Время искупления. Том 1

Тори Бергер

Отныне Тайра у всех на виду.Дрезден во всеоружии, но не торопится рубить сплеча. Монсальват выжидает, наблюдая со стороны. А Лиге выпадает шанс отыскать таинственное воинство из теней.Магический мир сохраняет хрупкое равновесие……пока в большую игру не возвращается тот, о ком Ишанкару приказано было забыть. И возвращается не один.Кому доверять, если верный друг бьет в спину, а заклятый враг протягивает руку помощи?Время искупления взыщет с каждого.И может, все обойдется.Но это не точно.

Корректор Оли Чен

Иллюстратор Надежда Михайловна Кудряшова

Дизайнер обложки Виктория Владимировна Бугрова

© Тори Бергер, 2024

© Надежда Михайловна Кудряшова, иллюстрации, 2024

© Виктория Владимировна Бугрова, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0064-6441-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Акварель

Год 4-й ректорства сэра Бергера, весна

В прихожей подъезда было пусто, шахматная клетка пола кое-где в углах все еще хранила следы недавней влажной уборки. Дэн по привычке вытер ноги о старый лежащий у входной двери половичок, уже смятый чьими-то ногами, расправил его носком ботинка, насколько смог, и прошел к почтовым ящикам. Переложил пакет с едой в другую руку, достал из кармана куртки маленький стальной ключик и открыл свою дверцу. Письма и рекламные листовки посыпались на пол, Дэн не успел поймать все, чертыхнулся, наклонился и собрал с влажного пола конверты и цветные бумажки. Рекламу он бросил в стоящее тут же мусорное ведро, купоны со скидками закинул в ящик соседке-шопоголичке с пятого этажа, письма сложил неаккуратной стопкой и, намеренно не глядя на имена отправителей, засунул в пакет с продуктами.

Дома было прохладно. Дэн, не снимая обуви, прошел в зал и закрыл окно, затем вернулся по коридору на кухню и водрузил пакет на круглый обеденный стол. Постоял над ним с полминуты, а потом все же вынул из пакета письма.

Счета, еще счета, Ангерштайн, Ангерштайн, письмо от матери в конверте явно ручной работы, снова Ангерштайн, теперь уже с официальной печатью Дрезденской Академии… С официальной печатью? Дэн повертел конверт в руке и забросил его на подоконник к остальным нераспечатанным посланиям бывшего ректора. Открытка от брата… Аргентина… Что он забыл в Аргентине? Не важно. В прошлый раз была Суматра. Снова Ангерштайн. Достал! К черту Ангерштайна еще раз. Августа Эверхардт.

Дэн положил оставшиеся письма на стол и уставился на конверт с тисненой золотом эмблемой Конгрегации. С крестом и нечитаемым в таком масштабе латинским девизом на обернутой вокруг него ленте. Фирменный. Сестра Августа Эверхардт… Так быстро? Дэн не ждал ответа так быстро, но боялся получить его раньше времени. Он осторожно оторвал краешек конверта — пару миллиметров, чтобы не повредить вложение, — и двумя пальцами вынул идеально сложенный втрое лист.

Формальное приветствие… Герр Райкер, мы в очередной раз со всем вниманием рассмотрели ваше прошение… Следующие абзацы Дэн пропустил, так как раз за разом ничего нового в стандартном тексте письма не обнаруживалось. В связи с чем сообщаем вам… Еще две бессмысленные строчки… Отказать.

Отказать…

Дэн смотрел на набор черных букв, который медленно складывался в привычное уже слово, и слышал тренированный безэмоциональный голос, безапелляционно произносящий это самое «отказать». Дэн медленно положил письмо на стол и сжал руки в кулаки. В этот раз он точно кого-нибудь убьет.

Он за пару секунд преодолел расстояние до прихожей, дернул на себя входную дверь и нос к носу столкнулся с гостем.

— Молодец, что открыл, а то я уже собрался войти без приглашения. Звонка не слышал?

Дэн и правда не слышал никакого звонка. В ушах звенело от ярости, какой уж там звонок!

— Ты не вовремя, Эгерт, — Дэн попытался отстранить его с пути, чтобы выйти из квартиры, но не смог даже дотронуться до его плеча.

— А вот я полагаю, что я в самый раз.

— Убери барьер и дай мне выйти, — с угрозой произнес Райкер.

— Уберу, только давай поговорим.

— Мне не до разговоров, — Дэн предпринял еще одну попытку выбраться из дома, но Эгерт, не касаясь, по-трейсерски, втолкнул его обратно в прихожую.

— Успокойся, а то наделаешь сейчас дел, — Эгерт запечатал дверь и прошел на кухню.

— Ты знал? — Райкер догнал его возле кухонного стола. — Ты знал?

— Знал, — Эгерт взял письмо, пробежал глазами по роковым строчкам и положил бумагу обратно на столешницу. — Прочел еще до того, как его запечатали в конверт. И да: я следил за тобой.

— Убери барьер, — сдерживая себя из последних сил, попросил Дэн, — и я врежу тебе по роже!

— Если тебя это успокоит, — вроде бы согласился Эгерт. — Но ведь не успокоит же?

Дэн прошел до окна, пару раз глубоко вздохнул, оглядывая улицу, потом повернулся к другу и поманил его за собой.

— Идем, я тебе кое-что покажу, — предложил он и вышел из кухни.

Эгерт нехотя поплелся за ним в глубину квартиры.

Райкер распахнул одну из дверей, и Эгерт вошел внутрь. Комната была небольшой. Возле правой стены стояла кровать, застеленная темно-синим покрывалом с изображениями звезд и планет. Под потолком над ней на тонких, еле видных лесках чуть покачивались два космических корабля. Над рабочим столом висела карта звездного неба, книжные полки были заняты энциклопедиями с цветными рисунками на глянцевых суперобложках. Эгерт обернулся вокруг и увидел свое изображение в зеркале на раздвижной дверце платяного шкафа. Выглядел трейсер уже не так бодро, как вначале.

— Ну и что ты хочешь мне сказать? — с вызовом спросил Райкер.

— Дэн, — Эгерт осторожно сел на кровать, — еще не все потеряно.

— Не все потеряно? Ему семь! Ему уже семь лет! Я бьюсь за него четыре года! И все, что я могу, это видеть его раз в неделю! Раз в неделю! Мне даже в город его вывести нельзя! Мы встречаемся за забором! Под присмотром воспитателей и охраны! Четыре года! Что мне делать со всем этим? — он с размаху захлопнул дверь, и Эгерт увидел сваленные за ней в углу игрушки, которые предназначались ребенку младшего возраста. — Что мне делать с этим? Я хочу, чтобы он жил со мной, я хочу видеть своего сына каждый день!

— Но он не твой сын, — Эгерт попытался возразить. — У него есть родственники.

— Я его единственный родственник! Я сделал уже все возможное, и невозможное тоже…

— В том-то и проблема, — под нос себе буркнул Эгерт.

— Что еще я должен сделать? Поубивать всех к чертовой матери? Я могу! А сейчас даже желаю этого! Или, может, мне выкрасть его и податься в бега?

— Теперь понял, почему я пришел?

Райкер убрал волосы со лба и тяжело опустился на офисное кресло.

— Дэн, — Эгерт снова попытался сгладить ситуацию, — еще не все потеряно, правда. Парню всего семь. У тебя еще есть время.

— Сколько? — Дэн криво улыбнулся. — Когда ему будет тринадцать, кем он станет среди чокнутых психологов и блаженных монашек? Может, мне подождать, пока ему семнадцать исполнится и он уедет учиться в колледж? Сколько у меня времени, Эгерт?

— Я не знаю, — признался тот. — Но что я знаю точно, так это то, что пока всю эту систему по усыновлению возглавляют наши, парня ты не получишь.

— Отлично! — Райкер снова начал злиться. — Утешил!

— А чего ты хотел? — в тон ему ответил Эгерт. — Ты сам загнал себя в такие условия. Не надо было идти на прямую конфронтацию! Теперь куда ни кинь, всюду клин! Парня тебе не отдадут просто из принципа. Кто ты такой? Твоя репутация худшая из возможных. Ни один нормальный комитет или совет по усыновлению, а тем более Конгрегация, не отдаст ребенка такому, как ты. У тебя врагов столько же, сколько сторонников, и это плохой расклад там, где нужно численное преимущество! А после Караджаахмет вообще можешь забыть о честном решении проблемы.

— Ну да, я уже понял, что есть только единственный выход.

— Поубивать всех — это не выход, — Эгерт был категоричен.

— Тогда подскажи другой, раз ты такой умный.

Эгерт помолчал, пересчитал в пластиковом стаканчике цветные карандаши, совершенно новые, острые, а потом спросил:

— Письма на подоконнике в кухне — это ведь от Ангерштайна?

Райкер кивнул.

— И ты ни одного не открыл?

— У меня с Ангером дел нет.

— Прочитай письмо. Хоть одно. А лучше поговори с ним. У него есть решение, я почти уверен.

— Да пошел он… Мне от него ничего не надо. Видеть его не хочу.

Эгерт помолчал еще некоторое время, потом поднялся и направился к двери.

— Ну как знаешь. Только не убивай никого, ради бога. Обещаешь?

— И вот как ты, такой святой, в Дрезден-то попал? — зло поинтересовался Райкер.

— Обещаешь? — Эгерт стоял на своем.

— Обещаю, — мрачно согласился Дэн.

— А приходи к нам сегодня на ужин, — вдруг предложил Эгерт. — Давно ведь не заходил в гости. Дети рады будут.

Райкер подумал секунды три и молча кивнул.

Нурали наблюдал за Йеном уже минут пятнадцать: маг сидел в кресле за столом в Дальнем Зале Библиотеки и смотрел в стену напротив себя. Сегодня он снова был один. После Караджаахмет он теперь всегда был один, Нурали давно не видел рядом с ним его Ученицу. Аль′Кхасса не пряталась: она уже привыкла к косым взглядам, удивленно-испуганным возгласам и слезам Макса. Это Йен, как казалось Нурали, старался ее избегать. Библиотекарь не мог с уверенностью сказать, испытывает ли ′т Хоофт чувство вины, или у него какие-то иные мотивы, чтобы не быть рядом с девчонкой тогда, когда он нужен ей более всего… Аль′Кхассу Нурали жалел: она оказалась жертвой большой игры. Не помогли ни Бергер со своими политическими интригами, ни Змей со своей защитой, ни Йен со своей любовью. К Тайре Нурали негатива не испытывал. Ее жизнь с самого начала была предсказуемо короткой, только Нурали все же был уверен, что девчонке отрубят голову, а по всему выходило, что Тайра умрет своей смертью просто от старости, причем в ближайшие пару десятков лет. Хотя шанс расстаться с головой у нее все еще был… М-да… А вот относительно ′т Хоофта Старший Библиотекарь испытывал мстительное удовлетворение. Маг проиграл, в кои-то веки проиграл, и не кому-то, а сам себе! Проиграл вчистую. Теперь у него не было ничего. Понадеялся на хваленую логику своей Ученицы — и проиграл обе жизни, свою и ее. Казалось бы, на этом историю можно и закончить, но Нурали еще не сделал своего хода. Без него уныние ′т Хоофта не приносило Библиотекарю положенной радости.

Нурали несколько раз глубоко вздохнул, памятуя о том, что маг улавливает эмоции на расстоянии, и подсел к хет Хоофту, заняв полагающееся аль′Кхассе кресло. Йен перевел взгляд со стены на Библиотекаря и кивнул в знак приветствия.

— Опять медитируешь? — с легкой усмешкой поинтересовался Нурали.

— Не получается, — признался ′т Хоофт.

Нурали подождал в надежде, что Йен скажет еще что-нибудь, но маг молчал, продолжая изучать узоры на дальней стене и резных дверях.

— Все это потому, что кое-кто слишком рано посчитал ее взрослой, — серьезно сказал Библиотекарь.

— Все это потому, что кое-кто слишком долго лгал и утаивал информацию, — высказал свою версию ′т Хоофт. — В любом случае, я полагал, что инцидент исчерпан.

Нурали не ответил. Он молча рассматривал Йена, его еще более углубившиеся морщины на лбу, седину на висках, но оконченным инцидент так и не признал.

— Позволь, я расскажу тебе одну притчу, эфенди, — наконец решился Нурали и, не дожидаясь ответа, начал. — Однажды пришел Господь к Адаму и Еве в райский сад и сказал: «Я приготовил вам два подарка, каждому из вас по одному». — Старший Библиотекарь прервался и оценил реакцию ′т Хоофта.

Тот, конечно, сразу вспомнил и Горанову притчу, и обстоятельства, при которых сам рассказал ее Нурали, но выражения лица не изменил.

— «Первый из них — это умение пи́сать стоя», — тоном профессионального сказочника продолжил Библиотекарь. «Можно мне этот подарок?» — спросил Адам, и Господь согласился. Адам обрадовался и тут же побежал метить райский сад. «Господи, — спросила Ева, — а какой же второй подарок?» Нурали снова драматически замолчал на три секунды. «Мозги, Ева, мозги! — Библиотекарь постучал себя пальцем по виску, как когда-то сделал и Йен. — Но и их я отдам Адаму, иначе он весь райский сад обоссыт!» — с нескрываемой злостью и торжеством закончил Нурали.

′Т Хоофт с непробиваемым спокойствием секунд пять смотрел на собеседника, а потом снова перевел взгляд на дальнюю стену. До возражений он не снизошел: то ли возразить было и вправду нечего, то ли не захотелось ввязываться в пустой спор. Нурали злорадно усмехнулся и величественно удалился восвояси.

Гостей Дэн не ждал, поэтому на дверной звонок отреагировал не сразу. Человек за дверью был настойчив и явно не собирался никуда уходить. Он нажимал на кнопку, удерживал ее одну секунду, потом десять секунд ждал и давил на звонок снова. Не Эгерт, определенно. Тот бы просто позвал. Или вошел, когда ему не открыли. Да и зачем ему приходить еще раз? После того, как звонок тренькнул шестой раз, Дэн спустил босые ноги с дивана и пошел в прихожую. Внезапно перспектива наорать на недогадливого визитера показалась ему очень заманчивой.

Райкер щелкнул замком, потянул дверь на себя, одновременно набирая в грудь достаточно воздуха, чтобы его хватило на пару нелицеприятных фраз… и чуть не подавился так и не вылетевшими словами. На пороге его дома стоял герр ректор Марк Ангерштайн. Дэн выдохнул, нашел в себе силы закрыть рот и воззрился на ректора, так и не открыв дверь полностью.

Ангерштайн почти не изменился. Он был наполовину седым, еще когда Дэн только поступил на первый курс, но при этом герр ректор никогда не казался старым. Кое-кто предполагал, что Ангер делал модное окрашивание и белые нити среди его темных волос были искусственными, но ни одна трейсерская слежка этого не подтвердила. В парикмахерскую Ангерштайн ходил только стричься. Сейчас седины стало чуть больше, но ректор будто замер в одной возрастной поре где-то около пятидесяти-пятидесяти пяти и стареть дальше не собирался. Глаза за стеклами очков в черной пластиковой оправе остались такими же цепкими, а правый уголок губ, как и прежде, был чуть приподнят в намеке на саркастичную усмешку. Дэн ее терпеть не мог, так же как и самого Ангерштайна.

— Я решил, что нам необходимо поговорить с глазу на глаз, — минуя приветствие, спокойно сказал Ангерштайн, — так как мою корреспонденцию вы, видимо, выбрасываете в мусор, даже не вскрывая.

— Даже не в мусор, — уточнил Райкер.

— Поэтому я поступил согласно древней мудрости: если гора не идет к Магомеду, то Магомед идет к горе, — Ангерштайн намеренно не обратил внимания на его дерзость. — И так как я пришел, вам придется меня пригласить. Вы же понимаете, что я не отстану.

