Ветер в Парве. История гибели одной столицы

Тимантти Хельви

Мистическая повесть о тотальном уничтожении природной стихией целого города, некогда бывшего политической, экономической и научной столицей страны. Главный герой живёт в эмиграции, но в последние дни жизни города возвращается туда. Вслед за ним вскоре приезжает его гражданская жена.

Глава 2.

Первое знакомство

Итак, мой сосед по купе сошёл в Новиграде, а мне предстояло трястись в поезде ещё часов восемь. Я не из тех людей, что любят поезда. Укачивает, если я нахожусь в вагоне более шести часов. На этот раз в первые сутки присутствие интересного собеседника здорово отвлекло меня от мутного состояния, которое мне так свойственно испытывать в поезде. Но когда он удалился, накатила тошнота. Голова кружилась, а ноги требовали твёрдой почвы вместо покачивающегося пола. Я вышел из купе в коридор и встал возле открытого окна. Осень вступала в свои права еле заметно, бегущие перед взором леса едва тронула желтизна, но сено на полях было уже скошено и убрано в валки, а воздух наполнился запахом тлеющих листьев и костров, которые жгли садоводы-любители.

Настанет вскоре райская пора

Украшенной златым шитьём лазури,

И бисера рябинного бирюли

Зардеют в свете раннего утра.

И будет воздуха хрусталь пронизан

Прощальным запахом спадающей листвы,

И зашипят вечерние костры

От влаги веток срезанной малины.

Да, когда-то я писал стихи… впрочем, и сейчас пишу их время от времени, но всё реже. Думаю, современный человек в поэзии не может создать ровным счётом ничего оригинального и, тем более, ничего лучше того, что уже написали поэты минувших эпох. «Всё сказано поэтами заведомо». Этим объясняется моё несколько насмешливое отношение к собственному стихосложению и моя застенчивость в этом вопросе, а вовсе не «комплексами, чьи корни тянутся из далёкого детства», как выражаются некоторые романтичные психологи. Впрочем, мысли зашли куда-то не туда. Мой путь лежал в место, как верно выразился Од Кёниг, достаточно стрёмное. Проще говоря, опасное. Из-за этого прощание с семьёй было столь мрачным, из-за этого моя жена даже не обняла меня на прощание. А ведь мы были сильно влюблены друг в друга вот уже много лет, и все наши прощания проходили трогательно (встречи, кстати, ещё трогательнее). Все наши прощания… кроме последнего. Кто знает, возможно, мы больше не увидимся… Кто знает…

— Можно подумать, если в моём родном городе стали происходить не понятные науке явления, я уж не вправе оттуда уехать! — возмущённо проговорил звонкий детский голосок из соседнего купе.

— Ешь торт, Хельга, он испортится. Я так хотела доставить вам с братом удовольствие в дороге, а вы — неблагодарные, — грустно отозвался в ответ на реплику девочки хрипловатый и тихий голос пожилой женщины. Я знал, что в соседнем купе ехала бабушка с двумя внуками — мальчиком и девочкой. Дети были, очевидно, одного возраста и так похожи внешне, что я подумал: точно, близнецы.

— С бабушкой не стоит спорить, она всё равно никуда не уедет, — прозвучал мальчишеский голос. И дедушка тоже.

— Ешь торт, Рихард, он испортится, — передразнивая бабушку, раздражённо отозвалась девчонка. — Глупые вы! Дело вовсе не в желании или нежелании! Неужели не ясно, что рано или поздно любой из нас может погибнуть! Знаете… Родина — это прекрасное слово. Но если Родина превратилась в гиблое место, надо спасаться! — отчеканила Хельга.

Я невольно усмехнулся: сколько ей лет? Умная девчонка и бойкая. Когда она пробежала однажды мимо меня в коридоре — я как раз относил проводнице стаканы из-под чая — мне показалось, лет десять… Хотя она может быть просто невысокой.

— Дети, эти… явления… могут быть временной погодной аномалией. А люди каждый день гибнут от самых разных вещей, причём в совершенно благоприятном климате. Поэтому давайте… ложитесь спать… Уже поздно, — голос пожилой женщины звучал неуверенно и меланхолично. Но на этот раз ей никто не ответил. Судя по возне в соседнем купе, дети забрались на верхние спальные полки и молча укрылись лёгкими простынями. Их бабушка вышла из купе и направилась со стаканами из-под чая к проводнице. Я посмотрел ей вслед: небольшого роста, сутулая, седая женщина. Молодость от неё давно ушла и она даже не попыталась её удержать. Наверняка из вышедших на пенсию рабочих.

Пока бабушка отдавала стаканы и разговаривала о чём-то с проводницей, я не смог удержаться, чтобы не засунуть свой нос в детское купе.

— О, здрасьте! — буркнула Хельга. Её рыжие волосы бесформенной копной свешивались с верхней полки, а лицо было обращено в сторону двери, возле которой находился я.

