Осада города

Тимофей Форсайт-Шустов

Может, эта аннотация ничего и не значит, а написана даже не автором книги. Поэтому не стоит судить произведения по тому, кто что написал на обороте.Чувствуйте сами, чувствуйте сердцем.

Офицер Миронов)

© Тимофей Форсайт-Шустов, 2024

ISBN 978-5-0064-2068-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Приближаясь к Оренбургу, увидели мы толпу колодников с обритыми головами, с лицами, обезображенными щипцами палача. Я тогда не знал кто в этой компании есть кто. Но всё же что-то мне подсказывало, что-то на уровне чувств, что этот человек с большим цветком в руке сыграет важную роль в жизни города.

Так и получилось — уже по итогу ходило множество слухов, версий всех событий, но все они сводились к тому, что Пугачёв (этот самый с цветком в руке) спас всех.

Толпа колодников прошла, и…

******

Как оказалось, тогда Пугачёва в городе никто не знал, кроме офицеров. Это и сыграло с ними злую шутку.

Привели колодников на озвучивание режима их труда. Все присели поникшие, будто постаревшие. Офицер Миронов закончил читать с листа режим их труда, как единственная женщина среди всех их, Марья Мироновна, спросила:

— Извините. Извините!.. ах… — Испугалась было Марья Мироновна своего же голоса. — А когда нас закончат пытать, что будет?

Никто не ответил, и переглянулись даже офицеры.

— Я не знаю. — Уверенно и очень резко сказал Миронов. — Вас, — Полупоклоном указал Миронов на Марью, — приговорили к смерти. Вас тут не замечают, но, может быть, любят. Тогда, возможно, стоит надеяться на лучшее?! — То ли язвительно, то ли с насмешкой закончил Миронов.

— Стоит.

Колодники стали вставать, и тогда Пугачёв взглянул на потолок, увидел плесень и потрескавшееся дерево. Никто этого не заметил, только Пугачёв: в этой части страны и сильно льют дожди, и сильно сушит солнце. Плесень так разрослась, что заполнила собой дыры в крыше. В казарме было свежо и прохладно…

«Кто-то точно должен сделать заявление… Кто-то должен… Я не теряю рассудок, я лишь его сохраняю. Я только погружаюсь в „режим труда“, чтобы приберечь всё на самый нужный момент…» — Уверял себя Пугачёв. — «Кто-то защитит меня, и я прозрею. Я открою глаза, я подниму взгляд, и… Схвачу протянутую мне руку, чтобы вскочить и оглянуться, ужаснуться от происходящего».

Пугачёв встал последним из колодников, и хоть его впервые в жизни и вели на каторжные работы, он почему-то чувствовал и предугадывал что и как тут должно быть.