— Ну да, помню, — Дэн распахнул дверь. — Я смотрел «Коломбо». Проходите.

— Коломбо, конечно, герой не моего романа, но тоже сойдет.

Ангерштайн вошел, Дэн закрыл дверь и указал ему раскрытой ладонью в направлении гостиной. Когда они оба заняли кресла друг напротив друга, ректор некоторое время рассматривал предполагаемого собеседника, а потом, сделав какие-то только ему понятные выводы, предложил:

— Поговорим, герр Райкер?

И предложение это отказа не подразумевало.

— Послушаем, — довольно жестко ответил Дэн.

Ну не сразу же было сдаваться…

— Мне известно о вашей очередной попытке усыновить Ноа, и мне действительно жаль, что она оказалась неудачной.

— Вы об этом хотели поговорить?

— Не будете ли вы любезны принести мне мои адресованные вам письма? — Ангерштайн словно и не заметил, что бывший студент так бесцеремонно его перебил.

Дэн криво улыбнулся, встал и вышел из гостиной. Вернувшись, он подал ректору внушительную стопку конвертов. Ангерштайн взял первый попавшийся сверху, потом, перетасовав остальные, вынул один определенный и передал оба Райкеру. Прочие письма он бросил на пол возле своего кресла.

— Скажите мне, Даниэль, в чем разница между этими посланиями?

— Этот с официальной печатью академии, — Райкер повертел конверт в пальцах, как и в предыдущий раз.

— И что, по-вашему, это значит?

— Когда я разговариваю с вами один на один, я чувствую себя как на допросе, — поделился ощущениями Райкер.

— Вам к допросам не привыкать. Так и?

Райкер задумался. Он смотрел на печать и вспоминал, когда же видел ее последний раз. Выходило, что последний раз был, когда Дэн получил свой долгожданный диплом… Семь лет назад… Может быть, даже шесть… Кажется, Дэн видел эту печать на каком-то приказе, когда еще были боевые сборы и все такое… Когда еще была академия… Он медленно поднял взгляд на Ангерштайна и произнес, сам себе не веря:

— Это значит, что академия снова открыта.

— А это в свою очередь означает… — Ангерштайн не стал продолжать, ожидая, что это сделает Райкер.

— Академия снова открыта? — искренне удивился Дэн.

— Да.

— И что это значит? — Дэн переадресовал вопрос.

— Значит, для этого есть весомый повод.

— Такой, что Монсальват не сказал ни слова против? Что снял вето? И не объявил всеобщую мобилизацию на борьбу с мракобесием?

— Даже больше. Повод такой, что Монсальват полностью принял нашу сторону. Еще немного — и Монсальват сам попросил бы нас собраться.

Дэн смотрел на ректора и не мог поверить в то, что слышал.

— А что случилось-то? — ожидая худшего, все же спросил он.

— Аль′Кхасса жива, — коротко и почти без эмоций ответил ректор.

Райкер ответ Ангерштайна, конечно, услышал, но осознал его не сразу.

— Аль′Кхасса жива? — повторил он. — Жива?

— Жива, в своем уме, с большой степенью свободы и с собственным посохом.

— С посохом? — Райкер понимал, что безбожно тормозит, но поделать ничего не мог.

— Она окончила основной курс, как я полагаю. Некромант Ишанкара получает посох только после окончания основного курса. Это значит, что хет Хоофт выдал ей шесть лет за четыре года, и она их усвоила. Но, — Ангерштайн сделал паузу, — это мои догадки. Официальной информации по этому поводу нет.

— Откуда вы знаете, что она жива?

— Мы как-то почти поужинали вместе, — ректор усмехнулся.

— Так вы открываете академию, чтобы воевать с Ишанкаром? — Райкер чувствовал, что снова начинает злиться, как тогда на Караджаахмет, и ничего хорошего ректору это не сулило.

— Да, — утвердительно сказал Ангерштайн. — Но для вас я нашел другое занятие.

— Простите, не понял.

Ангерштайн не стал отвечать сразу. Он еще некоторое время смотрел на Райкера, так и не выпустившего из рук два нераспечатанных конверта, а потом все же решился объяснить ситуацию.

— Я видел госпожу аль′Кхассу, Даниэль, собственными глазами. И герр Редегер ее тоже видел. Она в полном здравии, как моральном, так и физическом. У нее идеальный баланс. У нее посох. И она теперь интерн. Она допущена к рабочей магии. И «Кодекс Малефикарум» у нее тоже будет не сегодня завтра. Она умна, расчетлива, хладнокровна и опасна. Как вы полагаете, к чему это может привести?

— Не знаю.

— Скажу больше. Идея об открытии академии принадлежит ей. Это она сподобила нас с герром Редегером встретиться с мессиром де Гранжем. Монсальват до смерти перепугался, когда узнал, что дар-аль′Кхасса пережила Караджаахмет и может попытаться еще раз поднять Зулейху, а это чревато полномасштабной войной.

— И де Гранж поверил, что она хотела поднять Зулейху? Вы же знаете, что это полная чушь!

— Де Гранж поверил не только в это. Более того, дар-аль′Кхасса готова подтвердить всю ту, как вы выражаетесь, полную чушь, что мы с герром Редегером изложили в своей ноте.

— И зачем ей это? — Райкер злился. — Ей и так должно хватать ненависти, зачем намеренно провоцировать войну?

— Я не знаю точно, зачем госпоже аль′Кхассе действующая Дрезденская Академия. Возможно, это часть Дар Элайя. Мне все равно по большому счету. Я доволен, что все возвращается в свои пределы. Я соскучился по своему кабинету.

— Как мило, — съязвил Райкер. — При чем здесь я?

— Мне нужен заместитель, и вы будете моей правой рукой, Даниэль. Я выбрал вас.

Дэн смотрел на ректора уже без удивления, просто поражаясь его наглости.

— Я щас растаю от оказанной милости, — наконец сказал он. — Катитесь к черту, герр ректор Ангерштайн! Разговор окончен.

— Вы вспомнили, как правильно ко мне обращаться. Это уже хорошо, — угрожающе-ласково заметил Ангерштайн. — А наш разговор не закончится до тех пор, пока мне будет что сказать.

— Это мой дом, и я не желаю…

— Закройте рот и слушайте меня! — ректор повысил голос. — Я знаю, что вы всегда относились ко мне прохладно. Я вас не замуж сватаю, поэтому ваше отношение меня устраивает. Я прощу вам ваше неуважение ко мне, так как понимаю, что послужило его причиной. И, несмотря на то, что у меня в данный момент есть и повод, и право, я не обвиню вас в измене за ваше поведение на Караджаахмет хотя бы потому, что обвинить в измене придется не только вас одного. Выносить своих людей своими руками я не намерен и не готов. Не сейчас точно.

— А на Караджаахмет были готовы? — зло спросил Райкер.

— На Караджаахмет был готов, — Ангерштайн и не думал отпираться. — И принял бы точно такое же решение еще раз. Вы не можете знать, что правда, а что нет относительно всего, так или иначе связанного с Ишанкаром. Никто не знает, можно ли будет воскресить Зулейху, вернув ей сердце. Хотя такая вероятность мала, она есть, Даниэль, и вы как некромант должны это осознавать. Нам не известно, что из ишанкарских сказок действительно сказки, а что суровая реальность. С Ишанкаром никогда нельзя расслабляться, так что перестаньте рефлексировать, эта страница перевернута.

— Рефлексировать? — больше Райкер себя не сдерживал. — Вы вызвали треть Дрездена против двадцатилетней недоученной девчонки и лучшего друга, а я рефлексирую? Вы дали приказ бить на поражение, хотя герр Редегер снял тревогу! Это вы, а не аль′Кхасса чуть не развязали войну и все еще хотите ее развязать! О каком уважении к себе после этого вы говорите? Если кого и обвинять в измене, то только вас, герр ректор! Это вы нарушили прямой приказ герра Редегера! Это вы чуть не положили почти триста человек! Я не желаю иметь с вами никаких отношений, я не желаю с вами разговаривать и не хочу терпеть вас в своем доме! Убирайтесь вон!

Ангерштайн и не думал покидать кресло. Он спокойно сидел, положив руку на подлокотник, и улыбался.

— Я рад своей проницательности, — пояснил он причину своего веселья. — Я в вас не ошибся, Даниэль. Я уберусь вон, разумеется, так как вы пока что не тот человек, который мог бы составить мне хорошую компанию, но у меня есть еще несколько весомых аргументов в пользу того, чтобы завтра утром вы явились на службу, — ректор перестал улыбаться и снова вернулся к своему прежнему жесткому тону. — А вы все же перестаньте истерить, вам не к лицу.

Дэн предпочел промолчать, полагая, что чем быстрее Ангерштайн закончит свою устную программу, тем быстрее он уйдет.

— Вы сказали, что на Караджаахмет я вывел треть боевого состава академии, но вы ошиблись. Это не треть. Нам повезет, если окажется, что в Стамбул явилась половина. Герр Редегер и его рабочая группа, в которую, кстати, входит и ваш друг герр Соронсен, в процессе сбора наших людей многих просто не обнаружили. Не потому, что трейсеры вдруг потеряли сноровку, а потому, что не только вы не жаждете возвращаться на действительную службу. Кое-кто всеми возможными способами старается исчезнуть, и это не самые слабые наши маги. Если ваша причина мне понятна, то их нет. Они не явились на Караджаахмет и не явятся вообще никуда, если мы позовем. Как вы думаете, почему истосковавшиеся по битвам некроманты и трейсеры не воспользуются таким хорошим и законным поводом повоевать?

Дэн в очередной раз, не желая, задумался, но логичного ответа не нашел.

— Потому что кто-то может предложить им более сто́ящую бойню, причем на отличной от нашей стороне, — веско закончил Ангерштайн.

— Бойню с кем?

— С Ишанкаром, Даниэль. Со всем Ишанкаром.

— Как-то слабо верится.

— Вы думаете, что я хочу войны, но вы не правы. Война будет, это однозначно, просто потому, что уже давно не было, и это будет война именно с Ишанкаром: у них есть то, что нежелательно для всех. Это дар-аль′Кхасса. Вопрос в поводе, причине и в том, кто эти повод и причину найдет. У Дрездена на данный момент такой причины нет.

— Да ну? И чем аль′Кхасса не причина?

— До тех пор, пока она вменяема, причиной она не является. Но ее вменяемость не повод смотреть на нее как на — как вы сказали? — недоученную двадцатилетнюю девчонку. Дар-аль′Кхасса — это сильнейшее магическое оружие, и тот, кто ее контролирует, имеет преимущество. Пока ее контролирует Йен хет Хоофт, преимущество у Ишанкара, но именно это является залогом нашего спокойствия, поэтому у нас нет повода начинать войну с Ишанкаром. Вы понимаете ход моих мыслей?

Райкер понимал не полностью, но все же кивнул. Пока что нелогичных вещей ректор не говорил.

— Я предоставлю вам еще одно доказательство моей теории, — Ангерштайн снова говорил спокойно. — Ишанкар также имеет основания подозревать, что война будет. Они вышли на это через историю с Ноэлем…

— Какая история с Ноэлем? — Дэн был не в курсе.

— Приходите завтра на службу, я вам расскажу, — пообещал ректор. — Но именно поэтому личная инициатива госпожи аль′Кхассы с возрождением академии была принята руководством Ишанкара. В предстоящей войне им нужен союзник или нейтральная сторона, способная уравнять шансы. Кроме Дрезденской Академии в этой роли выступать некому.

Ангерштайн замолчал, и Дэн, глядя на него, начал вспоминать того самого герра ректора, которого они всем курсом боялись как огня. Он вспомнил, что они тогда вообще ничего и никого не боялись, кроме Марка Ангерштайна, и эта мысль действовала на Дэна нынешнего отрезвляюще.

— Я готовлюсь к войне, Даниэль. Я собираюсь воевать с Ишанкаром, — продолжил Ангерштайн. — Вместе с Ишанкаром, а не против него. По крайней мере, на данном этапе моя позиция именно такова.

— Вот Ишанкар-то удивится, — не удержался Райкер.

— Удивится. Но в свое время. Сейчас им этого знать не нужно.

— А Ишанкар знает, откуда исходит угроза?

— Пока нет, — Ангерштайн покачал головой. — Но мы не должны упустить момент, когда они узнают, а они узнают первыми. Я не до конца понимаю аферу хет Хоофта с костями…

— С какими костями?

–…и мотив аль′Кхассы с возвращением сердца Зулейхе, — Ангерштайн будто бы не услышал вопроса, — но это все звенья одной цепи. Исторический опыт говорит в пользу того, что крупномасштабная катастрофа магического мира начинается с внутренних ишанкарских дрязг. Я вас убедил?

— Относительно большой вероятности войны — да. Но насчет остального…

— Насчет остального, — Ангерштайн усмехнулся, но тут же стал серьезен. — У нас мало людей, Даниэль. Мы потеряли значительную часть наших магов в Венецианской Резне, мы упускали потенциальные кадры за время закрытия академии, а теперь от нас осознанно уходят наши лучшие, опытнейшие маги, и я не знаю почему. Но и это еще не все, — Ангерштайн переменил позу. — После Караджаахмет мой рейтинг, выражаясь политическим языком, существенно упал. Не потому, что я приказал напасть на аль′Кхассу, а потому, что я не пожалел при этом герра Редегера. Он, как вы правильно заметили, мой лучший друг.

— Вы меня удивили, — признался Дэн. — Не думал, что вы решитесь сказать это вслух.

— Зато вы после Караджаахмет стали почти героем в некоторых кругах, — так же без сантиментов продолжил ректор. — И при определенном раскладе и вашем желании, разумеется, вы можете стать лидером сопротивления. Как лидер сопротивления вы не нужны ни мне лично, ни академии, потому что очередная гражданская война на пороге глобальной битвы за мир во всем мире нам противопоказана. С этим вы согласны?

— Согласен.

— Вы нужны мне в академии, с лояльным отношением к политике Дрездена, с вашей харизмой неформального лидера и всеми, кто согласится идти за вами, Даниэль. А за вами пойдут. Будут удивлены и раздосадованы тем, что после всего, что случилось, вы, как бы это сказать помягче, легли под Ангерштайна, но пойдут. Вы должны помочь мне сохранить кадры. Ну а ваше отношение лично ко мне — дело второе, разве что наши разногласия не должны быть публичными, — Ангерштайн испытующе посмотрел на собеседника.

— Я, кажется, еще не дал ответа, герр ректор.

— Я не жду вашего ответа, — честно признался Ангерштайн и продолжил. — Поясню относительно выгоды нашего сотрудничества. Первое — это то, что вы, как защитник сирых и убогих, то есть госпожи аль′Кхассы, сможете почти официально искать себе союзников в этом сомнительном предприятии. Найти их в коридорах академии будет легче, чем в спонтанных стычках с самой же аль′Кхассой или в стычках по ее вине. Ваше положение и действия, которые вы будете предпринимать, занимая это положение, позволят вам попытаться убедить наших людей в том, что аль′Кхасса выгодна живой не только Ишанкару, но и академии. А во-вторых, когда ваш авторитет будет достаточным для более серьезных дел, вы сможете указывать комиссии по усыновлению, что и как ей следует делать. Либо сможете разогнать ее. Либо реформировать. Дело ваше, сюда я не лезу, ибо не заинтересован. Сделайте ваше слабое место местом силы. Я даю вам эту возможность.

Дэн некоторое время оценивал слова ректора, а потом произнес:

— Это подло. Использовать служебное положение для своей выгоды.

— В вашем возрасте стыдно быть перфекционистом, — заметил Ангерштайн. — Вы видите еще какой-нибудь законный способ привести сына домой? У мальчика должно быть будущее, и оно напрямую зависит от вашего. Когда за вами будет стоять Дрезден или его значительная часть, ни оставшаяся часть, ни Конгрегация не смогут вам возразить. Это политика, Даниэль. Яма, полная дерьма. Вы можете либо наполнять ее, либо сидеть в ней, так что сделайте верные выводы и смиритесь с неизбежным.

