Утреннее солнце резануло по глазам, заглянув в комнату через окно. Я открыл глаза и потянулся:
— Свобода! — откинувшись на подушку, я вспомнил вчерашний вечер вручения дипломов и ощутил то непередаваемое чувство облегчения, что тебе все это не приснилось, что все на самом деле позади. — Неужели учеба закончилась?! Теперь можно оттянуться с друзьями по полной! — я посмотрел на часы — половина десятого. — Уверен, что большая часть нашего курса еще дрыхнет после вчерашнего, и звонить бесполезно. Может и мне стоит еще немного поваляться в постели?
В комнату, заслышав шум, тут же заглянула мама.
— Проснулся, Славик? — она присела ко мне на кровать вытирая о фартук перепачканные в муке руки — Как спалось?
— Мне еще не верится, что вся эта кутерьма осталась позади! — Я поцеловал мать и потянулся за дипломом, чтобы еще раз посмотреть на отличные оценки — Можно теперь подумать и о других вещах. Например, о личной жизни…
— Кстати, о личной жизни! — спохватилась мама — Тебе вчера пришло письмо из Солоновки, от Любки. Помнишь ее? — я коротко кивнул — Ты в детстве говорил, что стоит тебе подрасти и встать на ноги, как непременно женишься на ней. Мы с отцом тогда смеялись, — Зачем нам второй оболтус-сорванец? В округе много «приличных» девочек!.. Надеюсь, сейчас она повзрослела и остепенилась!
Перед глазами всплыл образ курносой, вечно растрепанной девчонки, с неизменно поцарапанными коленками и порванными в клочья платьями.
— Мам, — протянул я — только вчера я получил диплом, и еще не успел не то, чтобы встать на ноги, но даже отпраздновать с курсом это знаменательное событие. Так что Любка-Любовь может подождать!
— Да нет, — сокрушенно покачала головой мама — девушка пишет, что твоя бабушка чувствует себя неважно. И просит срочно приехать. Вот: — мама развернула сложенный в несколько раз лист бумаги — «Времени, Славик, отсрочить твой приезд сюда, почти нет — скоро здесь никого не останется! Деревня погибает!» — прочитали мама, протягивая мне письмо. — Я даже разрешу тебе взять машину отца, если ты пообещаешь быть осторожным на дороге.
— Ооо, это меняет дело! — весело ответил я — Свежий воздух, река, лето, бабушкино печенье, простор и… Любка! — я задумался — Узнаю ли я ее? Двенадцать лет прошло с тех пор, как мы переехали в город.
— И пять лет, как не стало папы! — грустно отозвалась мать
— Не стоит о плохом! — я сунул ноги в тапки и протопал в ванную — Буду готов через полчаса! — крикнул я — Собери мне чего-нибудь поесть с собой — позавтракаю в дороге!
— Не забывай, бабушка больна! — ответила мама — Надеюсь, ничего серьезного, но будь с ней повнимательнее!
— Конечно, о чем речь!
Бабулю, папину мать, Инессу Степановну Милославскую, я любил. Простая деревенская женщина, с необычным и красивым именем, мало походила на типичных сельских жительниц — всегда опрятно одетая, гостеприимная, любящая вечерние чаепития на веранде и, книги. Сколько ее помню, у кровати всегда лежал открытый томик стихов, с очками, поверх страниц…
Надо бы порасспросить ее о корнях. — пришла на ум светлая мысль — Вдруг отыщутся предки среди бояр или князей? Это было бы прикольно! Вячеслав Милославский — потомок крупного землевладельца с кучей крепостных, или, предок того самого Ивана Михайловича — приближённого царя Федора Алексеевича… Было бы чем хвастануть перед пацанами! И почему раньше об этом не подумал?
Каждое лето, пока не закончил начальную школу, я приезжал к ней отдыхать на каникулы, а когда перешел в старшие классы, а потом и в техникум поступил, стало не до отдыха — учеба весь год, летом — друзья, походы, тусовки…
Когда-то давно, мы все вместе — она, папа, мама и я, жили в ее домике на окраине Солоновки — обычной деревне. Без прикрас. Деревянные беленые избенки, русские печи, туалет на улице. Запах свежескошенного сена, навоза… крики петухов по утрам, чавканье свиней, драки котов… Одурманивающий запах цветущих растений, и длинные веревки с нанизанными на них рыжиками и боровиками… Приторный душок вяленой рыбки в сенях… Такого больше нигде не встретишь!
