. Каждый раз, когда смотрю на эту удавку, мечтаю, чтобы Сэл поскорее сдох. Может, тогда его колдовство распадется, но Сэл, чтоб его, как Ленин в лучшие времена — живее всех живых. Так что попробуй переключиться.

— Это приказ, сэр? — на всякий случай уточнила Тайра.

— Считай, что приказ, — подтвердил Горан.

— Слушаюсь, сэр, — Тайра кивнула и отвернулась к фиорду. — Попробовать переключиться.

Больше говорить было не о чем. Тайра поняла, что, какие бы темы они сегодня ни затрагивали, все они будут сводиться к Узам. Они попрощались, но еще долго, после того как Горан вырулил со стоянки, Тайра ощущала тепло его ладоней.

В Ишанкаре она не покидала учебного корпуса и вернулась в Торфиорд сразу же, как только закончилась последняя пара.

— Чего надо? — манерно спросил Морис, отставил бокал, отодвинул стопку раскрытых одна на другой книг и поднялся Тайре навстречу. — Впрочем, в любом случае рад тебя видеть.

Он нежно обнял ее и чмокнул в щеку. Тайра легла на короткий диван, закинув ноги на мягкую, обитую королевским красным бархатом, ручку.

— Ничего, что я так? — ради приличия поинтересовалась она.

— Как госпоже будет угодно, — соблазнительно улыбнулся Гиварш, с удовольствием рассматривая выглядывающие из-под вороха нижних юбок ее зеленые туфли-лодочки на тонких каблуках, и вернулся в свое кресло к бокалу с недопитой кровью. — Как живется на новом месте?

— Привыкаю, — Тайра тяжело вздохнула. — Слышал, наверное, я уже дважды подралась.

— Это неудивительно. Во-первых, это Торхильдфиорд, они там все время отношения выясняют, но это так, ничего серьезного, забавы ради. Во-вторых, Йен тоже в молодости не дурак был кулаками помахать, правда, всегда по делу.

— Так и я по делу.

— Я разве что-то сказал? — голосом сытого кота поинтересовался Морис.

Он выбрал из фруктовой вазы большой персик и метнул его Тайре.

— На вот, съешь. Лея распорядилась мне в кабинет всякой травы приносить, специально для тебя. Теперь всегда будешь только на выходных заглядывать?

— Не знаю. А надо чаще?

— Тут, если я ничего не путаю, твой дом.

— Я тут как раз об этом думала, Морис, на прошлой неделе. Делать-то без сэра ′т Хоофта и его пар было особо нечего… В общем, нет у меня дома. Есть Ишанкар — место, в которое я могу вернуться, да и то теперь не всегда. Есть комната в Питере, но там живет Хи, и там я могу появляться только как гость: мало ли какая у нее личная жизнь. В прошлый раз вот неловко вышло, когда я ее с каким-то парнем застукала, — Тайра покраснела от этого воспоминания. — Теперь есть еще и, как говорится, перевалочная база в Торфиорде, а дома нет.

— Кем говорится? Кем говорится «перевалочная база»?

— А Бергер не рассказывал?

— Я с ним обыкновения задушевные беседы вести пока что не имею. Он вообще товарищ скрытный. А еще он тебя ревнует. Ко мне, к Йену, к Максу, ко всем.

— Врешь ты все, — Тайра попыталась отмахнуться как можно более естественно, хотя самой было приятно.

— Ну, так и про что мне Горан не рассказывал? — напомнил Морис.

— Про Мелинэ. Я с ней теперь живу.

Гиварш помолчал несколько секунд, а потом чуть подался вперед:

— Я тебя правильно расслышал? Ты с ней живешь?

— В ее служебной квартире, Морис, — пояснила Тайра. — Гудрун уговорила ее за мной следить, а чтобы ей было удобнее, поселила меня к ней. А вы с Бергером это как-то странно воспринимаете, словно я с ней живу в смысле… в смысле…

— В смысле спишь, — веско закончил Морис.

— Да, — согласилась Тайра.

— Мэл, как и все бессмертные, потенциально бисексуальна. Когда живешь не одну сотню лет, на красивые души начинаешь обращать больше внимания, чем на тела, в которых они сокрыты, поэтому и я, и господин Ректор твои слова восприняли неоднозначно. В общем, ты там поаккуратней, а то Мелинэ преподаст тебе несколько уроков чувственной любви.

— Про ее к тебе неприязнь мне известно, — не поддалась на провокацию Тайра. — Я только думала, что она односторонняя, а оказывается, у вас это взаимно, так что про чувственную любовь можешь не заливать. Оговариваете друг друга попусту.

— Ну почему попусту… Основания имеются у любых слухов, хотя про личную жизнь Мелинэ они по большей части ложные.

— А что у нее особенного с личной жизнью?

— Мелинэ недолюбливает мужчин. Ну не везло ей на кавалеров, что поделать… Ее и замуж папенька сплавил, когда ей далеко за сорок было… Так что в длительных отношениях она ни с кем не состояла. Характер, знаешь ли, у нее не сахар и запросы слишком высоки. Хотя у нее полно и других недостатков, м-да… В общем, мужчины в ее постели водятся, но лишь в развлекательных целях, — Морис сделал паузу, будто оценивая, достаточно ли корректно он выразился. — А еще у нее есть подружка, Хельги, еще познакомитесь. Мелинэ ее опекает, слишком опекает, как маленькую, поэтому и у Хельги мужчины не водятся. Хельги, кстати, уже лет пять вздыхает по Дэвенпорту, но тот счастливо женат, а еще он младше Хельги лет на десять-пятнадцать, так что ничего Хельги не светит, кроме утешений Мелинэ. Вот поэтому их людская молва в пару и записала. В интимную пару, — добавил Морис для окончательной ясности, — хотя никакого интима между ними нет.

— Странный вывод из факта женской дружбы, — Тайра откусила персик.

— Женской дружбы, моя сладкая, не существует, — со знанием дела поведал Гиварш. — А людям только дай языками почесать, и всегда о какой-нибудь дряни. Нашему Максу тоже периодически жениха подыскивают, а все из-за его пристрастия к модной одежде, опрятному виду и его излишней эмоциональности.

— Ты прости, — осторожно сказала Тайра, — но я от него про любимую женщину ни разу за пять лет не слышала.

— Слышала, — Морис для верности пару раз кивнул. — Только про нее и треплется.

Тайра, как и сэр ′т Хоофт, приподняла бровь, припоминая хоть одно имя. В голову ничего не приходило.

— Единственная любимая женщина Макса, — сжалился Морис, — это наука. Биохимия. Химия вообще. Это его единственная страсть. Ей он отдает все свое время и свою жизнь. А человеческие особи — так же как у Мелинэ: приятно провести время и разойтись. Может, найдется когда-нибудь гениальная заучка, чтобы Макс голову от пробирок поднял и потерял, но пока что не нашлась. Я за этим слежу. Даже костюм на его свадьбу приготовил, но, похоже, моль сожрет его раньше, чем он пригодится.

— На Максовы похороны свой костюм наденешь, — утешила его Тайра.

— Юмор у вас, некросов, право слово, идиотский, — Морис улыбнулся, а Тайра рассмеялась. — В общем, Мелинэ, конечно, дама неплохая, но будь с ней осторожна, — он перестал улыбаться. — Не откровенничай по важным поводам. Подкидывай ей что-нибудь из жизни восемнадцатилетней девушки: истории про парней, учебу, шмотки, кино, чтобы твоя легенда выглядела натурально. Но ничего серьезного не рассказывай. И не светись. У Мелинэ на Йенова Ученика еще с эвианского суда зуб. Узнает, что это ты ей репутацию эксперта испортила, предсказать ее дальнейшее поведение будет очень сложно.

— Я ей репутацию испортила?