Райкер молчал.

— Ну и, в конце концов, вам давно пора сменить прозвище, — Ангерштайн снова усмехнулся и наконец-то поднялся из кресла. — Жду вас завтра в девять в академии. Надеюсь, вы еще помните, где она находится.

Эгерт открыл дверь своего кабинета, пропуская Райкера, а сам остался в гостиной, чтобы занять детей, пока жена будет убирать со стола. Дэн и не прочь был бы поиграть с ними, но настроение сегодня было не то, а притворяться не хотелось вовсе.

Ранний ужин Дэн выдержал великолепно: ни разу не перепутал вилки, ножи и прочие приборы. Он не старался, просто собеседник из него сегодня был не самый лучший, и он больше молчал, наблюдая, как Дагмар кормит младшего сына с миниатюрной вилочки. Райкер хорошо относился к фру Соронсен, но жить бы с ней не смог, а вот Эгерт был безумно счастлив среди всей этой кристальной чистоты, нерушимого порядка и протестантской строгости отношений. Эгерта и Дагмар еще со времен института называли Святым Семейством. Райкер даже нарисовал парочку карикатур, которых Эгерту никогда не показывал и которые Эгерт, будучи трейсером, все равно видел.

Кабинет Эгерта был заставлен пластиковыми и картонными зданиями, районами, парками и коробками с еще не собранными модельками. Два угла занимали тубусы с чертежами, линейками, циркулями и прочими неизвестными Райкеру приборами. Стену, выходящую на улицу, Эгерт снес, как только расплатился за дом, и теперь от пола до потолка там было вставлено окно, по стеклу которого непрерывно текла вода, создавая живые шторы. Дэн каждый раз трогал окно рукой, и от его прикосновения стекло начинало светиться бело-голубыми, встроенными неизвестно во что светодиодами. Дэн всегда хотел посмотреть, что наворотил Эгерт в собственной спальне, но эта территория была священной, и даже заглянуть в ту комнату Райкеру было не позволено.

Дэн еще походил по кабинету, передвигая машинки и человечков на уже готовых макетах, и в конце концов оказался в кресле, традиционно закрепленном за ним. Эгерт появился через пару минут с двумя бокалами белого вина и шоколадкой, у которой его дочь уже успела откусить уголок.

Эгерт подал другу бокал и отломанный с нетронутой стороны кусок шоколада.

— Скоол¹! — он приподнял бокал над головой и выпил.

Дэн тоже сделал глоток, но вино показалось ему безвкусным, и он поставил бокал прямо на сцену стоящего рядом макета амфитеатра.

— Что-то не так? — Эгерт принюхался к вину в своем бокале.

— Давно ты с ними сотрудничаешь? — Дэн задал мучивший его вопрос.

— Ты так сейчас это сказал, — усмехнулся Эгерт, — будто на самом деле хотел спросить, давно ли я им продался.

— Ну, в общем, именно так я и хотел спросить, — не стал лгать Райкер.

— Дэн, — Эгерт, осторожно отодвинув макет здания, присел на краешек стола и отставил в сторону и свой бокал. — Ты запутался в понятиях, по-моему. Странно обвинять меня в продажности, если я никогда не уходил со службы. Я верен академии, а не Редегеру или Ангерштайну персонально. Ректор дает мне приказ — я его выполняю. Что тебя не устраивает?

— А тебя все устраивает?

— На данный момент все. И я, сказать честно, рад, что академия снова открыта. Пора бы уже кому-нибудь приструнить Ноэля.

— Значит, ты побежал в Дрезден по первому зову из-за Ноэля?

— Я просто побежал в Дрезден по первому зову, — не обиделся Эгерт, — потому что это мой долг, потому что я присягал на верность академии и тем, кто будет стоять во главе.

— Даже если это Ангер? После Караджаахмет?

— В нынешней ситуации Ангеру я доверяю даже больше, чем Редегеру. Ангерштайн был единственным, кто не потерял голову из-за госпожи аль′Кхассы.

Райкер выдохнул и некоторое время молчал.

— Потрудись объяснить, — попросил он. — Я тебя вообще сейчас не понимаю. Ангер натравил на нас с тобой наших же товарищей…

— Дэн, — перебил его Эгерт. — Ангер никого не натравливал. Он дал логичный приказ в ответ на самовольство Редегера. Редегер не имел права открывать гробницу Зулейхи, тем более для того, чтобы вернуть ей сердце. Это же безумие, как ни посмотри.

— Это не безумие, это просто кости. Просто старые кости.

— Пока Зулейха в плену у Ишанкара — это не просто кости, — не согласился Эгерт. — Что бы ты ни думал, есть общепринятое мнение, и оно, позволь тебе напомнить, полностью поддерживается Ишанкаром. Верни Зулейхе сердце — и она восстанет. Сам Ишанкар этого не отрицает, а ты и Редегер, — герои, тоже мне — решили сделать все по-своему.

— Тогда почему ты дрался рядом со мной, а не против меня?

— Потому что я получил приказ аль′Кхассу не трогать.

— Это ты, друг мой, запутался в понятиях, — сделал вывод Райкер. — Ты был согласен подохнуть от рук одного ректора, потому что такой приказ дал тебе второй ректор. Бред какой-то, разве нет?

— Я сделал все так, как было сделать правильно, — Эгерт сохранял спокойствие. — Редегер снял тревогу и прямым текстом сказал: «Аль′Кхассу не трогать». Логично, что я не стал на нее нападать, когда это приказал Ангерштайн: у меня уже был приказ от другого ректора. А то, что я дрался за Ишанкар… Это было необходимо, чтобы хоть немного сравнять шансы. Я не чувствую своей вины перед академией. Я не предатель.

— Это ты пытаешься доказать, помогая сейчас Редегеру?

Эгерт помолчал немного, а потом все же сказал:

— Я ничего никому не доказываю, потому что я ни в чем не виновен. А если ты испытываешь вину, — я, правда, совсем не понимаю, перед кем и за что, — то ты тем более должен вернуться в академию. Если ты считаешь, что Ангер такой злодей и только и думает, как бы уничтожить Ишанкар и аль′Кхассу, у тебя просто нет выхода, кроме как вернуться в Дрезден и согласиться со всем, что тебе предлагает ректор. Только так ты сможешь ему помешать. Он тебя не адъютантом хочет видеть. Он отдает тебе всю работу с людьми. Это очень и очень серьезный шаг, особенно с учетом вашей взаимной неприязни. Ангерштайн сделал на тебя ставку, и поставил он все: академию, свою репутацию, отношения Дрездена с другими силами… Ты не вправе упустить такую возможность. Ты ведь всегда хотел быть ректором, помнишь?

— Я повзрослел с тех пор. Я уже давно хочу быть отцом.

— И ты знаешь, что нужно для этого сделать, не так ли?

— Ты надоумил Ангера на этот шантаж? — прямо спросил Дэн. — Или, может, вы с ним вместе шепнули на ухо сестре Августе, что вот именно сейчас мне в очередной раз надо отказать?

Эгерт не ответил, просто неодобрительно покачал головой.

Дэн отвернулся к стене и принялся разглядывать висящий на ней проект развития района. Вместо деревьев на картон были наклеены мелкие еловые шишки, покрашенные сверху бесцветным лаком. Эгерт проследил за его взглядом.

— Это мы с дочкой клеили, — пояснил он. — Необычно, но смотрится неплохо.

Дэн снова взглянул на друга и постарался улыбнуться.

— А знаешь что? — вдруг сказал Эгерт и радостно потер ладони. — А давай сегодня напьемся? Сто лет ведь этого не делали. Я про одно место недавно узнал… Средневековый антураж и все такое. Будет весело, а?

— А гори оно все синим пламенем, — после недолгих раздумий махнул рукой Райкер. — Давай напьемся.

День медленно клонился к вечеру. Распознать это можно было только по часам, так как небо третий день плотно затягивало тучами. Возле старинных башен, на набережных и маленьких площадях раскладывали свое оборудование факиры и актеры файер-шоу, пахло керосином и какими-то еще горючими жидкостями. На прилегающей к Гросс-Маркт улице возницы осматривали запряженных в фаэтоны лошадей и расчесывали им гривы деревянными щетками. Туристы на раскрытых ладонях подносили к влажным лошадиным губам кусочки сахара и миниатюрное песочное печенье. Кондитерские лавки зажигали гирлянды лампочек над блюдами с фигурным шоколадом, столики перед кофейнями пустели: к вечеру посетители перебирались внутрь, подальше от приближающегося ночного холода.

Тайра обошла строение, больше похожее на замок, и через пару улиц оказалась в маленьком дворике, со всех сторон окруженном вытянутыми вверх четырехэтажными домами. За одним из них временами угадывался шум мотора проплывающей по каналу лодки.

Детская площадка была пуста, красные качели еще не просохли от дневной мороси. Тайра простым заклятьем высушила четыре деревянные доски, присела на краешек, отодвинув сиденье подальше назад, и, когда качели подались вперед, забралась на них полностью.

Все оказалось не так страшно, Гиварш был прав, но почему-то постоянно приходилось себе об этом напоминать. До памятного дня на Караджаахмет Тайра и не задумывалась о том, что будет делать, когда ей исполнится пятьдесят. Все предыдущие мысли на эту тему заканчивались словами «если исполнится», а раз перспектива была неясна, то и думать об этом не стоило. Теперь, когда до пятидесяти оставалось всего ничего, она продолжала кататься на качелях в чужих дворах и есть мороженое в вафельных стаканчиках, только слова «как в детстве» стали иметь совсем иное значение. А еще она шарахалась от полок с кремами для возрастной кожи и никак не могла заставить себя купить платье или костюм, подобающий своим нынешним сорока семи. Поход в магазин за новой одеждой окончился стандартным набором, только джинсы были теперь темно-синего цвета и очередное черное пальто напоминало длинный драповый пиджак.

Минут пятнадцать было тихо, качели невысоко раскачивались над исколотым мелкими дождевыми капельками песком, потом во двор с шумом и смехом вкатилась компания уже подвыпившей молодежи в псевдоисторических костюмах и вампирских плащах. Тайра коснулась ногой земли и спрыгнула с качелей. Надо было убраться домой до того, как костюмированное шоу полностью захватит город. Вампиров, магов и прочей нечисти ей было достаточно и без этого. Праздник в ее сегодняшние планы не входил.

Тайра неторопливо удалялась от Гросс-Маркт, рассматривая идущих навстречу мужчин, женщин и детей в костюмах и без. Чаще всего попадались рыцари, средневековые дамы, вампиры, венецианские маски, джедаи и черепашки-ниндзя. Рыцари неуклюже шагали, звеня доспехами и поправляя падающие на носы забрала. Мальчишки таращились на незаточенные сувенирные мечи, девчонки с завистью рассматривали проплывающие мимо многослойные юбки женских платьев поверх кринолинов.

Возле одного из мостов обнаружился ван Хинкес, со скучающим и недовольным видом прислонившийся плечом к одиноко растущему дереву. Морис говорил, что Лига тоже будет, но на встречу с ван Хинкесом Тайра не рассчитывала. Можно было пройти мимо, и он наверняка не узнал бы ее в новом облике… Но почему-то проходить мимо не захотелось. Тайра взяла чуть правее, обошла веселящуюся толпу, и так же неспешно направилась к Айгеру.

Да, он был великолепен… Если бы за его плечом сейчас красовался меч, все празднество переместилось бы с главной площади сюда, поближе к нему. Тайра разглядывала Айгера не стесняясь, наслаждаясь очертаниями его тела и недовольной гримасой на лице. В трех шагах Тайра остановилась.

— Какие-то проблемы, мадам? — пересилив себя, по-нидерландски поинтересовался ван Хинкес.

Тайре нравилось, как он говорил на своем языке, она улыбнулась и сделала еще шаг вперед.

— Я на службе, а не на работе, — привычно истолковав женский интерес, добавил он.

— Не тупи, Айгер, — продолжая улыбаться, по-английски сказала Тайра. — Это я.

Ван Хинкес отлип от дерева и несколько раз осмотрел ее сверху донизу.

— Теперь вижу, — так же грубо ответил он. — Чего забыла в Брюгге, ведьма?

— Я тут временно живу, — призналась Тайра. — Гиварш пустил в свои покои.

— А другого места выбрать не могла?

— Тебе-то что? — Тайра перестала улыбаться. Настроение Айгера начинало ее раздражать.

— Это мой город, — Айгер наклонился к ее лицу. — И тебе, нечисть, делать тут нечего.

— Ты мне сам его показал, — напомнила Тайра. — Мне понравилось.

— Жалею уже, что показал.

— Это было свидание? — неожиданно для себя спросила Тайра.

— Какая тебе сейчас разница? — снова огрызнулся ван Хинкес.

Тайра отвернулась к каналу и прикусила язык, чтобы не сказать ему какую-нибудь грубость в ответ.

— Ладно, — она спрятала руки в карманы пальто, — больше мешать не буду. Счастливо оставаться.

Айгер секунд двадцать смотрел ей вслед, а потом догнал за несколько шагов.

— Хорошо выглядишь, — сказал он, глядя себе под ноги.

— Извинения приняты, — сухо ответила Тайра.

Они молча перешли канал по каменному мостику, и возле разбитого фонаря Айгер, достав из Арсенала полуторный меч, вогнал его в появившиеся оттуда же ножны у себя за спиной. Тайра прикинула, что без предварительной трейсерской настройки провернуть это Айгер бы не смог: не хватило бы длины руки.

— Не исторично, — Тайра кивнула на его кожаную куртку и черные, заправленные в высокие шнурованные ботинки штаны.

— Не беспокоит, — рявкнул Айгер. — Я не погулять вышел, я на службе.

— И кем ты сегодня служишь?

— Координатором. Я Брюгге лучше всех в Лиге знаю, вот Гуэрра меня и припахал.

— А чего злишься тогда? — не поняла Тайра. — Праздники не любишь? Ты ж вроде всегда был не против развлечься.

— Язык не подрезать, Хат-Хас? — ван Хинкес на секунду остановился. — Я не люблю, когда трейсеры сидят у меня в мозгах всей компанией. Карты им мало, нужен живой носитель информации, им так работается лучше, тьфу…

— У вас сейчас Гуэрра командует? — удивилась Тайра.

— Он самый. Фогель с Гу все еще пребывают в печали по твоим утраченным годам, кто-то же должен командовать.

Тайра не ответила. Об утраченных годах она старалась не вспоминать. Айгер снова остановился и потянул ее за рукав.

— Слушай, Кхасси, — неожиданно мягко сказал он, — это же еще не все…

— Вот где у меня ваше сочувствие, — она резко выдернула руку и дотронулась пальцами до подбородка. — Доступно объяснила?

Ван Хинкес молча кивнул.

— Расскажи лучше, что тут творится, — через несколько шагов попросила Тайра. — Гиварш говорил про маскарад, но как-то вскользь.

— А-а-а, так, балаган, — махнул рукой Айгер. — Дата какая-то, сколько-то лет со дня чего-то там… Тут просто кого только ни бывало за время существования города, поэтому и прикиды у всех желающих повеселиться абы что.

— А черепашки-ниндзя тоже здесь были?

— И джедаи твои любимые. Этих я тоже видал. Мы, вообще-то, на каждом подобном мероприятии дежурим, потому что есть личности, которые очень любят под прикрытием всяких балаганов отношения выяснять. Обычно потом много трупов. Иногда очень много. Дрезденская гражданская война тоже с карнавала началась, если не знаешь… Так что кому праздник, а кому служба.

— И что, есть информация, что сегодня тоже заварушка намечается?