Вместе с соседскими ребятишками я частенько бегал купаться на местную речушку без названия, ходил в лес за грибами и ягодами, да на старое кладбище, расположенное метрах в ста от бабушкиного дома.
Особенно нам нравилось рассматривать полустертые надписи на покосившихся надгробиях, придумывать всякие страшилки на тему оживших мертвецов, а то и просто гулять среди могильных холмов. На местном погосте ребятня чувствовала себя спокойно. Высоченные березы шелестели листвой над нашими головами, а могучие сосны скрывали нас в своей тени от летнего зноя. Пение птиц нас забавляло. Мы даже игру придумали — по голосам птиц угадывать. Спать ложились за полночь. Темноты не чурались. Взрослые нас не пугали, приведений и призраков мы никогда не видели… Вставали спозаранку, помогали взрослым с делами… В общем обычное деревенское вольное детство. Не то что здесь, в городе — шум, загазованность, беготня, суета, ворох одежды и совершенно не нужных вещей и украшений — и все только для того, чтобы быть в тренде.
Дядя Вова, мамин друг, осмотрел старенькую папину «Волгу», уже пять лет стоявшую в гараже на приколе, заправил полный бак, и вручил мне ключи.
— Дерзай, пацан! Шибко не гони!
А мама вручила мне пакет с гостинцами…
— Я чувствую себя красной шапочкой! — помахал я им, садясь за руль и поправляя зеркало заднего вида. — Только волка бы не встретить!
Я ехал, открыв до упора окна, включив музыку на полную мощность и попивая из стаканчика ледяную колу. А что, имею право. Окончил строительный техникум, получил диплом с отличием. Владимир Анатольевич обещал пристроить на работу с высокой зарплатой и минимумом самой работы. Прекрасное начальство, молодость, здоровье… Жизнь удалась! Вот только проведаю бабулю, и если она действительно больна, то, заберу с собой в город, чтобы сподручней было за ней ухаживать. Я не мог представить эту энергичную женщину ослабевшей. Наверняка, Любка преувеличивает… Просто захотелось встретиться, напомнить о себе после стольких лет разлуки.
Я свернул на лесную, с годами ставшую почти незаметной, знакомую только местным жителям дорогу, чтобы сократить путь до деревни, и распевал песни во все горло, нажимая педаль газа до упора.
Отвлекся я всего на секунду. Чтобы выпить последние капли «Колы». Прямо из бутылки. А когда посмотрел вперед… не успел среагировать… машина на полном ходу неслась на покосившийся столб разметки лесного участка…
Я пытался вывернуть руль, с остервенением давил на тормоз… И тут почувствовал резкий удар, неимоверно сильную головную боль, яркую вспышку и… наступила темнота.
Приходил я в себя мучительно долго. Кое-как разлепил веки, и тут же зажмурился от яркого света. Первое, что я увидел, когда зрение начало проясняться — это склоненные надо мной лица. Я узнал свою бабушку, соседа Игната Нестеровича, еще одну соседку — закадычную подружку бабули, Степаниду Игоревну, с которой они дружат с незапамятных времен.
— Ну вот, дорогуша, подними голову и выпей моего отварчика. — услышал я как сквозь пелену бабушкин голос. Она придержала меня за затылок, и влила в рот душистый мятный отвар. Горячая жидкость скатилось в желудок и разлилась по телу приятным теплом. — Вот, так-то лучше! Ну и напугал ты нас!
— Вот, молодежь! — прошамкал беззубым ртом дед Игнат, постукивая по полу старой, потрепанной временем клюкой — Куда вас все несет! Скорость-скорость! Мечта человечества! Да только не думаете вы о жизни!..
— Машину вот разбил вдребезги! — подал голос Антон Мифодьевич, сидя в кресле у окна и раскуривая старомодную трубку
— О, Дядь Антон, я вас не заметил! — отозвался я, стараясь предать своему голосу бодрости — Вы совсем не изменились! — оглядел я добрую компанию. — Все такие же крепкие и бодрые! Как коньяк!
Конец ознакомительного фрагмента.