— Она солгала про возраст реплик де ла Вэлль. Теперь ей никто не верит. Монсальват ее в качестве эксперта больше не приглашает, а зря. Счеты у нее только ко мне, в остальном она безупречна. Де Гранж мог бы простить ей этот промах, но не стал, так что теперь она в экспертных кругах персона нон грата.

Морис допил кровь и налил себе в чистый бокал вина.

— Выпить, кстати, не хочешь?

— В десять утра?

— Кому утро, а кому поздняя ночь.

— Так чего ты не спишь, а пьешь тут в одиночестве?

— А я тут тоже, видишь ли, думал, — Морис залпом выпил налитое. — О том, ради кого я мог бы умереть. Ради своего Дома… Ради Ишанкара в целом… Но это, как ты понимаешь, в случае чего — мой Долг. И получается, что из всех, кого я знаю, остаетесь вы трое: Йен, ты и Горан. И это плохо, Кхасси, если ты осознаешь, что твоя почти вечная жизнь никому не нужна, потому что двое из троих, за кого ты готов был бы ее отдать, — проклятые некроманты, которые сами не пойми живые или нет, а третий — чертов трейсер, который еще и слишком благороден, чтобы принять такую жертву.

Тайра села, скинув туфли и подобрав под себя ноги, и некоторое время смотрела на Гиварша.

— Я тебя тоже люблю, Морис, — наконец сказала она.

Он взял из вазы еще один персик, сел рядом и протянул его Тайре.

— Я уже забыл, когда мне кто-нибудь так говорил эти слова. И я тебя люблю.

Тайра поменяла косточку на предложенный им целый фрукт.

— Расскажи мне еще про Мэл. Она сказала, что ненавидит тебя.

— Мелинэ не умеет ненавидеть. Она Даханавар.

— Даханавар? Что это значит?

— Легенда такая есть. Про единственного в своем роде доброго вампира без семьи. Жил себе одиноко в горах Армении, местных людей не трогал, в основном овечек, да и тех не до смерти. Долину защищал от разбойников. В этом случае мог и человеческой крови выпить. Селяне его любили и не трогали, а Даханавар был их покровителем. Вот Мэл для Торфиорда тот же самый Даханавар. Это имя с ней уже срослось, хотя бессмертные уверены, что это оскорбительное для нее прозвище. Считают ее торфиордской собакой, променявшей свободу на хозяйскую цепь.

— А она сама что думает?

— Не знаю. Наверное, ее мнение зависит от того, кто ее так называет. Если Гу, то она, вероятно, воспринимает это как комплимент, потому что Гу знает, о чем говорит. Пока Мэл на территории Торхильдфиорда, ни один другой бессмертный не предъявит на него никаких требований. А если ее просто так Даханавар назвать… Навряд ли ей понравится.

— А на самом деле она кто?

— Да княжна какая-то, я толком уже не помню, давно это было, — отмахнулся Гиварш, но Тайре показалось, что он или не договаривает, или просто не хочет рассказывать историю Мелинэ. — Замашки, по крайней мере, королевские так и остались, хотя шестьсот лет прошло.

— Значит, Даханавар из легенды — это не она.

— Конечно, не она. Тот мужчиной был, да и легенда старше Мэл лет на сто минимум.

— А за что она тебя ненавидит?

— А это наше частное дело, и тебе, моя сладкая, сюда лезть не стоит, — со скрытой угрозой посоветовал Морис.

— Ну тогда еще что-нибудь про Мэл расскажи. То, что не ваше частное.

— А что еще? — Гиварш поднялся с дивана и вернулся в свое кресло. — Умная, красивая, но, как и все бессмертные, себе на уме, поэтому еще раз повторяю: особо с ней не откровенничай. Еще она, хотя сама вампир, не сильно нас уважает, поэтому и живет одна, вне семьи.

— И какой у нее дом?

— Никто уже не помнит.

— А ты?

— А я помню, — Морис помрачнел, — но тебе не скажу. И никому другому тоже. Мелинэ заслужила право жить так, как ей хочется.

— Получается, если у нее нет Дома, то в этом плане она уязвима?

— Да. Но, с другой стороны, она отвечает только сама за себя, ни перед кем не отчитывается. Но, в случае чего, да, защитить ее будет некому.

— В любом плюсе всегда есть два минуса.

— Афоризмами говоришь? — он осклабился. — Я запомню для потомков!

— Это не я говорю, это профессор Тан. Я всего лишь повторяю. А про башню Торфиорда можешь что-нибудь рассказать?

— Могу, но мало. Была башня, а теперь нету. Осталось одно основание, но в нем скрыто самое ценное.

— Макс сказал, там была лаборатория, которая может выдержать мою магию.

— Лаборатория там и есть, — с неохотой согласился Морис. — Выдержит ли она твою магию, не знаю, но соваться я тебе туда не советую. Макс, я думаю, хотел помочь, но в данном случае послушай меня. Не суйся.

— Почему?

— Тебе это не по зубам. Пока. Может, года через три-четыре, но не сейчас.

— А как мне эти три-четыре года практиковаться? Это было бы удобно. Если лабораторией все равно никто не пользуется, почему бы это не сделать мне?

— Потому что войти туда тебе пока не по силам, — повторил Морис. — Гу недаром постаралась, чтобы и воспоминания об этой башне были стерты. Торфиорду она не нужна, так как некромантов там уже давно нет, а пускать туда чужих они не заинтересованы. Впрочем, если ты когда-нибудь подружишься с Гу, может, она и расскажет тебе, как туда войти, но сейчас даже и не думай. Поняла?

— А практиковаться мне где? Может, мне про некромантию забыть и действительно податься в криптографию и семиотику?

— Ты чего возмущаешься? Я, что ли, тебя в Торфиорд определил? Иди господину Ректору претензии предъяви!

Тайра вздохнула и замолчала.

— Даже если ты и влезешь в старую башню, лигийские некросы тебя из Бергена почуют, — уже спокойно продолжил Морис. — Там такой защиты, как на нашей Башне, нет. Йен нашу Башню под тебя сколько лет готовил? То-то и оно. Не дури, Кхасси. Будешь практиковаться тут, как и раньше. Больше негде.

— Когда? — грустно спросила Тайра.

— По выходным.

— Во-первых, сэр ′т Хоофт со своими заданиями до выходных ждать не будет. А во-вторых, если я буду практиковаться все выходные, то к тебе в гости уж точно заходить не смогу. А еще у меня музей, хоть и на полставки! Ксандер меня заданиями не заваливает, конечно, но то, что поручает, я должна сдавать в срок, чтобы его не подвести. Времени совсем нет.

Гиварш некоторое время молча наблюдал, как Тайра доедает персик, старательно думая о чем-то своем.

— Со временем я тебе помогу, — пообещал он. — Я тебя кое-чему научу, только Йену пока не говори. Ничего плохого, но он будет против, опять же, пока.

— А когда он будет не против?

— Когда ты будешь засыпать на ходу или падать в обмороки без сил. Но мы постараемся до этого не доводить. Хоть иногда высыпаться сможешь. Я научу тебя, как можно замедлить время. Но делать это тебе, смертной, можно лишь в крайних случаях, когда без этого будет не обойтись. А почему?

— Потому что играть со временем опасно, и потому что за время мы платим годами жизни, — голосом пономаря произнесла Тайра сотню раз слышанную от Гиварша фразу.

— Именно. Каждый раз, как ты касаешься ткани времен, ты стареешь. Если делать это не злоупотребляя и только по крайней необходимости, то старение не так заметно. Да и вообще, если уж говорить откровенно, система времени гармонична и сбалансирована, поэтому рано или поздно все приходит в норму. Восстанавливается баланс между твоим новым состоянием и обычным течением времени. Поэтому лично я ничего страшного тут не вижу. Опять-таки, повторяю, если подходить к этому с умом.

— Понятно, давай к сути.