— У меня такой информации нет, но можно предположить и это. Не зря же Гуэрра сам сюда приперся. Мне все равно. Надо будет мечом помахать — не вопрос.

Айгер кивнул проходящим мимо женщинам в одеяниях второй половины девятнадцатого века. Все трое прятали руки в маленьких муфтах.

— А женщин в Брюгге ты тоже лучше всех в Лиге знаешь? — подколола его Тайра.

— Этих да, — не поддался на провокацию Айгер. — Это парамедики наши. Целители, если по-вашему. Говорю же: бывает много трупов.

— Никогда не поверю, что ты со всей Лигой лично знаком.

— Не знаком, — согласился ван Хинкес. — Опознаю по омеге, как обычно.

Он дотронулся пальцем до своего левого плеча, и Тайра под одеждой увидела серебристо-белую татуировку у него на коже.

— Здо́рово! — Тайра улыбнулась.

— Она в обычной жизни не светится, выглядит как нормальная татуировка. Но на заданиях мы их активируем. Срабатывает только на другого лигийца. Покалывает по контуру, — пояснил Айгер. — Так и узнаем друг друга. А ты, смотрю, трейсерские фокусы осваиваешь? Сквозь одежду видишь? Можешь теперь мне в штаны заглянуть?

— Могу, — не стала отпираться Тайра. — Но не стану. Трейсерская этика.

— А нидерландский давно понимаешь?

— Уже месяц учу. С тех пор, как сэр хет Хоофт разрешил.

— Ну наконец-то до него дошло, — с сарказмом произнес Айгер, — что глупо впустить человека в дом и оставить стоять на пороге.

— Я не знаю, где его дом, — глядя в сторону, сообщила Тайра.

— Не все сразу. Ему тоже погано. Переживете.

Отвечать Тайра не стала, ван Хинкес новой темы не начинал, шел рядом, зорко оглядывая окрестности и двигающихся в разных направлениях людей. Дальше от центра было свободнее и тише, в водах канала дрожали отражения фонарей и свет из узких окон стоящих на другой его стороне домов. Где-то невдалеке слышалось цоканье копыт по брусчатке.

— Вот несется, придурок, — выругался Айгер. — Не войдет же в поворот на такой скорости.

— И что тогда?

— Там улочка совсем узкая, — он кивнул куда-то себе за спину, — разобьется об угол дома и коня покалечит.

Через несколько секунд впереди показался запряженный двойкой фаэтон. Лошади летели вперед, выпучив глаза, задевая передними ногами частично оборвавшуюся упряжь. Черные с золотом кисти развевались позади, дотягиваясь почти до кучерского сиденья. Айгер ловко прыгнул в сторону и прижал Тайру к ограждению канала, закрыв ее своим телом. Когда лошади пронеслись мимо, Тайра, проводив их взглядом, увидела, как фаэтон на повороте ударился об угол старинного дома, отскочил в противоположную сторону и развернулся на девяносто градусов. Лошадей дернуло назад, одна из пары упала на бок, истошно заржав, вторая вырвалась вместе с частью оглобли и скрылась в переулке. Фаэтон срикошетил о стену дома напротив и грохнулся на брусчатку. Заднее колесо прокатилось через мостовую и, идеально вписавшись в проем ограды, с глухим плеском упало в воду. Айгер поднялся во весь рост и кинулся к обломкам кареты. Тайра последовала за ним.

Лошадь лежала на боку, всхлипывая и булькая при каждом вдохе, из темного лоснящегося бока торчал кусок железной рейки, отошедшей от подножки фаэтона. Задняя нога была неестественно вывернута, сквозь прорванную кожу белел острый кусок кости.

— Бог ты мой, — Тайра остановилась.

Айгер присел на корточки возле умирающего животного и погладил лошадь по морде.

— Вот урод, — процедил ван Хинкес. — Хорошо, что сам подох, я бы его на куски порвал!

Тайра проследила за его взглядом и увидела выглядывающую из-под лежащего на боку фаэтона руку. Она хотела подойти и посмотреть поближе, но мир внезапно замедлился и обрел болезненно резкие очертания.

— Некрос, — шипящим шепотом сообщила Тайра. — Идет сюда.

Ван Хинкес встал, отодвинул Тайру себе за спину, вытянул из ножен меч, поудобнее ухватил рукоять и почти полностью заслонил собой вход в проулок. Тайра благоразумно отошла подальше, под арку закрытой двери соседнего дома.

Мужчин было двое, некромант и трейсер. Они остановились, не дойдя до злосчастного поворота метров тридцать, увидели обломки выпавшего на брусчатку сиденья, считали каждый по-своему информацию с окружающего пространства и, не сговариваясь, бросились в проулок. Там их встретил Айгер с мечом наголо.

Все трое некоторое время изучали друг друга, потом Айгер с досадой вложил меч в ножны, повернулся к подошедшей паре спиной и вернулся к лошади.

— Ну а Дрезден сюда какая нелегкая принесла? — с прежней грубостью собственника спросил Айгер. — Опять приключений ищете на свои задницы?

— Мы знакомы? — тактично полюбопытствовал трейсер.

— Вас двоих теперь только ленивый не знает, — огрызнулся ван Хинкес.

Мужчины переглянулись, словно эта информация была для них в новинку, но ничего не ответили.

— Жить будет? — Айгер кивнул на лошадь и в упор уставился на некроманта.

— Нет, — честно ответил тот. — Давай я ее…

— Не надо, — прорычал Айгер. — Без тебя справлюсь.

Он достал из своего Арсенала подсайдашный² нож и ловким движением проткнул лошади сердце. Животное дернулось еще раз пять и затихло.

— А кучер…? — трейсер огляделся по сторонам, и Айгер указал на торчащее из-под обломков тело.

— Будь другом, отодвинь повозку, — попросил некромант товарища.

Трейсер сделал несколько легких движений пальцами, и фаэтон переместился на пару метров в сторону.

Мужчина лежал лицом вниз, у него не хватало ноги почти до колена.

Некромант присел над телом, провел над ним рукой и удивленно хмыкнул. Потом приподнял культю, демонстрируя Айгеру и своему другу рваный край плоти с обломанной костью.

— Кучером я бы его назвал условно, — сказал он. — Это манекен. Похоже, какая-то разновидность баллистического геля на настоящем человеческом скелете.

Мужчины склонились над телом, пытаясь рассмотреть его получше.

— Поэтому я никаких следов и не вижу, — резюмировал трейсер.

— И ведь натурально выглядит, — оценил Айгер. — Почти как настоящий. Кто-то же сделал такую куклу…

— А потом зачем-то лигийскую омегу ей на плече нарисовал. Для пущей достоверности, должно быть.

Дрезденцы как по команде обернулись и приготовились атаковать. Тайра вышла из темного угла под свет фонаря.

— Я вас умоляю, — она криво улыбнулась и показала им остаток ноги. — Это не манекен. И никакой это не баллистический гель. Это мясо. Только почему-то прозрачное. А следов вы не видите, потому что этот человек очень давно мертв. И поэтому, вероятно, лошади и понесли. Они чуют покойников безошибочно, не то что дрезденские некроманты, — эта шпилька предназначалась уже не трейсеру.

Дрезденские маги, практически не дыша, рассматривали новую собеседницу. Айгер немного понаблюдал за немой сценой, а потом забрал у Тайры оторванную голень.

— Позову-ка я Гуэрру, пожалуй. Кажется, получит он свою заварушку.

Мир замер. Действительно замер, а не замедлился, как это бывало при появлении другого некроманта, и Дэн знал, что магическое воздействие тут совсем ни при чем: это было его собственное восприятие реальности. Он смотрел на подошедшую женщину и не мог отвести взгляд. Он будто снова был на Караджаахмет и снова попал в эту временную паутину, не мог пошевелиться или вздохнуть, но секунды медленно текли мимо, и постепенно он начал справляться со своим ступором.

Женщина выглядела лет на сорок пять. Черные волосы были собраны заколкой, только одна волнистая прядка выбилась из прически. Она попадала на лицо, когда в проулок долетал ветер, и женщина убирала ее пальцем за ухо. Джинсы, черное полупальто, ботильоны на высоком, но устойчивом каблуке… Не по возрасту простые серебряные серьги: Райкер привык, что зрелые дамы носят золото. Она выглядела обычной женщиной средних лет, но ни у одной женщины не было такого взгляда. Чем дольше он смотрел в ее глаза, тем сильнее ему казалось, что с того первого момента, когда он увидел ее возле фонтана у академии, прошел не один год. Но на улице была все та же весна, и в его жизни изменений не было ровно никаких. Дэн смотрел и не верил своим глазам.

Дело было не в том, что она выглядела иначе, хотя такого Дэн не ожидал: Ангерштайн ни словом не обмолвился о том, что она теперь была гораздо старше своих реальных лет. Дэн до мелочей помнил ее лицо. Эгерт не мог вспомнить ее даже отдаленно, не мог сказать, какого цвета были ее волосы, а Райкер помнил, что они были темно-каштановыми, чуть волнистыми, без нынешней химической завивки… А еще тогда у нее была едва заметная царапина на щеке… Никто из тех, кто видел ее хотя бы раз, не мог назвать ни одной детали. Никто, кроме него. Дэн не говорил даже Эгерту, что ставшее знаменитым заклятие забвения никак на него не действует. И сейчас, хотя она не представилась, Райкер точно знал, что это Тайра аль′Кхасса.

Он рассматривал ее морщинки — мелкие возле губ и более четкие на лбу. Всматривался в полутьме в цвет ее глаз… Насколько Дэн мог судить, глаза у нее не изменились, а это означало, что Ангерштайн не солгал: аль′Кхасса была в своем уме. Она ухмыльнулась, заметив его мальчишеский интерес, и снова перевела взгляд на ван Хинкеса. Она была для Дэна живой легендой, а Дэн для нее — одним из множества дрезденских некромантов.

А еще — и Дэн испугался такого положения вещей — он не чувствовал ее, как чувствовал других некромантов. Все книги говорили, что ее приближение невозможно будет пропустить, но он не заметил ее как маг и не рассмотрел в полутьме проулка как человек. Встреться он с ней на улице и не знай, что она и есть Ишанкарская Ведьма, прошел бы мимо, не опознав в ней даже мага. Она была наглухо закрыта или ее баланс действительно, как сказал Ангерштайн, был идеален? Райкер еще не встречал ни одного некроманта с идеальным балансом, даже не стал думать о том, как аль′Кхассе это удалось. В любом случае, она подошла на такое опасно близкое расстояние, на какое ни в коем случае ни одного некроманта подпускать не следовало. Это было одно из главных правил выживания, и она обошла его, ничего специально для этого не предприняв. Дэн подумал, что, когда она выучится трейсерскому ремеслу, Ишанкару и вправду никто ничего не сможет противопоставить.

Райкер смотрел, смотрел, смотрел… Даже когда Эгерт пихнул его в бок… Даже когда ван Хинкес снова одарил его презрительным взглядом… Что-то было в ней такое, чего раньше ни в одной женщине он не замечал. Она словно взяла понемногу от каждого в Ишанкаре и теперь сама была его воплощением: спокойным, ироничным, сказочно-страшным и удивительно-живым. Он не находил в ней мирового зла, но и двадцатилетней девчонки — тут Ангерштайн не преувеличил — тоже не видел. Девчонка осталась там, на Караджаахмет, вместе со своими мечтами, надеждами, сказками и неслучившейся молодостью. Ученицы хет Хоофта больше не было. Дэн видел перед собой легендарную Некромантессу Ишанкара, и теперь обмануться на ее счет мог бы только полный идиот или непричастный к магии человек.

Райкер с неохотой вынужден был признать, что герр ректор оказался прав абсолютно во всем.

Третий человек лигийского Триумвирата появился не один, а под руку с Мэл. Мелинэ собралась будто на праздник, надев длинное узкое темно-синее платье с традиционным эпатирующим вырезом, который был хорошо заметен между полами расстегнутого, расшитого синими цветами серого пальто. Шею несколько раз оборачивали жемчужные бусы, длинная нить которых свисала аж до талии. Гуэрра был в обычной кожаной куртке и джинсах, без доспехов, мечей и прочего пафоса.

Он пожал руки дрезденским магам — Тайре показалось, что некромант даже не взглянул на лигийского трейсера, — и подал знак Айгеру, отменяя его стойку смирно.

— Мэм, — Гуэрра изобразил учтивый полупоклон в адрес Тайры.

Мэл тоже обернулась в ее сторону, втянула носом прохладный воздух и отшатнулась назад. Тайра ощущала ее страх, смешанный с недоверием и жалостью: Мэл учуяла запах знакомой крови.

— Ах ты, старая стерва, — прошипела Мэл.

— Я тоже рада тебя видеть, — без улыбки ответила Тайра.

— Я про Гудрун, — стараясь говорить спокойно, пояснила Мэл. — Ни слова ведь не сказала…

— А нечего было говорить.

Мэл кивнула, соглашаясь, окончательно пришла в себя, тряхнула головой, убирая волосы за спину, и склонилась над трупом.

— Вы тут случайно или тоже на службе? — поинтересовался Гуэрра у дрезденских магов.

— Выпить хотели в тихом спокойном месте, — Райкер покосился на Эгерта. — Теперь, вижу, расхлебывать долго придется, на всех хватит.

— А вы? — Гуэрра обернулся к Айгеру и Тайре.

— А мы гуляли, — ответил ван Хинкес, потом опомнился и добавил: — Патрулировали район, сэр.

— Прошу прощения, мэм, — Гуэрра с интересом рассматривал Тайру, — но я не знаю вашего имени.

— Тайра аль′Кхасса мое имя.

Лицо лигийского трейсера окаменело так быстро, что это могло бы показаться неприличным. Тайра опознала весь стандартный набор эмоций и чувств: страх, удивление, недоверие… Но среди того, что испытывал Гуэрра по поводу ее персоны, не было жалости или сочувствия, к которым Тайра почти привыкла. Гуэрра чувствовал печаль, и она перекрывала все остальное.

— Рад видеть вас живой, мэм, — наконец произнес он и зачем-то вслух добавил: — То, что нас не убивает, вероятно, и правда делает нас сильнее.

— То, что нас не убивает, очень потом об этом жалеет, Командор, — поделилась своей версией Тайра.

Дэн хохотнул, понимая намек, Эгерт тактично промолчал.

— Ну а как ваше имя?

— Командор Гуэрра, — официально представился он.

— Хавьер Хосе Мария Гуэрра-и-Гонзалес, — подсказала Мэл.

— Ну тогда понятно, как вы один можете командовать всей Лигой, — усмехнулась Тайра.

Гуэрра улыбнулся — криво, закрытыми губами: видимо, эта шутка была уже старой, но все еще ему не надоела, — и обстановка окончательно разрядилась.

Мэл, оторвавшись от тела, выпрямилась и подошла поближе к остальным. Достала из Арсенала длинный мундштук, искусно вырезанный из ветки сливового дерева, воткнула в него дамскую тонкую сигарету, увеличив длину курительного прибора почти вдвое, и подкурила от протянутой Эгертом зажигалки.

— Это магия крови и много чего еще, мне неизвестного, — она пару раз затянулась и выдохнула в темное небо. — К слову сказать, и подобная магия крови мне тоже неизвестна. Я не знаю, как это было сделано. В любом случае, тело надо переместить отсюда в морг и потом уже разбираться.

— Если даже вы не знаете, как это было сделано, то кто, интересно, сможет разобраться? — Гуэрра обошел обломки фаэтона.

Мэл указала мундштуком в сторону ван Хинкеса.

— У меня что, клыки внезапно выросли? — рыкнул Айгер.

— Будешь так невнимателен — вырастут, — пообещала Мэл и еще раз ткнула мундштуком в его направлении, теперь уже указывая точно лигийцу за спину.

Айгер обернулся и увидел позади себя скалящегося от удовольствия Гиварша. При желании Морис вполне мог вонзить свои клыки Айгеру в шею.

— Я взяла на себя смелость его позвать, — пояснила Мэл.

Гиварш вышел в общий круг и встал возле Тайры.

— Ты просто не могла не встрять в неприятности, моя сладкая, — он поцеловал ее в щеку. — У тебя это уже профессионально получается.

— Так и ты в стороне не остался, — отбилась Тайра.

— Что здесь делают Хавьер, Хосе и Мария, мне понятно, — Морис одарил Гуэрру чарующим взором, Гуэрра не отреагировал. Вероятно, и эта издевка была ему привычна, а Морис не слишком приятен. — Они на службе. Про Айгера молчу: он тоже мастер каждую дырку затыкать… В смысле встревать куда не надо. А вот вы, — он обернулся к дрезденским магам, — что тут забыли?

— Ищем приключений на свои задницы, — словами ван Хинкеса ответил Райкер.

— О, вы найдете, — Морис скривил понимающую улыбку. — Знаешь, кто это? — он бесцеремонно ткнул указательным пальцем в дрезденцев, посмотрев на Тайру. — Это «Святой Энгельберт Датский» Соронсен и «Висельник» Даниэль Райкер. С недавних пор весьма знаменитые персонажи.

— Скорее всего, с очень недавних, потому что я о них первый раз слышу, — Тайра наконец-то получила почти официальное позволение рассмотреть дрезденских магов. Те снова переглянулись, на этот раз действительно удивившись.

— Мы славы не искали, — заметил Эгерт, и Тайре показалось, что ему стало неловко.

Она с немым вопросом взглянула на Гиварша.

— Это та самая дежурная пара Дрездена, которая была на службе в день твоего рейда на Караджаахмет. Они дрались против своих на нашей стороне, так что теперь их положение неоднозначно не только в Дрездене, но и во всем магическом мире. А за измену их не казнили до сих пор потому, что дрезденские законники во главе с самим герром Дильсом никак не могут решить, правильно ли Райкер и Соронсен поступили, учитывая, что приказы обоих ректоров для них были хотя и прямо противоположны, но равнозначны.

— Интересно, — Тайра без стеснения разглядывала некроманта, который тоже не мог отвести от нее взгляд.

— Не то слово, моя сладкая, — согласился Морис. — А теперь к делу. Лично я хочу убраться отсюда как можно скорее, а посему сделаю то, зачем меня позвали, и пойду подальше.

Морис присел над телом, перевернул его на спину, осмотрел запястье, слегка постучав пальцами по едва угадывающимся под кожей венам, повернул голову умершего набок, магическим лезвием рассек сонную артерию, просунул указательный палец внутрь, выковырнул полупрозрачной желеобразной субстанции, поднес ее к носу, несколько секунд изучал, глядя куда-то в пустоту перед собой, а потом стряхнул с пальца на труп.

— Понятия не имею, — без шуток сказал он. — Магия крови, однозначно. Техника понятна, но вот технология… Я таких заклятий не знаю.

— Я приблизительно представляю, как это можно создать, — подала голос Мэл. — Я даже встречала в старых книгах упоминания о так называемых прозрачных людях. Части этой системы заклятий разыскать можно, но я не знаю ни одного из ныне практикующих специалистов, кто смог бы это повторить.

— За столько столетий никто не смог подобрать недостающие заклинания? — не поверил Райкер.

— Сложность не только в заклинаниях, — Гиварш вытер палец белоснежным платком. — Мы можем превратить плоть в подобие баллистического геля. Но как сохранить свойства тканей, чтобы они балансировали на грани органического и неорганического, нам неведомо. Это, конечно, уже не органика, — Морис посмотрел на лежащее у его ног тело, — ДНК отсюда извлечь нельзя, но разлагаться это все будет как обычный труп, и именно этого баланса еще никто, и я в том числе, не нашел.

Он многозначительно посмотрел на Мэл, и та не стала язвить.

— Но еще одну попытку я бы сделать не отказалась. Могу я забрать тело в Берген? — она вопросительно взглянула на Гуэрру.

— Забирайте, — Командор согласно кивнул. — О результатах отчитаетесь.

— Разумеется, — вампирша томно моргнула. — А теперь в стазис и в морг.

Мэл спрятала в Арсенал мундштук с недокуренной сигаретой, размяла пальцы и накрыла тело простым стазисным заклятьем, но вместо едва заметной подрагивающей воздушной пелены тело покрылось непрозрачным серо-черным налетом.

— Первый раз вижу такой стазис, — ухмыльнулась Тайра. — Сразу видно — работа мастера.

Райкер нахмурился и подошел к Мэл. Они вместе колдовали над телом, но ничего не происходило. А потом серый налет начал опадать, пожирая плоть и скрывающую ее одежду. Гуэрра, Гиварш и Эгерт подскочили к телу, стараясь своими силами сохранить его хоть частично, но процесс только ускорился, и через три секунды на брусчатке не осталось ничего, кроме обломков кареты.

Гуэрра выругался, Эгерт, признавая поражение, просто отошел в сторону, Мэл со злости пнула фаэтон в бок.

— А ты что стояла?! — накинулась она на Тайру, когда та попала в ее поле зрения.

— А я, может, сегодня не колдую, — Тайра снова засунула руки в карманы пальто.

— Да ничем бы она вам не помогла, — защитил ее Айгер. — Чем вы больше колдовали, тем быстрее все исчезало. Так что сами виноваты.

— Сможете опознать человека, Командор? — спросила Тайра Гуэрру. — Все-таки ваш, из Лиги.

— Я видел омегу, мэм. Мы уже работаем.

— И как его опознавать, если от него ничего не осталось? — ван Хинкес с сомнением взглянул на Гуэрру.

— Методом исключения. Найдут того, о ком нет информации за определенный период. Где-то же его трек должен был оборваться… С большой вероятностью к утру личность определим.

— А с этим что прикажете? — Айгер кивнул на развалины кареты и мертвую лошадь.

— Это оставить как есть. У этого всего есть хозяин. И полиция сюда уже спешит. Теперь это уже не наше дело.

— Это означает, что мы все свободны? — Гиварш снова начал скалиться.

— Вам я приказывать не в праве, а вот ван Хинкес все еще на службе.

— Так точно, господин Командор, сэр, — согласился Айгер.

— Но погулять можешь, — Гуэрра усмехнулся, чем заработал от него недобрый взгляд. — Район попатрулировать то есть.

— А я все же хотел бы выпить, — поделился сокровенным Эгерт. — А то стыдно будет домой трезвым возвращаться.

Гуэрра и Мэл удалились допивать свой кофе в маленький ресторанчик, выходящий окнами на воду одного из каналов. Айгер поправил перевязь, еще раз проверяя надежность крепления ножен, и, уже уходя, обернулся через плечо.

— Остаешься или пойдем отсюда? — спросил он Тайру.

— Ты сегодня чертовски любезен, — Морис ухмыльнулся.

— А ты по делам собирался, — недобро напомнил ван Хинкес.

— Может, он хочет прогуляться с нами? Прокатиться в карете?

Морис несколько секунд молчал, а потом расплылся в довольной улыбке:

— Нет, моя сладкая. В былые времена кареты были гораздо безопаснее, — он посмотрел на разрушенный фаэтон. — Сейчас я все же отправлюсь по делам, но, как все закончу, обещаю зайти.

Он взял ее руку, поцеловал в вены на запястье — Тайра на секунду прикрыла глаза от удовольствия — и, не переставая скалиться, тенью растворился в ближайшем переулке.

— Ты тоже предпочитаешь пешие прогулки? — Тайра подошла к Айгеру.

— Я не принцесса, чтобы в экипажах разъезжать, — огрызнулся ван Хинкес. — Но компанию тебе составить могу. А то как тебя, ведьма, без присмотра бросить?

— А вы, господа? — Тайра обратилась к дрезденским магам, о присутствии которых Айгер уже благополучно забыл. — На этой улице, похоже, не наливают. Может, поищете другое место для посиделок?

Мужчины переглянулись, Эгерт неопределенно пожал плечами:

— Почему бы нет?

Тайра улыбнулась и взяла Айгера под локоть. Ван Хинкес для приличия рыкнул, но руки не отнял. Мост они перешли молча. На другой стороне канала Айгер остановил проезжавший мимо четырехместный фаэтон, что-то сказал кучеру на своем языке, тот посмеялся себе в усы, причмокнул губами, и лошади неторопливо покатили карету по набережной.

— Тупыми туристами вас обозвал, — грубо пояснил Айгер. — Сказал, чтобы подальше от Гросс-Маркт покатал, а то стыдно вас, нечисть, людям показывать.

Фаэтон, подрагивая на булыжнике мостовых, двигался по старинным улочкам. Тайра наслаждалась неловкостью ситуации. Им четверым нечего было делать вместе, особенно в одном экипаже, но интерес к развязке заставил всех сесть в повозку.

Айгер молчал и, как и некоторое время назад, продолжал осматривать окрестности, но людей было немного: все стянулись поближе к историческому центру на маскарад и файер-шоу. Райкер, уже абсолютно не стесняясь, изучал Тайру. Сам он был темно-русым, высоким, широкоплечим и даже в черном пальто напоминал атлета. Может, и правда занимался каким-нибудь спортом… А может, много тренировался с оружием, как командор д′Эвре… Тот тоже выглядел как атлет, только седовласый. Эгерт же казался типичным интеллигентом, даже волосы его были уложены аккуратно, как для причастия или фото на паспорт. В ширине плеч Райкеру он заметно уступал, но был ладным, плавным и, вероятно, выносливым, как большинство трейсеров. Эгерт с интересом смотрел по сторонам, и Тайра подозревала, что он, как и люди Гуэрры, считывал из головы ван Хинкеса информацию о городе, сразу же сравнивая ее с увиденным и составляя какие-то свои, только ему понятные трейсерские карты.

— А лошадь все же не так надо было упокоить, — вдруг абсолютно серьезно сказал Райкер. — Я бы ее магией без боли…

— Вы без ереси своей дня не проживете, — Айгер сплюнул за борт фаэтона. — Сюда хоть свою грязь не несите. Я лошадку и без магии быстро кончил.

— Это специальный нож, — Тайра заступилась за ван Хинкеса. — Охотники его веками использовали для этих целей.

— Но с магией можно было без боли, — поддержал друга Эгерт.

— Ей не было больно. Разве что в первую секунду, — ответил Айгер.

— В сердце не может быть не больно.

— Хочешь попробовать? — поинтересовался ван Хинкес, доставая нож.

— Не очень.

— Слабо?

— Глупая затея, — Эгерт был спокоен. — Не вижу смысла продолжать. Спрячь нож, а то, не дай бог, действительно воткнешь в кого-нибудь.

— Что и требовалось доказать, — резюмировал Айгер. — Дрезден только с магией что-то из себя представляет. В остальном вы трусы.

— Ну почему же, — Райкер решил вмешаться. — Давай я попробую. Я ведь тоже из Дрездена.

— Ты нечисть, — с неприязнью сказал Айгер. — Тебе раз помер, два помер…

— Но нож в сердце мне еще не втыкали. Вот и проверим: больно или нет, — Дэн расстегнул пальто и с вызовом смотрел на ван Хинкеса. — Или тебе слабо?

Вместо ответа Айгер быстрым точным движением вонзил тонкое лезвие Райкеру между ребер. Некромант резко выдохнул, но выражения лица не изменил. Тайра почувствовала, как по позвоночнику пополз холод и пальцы заледенели за четыре секунды: Райкер вышел за Грань. Он опустил взгляд, рассматривая торчащую из груди часть клинка и эфес, потрогал его рукой, потом взглянул на Айгера.

— В первую секунду, — подтвердил он. — А ты и правда профи. Раньше только слышал, теперь убедился — не лгали.

Они смотрели друг на друга. Айгер молчал, Дэн чуть улыбался.

— Вынимать будешь или оставишь мне в качестве сувенира из Брюгге?

Ван Хинкес вытянул нож, и Тайра увидела, как кровь Райкера исчезает с лезвия, вспыхивая белыми всполохами магического огня. Дэн вернулся в привычный мир, и Тайре снова стало тепло.

— Насчет Дрездена я все равно остаюсь при своем мнении, — предупредил Айгер.

— Глупая затея, — подводя итог, повторил Эгерт.

Карета проехала еще пару кварталов, трижды пересекла каналы по изогнутым мостикам и снова оказалась на улице шириной в один экипаж. Тайра смотрела вверх: горящие на последних этажах окна имели желто-медовый оттенок, словно шторы в этом квартале были одного цвета и лампы во всех люстрах изготавливались по одному стандарту. Каменная кладка старинных домов и бежевая в свете дня штукатурка на стенах казались сейчас голубоватыми, с желтыми разводами от света фонарей, как будто на мокром стекле рисовали красками и они растекались, заворачивались в завитки и плавно растворялись в голубизне основного цвета.

— Скажи, чтоб остановил, — внезапно приказал Эгерт, обращаясь к Айгеру.

— Что, прямо здесь? — Айгер осмотрелся и не нашел ничего привлекательного вокруг.

— Быстро! — крикнул Эгерт. — Останови экипаж!

Кучер и так понял, что кому-то надо сойти. Лошади стали, и Эгерт спрыгнул на землю. Айгер сунул извозчику скрученные в трубочку купюры и спрыгнул следом. Тайра и Райкер вышли каждый со своей стороны, и фаэтон так же неторопливо покатился вперед.

— Ну и какого рожна? — Айгер был недоволен.

Эгерт смотрел на нечто невидимое перед собой и что-то искал.

— Что не так? — тихо спросил друга Дэн.

— Да все не так, — не отрываясь от своего занятия, ответил Эгерт. — Это Гуэрра со своими. Работают без резонанса, я бы сам не сразу заметил. Акварель видишь? — он указал пальцем куда-то вверх, Райкер поднял глаза к верхним этажам, и Тайра поняла, что трейсер указывает как раз на захватившие ее желто-голубые оттенки света. — Тут перекрыто все на четыре перегона… Не знаю, что Хави делает, но ему, похоже, не помешает помощь. С этой стороны у него никого нет.

— А для тех, кто не трейсер, пояснят? — напомнил о себе Айгер.

— Когда контур не выдерживает магии, которую должен блокировать, он начинает резонировать и искажаться. Искажения для тех, кто не трейсер, — Эгерт не упустил возможности уколоть ван Хинкеса, — выглядят как цветные разводы. Мы называем это акварелью. Если ты видишь желтый, это значит, что сейчас кто-то кого-то убивает. Очень сильная боевая магия, — Эгерт неодобрительно покачал головой. — Еще немного — и контур поплывет, а это будет очень плохо для всех, кто окажется внутри него. Гуэрре, судя по всему, ничего не останется, как выбросить всех сюда, что он и пытается сделать, а я закрываю этот район, чтобы те, с кем Гуэрра воюет, не разбежались. Вы можете уйти, только прямо сейчас.

— Ага, а все веселье вам уступить, — меч Айгера с характерным свистом покинул ножны.

— Госпожа аль′Кхасса?

Ответить Тайра не успела. В следующую секунду спереди и сзади появились какие-то люди с холодным оружием, в кольчужных и пластинчатых доспехах, с забрызганными кровью лицами. Тайра едва успела пригнуться, когда над ее головой просвистел брошенный топор, и отпрыгнула в сторону, чтобы не попасть Айгеру под меч, которым тот уже успел рубануть ближайшего противника. Тайра краем глаза заметила, что Эгерт куда-то пропал, зато в шаге от нее появился Гуэрра, и руки его были в крови по самые плечи. Он взглянул ей в глаза, и она почувствовала, как голова взорвалась изнутри красными оттенками боли. Сквозь них проступил контур серебристо-белой омеги: Гуэрра показал ей лигийцев, чтобы она отличала своих от врагов. От его вмешательства в голове загудело, будто Тайра оказалась в чаше колокола, по которому ударили с внешней стороны. Тайра чертыхнулась: Гуэрра сделал только хуже. Работать с таким количеством единичных целей она не умела, а лигийскую омегу рассмотрела бы трейсерским зрением и без его помощи. Гуэрра своей телепатией почти вывел Тайру из боя в самом его начале.