— Что, глазки загорелись? А я еще не сказал, что потребую взамен этой бесценной информации.

— Я на твои требования нажалуюсь сэру хет Хоофту.

— Ладно, ничья, — Морис обольстительно улыбнулся и продолжил. — Время замедляется или останавливается в строго установленных тобой пределах, ты же продолжаешь функционировать в том же режиме, как и обычно.

— Как у джедаев! Но тогда почему я старею?

— «У джеда-а-аев»! — передразнил ее Морис. — Стареешь ты потому, что постэффект не всегда логичен. Он, пока на тебе отразится, преломляется о многие другие факторы. Мы пока не нашли как с этим бороться, поэтому прими это как факт. Так как мироздание сильнее тебя, повернуть время назад ты не сможешь, только замедлить или остановить на какой-то незначительный в мировом смысле промежуток. Но перед этим ты проводишь строжайший расчет, чтобы не дай бог не ошибиться ни на единицу. Поняла?

— Поняла. Где формулы?

— Раз ты у нас теперь специалист по семиотике, — он не удержался и почти презрительно улыбнулся, скривившись на один бок, — скажи мне, что такое Ииса?

— Руна льда, остановки и промедления, — без запинки ответила Тайра.

— Отлично. Мы используем крипту Иисы, вкладывая в этот символ определенную последовательность заранее рассчитанных заклинаний, поэтому из одной руны это становится криптограммой.

— Я знаю про криптограммы.

— Тогда с вводной частью покончено.

— И где же формулы?

— У меня, — Морис постучал себя пальцем по виску.

— А почему не у меня?

— Потому что ты сидишь на диване в трех метрах от моего стола. Бегом сюда и пиши!

Тайра радостно подскочила с дивана, и Морис первый раз за сутки по-человечески улыбнулся.

В конце октября повалил снег, такой, какой Тайра видела только по телевизору или на новогодних поздравительных открытках. В комнате и учебных корпусах заметно похолодало, и стало ясно, что пора покупать по-настоящему теплые вещи. Через день после того как Тайра поделилась своими соображениями насчет пуховика в Ишанкаре, сэр ′т Хоофт научил ее магии терморегуляции, а Лея передала ей связанную из мягкой шерсти ажурную черную шаль. К форменному ишанкарскому платью она подходила куда больше, чем к джинсам и юбкам, которые Тайра носила в Торфиорде, так что Леин подарок Тайра оставила для Ишанкара.

Почти все свободное от учебы время было поделено между тренировками у Гюнтера, написанием проверочных работ для ЛГУ и работой в музее. Ксандер старался не сильно ее нагружать, понимая, что ей и так нелегко, так что домашнюю работу Тайра часто делала в тишине его кабинета. Ксандер не мешал, заваривал ей чай и иногда молча тыкал пальцем в очевидные ошибки. Этим его помощь в изучении некромантии и ограничивалась: он хорошо запомнил сэра хет Хоофта в гневе и больше провоцировать его не хотел. В ЛГУ Тайра должна была появиться к зачетам, к концу декабря, а пока Палыч пересылал ей индивидуальные задания, в красках расписывая, как опять ворчала завкафедрой, говоря, что позволила свободное посещение на младших курсах только ради того, чтобы иметь удовольствие спросить все сполна, когда Тайра придет в аспирантуру. Тайра про аспирантуру не загадывала, потому как представить, куда через несколько лет вывезет магическая кривая, было невозможно.

Вечера были отданы индивидуальным занятиям с сэром ′т Хоофтом, и Наставника не интересовала ни ее усталость, ни количество еще невыученных назавтра предметов. Он наверняка понимал, как ей тяжело, но сбавлять обороты не собирался, и его строгость и отсутствие соплей по поводу нелегкой судьбы своей Ученицы дисциплинировали и ее саму. Иногда сэр ′т Хоофт позволял себе подсказать что-нибудь относительно каверзных задач Тана, но в основном только посмеивался, каждый раз припоминая ей заданный профессором на первой отработке вопрос. Он настаивал, чтобы Тайра думала сама, иначе ему будет стыдно признаться, у какого же сэра она училась до сэра Тана.

Читальный зал торфиордской библиотеки почти всегда был забит, и Тайра была рада, что успела присмотреть незаметный с центрального прохода стол у самого окна. Возле стоящих рядом полок со старыми книгами по физике никого не бывало, и некому было следить за тем, что именно она делает, уткнувшись в свои конспекты.

Тайра колдовала без визуализации, тонко и осторожно, чтобы дежурный преподаватель или кто-нибудь из однокурсников поумнее не раскусил ее и не вывел на чистую воду. Сначала в минимальном масштабе создавала иллюзию и только потом наполняла ее настоящей магической силой. Колдовать в библиотеке Торфиорда было запрещено, так же как и в Ишанкаре, но у Тайры просто не было другого выхода. Лаборатории были расписаны по минутам, класс профессора Тана, специально оборудованный под сильную магию, был недоступен, а в своей комнате Тайра колдовать опасалась, памятуя о том, что однажды в гости к Мэл может заглянуть ее трейсер, и уж он-то непременно распознает, какое именно колдовство тут творилось. Можно было заниматься в лаборатории в Ишанкаре, но для Ишанкара хватало одного сэра ′т Хоофта, его задания отнимали все силы, и на что-нибудь из Торфиорда их хватало не всегда.

Все ее мысли занимала торфиордская башня. Если бы ей удалось найти в нее вход, то проблемы с практикой сразу бы исчезли. В мечтах Тайра иногда видела себя единственной владелицей оставшейся в основании разрушенной башни лаборатории, но одергивала себя, задавая вопрос: почему, например, тот же профессор Тан не пользуется ей по назначению? Тайра была уверена, что вход в лабораторию сохранился, но, так как на месте башни был теперь административный корпус, найти заветную дверь или люк в полу было непросто: входить в административный корпус студентам без особых поводов было запрещено.

Тайра попыталась найти старые планы Торфиорда, но в библиотеке даже в разделе истории ничего подобного отыскать не удалось. Пришлось признать, что фонды основательно вычистили, чтобы никто из возможных желающих до лаборатории не добрался. В Ишанкаре строительные планы Торфиорда хранились под грифом «секретно», и дежурный Библиотекарь предложил ей только современную карту, такую же, как выдала ей Гудрун. Тайра уже подумывала спросить об этом Гу, но задать такой вопрос, не вызвав подозрений, было невозможно. Она как-то озадачила Карлоса, но он ни о какой лаборатории ничего не знал. Тайра предполагала, что лабораторию законсервировали потому, что в ней действительно некому было заниматься: на некромантов в Торфиорде не обучали уже давно. Единственными, кому нужны были книги на шанкари, были студенты лингвистического факультета, которые не понимали и половины того, что содержали в себе эти тома.

Лаборатория как запретный плод с каждым днем манила все сильнее, а настоятельный совет Гиварша туда не лезть раззадоривал еще больше. Магические башни в древности строились приблизительно по одному образцу, так что можно было попытаться проникнуть туда и не имея точного плана. Достаточно было лишь нащупать контур, дальше все было делом техники. Тайре хотелось проверить свои силы, но с башней наверняка все было не так просто. Любой более-менее сильный маг смог бы определить контуры основания башни и попробовать открыть туда портал или войти через тени, и именно поэтому какая-нибудь гадость должна была поджидать еще на подходе, но другого способа попасть в лабораторию, минуя административный корпус, Тайра не видела. Она раздумывала над этим почти весь октябрь и в конце концов решила рискнуть. Она несколько раз перепроверила положение контура, неделю делала расчеты, чтобы не промазать и не оказаться погребенной заживо под толщей камней и мерзлой норвежской земли, и, когда сомнений в правильности уже не осталось, собралась на вылазку.

Она долго шла по берегу неспокойного осеннего фиорда, созерцая, как сероватая пена окутывает черные подножия скал в заливе и сползает обратно в воду, и, когда Торхильдфиорд окончательно скрылся за горизонтом, остановилась. Было страшно больше никогда не увидеть сэра ′т Хоофта, но рискнуть стоило однозначно. Тайра подула на пальцы — воздух с моря основательно промораживал — и по всем правилам открыла портал.

Ничего не произошло. Тайра увидела лишь контур входа, но никакого выхода ее портал не предполагал. Бело-голубой овал светился секунды три, а потом медленно потух.

После всего, на что ей намекал Морис, было странно не получить из портала железным кулаком прямо в любопытный нос. Никакой агрессии, предупреждения «Осторожно: злая собака!» или «Опасно для жизни», просто от ворот поворот. Наверное, рассчитано на студентов, которые захотят пробраться внутрь из любопытства или на спор. Ну не убивать же за это. Охраняющий башню трейсер, видать, был не чужд альтруизма, или его ирония просто перехлестывала через край. Интересно, Дэвенпорт это был или Гуэрра? Или еще кто-то из их бергенских коллег?

Тайра попробовала еще раз. Голубой контур входа засветился и спустя три секунды снова погас. Это, конечно, могла быть простая уловка, и шагнуть в портал все-таки стоило… На третий раз она, предварительно бросив сквозь контур портала камень, переступила через бело-голубую линию — и та растаяла за ее спиной. Ничего не произошло. Доступ в башню через портал был заблокирован.

Тайра присела на присыпанный снегом валун. Если путь через портал был закрыт, очевидно, что пробраться в лабораторию через межреальность тоже было непросто. Если ты не трейсер и не умеешь тасовать тени, как колоду карт, то на изнанку миров не стоило и соваться. В лучшем случае трейсер выкинул бы любопытного обратно в точку входа, и это если политика защиты лаборатории и правда не была агрессивной. В не самом лучшем случае можно было оказаться посреди Сахары или на дрейфующей в океане льдине с замкнутыми на себя же магическими потоками, чтобы, пока не вернется способность открывать порталы, было время как следует подумать над ошибками. В худшем случае, так как через тени помимо трейсеров ходили только редкие некроманты, прием мог быть куда более неприятным. Тайра до сих пор с ужасом вспоминала навечно запертого в тенях Гиварша и благодарила Бога за то, что на тот момент вообще не представляла себе, насколько безнадежной была их ситуация. С учетом этих факторов неумение ходить по теням было скорее плюсом, чем минусом: Тайра не была уверена, что смогла бы удержаться, чтобы не попробовать пройти тенями.

Правда, она знала еще один способ перемещения в пределах доступных реальностей: для этого всего лишь надо было слегка умереть.

Этот способ тоже не был идеален. Тело пришлось бы сбросить, а заявляться в лабораторию без него было рискованно. Если на лаборатории стояли детекторы на некромантов, то защищающий ее трейсер среагировал бы на попытку вторжения и первым делом уничтожил бы тело. Но мертвые треков не оставляли, и трейсеры их не видели… Мертвое тело можно было хорошенько скрыть под иллюзией, замаскировать под снег или еще один валун… В конце концов, Тайра не собиралась в лабораторию надолго. Так, просто посмотреть, что осталось внутри… Трейсер, однако, не обнаружив ее тела, мог просто отсечь незваного гостя от привычной реальности, перенести в тени лабораторию вместе с пожаловавшим туда некромантом, и тогда дела были бы совсем плохи. Ни один трейсер не стал бы играть с некромантом не на своем поле, а в тенях они были почти всесильны. Тайра понятия не имела, как выбираться оттуда в родной мир. Был риск застрять в межреальности в компании с Сэлом, Зулейхой и их несчастными сотоварищами. Из теней, как и любой некромант, безошибочно Тайра могла выйти только на Нижние Галереи, но в том, что она попадет на Мост, Тайра сомневалась. По Галереям заблудшие души могли плутать целую вечность, так никогда и не добравшись до Моста… В общем, от Галерей, да еще и без тела, определенно надо было держаться подальше. Обнадеживало только врожденное умение некроманта возвращаться в свою оболочку, где бы она ни находилась. Может, и из теней Тайра смогла бы вернуться, даже не обладая трейсерскими знаниями? Все предыдущие годы она возвращалась в свое тело, даже будучи под постэффектом, даже из зеленого лабиринта, а его местонахождение до сих пор не могли определить ни сэр ′т Хоофт, ни Горан, ни волшебный Змей. Может, с Нижних Галерей некроманту попадать в свое тело было еще проще? Точно этого Тайра не знала: на Галереях она была считанные разы, во плоти и с сэром ′т Хоофтом.

Предприятие было опасным, но, когда Тайра дошла до этой точки своих размышлений, торфиордская лаборатория в ее мыслях была уже не на первом месте. Ей хотелось испробовать свои силы, посмотреть, на что она способна без мудрого Наставника за спиной. Сэр ′т Хоофт обязательно одернул бы ее самым жестким образом, напомнил бы про ишанкарскую гордыню, но он был далеко и о ее гиблой затее не знал, а потому сдерживающий Тайру фактор отсутствовал.

Тайра села на снег, оперлась спиной о валун, спрятала руки в рукава пуховика, скрыла свое тело под несколькими комплексными заклятьями и вышла за Грань.

В воскресенье в здании администрации было пусто, два охранника с лигийскими омегами на рукавах смотрели футбол и пили горячий чай с круассанами. Тайра помнила положение контура башни и теперь уверенно шла к нему, спустившись сначала на нулевой хозяйственный этаж, а потом по узкой дугообразной лестнице еще ниже. С виду подвалы административного корпуса ничем не отличались от сотен других подвалов, но Тайра чувствовала иллюзию, тонкую, почти незаметную в общем магическом фоне Торхильдфиорда, похожую на полупрозрачную вуаль. Тайра прощупывала пространство, осторожно распутывая скрывающие дальнейший путь заклинания, и наконец вуаль поддалась, немного расступилась в стороны, и за ней между переплетением труб возникла большая, с коваными накладками и гигантскими петлями деревянная дверь, какие Тайра не единожды видела в приключенческих фильмах про искателей сокровищ. Она остановилась и прислушалась.

Конечно, ее засекли. Такую магию не спрячешь, как ни старайся, и, хотя она открывалась потоку ровно настолько, чтобы иметь возможность исполнить заклинание, ее сила все равно была велика. Опытного трейсера некромантскими фокусами было не провести. Он ее не видел — души мертвых показывались трейсерам только в межреальности, — но чувствовал ее присутствие, по касательной задевал ее своим взглядом, и это было не слишком приятно, будто мимо быстро проползала холодная влажная змея.

Отступать было поздно и незачем. За дверью была вожделенная лаборатория, но поблизости был и ее страж. Он мог утащить Тайру в тени, а потому раскрывать ему свой настоящий облик было неразумно. Тайра подумала и преобразовала свою форму.

Гюнтер наверняка причислил бы ее выбор к так нелюбимым им муси-пуси, но Тайре всегда нравилась осень. К тому же контролировать сотню красно-золотых кленовых листьев любому противнику было бы труднее, чем одно полноценное существо. Тайра помедлила еще немного, привыкая к новому фасеточному зрению, и прошла сквозь дверь.

Вместо лаборатории ее взору открылся длинный темный коридор. Тайра была уверена, что прямо за дверью находится зал лаборатории, планы и расчеты утверждали именно это, но теперь она видела только уходящий вдаль каменный проход с арочным сводом, который наполняла плотная, теплая, осязаемая тьма теней. Трейсер был умницей: проложил коридор через межреальность, чтобы увеличить свои шансы на победу в возможной схватке и опознать некроманта, увидев его душу. Может, лаборатория Торфиорда была на грани между настоящим миром и его изнанкой и поэтому никто из простых магов в нее не лез? Тайра замерла и начала сканировать помещение.