Возле плеча лязгнул о каменную стену меч, Тайра заметила это только через секунду после того, как Райкер дернул ее на себя, вытаскивая из-под клинка.

— Не лезь ей в голову! — заорал он Гуэрре. — Совсем спятил?!

— Некру не кастовать! — в ответ проорал Гуэрра, стараясь перекрыть звон металла. — И медицину тоже! С точностью до наоборот работает! Только железо!

— Слышали? — Дэн снова выдернул Тайру из-под чьего-то меча. — Вы как?

— В порядке, — выдохнула Тайра. — Отпустите.

Дэн выпустил ее локоть, и Тайра выхватила из Арсенала свои скимитары, успев подставить их под нацеленный Райкеру в плечо палаш. Райкер не уступающим Айгеровскому полуторником рубанул противника в бок, рассекая его горизонтально почти до середины живота, и, повернув лезвие на сорок пять градусов, выдернул меч, не оставляя напавшему ни единого шанса на выживание.

Тайра сделала шаг назад и почувствовала, как воздух за спиной спружинил, словно сзади была резиновая стена. Тайра быстро глянула через плечо и увидела стоящего в полутора метрах от нее дрезденского трейсера. Эгерт раскинул руки в стороны, будто пытался раздвинуть пространство, разделяя своих так, чтобы они больше не находились в кольце врагов. Отступать было некуда. Тайра описала своим оружием две дуги, разрабатывая кисти рук, и заняла место между Райкером и незнакомым лигийцем.

На них троих противников было пятеро, Тайре достался невысокий кряжистый мужик с глефой³ в высоту ее роста. Он замахнулся, подняв глефу почти вертикально над головой, Тайра отскочила в сторону, чуть не налетев на лигийца, и глефа громко звякнула о мостовую. Воспользовавшись моментом, Тайра рубанула по древку сантиметрах в пятнадцати от лезвия. Армированное металлическими заклепками древко треснуло, но не сломалось. Противник односложно выругался, развернул глефу лезвием вбок и резко дернул на себя. Кривой шип с противоположной стороны клинка зацепил Тайру за левую штанину джинсов, разорвал ткань и полоснул по ноге. Ногу обожгло болью, но Тайра снова отпрыгнула назад, уходя от возможной атаки. Воин сделал замах, теперь заходя с другого бока и направляя оружие ей не то в голову, не то в плечо. Тайра увернулась, а когда глефа дошла до нижней точки дуги, размахнулась и запустила скимитар противнику в грудь. Клинок перерубил древко аккурат между рук противника и с глухим лязгом вонзился в доспех. Мужчина зарычал, выпустил глефу и потянулся в Арсенал за другим оружием. Тайра сделала почти танцевальный шаг навстречу и, магией заблокировав его сунутую в Арсенал руку, опустила второй скимитар ему на голову. Противник на мгновение замер — Тайра услышала неприятный влажный звук съезжающей вниз отрубленной черепушки, — тяжело осел на землю и завалился на бок. Тайра выдернула из его груди свой первый скимитар и перешагнула через тело.

«Госпожа аль′Кхасса, — в голове раздался голос Эгерта. — Не ставьте блоки. Они нарушают общий баланс системы. Пожалуйста, не мешайте работать». И еще через две секунды Эгерт добавил: «Вы все делали правильно. Просто больше не надо».

Вежливость Эгерта почему-то очень разозлила. Тайра подумала, что Святым Энгельбертом трейсера называли именно за его раздражающую тактичность. А еще снова усилилась так и не прошедшая головная боль, и за это Эгерта захотелось просто разорвать, но вместо него под клинки подвернулся очередной противник. Райкер поймал его меч крестовиной своего, пнул ногой в живот, и воин, отлетев назад, напоролся спиной на предусмотрительно выставленные перед ним Тайрины скимитары. Дэн выбил меч из его руки и с силой дернул умирающего солдата на себя, снимая его с клинков. Воин упал лицом вниз и больше не шевелился. Справа подоспел лигиец, стряхивая с эфеса еще не высохшую кровь.

— Что за ерунда, господа маги? — поинтересовался он и указал мечом на только что уложенного воина.

Тело его медленно растворялось в воздухе, доспехи проваливались сквозь поставленный трейсерами барьер. Тайра осмотрелась и не увидела ни одного из недавно убитых людей. Только окровавленное и поврежденное оружие осталось лежать там, где было брошено.

«Хави?» — Райкер послал Гуэрре картинку происходящего.

«Держать контур!! — заорал Гуэрра, и Тайра упала на колени, выронив скимитары и схватившись за виски. — Эгерт! Пропусти их! И держи общий контур!! Черт!»

Камни мостовой двоились и расплывались, подернутые красной пеленой. Тайра старалась унять боль и подняться, но команды застревали где-то на полпути до цели. Тайра опустила руки на землю, подтянула к себе сначала один скимитар, потом второй, потом медленно оторвала руки от земли и попробовала встать…

— Хаген, скотина, только попробуй сдохнуть! — раздался сзади звериный рык Айгера, и Тайра увидела его глазами распростертого на тротуаре лигийца. Лезвие бердыша застряло в кости, разрубив бедренную артерию. Алая кровь толчками выплескивалась на брусчатку.

В голове взорвался еще один сноп красных искр, Тайра опять оказалась на мостовой, ударившись щекой о камень. Перед глазами дрожала расплывающаяся в красной дымке сталь скимитара и — чуть дальше — рука почти исчезнувшего убитого ей и Райкером воина. Тайра старалась собрать свою голову из осколков, на которые ее разбила телепатия, но мир тонул в красном тумане, концентрируясь в черный, вписанный в окружность мальтийский крест под большим пальцем убитого. В следующее мгновение Тайра подорвалась с земли, забыв про боль.

Райкер стоял на коленях возле Хагена и пытался остановить ему кровь, кулаком пережимая в его паху разрубленную ниже артерию, пока кто-то из лигийских парамедиков перетягивал ногу жгутом. Двое других воинов Лиги теснили к стене противника с полуторным фламбергом⁴. В следующее мгновение один из лигийцев сполз по стене, придерживая рукой разорванный бок, второй поудобнее ухватил левой рукой вынутый из Арсенала кистень, отбил очередной выпад зажатым в правой руке мечом и отвел кистень назад для замаха.

— Не-е-ет! — Тайра кинулась к лигийцу.

Он, разумеется, не услышал. Кистень описал дугу и размозжил его противнику щеку, снеся пол-лица.

Тайра остановилась, не добежав до воина метров двадцать. Обернулась по сторонам: бой уже кончился, и только ван Хинкес продолжал сражаться со своим врагом в отходящем вбок узком переулке между торцевыми стенами домов.

— Отруби ему руку! — заорала Тайра. — Айгер! Отруби ему руку! Ту, что с крестом!

Ван Хинкес услышал, но значения ее словам не придал. Он продолжал теснить противника, желая разрубить его пополам от плеча до пояса.

— Айгер! — не унималась Тайра. — Отруби ему руку! Без крита! Руку!! С крестом!!

Ван Хинкес сделал еще несколько выпадов и, размахнувшись, отсек нападавшему кисть. Тайра поймала ее, притянув к себе магическим силком, и тут же перекинула Гуэрре. Айгер, не прекращая атаковать, прижал противника к стене, и тот будто всосался в камни, провалившись в тени.

— Трек! — крикнула Тайра уже трейсеру. — Скорее!

Гуэрра, к его чести, сообразил быстро: шагнул вперед и исчез. Эгерт остался на своей позиции, и Райкер кинул на него неодобрительный взгляд.

— С чего вдруг? — с наигранным возмущением поинтересовался Эгерт.

— С того, что это приказ! — прикрикнул на него Дэн.

— Вот так уже лучше, — улыбнулся трейсер и тоже пропал в тенях.

Защитный контур Гуэрры пошатнулся и поплыл, становясь из желтого оранжево-красным. Тайра видела его как текущую с мольберта краску. Крыши и верхние этажи домов меняли цвет, и что-то неприятно гудело под ногами, будто там, под мостовой, работал промышленный двигатель.

— «Айгер! — Райкер искал глазами ван Хинкеса. — Айгер! Парамедиков сюда! Всех!»

Айгер послал зов, от которого в голове у Тайры, окутанная кровавым туманом, снова вспыхнула серебристо-белая омега. Тайру качнуло, она ухватилась обеими руками за что-то, чтобы не упасть. Чем-то оказалась рука здоровенного лигийца. Она вибрировала, как и булыжники мостовой.

«Я Тайра аль′Кхасса, — представилась Тайра всем, с кем Гуэрра соединил ее телепатической связью. — Сейчас упадет контур — и всех накроет, так что делайте, что говорю». И через секунду крикнула: «На землю!»

Те, кто еще стоял, упали вниз. Тайра осталась на ногах, превозмогая боль в голове, открывшись и обращая постэффект от агонизирующего контура на себя. Красно-оранжевые и голубые нити потянулись к ней со всех сторон, загудели, обвились вокруг, заключив в кокон. Вибрация усилилась, словно находящийся под ногами, во чреве машинного отделения, двигатель разваливался, разбрасывая вокруг себя заклепки и раскаленные детали, — и вдруг все смолкло. Секунды три ничего не происходило, а потом что-то грохнуло — глухо, утробно — и осыпалось, сползло камнями и глиной с размоченной дождями невидимой подземной горы. По проулку пронесся магический вихрь. Кокон распался на радужные потоки, они закружились, поднялись смерчем вверх, уменьшились втрое и, рассыпаясь искрами, как бенгальский огонь, втянулись Тайре в ладонь.

Стало невероятно тихо.

Райкер пришел в себя первым и сразу принялся колдовать над телом уже успевшего умереть лигийца. Тут же в разных местах улицы появились лигийские медики. Тайра, чтобы не мешаться под их ногами, отошла в сторону, присела на верхнюю ступеньку порога какого-то дома и наконец-то залечила себе рваную рану на ноге. Ван Хинкес, убрав меч и ножны в Арсенал, плюхнулся рядом и вытер пот со лба. Оба молчали, наблюдая, как парамедики забирают раненых и исчезают в порталах. Через пять минут улица была пуста. Дэн подошел и опустился прямо на тротуар, прислонившись спиной к стене.

— Быстро работают, — сказал он, обращаясь к Айгеру.

— Не пальцем деланы, — с гордостью подтвердил ван Хинкес.

— Кто такой Хаген? — спросила Тайра.

— Напарник мой.

— Жив твой напарник, — доложил ему Райкер. — Целители подлатают. Отлежаться только надо и реабилитацию пройти.

— Хорошо, — так же сухо ответил Айгер и, пересилив себя, добавил: — Спасибо.

Дэн усмехнулся и ничего в ответ не сказал, достал из Арсенала полуторалитровую бутылку воды, открутил крышку и протянул Тайре. Она сделала три глотка и передала Айгеру. Тот выпил почти половину и вернул бутылку некроманту. Тайра прислонилась виском к каменному косяку и прикрыла глаза.

— Вы как, мэм? — заботливо поинтересовался Дэн.

— Голова раскалывается. Телепатия мне противопоказана. Сейчас дождемся трейсеров — и я тоже к целителям пойду.

Ждать пришлось около получаса. Тайра молчала, стараясь ровно дышать и не провоцировать новые всплески боли резкими движениями. Райкер и ван Хинкес беззлобно переругивались по поводу отношений Лиги и академии. Под их голоса Тайра почти сумела отключиться. Сквозь полусон ей виделись желто-синие, почти вангоговские акварельные разводы на стенах домов, тротуарах и темной воде каналов.

— Убийство в бою — это совсем другое дело, — услышала она голос Райкера и почувствовала, как кто-то вышел из теней прямо напротив них.

— А к причастию все равно три года не допускают, — стоял на своем ван Хинкес.

Тайра открыла глаза и увидела перед собой Эгерта с откупоренной бутылкой красного вина в руке.

— Откуда спер? — спросил Айгер, и по его тону было понятно, что никакой иной возможности появления бутылки у трейсера он не допускал.

Эгерт не ответил, отхлебнул из горла и протянул бутылку Дэну.

— А это вам, мэм, Хави передал, — он достал из Арсенала отрубленную Айгером кисть.

— Я бы лучше тоже вина, — призналась Тайра, но кисть забрала. — Беглеца-то догнали?

— Нет, — Эгерт покачал головой. — Раньше ловили их почти у Первого, а этот полперегона не прошел. Угодил в нестабильную зону у пятой сигнальной марки, а там три стационара на семь коридоров, и все нефиксированы, поэтому разброс по Ламелье в один и семь радиана…

Половина сказанного показалась Тайре тарабарщиной, Эгерт понял это по выражению ее лица и продолжать не стал.

— В общем, странно все это, — подытожил он. — Странно, что раненый далеко не ушел. Не такая у него смертельная рана была. Он ведь и кровопотерю остановил. Гуэрра в недоумении. Отпечатки с кисти сняли, биопробы взяли, больше она Лиге не нужна. Гуэрра сказал, она ваша.

Айгер забрал у Дэна бутылку, поднес ее ко рту, чертыхнулся и вернул некроманту обратно.

— Я на службе, — зло пояснил он. — Запрещено. А ты спрячь свою мертвечину подальше: не перчатка, — и он кивнул на кисть, которую Тайра держала в руке.

— Ты просто завидуешь, что Командор предложил руку мне, а не тебе, — Тайра поместила ее в стазис и убрала в Арсенал.

— Не могу настаивать, — вежливо произнес Эгерт, — но я бы хотел знать, что все это было. Понятно, что Хави караулил этих людей…

— Змей говорил, Гуэрра на них давно охотится, — Тайра потерла пульсирующий висок. — Не знаю почему, но ему очень нужно знать, откуда эти крестоносцы берутся и кто они такие есть. Он, вероятно, хотел взять живого пленного, поэтому запретил некромантию колдовать… Но дерутся крестоносцы весьма и весьма достойно. Лига тоже, вот живых и не осталось. — Тайра вздохнула. — Тогда Гуэрра решил взять хотя бы мертвых, потом сдать их некромантам, чтобы те задержали ушедших и узнали место их дислокации, но некроманты вовремя не подоспели: наверное, не смогли преодолеть ваш защитный барьер, хотя Гуэрра и просил вас их всех пропустить… Все погибшие ушли без посмертия. Это заклятие было встроено в их систему магической защиты вместе с уничтожением тел.

— Прямо как у нас в Дрездене в лучшие времена, — заметил Райкер.

— Проследить, откуда крестоносцы пришли, можно было только по живому материалу, и критические повреждения для этого стали бы лишними, — Тайра на секунду обернулась к Айгеру, объясняя ему свою странную просьбу противника не убивать. — Надо было дать одному уйти. Гуэрра пошел за ним, но, чтобы пройти в тени, защитный контур пришлось снять. Навряд ли Гуэрра сумел сделать это за секунду…

— Он контур дезактивировал, но не скомпенсировал резкую остановку, и системы вошли в асинхрон, — пояснил Эгерт, но Тайра все равно не поняла ничего, кроме того, что контур Гуэрра сломал. — Поэтому был такой сильный откат.

— И почему же мы не сдохли? — поинтересовался Айгер.

— Потому что тут оказалась я, а я видала откаты и посильнее. А ваш сэр Гуэрра очень интересный тип. Не знаю, что думать: то ли он поставил на меня, то ли подставил. — Тайра протянула руку, и Эгерт без вопросов передал ей наполовину опустевшую бутылку. — Так выпьем же за мое здоровье, — она отпила вина и отдала бутылку Райкеру.