Чем дольше она изучала примененные охранные системы, тем больше уважения испытывала перед тем, кто это сотворил. Почти все из того, что она увидела, было ей неизвестно. Это была чуждая ей магия, магия трейсеров, которой ей только предстояло учиться, остальное же было рассчитано на некромантов. Все ближние к лаборатории тени наверняка были перекрыты, и по этому коридору некромант должен был идти как самый обычный человек. Ну или не самый обычный… Но какую мощь нужно иметь, чтобы перекрыть доступ в тени! Трейсер явно был не из простых дрезденских или монсальватских парней. Для энергетических форм тоже были сюрпризы: трейсер хорошо знал излюбленные некромантские уловки. Тайра с раздражением подумала о том, что он сейчас наблюдает за ее замешательством и наслаждается ситуацией.

С первым ее движением система магической защиты ожила. Тайра рассыпалась листопадом, уходя от смертоносных лучей, скручивалась в тугую спираль, отражая заклятия, смысл и силу которых не могла определить, стелилась по полу, шуршала по стенам и взмывала к потолку. Продвижение напоминало ей танго: она то делала решительный бросок, то отступала, то замирала, чтобы снова броситься вперед, и понимание того, что трейсер не принимает в этом ровно никакого участия и лишь молчаливо наблюдает, возможно посмеиваясь, а возможно, и наслаждаясь зрелищем, Тайру неимоверно злило. Она не любила танцевать, но если ей приходилось это делать, то партнер должен был быть достойным. Танцевать во тьме каменного коридора с заранее заготовленными заклятьями было ниже ее достоинства. Тайра желала добраться до трейсера, чтобы заставить потанцевать его самого. На магических углях. Сальсу. Это, пожалуй, ее бы удовлетворило.

В тот момент, когда она почти приготовилась снести всю поставленную защиту одной ударной волной, внезапно наступила тишина. Тайра замерла, сотня золотых листьев собралась в крону и затихла. Она не двигалась с места и наблюдала кромешную тьму. Магическим взором она видела очертания коридора, но ни одного заклинания больше не было. Трейсер убрал их все в один момент, будто ребенок, которому надоело играть, смахнул рукой цветные кубики со стола на пол, но Тайра знала, что он далеко не ребенок. Она хотела двинуться дальше, но прямо перед ней тьма начала медленно раскрываться, расползаться в стороны, и секунду спустя Тайра различила контуры старинной двери в каменной арке, которая медленно и совершенно беззвучно отодвигалась вовнутрь, являя зелено-голубую панораму магической лаборатории.

Тайра готова была поклясться, что перед ней еще метров пятьдесят коридора и никакой двери! Если бы у нее были руки, она могла бы дотронуться до каменного свода и толстенных дубовых досок, но и без рук понимала, что дверь и лаборатория за ней не были иллюзией. Приглашение было хоть и любезным, но недвусмысленным, и Тайра, колыхнувшись всей сотней листьев, с достоинством гладиатора прошелестела внутрь. Дверь беззвучно захлопнулась за ее спиной и слилась с каменной кладкой.

Зал лаборатории наполняло зеленоватое сияние, и Тайра поразилась тому, какая магия творилась тут еще каких-то сто лет назад. Магический фон после работы никто не обнулял: стены до сих пор не отошли от некромантии и камни были насквозь пропитаны магией смерти. Любой маг, кроме некроманта, и без помощи трейсера переместился бы в мир иной сразу, как только оказался внутри. Наполненный ловушками коридор был всего лишь предупреждением. Маг поумнее, поняв, что с уловками трейсера ему не справиться, сразу повернул бы назад, глупый бы погиб — что поделать, естественный отбор… Если же кто-нибудь прошел бы до конца, с первым шагом в лабораторию от него не осталось бы и воспоминания.

В центре круглого зала на тридцатисантиметровом возвышении из черного вулканического стекла стоял резной, словно вырастающий из него, столб с подставкой для книги, напоминающий гипертрофированный пюпитр. Постамент и пол возле него были залиты полупрозрачным белым с серебристыми отблесками свечением. Внутри него, как в молоке тумана, лежал плотный жгут толщиной метра в полтора, несколько раз тугой спиралью обвитый вокруг кафедры. Внутри жгута переплетались и перетекали друг в друга магические потоки. Тайра никогда раньше не видела ничего подобного. Ей захотелось подойти и рассмотреть это поближе, но стоило ей колыхнуться в сторону кафедры, как серебристо-белый жгут ожил и начал неторопливо раскручивать свою спираль.

…Такими Тайра всегда представляла себе драконов из китайской мифологии… Он был неуловимо гибким и пластичным, как водный поток, его полупрозрачная чешуя переливалась хрустальными бликами, а сила, которая исходила от него, заставляла трепетать сердце. У дракона были удивительные очи: глубокие, как омут, и холодные, как замерзшая вода. Они завораживали, его сила отражалась в них колотым льдом, закручивалась водоворотом и завлекала с собой на дно. В его взгляде не было ни капли удивления, сожаления или желания боя, только холодное спокойствие, как у сэра ′т Хоофта, и абсолютная уверенность в себе, как у Сэла. Тайра не могла ошибиться. Его магию Тайра не спутала бы больше ни с чем: она уже была с ней знакома по убитому мужчине из Майнца и системе заклятий, наложенных на Мэл. Поединок за лабораторию старой башни Торфиорда обещал быть жестким.

Она чуть сдвинулась дракону навстречу, он предупредительно застыл и сверкнул своими ледяными очами. Тайра замерла на полувзлете, выждала две секунды, пока ледяной огонь в очах дракона не погас, и снова направилась к нему. Дракон метнулся быстрее молнии — Тайра не успела заметить, когда началось и когда закончилось его движение, — и дважды взял ее в кольцо своего переливающегося снежными оттенками тела. Он поднял морду до середины ее облака из золотой листвы и чуть приоткрыл пасть, демонстрируя сверкающие горным хрусталем клыки. Длинные белые усы его шевельнулись, и он снова застыл.

Это была интересная и опасная игра. Тайра поняла, что заинтересовала дракона, и теперь, чтобы заслужить его уважение, ей во что бы то ни стало надо было подобраться к кафедре. Она чуть шелохнулась, позолота блестками посыпалась с листвы, и, пока он наблюдал за золотым сиянием, Тайра рухнула вниз, сквозь оба его кольца до самого пола.

Дракон бросился за ней, нырнув в кольца сквозь себя, Тайра метнулась к стене и заложила вираж, но дракон не отставал. Сотней глаз она видела его сверкающую снегом морду рядом со своей листвой. Она взмыла под потолок и рассыпалась отдельными листьями по всему пространству башни, но он со скоростью света бросался от стены к стене, сгоняя листья в одну кучу, и вскоре Тайра снова оказалась зажата его кольцами, которые теперь были плотнее и уже, и прорваться сквозь них предыдущим способом было уже невозможно.

Дракон снова сверкнул льдом на дне очей и вытянулся в спираль. Тайра наблюдала, как переливается его чешуя, и чувствовала исходящий от него холод. Цвет ее листьев начал тускнеть, золото постепенно превращалось в патину, патина — в желтую гуашь с кровавыми разводами, и ей захотелось закрыть глаза и заснуть. Она медленно начала осыпаться, как осыпается клен, сраженный ранними заморозками, сначала теряя один лист, потом другой, а потом два и три одновременно. Тайра отрешенно наблюдала за тем, как ее желто-красные листья плавно движутся к каменному полу… а потом, скинув наваждение, резко собрала оставшиеся в тугой комок и ударила по дракону расходящейся огненной волной.

Он не успел уйти от удара. Магия обожгла его бока, Тайра почувствовала пронзившую его боль и вырвалась из его колец. Он отлетел к стене, сжался в пружину и бросился на нее. Тайра снова рассыпалась листопадом, но он поднырнул снизу, обдавая холодом каждый ее листок, и это было дыхание смерти. Тайра постепенно теряла листья, и вот от сотни их уже осталось восемьдесят два. Она на мгновение замерла, не позволяя листве в свободном падении коснуться его тела, и стрелой взлетела под купол. Дракон кругами плавал в середине лаборатории, не сводя с нее своих умопомрачительных глаз.

Тайра растеклась по потолку, оценивая ситуацию. Дракон перекрыл ей путь к кафедре, к отступлению, к выходу отсюда. Он был серьезно ранен, его сверкающие бока сочились белым туманом, но, пока он был в сознании, вырваться ей было не суждено. Тайра золотой паутиной висела над ним, с удивлением понимая, как много сил отнимало противостояние с этим волшебным существом. Он перенастраивал магические системы, возвращая Тайре откаты от ее заклинаний, и ей, компенсируя урон, приходилось открываться все больше и больше. Дракон, хоть и с трудом, но выдерживал ее магию. У него, несомненно, было гораздо больше опыта, и Тайра со своей силой проигрывала его умениям.

Она закрутила листву против часовой стрелки, формируя из нее золотое веретено, дракон сузил круги и снова открыл пасть, на этот раз демонстрируя все свои сверкающие хрусталем зубы. Они бросились навстречу друг другу одновременно, Тайра понимала, что от столкновения не уйти, и в последний момент они разошлись ровно настолько, чтобы не столкнуться лбами. Дракон молниеносно обвился вокруг ее веретена, и Тайра оказалась в полной его власти. Она увидела, как зеленоватое свечение лаборатории постепенно гаснет, и вскоре их поглотила полнейшая тьма: трейсер вышел в настоящие тени и прихватил ее с собой.

Он размотал свою спираль так же быстро, как и свил, отпрыгнул в сторону и затаился в ожидании. Тайра взвилась золотым вихрем, крутанулась вокруг вертикальной оси и, превратив каждый листок в пятипалую смерть, веером кинулась к нему. Дракон увернулся, но Тайра в последний момент изменила плоскость направления удара, и тридцать листьев впились в его сверкающую спину, прорезая его тело насквозь. Дракон выгнулся дугой и резко провалился во тьму теней, на несколько секунд потеряв сознание от боли, оставляя за собой след молочно-белого, сверкающего ледяными искрами, тумана. Тайра видела, как тускнеют его сказочные очи, и на секунду ей стало страшно: убийство Трейсера Ишанкара в ее планы по захвату старой башни не входило. Дракон, превозмогая боль, взлетел обратно к ней, взмахнул хвостом, выравнивая свой полет, и рассек ее облако листвы крест-накрест прямо посередине.

Не надо было его жалеть… Он словно разрубил на четыре части ее тело и воткнул в оголенное мясо миллионы ледяных игл. Тайра изо всех старалась удержаться в сознании, но он не дал ей опомниться и, свернувшись в замысловатый узел, молниеносно раскрылся, посылая в нее одну за одной волны заклятий, о которых Тайра только слышала от сэра хет Хоофта.

Тайра превратила листву в зеркала и отбилась, дробя магию на мелкие составляющие. Заклинания исказились и осколками стекла разлетелись от нее во тьму, Тайра, следуя за ними, рассыпалась по сторонам, образуя вокруг дракона кольцо, и отразила от себя искаженные заклятья обратно в него. Дракон пытался уйти, но осколки все равно ранили его длинное тело. Тайра кружилась, образуя вокруг него сферу, играя все больше искажающимися заклинаниями в пинг-понг, но игра давалась ей нелегко. Откаты пробивали ее защитный барьер, и у нее не было времени, чтобы просчитать последствия и подкорректировать защиту. Дракон был настолько быстр, что успевал уворачиваться, даже будучи еле живым, и Тайре требовались все силы, чтобы держать его под контролем. Он умудрялся ранить ее, по одному разбивая ее зеркала, и с каждым его прикосновением Тайру пронзала боль, а тени вспыхивали изумрудными искрами.

Тайра не следила за временем. Поединок с драконом, начавшийся как танго, превратился в бой не на жизнь, а на смерть. Дракон отнимал у нее слишком много сил, и Тайра чувствовала, как неотвратимо подбирается к ней постэффект: заклятия такой силы в таком сочетании она не использовала еще никогда. Тайра собрала все свои оставшиеся зеркала в одно и зависла в пустоте. Очи дракона сверкнули ледяным крошевом, и он приготовился к броску. Тайра понимала, что он вложит в него остатки всех своих сил, так же как и она. Затяжной бой вымотал их обоих. Пора было заканчивать.

Они кинулись навстречу одновременно, столкнулись и породили торнадо; их закрутило, зашвыряло из стороны в сторону, дракон снова обвился вокруг нее, она больше не могла держать образы зеркал и стала листвой. Ее оголенная, скрытая кленовыми листьями душа разрывалась от боли, тьма вокруг пульсировала зеленым, и больше не хотелось никакой схватки, никакой лаборатории, никакой старой башни… Откат приходил за откатом, и Тайра не успевала гасить их все. Дракон еще плотнее обвил ее своим телом, защищая от оставшихся заклятий. Они кувыркались в темноте, и, когда магическая буря наконец стихла, их накрыла оглушительная тишина.

Тайра держалась на грани сознания, цепляясь за единственное реальное в окружающей тьме существо — своего врага и спасителя, который медленно падал, сверкая рваными ранами на снежно-белых боках и не сводя с нее взгляд. Он плавно опустился на что-то, что было тут вместо земли, сначала хвостом, потом изуродованным, обожженным магией телом, а потом и мордой, и Тайра поразилась тому, что он еще жив. Он не был некромантом и, после того, что она в него посылала, давно должен был быть мертв, но он держался, не давая ей возможности увидеть, как закроются его удивительные очи с магическими водоворотами на дне. Внезапно Тайра испытала к нему неведомую ранее нежность. Красно-золотым листопадом она бережно опустилась на него сверху, накрыла его израненную спину, последними магическими силами залечивая какие-то из его ран, и сухими листьями опала рядом с ним. Она больше не могла держать облик листвы и обернулась собой.

Дракон поближе подвинул морду и почти коснулся ее руки. Они лежали рядом, и Тайра медленно тонула в его глазах, наслаждаясь долгожданным покоем и исходившей от дракона прохладой. Сверху падал снег, настоящий, пушистый, совсем не магический, он накрывал дракона, засыпал черную землю, Тайра видела красоту и идеальную форму каждой, пролетающей мимо ее лица снежинки, будто дракон специально давал ей возможность рассмотреть совершенство снега.

— Красивые были листья, — произнес Змей низким бархатным голосом, и ей показалось, что он чуть улыбнулся уголком губ. — Никогда не видел больше пяти элементов в этом заклятье.

— В каком заклятье? — не поняла Тайра.

— «Пять лепестков». Это высшая магия, и дается она единицам.

— А «Пять лепестков» — это разве не Камасутра для некромантов? — Тайра припомнила слова Мориса и рассказы однокурсников.

— Такое применение тоже возможно, но нет, это не Камасутра.

— У меня в любом случае нет допуска. Не знаю, что это.

Дракон фыркнул, почти по-человечески усмехнулся и тут же сжал зубы, стараясь не показать ей своей боли. Это было бессмысленно, Тайра чувствовала ее, как любой некромант, а еще по-некромантски наслаждалась ей, и от этого было стыдно.

— Не уходи, пожалуйста, — шепотом попросила она. — Я испугалась, когда ты упал. Я не хотела тебя убивать.

— Хотела бы убить — дралась бы в полную силу и некромантией.

— И зачем мне убивать Трейсера Ишанкара?

— За доступ в лабораторию, например, — предположил он.

— Ни одна лаборатория не стоит твоей жизни.