— Кто они такие, эти крестоносцы? — спросил Дэн, сделав свой глоток.

— Не знаю, — мрачно ответила Тайра, глядя себе под ноги. — Но когда узнаю, уничтожу всех.

Дрезденцы немного подождали продолжения и, когда его не последовало, принялись молча допивать вино.

В квартире Гиварша было пять комнат: она целиком занимала половину старинного двухэтажного каменного дома на окраине исторического центра. Мансарда тоже принадлежала Морису, но там не было ничего, кроме тяжелых, оставшихся со времен войны деревянных ставней для двух окон, буйно разросшейся на балках паутины и лакированного черного гроба королевского размера. Тайра несколько раз собиралась примериться к нему, но смелости так и не хватило. После того как она спокойно ложилась на прозекторские столы нижнего яруса Башни, это было странно. Тайра полагала, что это обусловлено ее нынешним возрастом и душевным состоянием, но проверить свое предположение, снова улегшись на холодный стол, она еще не решилась: было страшно не суметь сделать и этого. Тайра в очередной раз закрыла крышку гроба и уселась сверху.

— Не в свою пирамиду не ложись, — скалясь во все лицо, назидательно изрек Морис, поднявшись в мансарду.

Он дошел до гроба, поставил на него два бокала и разлил в них красное вино.

— А то привыкнешь пить с Дрезденом в подворотнях, — пояснил он и протянул бокал Тайре.

Она выпила его залпом, и Гиварш налил ей еще.

— Я убила двух человек, — повинилась Тайра.

— Только двух? — цинично поинтересовался Морис, не проникшись ее раскаянием. — Маловато.

— Остальные достались Лиге, — она сделала еще глоток. — У меня к тебе много вопросов.

— Не так сразу, — Морис погрозил ей пальцем. — Не порть мне вечер допросом. Потанцуй со мной.

Он предложил ей руку, Тайра встала, и Морис обнял ее чуть крепче, чем было необходимо для танца. Тайра медленно двигалась в полной тишине, позволяя ему вести. Несмотря на то, что ей снова нужно было спрятаться у него на плече, она никогда не попросила бы, чтобы он ее обнял: Гиварш и так достаточно видел ее слабой в последний месяц. Может, поэтому он каждый раз старался поворачивать ситуацию так, чтобы самому оказываться в позиции просителя.

— Ты делаешь это сам по себе? — тихо спросила она. — Возишься со мной? Или потому, что тебя сэр ′т Хоофт обязал?

— Сам, — так же тихо ответил Морис. — Но и ′т Хоофт меня тоже обязал.

— Я так и думала.

— Ты неправильно думала. Полюбить по приказу нельзя, а я тебя люблю. Йен, выражаясь формально, мое к тебе отношение узаконил, и было это давно.

— Когда? Когда ты меня отравил? Он тебя мной же и наказал?

— Именно так, — съязвил Морис. — С тех пор я твой ангел-хранитель. У меня даже крылья есть, не забыла?

— Значит, ты Должник сэра ′т Хоофта, помимо того, что еще и мой?

— А что делать? Оба бессмертных Некроманта Ишанкара держат меня на цепях. Ну хоть не выдают моего позора, и на том спасибо.

— А я рада такому повороту событий, — без улыбки сказала Тайра. — И тебе рада.

— А я боялся, что ты разозлишься, когда узнаешь про мой Долг. Я ведь и правда с тобой по собственному желанию.

Они танцевали в полной тишине, и Морис незаметно для себя начал гладить Тайру по спине. Потом ее висок оказался прижат к его лицу… Гиварш поцеловал его, чуть касаясь губами, потом спустился ниже, к щеке, и поцеловал еще раз. Потом коснулся ее шеи… Поцелуев он не считал, она не сопротивлялась, а ему было хорошо. Он слышал, как бьется под его губами ее кровь, чувствовал ее неповторимый запах… Он хотел ее… Хотел эту женщину… Понимал, что она — все, что нужно ему для счастья… И никто больше не имел права претендовать на нее: ни Йен, ни Горан, ни чертов ее Первый Рыцарь, кем бы он ни был… Морис ощутил ревность и ненависть к ним всем. Она не будет принадлежать больше никому. Не будет. В следующее мгновение он стиснул ее в объятиях и вонзил клыки ей в шею.

…Морис очнулся, сидя на крышке гроба. Тайра стояла прямо перед ним и беззастенчиво рассматривала его, чуть потирая пальцами место укуса.

— Как ты себя чувствуешь?

— Вроде нормально, — Морис прислушался к своим ощущениям, будто не верил им. — Что это, черт возьми, было…?

— Дисбаланс. Я слегка открылась.

— Дисбаланс?! Ты в минусе?! — Гиварш, мгновенно разозлившись, вскочил на ноги. — В минусе?!

— Да. Я же приняла на себя постэффект от контуров герра Соронсена и командора Гуэрры. И до этого еще немного было… Но это даже не минус, это так, ничего… Я ничего не чувствую, просто знаю, что баланс должен был еще немного сместиться. Не бойся, я себя контролирую.

— А я нет! — завопил Гиварш. — И я чувствую это твое «ничего»! Не смей ставить на мне эксперименты!

— А на ком еще?!

— На ком угодно, кроме меня! Больше никогда не смей так делать!

— Мне было интересно, как это работает.

— Это никак не работает! Это просто включает животный инстинкт! И он не контролируется! Сделаешь так в полную силу — и мужчины разорвут тебя на куски! И друг друга тоже!

— Пожалуйста, не злись. И прости меня. Я закрыта. Сейчас уже закрыта. Я больше так не буду. С тобой не буду. Хочешь, дам Слово?

— Н-н-не хочу, — через пять секунд ответил Морис, прикинув возможные исходы такой сделки, и тут же пояснил: — Жизнь длинная. Мало ли, вдруг пригодится. Обойдемся без Слова.

— Вот и славно, — Тайра подала ему его бокал.

Они чокнулись и выпили.

— А я-то все думал, как ты Райкера с ван Хинкесом стравила, — Морис наконец-то ухмыльнулся. — Айгер ведь ему на пустом месте нож в сердце вогнал! Ни ссоры, ни нормального спора…

— Следил за нами?

— Конечно. После твоего предложения покататься просто не мог тебя отпустить, — он присел на гроб. — А ты меня чуть не сдала с потрохами, моя сладкая. Можно было и поделикатнее.

— Нельзя было, — Тайра села рядом. — Я хочу знать, на что способен Дрезден, как хорошо у них работают мозги.

— Дрезден способен на многое, но в основном они солдаты, а не аналитики, Кхасси. Аналитики у них хороши, но Райкер с Соронсеном не из них. Всей партии все равно не поймут, как бы ни старались.

— Всей партии и я не понимаю. Поделимся, или каждый останется при своем?

— Поделимся. Спрашивай. Так и быть, отвечу.

— Где ты взял тело?

— Это, безусловно, самый важный вопрос из всех, которые ты хотела задать, — съязвил Морис. — Хотя как иначе? Чего еще ждать от некроманта?

— Откуда тело, Морис?

— Из старых запасов. Хранил для подобного случая.

— И сколько еще у тебя таких?

— Ни одного.

— Ты уничтожил уникальный образец? — удивилась Тайра.

— Простой препарат Дрезден бы не заинтересовал, не Райкера точно. Для пользы дела пришлось пожертвовать уникальным, — Гиварш оскалился. — Но я не жалею.

— А я жалею! Я его даже не рассмотрела толком! Препарат был отменный! Кости и плоть от одного человека, кожа от другого, а омега от третьего! И сверху модификация заклятья Сэла, чтобы лица никто толком не вспомнил… Вот тут ты молодец, — Тайра взглянула на него с восхищением. — Все покажут разные образы при ретроспекте. Гуэрра никогда не определит, кто это был: следов тела вообще не осталось.

— А что поделать, — Морис с наигранным сожалением вздохнул.

— Лигийца сам убил?

— Лигийцы мрут как мухи, только успевай подбирать, — защитился Гиварш. — Никого я не убивал. А вот омегу с мертвого тела вырезал. Давно.

— Фетишист ты, господин Гиварш… Преклоняюсь перед твоей дальновидностью, — Тайра допила вино и поставила бокал на пол. — А ты ведь даже не соврал. Честно сказал, что не знаешь, как этот препарат был сделан, поэтому Мэл не усомнилась, хотя всегда говорила, что ни одному твоему слову не верит.

— А ты как узнала, что это моих рук дело?

— Ты сказал Гуэрре, что из этого тела нельзя извлечь ДНК, но разлагаться оно будет, как обычная плоть. Ты ведь мог сказать что угодно другое, привести иной пример, но ты специально произнес вслух: «Разлагаться будет, как обычный труп». Ты запрограммировал Мэл на необходимость стазиса, хотя тело можно было транспортировать в морг и без него.

— Да, и что? — Морис улыбался во все лицо.

— Когда стазис не удался, все встало на свои места. Мелинэ совершенно точно умеет колдовать стазис, и Райкер наверняка тоже умеет, так почему тело истлело? Потому что ты предусмотрительно наложил на препарат неизвестное Лиге и Дрездену заклятье, конфликтующее с заклятьем стазиса. Чем больше все старались сохранить препарат — тем сильнее становился конфликт. А теперь нету тела — нету дела, ничего не докажешь. Ты идеально замел следы.

— Да, тут риск был минимален, — похвалил себя Гиварш.

— Ты страшный человек, — сделала вывод Тайра.

— Да я и не человек вроде…

— А фаэтон откуда взял?

— Украл. Напугал лошадей, прогнал их подальше от Гросс-Маркт, потом подложил препарат и запустил фаэтон уже в нужном направлении.

— Вот я и подумала, что одного только мертвяка лошади так не испугаются, чтобы пена изо рта шла и глаза были на выкате. Тут нужно что-то пострашнее мертвого тела. Ишанкарский вампир под заклятьем невидимости в качестве кучера, например.

— Если ты все поняла, зачем приглашала меня покататься? Ты могла меня раскрыть.

— Хотела проверить, поняли ли Лига и Дрезден, что это твоя игра. Вдруг они тоже видят взаимосвязь между до смерти напуганными животными и ишанкарским вампиром в городе?

— Не видят, ибо я появился в Брюгге только после приглашения Мелинэ, разве нет? А мои треки даже Змей считывает не с первого раза, куда уж за мной уследить Гуэрре… Я вне подозрений.

— Страшный ты человек, — повторила Тайра.

— Кто бы говорил! На себя посмотри, адская дева, сосуд зла, вместилище порока и разврата!

— Лошадь не жалко?

— Жалко, — Морис перестал ерничать. — Но это плановые потери. Лучше лошадь потерять, чем тебя.

— Ну вот опять начинается, — Тайра недовольно скривилась.

— Расскажи мне, как ты усадила Дрезден и Лигу в один экипаж. Зацепила их своим минусом?

Тайра кивнула:

— А как иначе было их вместе собрать?

— А Райкера зачем спровоцировала?

— Он и так на меня пялился, — защитилась Тайра. — Я просто позволила ему делать это безнаказанно взамен на его энергию. Ван Хинкес среагировал на Райкера, и они решили выяснить, кто из них больше самец… Дальше ты знаешь. Когда Айгер всадил Райкеру нож в сердце, и Райкер умер, лошади, конечно, дернулись, но не спятили, так что единственное, что могло напугать их до безумия, это бессмертная тварь, то есть ты. А раз ты отказался со мной прокатиться… Все сомнения пропали. Так я убедилась в твоей причастности окончательно и бесповоротно.

Гиварш довольно кивнул и похлопал ее по руке:

— Молодец. Хвалю. Йена. Думать он тебя все же научил.

— Я бы хотела, чтобы он научил меня еще чему-нибудь. А он, похоже, забыл о своих обязанностях Наставника.

— Когда вы последний раз нормально разговаривали?

— Недели две назад.

— Это нехорошо, но не критично. Ты уже взрослая, поживешь и без него. А ему нужно определиться, что делать дальше. Считай, что он переосмысливает учебный план с учетом ваших новых реалий.

Гиварш сделал пару глотков из своего бокала, показывая, что обсуждать Йена больше не будет.

— Как думаешь, Райкер догадается, что у него ко мне был не просто интерес? — Тайра вернулась к предыдущей теме.

— А что, тебе неловко?

— Да. Первый раз все же дисбалансом пользуюсь. Непривычно видеть такую реакцию. Мужчины меня сторонятся, а тут столько внимания, — Тайра покраснела.

— Не догадается, — с уверенностью сказал Гиварш. — У Райкера пунктик на сказочном Ишанкаре, непобедимом хет Хоофте и волшебной аль′Кхассе. Он не догадается. А вот Ангерштайн сразу поймет, откуда ноги растут, если Райкер ему расскажет.

— С чего бы он стал ему рассказывать?

— Ангерштайн все же его ректор, и за событиями он следит. Академия теперь открыта, надо быть в курсе происходящего, а сегодняшний вечер незамеченным точно не останется. Не Райкер, так Лига поделится информацией.

Тайра вздохнула.

— Ангерштайн мне, похоже, всегда все будет портить.

— Ангерштайн — сто́ящий ректор, сильный маг, толковый аналитик и хороший человек. Из вредности он никогда ничего не портит.

— Да ты, никак, бредишь, — Тайра почувствовала раздражение.

— У тебя есть основания злиться, согласен. Злись. Но думай при этом! — жестко сказал Морис. — Ты инициировала возвращение Дрездена в большую игру, ты станешь Некромантессой Ишанкара, и тебе придется считаться с Ангерштайном. Любить его от тебя не требуется, а уважать стоит. К тому же, — уже спокойно добавил Гиварш, — его есть за что уважать. Вот познакомитесь поближе — и сама убедишься.

Тайра отвернулась, чтобы не спорить. Вот придумал, надо же… Познакомитесь поближе… Сама убедишься… Ну-ну… Фантазер.

— Ну а Гуэрра? Ты ведь знал, что он не просто так будет на маскараде? Знал, что он готовит засаду для этих, с крестами?

— Конечно. Я слежу за ситуацией не только внутри Ишанкара.

— А с чего Гуэрра взял, что эти крестоносцы появятся именно сегодня?

— А вот этого не знаю, — честно сказал Морис. — У Гуэрры, похоже, твоих крестоносцев выследить — главная цель в жизни. Откуда он берет информацию — мне неведомо. Я не трейсер и не разведчик. Знаю только, что Гуэрра этих парней в тенях ни разу не победил и даже не выследил: они все время сбегали. Да, несли потери… Но сбегали. У Гуэрры всего шесть человек трейсеров, а сколько их у крестоносцев — неизвестно, но они опытные практики, раз могут водить по теням обычных боевых магов вроде лигийских. У твоего безрукого не было ни сопровождения, ни астролябии, но он добрался до сигнальной марки. Прошел он по трейсерским меркам немного, но шел-то в верном направлении… А по всем правилам должен был помереть почти сразу, как оказался в тенях: теневые твари очень хорошо чуют кровь — его бы разорвали рядом с нашим приближением, почти за порогом Брюгге. Ан нет.

— И почему же он не сбежал? Почему его трейсер его бросил?

— Гуэрру это тоже интересует. Это первый такой случай на его памяти.

— И как простой боевой маг может ориентироваться в межреальности? Он же в той кромешной тьме ничего не увидит. А трейсерская физика — наука и вовсе запредельная. Все эти репера, сигнальные марки, траверсы с кулуарами… Я карту первого приближения выучить не могу. Как он без карты и астролябии передвигался?

— Понятия не имею, как такое возможно. Лига над этой загадкой лет тридцать бьется. У лигийских трейсеров это идея-фикс.