— Тогда почему ты не отступила?

— А ты почему не отступил?

Дракон медленно моргнул и не ответил.

— Поверить не могу, что ты настоящий, — Тайра слабо улыбнулась. — Я так давно хотела тебя увидеть…

— Давно? — он снова фыркнул. — Я ждал позволения посмотреть на тебя не один год.

— Сэр ′т Хоофт тебе не разрешал?

— У тебя суровый Наставник, — Змей сказал это с уважением.

— Почему он нас до сих пор не познакомил?

— Он не жалует трейсеров. Он уверен, что мы хуже некромантов.

— А вы хуже?

— Точно не лучше, — и он по-драконьи улыбнулся, чуть приподняв верхнюю губу над сверкающими клыками.

— Почему все зовут тебя Змеем? Ты ведь дракон.

— Долгая история. Как-нибудь потом… Сейчас нет сил.

— У тебя все-таки есть усы…

— Как положено дракону.

— Но не змею.

— Ах, вот в чем дело, — он усмехнулся. — После эль-Хасы ты всех удивила вопросами про мои усы, даже меня. Никак не мог понять, что с ними не так.

Тайра не могла оторваться от его волшебных очей, ей казалось, что в них отражается вечность, и эту вечность она хотела бы провести с ним. Это наваждение было сродни последнему сну замерзающего в снегах путника, наконец-то принявшего свою скорую кончину и напоследок рассмотревшего гармонию снежных кристаллов.

— Что? — с легким шипением спросил дракон. — Опять со мной что-то не то?

— Почему ты меня защищаешь?

— Разве сегодня я тебя защищал?

— Раз здесь все еще нет некромантов и трейсеров Лиги, выходит, что защищал.

— Защищать Некромантов Ишанкара — это мой Долг. Сэр ′т Хоофт и сэр Бергер сказали, что я должен тебя беречь. Я выполняю приказ.

Такой ответ Тайру почему-то расстроил.

— Ты мне нравишься, — угадав ее мысли, добавил дракон. — Даже мертвая. Даже без тела. Даже в виде сотни кленовых листьев. Я защищал бы тебя и без приказа.

А вот это было приятно. Очень приятно. Тайра хотела погладить его по носу, но вовремя одернула руку. Даже сквозь зеленый маркер Снежный Змей казался ей белым, хотя чешуя его сверкала зелеными искрами.

— Больше не ходи в старую башню, — попросил Змей. — Ты гораздо сильнее. Она не выдержит, да и я вторую стычку с тобой навряд ли переживу. Не приходи сюда, Кхасси.

— Больше не приду.

— Хорошо, — он медленно моргнул, принимая ее обещание. — Я не вижу твоего трека. Скажи, где ты оставила тело, я доставлю тебя к нему.

Тайра какое-то время молча смотрела на него, запоминая порядок чешуи на морде, сверкающие горным хрусталем рога, белоснежную гриву и безумно красивые волшебные глаза, а потом сообщила ему координаты.

— Мы еще встретимся? — спросила она.

— Не сомневайся. Я бы хотел. Но давай не так, как сегодня. Давай без боя.

— Уговорил. Давай без боя.

— Тогда до свидания, — бархатно отозвался дракон, и в следующий миг по глазам резанул ослепительный отраженный от норвежского снега белый свет.

Тайра еле доплелась до скамейки и уселась на нее, даже не счистив снег. Большие резные снежинки белыми оренбургскими узорами медленно оседали на черной плащевке пуховика. Надо было слить кровь еще вчера, но она подумала, что в очередной раз попробует переждать, пересилить себя и даст возможность организму самому справиться с перебором магии, но сейчас понимала, что это решение было глупым. Голова временами начинала кружиться, во рту чувствовался привкус крови, и от этой смеси железа и соли слегка подташнивало. Тайра не могла сказать, какая на самом деле вокруг температура: ее то знобило, то бросало в жар. Сэр хет Хоофт точно не погладит ее по головке, когда узнает, что она перебрала дозу в три раза раньше, чем они рассчитывали, а особенно он не обрадуется, узнав, как именно она это сделала.

Боевая магия больше не казалась ей примитивной. В исполнении Снежного Змея она была почти такой же убойной, как и ее некромантия. Тайра только потом осознала, что, если бы Змей дрался с ней как трейсер, используя свою специфическую магию вместо боевой, она сейчас могла бы быть окончательно мертва. Да-а-а… Хоть они со Змеем и получили отсрочку, но ненадолго. Сэр ′т Хоофт убьет их обоих, как только узнает об их знакомстве. Гнев Наставника пугал Тайру куда сильнее, чем окончательная смерть.

Мимо по засыпанной снегом дорожке в обычной своей воинской манере маршировала Ави. Она увидела Тайру еще издалека, и Тайра поняла, что Ави удивилась: видимо, вид у нее был отменно неважный. Ави отклонилась от маршрута и плюхнулась рядом, положив на колени свой темно-синий рюкзак. Она некоторое время критически оглядывала Тайру, а потом спросила:

— Ты и правда дура?

— Иногда, — не стала отпираться Тайра.

— Сунулась-таки в старую башню?

— Откуда ты знаешь про старую башню?

— Книжки читаю, как и ты, — зло ответила Ави.

— А откуда ты знаешь, что я туда совалась?

— Наблюдаю я за тобой. Ты странная.

Тайра не ответила.

— Слушай, я не знаю и знать не хочу, что ты там забыла, в конце концов, недаром же тебя к Тану на моделирование понесло, да еще и с третьим курсом, может, у тебя садо-мазо наклонности, но в старую башню никто не вошел и не войдет, пока Гу не даст разрешения, — тихо, по секрету, придвинувшись к Тайре почти вплотную, произнесла Ави.

— Эту башню держит не Гудрун, — так же тихо и по секрету поделилась Тайра. — Гу и сотой доли того, что там наворочено, сделать не сможет!

— На то и расчет, — Ави довольно улыбнулась. — С тех пор как Торфиорд закрыл набор на некромантию, лабораторию запечатали. Когда Первым проректором стала Гудрун Свенсон, она постаралась сделать так, чтобы никто никогда туда не попал.

— Почему?

— Потому что Гу считает некромантию богопротивным делом, так же как и большинство ныне живущих магов. Для боевой магии достаточно тех лабораторий, какие действуют. Старая башня рассчитана на некросов, но так как своих некромантов тут больше нет, то и чужим тут делать нечего.

— А почему набор закрыли?

— Точно не скажу, — призналась Ави. — Говорят, это во время Второй мировой еще было, а подробностей я не знаю.

— Понятно, — Тайра перевела взгляд с Ави на голые сейчас дубы, чтобы падающие снежинки не провоцировали головокружение.

— Ты вообще как выжила после старой башни? — наконец поразилась Ави. — Выглядишь отвратительно.

— Спасибо, ты всегда только приятные вещи говоришь, — съехидничала Тайра. — У меня голова кружится, а еще меня тошнит.

— Может, ты беременна? — Ави прищурилась. — А то я вижу, как Мендоза за тобой глазами стреляет, — мало ли что там у вас.

Ави нервно хихикнула и тут же кашлянула в кулак. Тайра уже знала, что это следовало воспринимать как извинение.

— Пойдем в аудиторию, четыре минуты до звонка.

Они поднялись и медленно двинулись в сторону своего корпуса. Ави безжалостно топтала снег своими неизменными «Доктор Мартенс» зимнего образца и кивала головой в такт играющей в наушниках музыке. Когда они разделись и спрятали верхнюю одежду в Арсеналы, Ави снова кашлянула в кулак.

— Слушай, аль′Кхасса, я тебя давно хотела спросить… Ты кто по национальности?

— Это ты наконец-то решила прощения попросить за момент знакомства?

— А я смотрю, чувствуешь ты себя не так отвратительно, как выглядишь! — огрызнулась Ави.