— Значит, Гуэрра заманил крестоносцев поближе к нашему пространству, выставил в тенях контур, чтобы никто не сбежал, но контур от избытка магии поплыл…

–…и бой переместился в Брюгге. Гуэрра его как раз на такой случай и готовил. Вероятность того, что все закончится на улицах города, была почти стопроцентной.

— А Брюгге Гуэрра выбрал, потому что отличить настоящих воинов от реконструкторов и людей в костюмах было бы затруднительно?

— Точно так. Любую битву на мечах всегда можно списать на реконструкторов, особенно если рядом нет камер видеонаблюдения. Гуэрра все продумал.

— Акварель, — сказала Тайра.

— Акварель? — переспросил Морис.

— Да, акварель. Если говорить словами герра Соронсена, это все — одна сплошная акварель, разве не заметно? Контур не выдерживает. Разрушается. Какие бы силы ни вступали в игру — Дрезден, Лига, еще бог знает кто, — контур разрушится. Он уже плывет. Все, что происходит, было предусмотрено. Возможность всех этих событий была продумана заранее. Контур должен разрушиться. Так легко, как сегодня, все не окончится. Крестоносцы не случайны, они тоже часть партии.

— Чьей?

— Я только по-прежнему не понимаю, каким образом все так сложилось, — Тайра не ответила, потерла виски: голова еще болела. — Гуэрра с крестоносцами и Дрезден с твоим стеклянным препаратом — это же две разные линии. Как ты их совместил? Как предсказал, что эти события, эти люди сойдутся именно сегодня именно в Брюгге?

— Ты меня разочаровываешь, моя сладкая, — Морис скривился еще больше. — Ты опять совершаешь свою старую ошибку: валишь в одну кучу все события и делаешь неверные выводы. Дар Элайя — это искусство. Художник не использует все краски из одной палитры. Повар не кидает в суп все продукты, которые есть в холодильнике. Ничего я не совмещал. Я продумывал только партию с Дрезденом. С Райкером, если говорить честно. Он сильный маг, а историческая часть Брюгге не так велика. Некроманта недюжинной силы рядом со своим домом ты бы не пропустила. Так как знакомством с некросами ты не избалована, захотела бы на Райкера посмотреть, как когда-то захотела посмотреть на Ксандера.

— И как Райкер и Соронсен оказались в нужное время в нужном месте?

— Я как-то на днях пообщался с Эгертом на предмет открытия академии, о жизни в целом и старых тавернах в частности. Он же архитектор, должен был клюнуть. Я старался, чтобы он клюнул… Но то, что Эгерт решил прогуляться в Брюгге именно в день карнавала — чистое совпадение.

— А то, что кафе, в котором Райкер и Соронсен намеревались выпить, оказалось на той же улице, куда свернул фаэтон, тоже совпадение? — не поверила Тайра.

— Их кафе в другой части города, рядом с моим… прости, твоим домом. Чтобы ты уж точно заметила некроса под своими окнами, — Морис осклабился, как старый сводник.

— А зачем мне надо было заметить Райкера?

— Даниэль Райкер — неформальный лидер академии еще со студенческих времен. То, что он оказался в дежурной паре в день Караджаахмет и занял нашу сторону, для Дрездена нехорошо, а для Ангера лично очень плохо. Ангерштайн и Райкер конфликтуют с самого первого дня. Ангер вынудил Райкера вернуться на службу, потому что новый внутренний конфликт академии ни к чему. Хочешь завоевать союзников в Дрездене — завоюй Райкера. Как показал прошедший вечер, с этой задачей ты справишься легко.

— Ангерштайн — умный дядька. Если ты прав, когда он узнает подробности нашего с Райкером знакомства, то все поймет. Твоя задумка провалится с треском.

— Ангерштайн, конечно, предпримет свои шаги. И Райкера будет использовать на благо академии. Но это не значит, что ваши отношения не сложатся. Райкеру будет сложно лавировать между верностью академии и симпатией к тебе, так что приготовься к изнурительному марафону по налаживанию связей с официальным Дрезденом. Дрезден тебе нужен. Во всех смыслах, — Морис состроил мину коварного соблазнителя, чтобы подразумеваемые им смыслы стали Тайре совершенно ясны.

Тайра подумала немного, но партия все равно не сложилась.

— Ну допустим, мы с Райкером должны были встретиться. Но не в том проулке, не тем вечером и уж точно не из-за разбитого фаэтона.

— Да, партию пришлось менять прямо на ходу, — признал Гиварш. — Была вероятность, что наши дрезденские друзья больше в Брюгге не вернутся: выпьют в историческом местечке и разойдутся по домам. Поэтому пришлось кое-что подкорректировать. Угнать фаэтон, подложить в него не самый простой препарат, направить лошадей куда нужно — мимо Райкера и Соронсена, чтобы они уж точно заметили неладное… Даже если бы вы с Айгером оказались в другом месте, ван Хинкеса все равно вызвали бы к месту аварии: он координатор Брюгге. По лигийским правилам он обязан быть на месте каждого происшествия, чтобы дать пояснения, если они потребуются. Ты встретилась бы с Райкером в любом случае. Но то, что ваше знакомство совпадет с авантюрой Гуэрры, я даже не предполагал. Хотя все получилось даже лучше, чем я планировал. Лига увидела тебя в деле, а у дрезденских некросов теперь будет повод собраться: ты больше не скрываешься. У тебя посох. Ты опасна. Академия теперь будет едина, как уже давно не была, чтобы не дать тебе никаких преимуществ. У тебя сила — у них количество. Вроде бы равновесие.

— Плох тот некромант, который не попытается убить некромантессу, — вспомнила Тайра старую пословицу Ксандера.

— Дрезден первое время будет в Брюгге на экскурсии ходить, чтобы на тебя посмотреть. Хочешь, я закажу тираж открыток с твоим портретом? Подпишешь их — и будешь раздавать визитерам в качестве сувениров? — Морис довольно скалился.

— Будет забавно, — Тайра рассмеялась.

— Возможно. Но лучше бы это было полезно, — Гиварш перестал улыбаться. — Тебе нужна защита. Союзники вне наших стен. Найти их будет, как обычно для Ишанкара, сложно. На сегодняшний день расклад формально такой: Дрезден против Ишанкара и Ноэля. Монсальват за Дрезден и против Ишанкара. Ноэль против всех и сам по себе. Гильдии и малые школы непредсказуемы, но по-отдельности неопасны. Лига пока вроде бы нейтральна, но, если решит выбрать сторону, она должна быть нашей.

— С чего бы Лига встала на сторону Ишанкара?

— Не на сторону Ишанкара. На твою сторону, Тайра. Потому что ты им нравишься. Фогелю, Гу, ван Хинкесу… Теперь, может, понравишься и Гуэрре. А главное — простым смертным лигийцам.

Тайра скептически фыркнула.

— Зря смеешься, — укорил ее Гиварш. — Тот, с кем ты дерешься плечом к плечу, перестает быть тебе чужим. Ты себя показала — они увидели. Завоюешь доверие Лиги, завоюешь доверие академии — и сможешь ходить по улицам, не оглядываясь и не ожидая нападения. Лига и Дрезден будут разбираться со своими боевиками без твоего участия.

— А почему тогда расклад формальный?

— Ну ты же не думаешь, что там, где в дело вступает Ишанкар, все будет однозначно? — Морис приобнял Тайру за плечо. — Вот это, моя сладкая, и есть Дар Элайя. Все, что ты называла этими словами раньше, — просто детский лепет. Настоящая игра начнется сейчас, и наша задача — держать ее под контролем.

Тайра с сожалением посмотрела на пустые бокалы и тяжело вздохнула.

Ангерштайн открыл дверь своего кабинета и даже не удивился. Райкер по-хозяйски возился с проводами, устанавливая мониторы компьютеров на специально для этого поставленном столе. Окна были распахнуты настежь, но в помещении все равно пахло новым пластиком и крепким кофе.

— Рановато вы прибыли, Даниэль, — минуя приветствие, сказал ректор. — Я ждал вас к девяти утра.

— Не мог заснуть, герр ректор, — Райкер оторвался от своего занятия и повернулся к Ангерштайну.

— Я наслышан о ваших вчерашних приключениях, — Ангерштайн расстегнул пиджак и уселся за свой стол. — И как вам?

— Она удивительная, — чуть помедлив, почти по секрету сказал Дэн, не выдержал и улыбнулся, как мальчишка.

— Вы про госпожу аль′Кхассу, не так ли?

— А вы нет?

— Нет, — Ангерштайн не сводил с Райкера взгляд. — Я о том, как вам понравилось быть пешкой в чужой игре.

— Простите, не понял.

— Прощаю, учитывая, что вы за последние годы разучились соображать. Теперь, раз вы все же явились на службу, придется вспомнить это умение, иначе Ишанкар быстро превратит вас в посмешище.

— Боюсь вас огорчить, герр ректор, но способность мыслить все еще при мне.

— И была при вас, когда вас с герром Соронсеном с подачи Мориса Гиварша понесло в Брюгге, где теперь живет госпожа аль′Кхасса? Вы действительно хорошо подумали, когда решили посетить Брюгге именно во время маскарада, притом что герр Соронсен в Брюгге ни разу не был, а вот сэр Гуэрра расположился там практически лагерем? А когда вы сели в один экипаж с ван Хинкесом и аль′Кхассой? А когда позволили ван Хинкесу проткнуть вам сердце, вы тоже хорошо соображали?

Райкер промолчал. Ангерштайн формулировал мысли, как всегда, безжалостно.

— Все еще не видите?

— Нет.

— А госпожу аль′Кхассу учили этому чуть ли не с пеленок. Ладно, на этот раз растолкую, — ректор смилостивился. — Помните, я вчера сказал вам, что у аль′Кхассы идеальный баланс, и, когда вы увидели ее, вы в этом даже не усомнились. С одной стороны, меня это радует: вы все же поверили мне на слово. С другой, наоборот, огорчает, потому что вы поверили мне слишком легко.

— Вы меня намеренно обманули?

— Нет, я вас не обманывал, Даниэль. Когда я встретил госпожу аль′Кхассу, у нее и правда был идеальный баланс, но с того дня прошло больше месяца. Как вы думаете, она продолжала практиковать магию?

— Вероятно, герр ректор.

— За это время единственным мужчиной, который вступал с ней в контакт, был Морис Гиварш, и контакт этот не был интимным.

— Откуда вы знаете?

— Герр Редегер за ней присматривал.

— Следил за ее личной жизнью? — неприятно удивился Райкер.

— Ну не так буквально, — не согласился ректор. — Не за личной жизнью, а за жизнью вообще. Впрочем, госпожа аль′Кхасса не прячется. Как мне даже известно, на ней больше нет заклятия, которое должно было скрывать ее облик.

— И из этого вы сделали вывод, что за ней можно следить?

— Вывод сделал герр Редегер, и исходил он из иных посылок, — спокойно ответил Ангерштайн. — И основная та, что сэр хет Хоофт был бы не против, если бы герр Редегер присматривал за его Ученицей. Так, иногда. Для спокойствия академии.

— Я вообще теперь ничего не понимаю в ваших… простите, в наших с Ишанкаром отношениях, — признался Дэн.

— Это политика, я вам вчера уже объяснял. Втянетесь через месяц-другой.

— Хотелось бы. Ну так и что с ее балансом?

— То, что он не был идеальным, когда вы встретились. Но госпожа аль′Кхасса настолько хорошо умеет закрываться после всех лет дрессировки хет Хоофта, что вы ничего не почувствовали и не заметили, когда она слегка открылась. Это понятно: она же вам нравилась еще заочно, а тут — живая легенда… Да еще недурна собой, хоть и старше вас больше чем на пятнадцать лет. Это была не только симпатия, Даниэль. Вы попались на ее дисбаланс, и она использовала вас в своих целях. И ван Хинкеса, кстати, тоже.

— Значит, не только симпатия, — не поверил Райкер. — А почему же на Эгерта ее минус никак не подействовал?

— Потому что Эгерт, как всем давно известно, святой, — Ангерштайн усмехнулся. — Он не некромант, как вы, и не альфа-самец, как ван Хинкес. В его жизни есть одна женщина: его жена. К остальным он относится ровно. А вы и Айгер, каждый в силу своих особенностей, на женскую энергетику реагируете предсказуемо одинаково. Впредь помните об этом. Дар-аль′Кхасса больше не невинная девочка, которую почти что удочерил Йен хет Хоофт. Она некромантесса со всеми нашими плюсами и минусами, больше с минусами, конечно… И она будет использовать эти минусы, — вы понимаете, о чем я, не так ли? — если ей это будет необходимо или выгодно. Так что всегда будьте начеку, Даниэль. Иначе окажетесь в ее постели не по своей воле.

— Так точно, герр ректор. Буду осторожен. Но все равно сложно поверить, что для восстановления баланса ей нужно прибегать только к интимному контакту.

— Я ничего категорично не утверждал, — напомнил Ангерштайн. — Другие способы ей тоже доступны. Убивать она не будет, потому что это запрещено Законом Ишанкара. А брать по чуть-чуть… — Ректор хмыкнул. — Вы представляете, сколько ей надо потратить на это усилий и времени? Ее потребности так же огромны, как и ее возможности. Она и так гуляет по городу по полдня, тянет энергию с проходящих мимо, и это мало ей помогает, судя по вашему вчерашнему поведению. С вас она вчера вытянула все, что вы готовы были ей предложить, и этого ей все равно не хватило, чтобы выровнять баланс до нормы. Интимный контакт с равным по силе партнером — это единственный действенный и ненаказуемый способ восстановления баланса для некромантессы.

— С равным по силе, — ухмыльнулся Дэн.

— С приблизительно равным, — поправился Ректор. — С таким, как вы. В любом случае, как вы правильно заметили ранее, ее дисбаланс — это ее личное дело. Ваше дело не попадаться на ее минус или держать себя в руках, когда попадетесь.

— Буду стараться.

— Надеюсь на это.

— Ну а игра? В чем был смысл игры?

— Не знаю, — просто ответил Ангерштайн. — Это ведь не моя игра, до этого мне дела нет. Разбираться в хитросплетениях партий — прерогатива Ишанкара. У меня сейчас других дел по горло, и, раз уж вы появились, половину я свалю на вас.

— Половину? Не слишком ли…

— Не слишком, — перебил его ректор. — Ваш кабинет на третьем этаже среднего крыла, в самом конце коридора. Обживайтесь, Первый.

— Первый? — снова не понял Райкер.

— Первый Помощник, Номер Первый⁵, — перечислил Ангерштайн. — Не смотрели?

— Понятия не имею, о чем вы.

— А я ведь говорил, что Коломбо не мой герой. В общем, я придумал вам новую кличку. С вашей-то фамилией сам бог велел. Иметь заместителя и проректора с прозвищем «Висельник» как-то не солидно, не находите?

Дэн неопределенно пожал плечами.

— Приступайте к своим обязанностям, герр Райкер. Свободны, — и Ангерштайн глазами указал ему на дверь.

Примечания

1

Скоол (дат. — skål) — традиционный заздравный тост.

2

Подсайдашный нож (подсаада́чный нож) — в средневековой Руси боевой нож или кинжал с длинным и узким гранёным клинком, способный проникать сквозь кольца доспеха. Название происходит от сайдака (саадака), чехла для лука и стрел, под которым этот нож носился.

3

Гле́фа (гле́вия) — вид древкового рубяще-колющего пехотного оружия, разновидность алебарды. Обычно состоит из однолезвийного клинка длиной 40—60 сантиметров, прикрепленного к древку. На обухе глефы располагаеся шип, служащий для захвата оружия и нанесения колющих ударов.

4

Фла́мберг (от нем. Flamme — «пламя»), — двуручный (реже — полуторный) меч с клинком волнистой пламевидной формы.

5

Ангерштайн намекает на сериал «Star trek», в котором у первого помощника капитана Пикара была фамилия Райкер и кличка «Номер Первый».