— Русская я. Только не говори никому.

— А почему аль′Кхасса? Саламандра? Почему на шанкари?

— Так получилось. Ты ведь тоже своим нормальным именем не зовешься.

Ави не ответила, и остаток пути до аудитории они шли молча. То, что Ави заметит стилизацию имени под арабский, Тайра не сомневалась с тех пор, как узнала, что она говорит на десяти языках. Было интересно, задавала ли она такие же вопросы кому-нибудь еще… Навряд ли, конечно. Ави ни с кем не общалась. Но теперь Тайра была уверена, что раз Ави докопалась до шанкари, то рано или поздно докопается и до Ишанкара. Хорошо это или плохо, с больной головой оценить было невозможно, и Тайра решила оставить эти размышления на потом.

Ави вошла в дверь первой и застыла на месте, так что Тайра наступила ей на пятки. Тайра аккуратно, чтобы не провоцировать головокружение, повернула голову и осмотрела класс. Все парты, убранные Гудрун еще в начале сентября, стояли на своих местах.

Ави пожала плечами, прошлась до парты, которую до появления Тайры она считала своей и которую они два месяца вынуждены были делить, с размаху скинула с плеча на столешницу свой рюкзак, потом повернулась к Тайре и как бы между делом произнесла:

— Если хочешь, можешь сесть со мной.

Тайра беззвучно засмеялась и отодвинула соседний стул.

— И можешь звать меня Ави, — старательно не глядя в ее сторону, добавила она.

Йен вышел на порог Башни и раскрыл зонт. На улице хлестал дождь, тяжелые капли кругами расходились по поверхности луж. Йен поплотнее запахнул пальто и направился к Библиотеке. Рабочий день уже давно закончился, но он никак не мог разделаться с дневными обязанностями: завтрашний вечер у него должен был быть свободен для Ученицы.

Он шел по садовым дорожкам, обходя особенно глубокие лужи и перепрыгивая через потоки воды. Все нормальные люди в Ишанкаре предпочитали находиться в помещении, и только его, господина Секретаря и господина Старшего Финансиста нелегкая носила по улице.

Йен уже собрался свернуть, когда в вечерних сумерках разглядел одинокую фигуру, стоящую на поверхности небольшого пруда. Маг остановился, немного помедлил и свернул на газон. Через три шага брюки намокли, а к ботинкам прилепился желтый опавший лист. ′Т Хоофт подошел вплотную к пруду, к самой кромке воды.

Мужчина посреди пруда заметил его еще издалека и, когда маг достиг берега, поклонился по всем правилам Церемониала. Йен прижал руку к груди и кивнул. Мужчина шел по воде, как если бы это была твердая поверхность, по крайней мере, Йен не заметил разницы в его походке, когда он ступил на землю и они отошли на некоторое расстояние от берега. ′Т Хоофт предложил ему место под своим зонтом, но мужчина усмехнулся и покачал головой. Он был абсолютно сухим. Дождь падал на его плечи и отросшие темно-каштановые волосы и пропадал всуе.

— Тебе нельзя находиться здесь без причины, — напомнил ′т Хоофт. — Что ты здесь делаешь?

— Толком объяснить не могу, сэр. Ностальгия.

— У тебя? По Ишанкару? — маг приподнял бровь. — Я думал, ностальгия по Ишанкару — это не твое.

— Вы ошиблись, сэр, — спокойно возразил мужчина.

— Так что ты здесь делаешь, Змей? — повторил вопрос хет Хоофт.

Трейсер некоторое время думал, словно выбирая ответ из возможного множества, а потом решился и взглянул магу в лицо.

— Я встретил противника, который мне не по силам, — сообщил он. — Я могу остановить его только ценой своей жизни. Ценой наших жизней, если мне сильно повезет.

— Это нормально, — чуть улыбнулся Йен. — Когда-нибудь все встречают того, кто им не по силам. Это стимул двигаться дальше, чтобы в битве был один победитель и один проигравший. Таков закон гармонии боя. А тебе пришлось драться?

— Разве я не выгляжу как побитая собака?

— Ты сам это сказал, — хет Хоофт усмехнулся. — Я старался быть корректным.

— На самом деле я еле выжил, сэр, поэтому можно забыть о корректности.

— Выглядишь ты и правда ужасно, — признал Йен. — Будто тебя месяц трепали всей Шайорэ, и это меня настораживает, потому как я не знаю ни одного человека, который был бы тебе не по силам.

— Думаю, знаете, — Змей многозначительно посмотрел ′т Хоофту в глаза.

Йен не ответил, старательно раздумывая и не сводя с собеседника взгляд. Когда он наконец сделал выводы и собирался произнести их вслух, Змей остановил его жестом.

— Разрешите, я скажу, сэр? — он чуть наклонил голову, как бы извиняясь за то, что ему пришлось перебить мага, и его очи сверкнули колотым льдом. — Если вы надумаете применить силу, то я возьму на себя смелость посоветовать вам или подрезать кое-кому язык, или вбить кое-кому осиновый кол в сердце. Можно сочетать одно с другим, больших потерь при этом мы не понесем. Это если вы решите найти действительно виноватых.

— Заступаешься за мою Ученицу? — недовольно спросил ′т Хоофт.

— Я справедлив, — возразил Трейсер.

— Справедливо будет, если она сначала получит ремня, а потом отправится на неделю в Зиндан за то, что полезла в старую башню, забыв об осторожности и здравом смысле, а еще за то, что чуть не прибила единственного Трейсера Ишанкара.

— Я тоже не был особо дружелюбным.

— Ты был на службе.

— Но теперь мы с Кхасси в равном положении, сэр хет Хоофт, и свое получили сполна. Этого достаточно.

— Я подумаю, — уклончиво ответил Йен.

— Дело ваше, сэр, — согласился Змей. — Но у меня было право высказать свое мнение.

— Но право решать, что мне делать с моей Ученицей, остается за мной.

Трейсер кивнул и отвернулся в сторону. Спорить с магом было бесполезно: он все равно посадит Тайру в Зиндан согласно собственным некромантским представлениям о справедливости, которых Змей совершенно не разделял.

— Так зачем ты все-таки приходил? — в третий раз спросил Йен.

— Хотел увидеть Кхасси не через тени и не в тенях. Живой. Хотел поговорить. Извиниться. Ей от меня досталось не меньше, чем мне от нее.

— Увидишь, — пообещал ′т Хоофт. — И поговорить сможешь, но в свое время.

— Значит, вы все еще против нашего знакомства.

— Вы уже познакомились, как я понял. А вот насчет вашего общения я еще раз подумаю, но ничего не обещаю.

— Ну тогда хоть цветы ей от меня передайте в качестве извинений. Это вы мне пообещать можете, сэр?

Йен усмехнулся и протянул руку, в которую Змей вложил пышный букет резко пахнущих дождем и осенью мелких желтых японских хризантем.

— И вкусы ее уже изучил? — задал риторический вопрос ′т Хоофт.

— Изучил. И тюльпаны уже заняты, как я видел.

— Не наглей, — предупредил Йен, — а то так и будешь из теней наблюдать, как ей цветы дарят.

Змей грустно усмехнулся и согнулся в безупречном поклоне, показывая, что больше ему сказать нечего. Йен спрятал букет в Арсенал, развернулся и зашагал к Библиотеке прямо по газону.

Трейсер некоторое время смотрел ему вслед, потом поддел носком ботинка мокрый коричневый кленовый лист и растворился в наступающей темноте.

Примечания

2

Свинья (иврит). С использованием арабской частицы перед словом на иврите может быть переведено как «арабская свинья».

3

Дерьмо (мусор, навоз) (иврит).

4

Крав-мага (ивр. — контактный бой) разработанная в 1930-х годах Ими Лихтенфельдом военная система рукопашного боя, делающая акцент на быстрой нейтрализации угрозы жизни,.