— Привет, соседи! — бодро ответил я.

— Ты с нами до конца едешь. В Парву, значит, — сказал мальчик.

— А что в этом такого странного? — я попытался изобразить удивление.

— Не знаю. Всякое в жизни бывает. Например, может, жить надоело, — проворчала Хельга.

— Однако ты разбираешься в людях! Сколько тебе лет, рыжая? — насмешливо отозвался я. Хельга презрительно фыркнула и отвернулась к стенке.

— Нам по двенадцать, мы близнецы, — спокойно ответил её брат. Он сел и протянул мне руку.

— Рихард, — сказал он.

— Сэм, — ответил я и пожал его маленькую руку.

— Вы не обращайте внимание на мою сестру. Она просто очень боится возвращаться в Парву. Мы славно съездили на юг к морю с бабушкой, отдохнули. А теперь снова…

— ЗдорОво, — промычала Хельга со своей полки.

— Да… типа того, — вздохнул мальчик. Очевидно, в глубине души он не просто понимал, а полностью разделял настроение своей сестры-близняшки.

Я уже собрался отойти от их купе, как подошла бабушка близнецов.

— Познакомились с моими внуками? — обратилась она ко мне и чуть заметно улыбнулась. О, нет… вряд ли она была из рабочей среды. Скорее, школьная учительница или даже преподаватель с кафедры высшего учебного заведения. Правда, насколько мне известно, местные власти Парвы в последние лет десять закрыли все высшие учебные заведения в городе и его окрестностях, так же как множество научных институтов. Как знать… быть может, эта старая интеллигентка была когда-то видным учёным…

— А знаете, я разделяю любопытство моих внуков. Зачем вы едете в наш город?

— Я метеоролог. Хочу исследовать ваши погодные явления, — ответил я уже без тени насмешки.

Тонкие седые брови удивлённо приподнялись.

— Исследовать… — она стояла, сложив руки на груди напротив меня у входа в своё купе, в задумчивости и очень напоминала мою старую преподавательницу по химии в институте. Та принимала точно такую же позу, когда слушала ответ на семинаре или на экзамене. Я не удержался.

— Кстати, я не представился. Самюэль. Самюэль Котка, можно просто — Сэм.

— Агнесса Вирта.

— Очень приятно, — ответил я и покраснел. Моя догадка оказалась правильной. В институте я учил физическую географию по учебнику, одним из авторов которого была Агнесса. — Так вы учёный.

— С чего вы взяли, — она казалась удивлённой. Да… мало ли однофамильцев… и тёзок… я мог ошибиться. Я растерялся и хотел уж было пошутить над своей неловкостью, как она сама всё исправила.

— Хотя… я ведь одно время писала на кафедре учебники. Правда, в соавторстве. Вы вполне могли учиться по одному из них.

— Вы верно угадали. Сдавал экзамен по вашему учебнику.

— Успешно? — в её грустных глазах появился свет.

— Да, сдал на «отлично». Так что спасибо вам. По лекциям нашего преподавателя вникнуть в предмет было практически невозможно, — весело ответил я.

— Хорошо. Хоть как-то приносила людям пользу своей специальностью.

— Ну бросьте. Вы её приносите до сих пор! До сих пор продаются учебники для студентов, где вами написаны целые разделы. И до сих пор студенты сдают по ним экзамены.

— Да… — она вновь погрустнела. Свет, всего на несколько мгновений появившийся в её глазах, безнадёжно угас. — Да, молодой человек… простите… Сэм, кажется?

Я кивнул.

— Это-то верно. Но я… мы… Наш институт… Мы не смогли сделать главное дело. Наверное, дело всей нашей жизни… Наверное, мы не исполнили своё предназначение, — у неё на глазах появились слёзы. Она лихорадочно потёрла высокий лоб, стараясь, взять себя в руки: ей не хотелось, чтобы я видел её слёзы. Я слегка отвернулся, делая вид, что отвлёкся на Рихарда, который шуршал на своей полке и игриво подмигивал мне. Он напоминал играющего котёнка. Я улыбнулся ему и помахал рукой.

— Понимаете, Самюэль. Ведь в Парве был очень мощный коллектив учёных-метеорологов. И вообще у нас было много замечательных учёных, — произнесла Агнесса. Она успокоилась, но говорила теперь тише и строже, чеканя каждое слово.

— Конечно, я знаю это, госпожа Вирта. Парва — культурный и научный центр конфедерации.

— Была, — хрипло и резко произнесла Агнесса, — она была такой. Но теперь всё кончено. После того, как в науку и образование проникли чиновники, всё стало быстро сворачиваться. И научная, и культурная жизнь… Теперь, как вам наверняка известно, действует лишь несколько небольших научных институтов, да и те бедствуют. А высшие учебные заведения вообще закрылись. Молодёжь уезжает получать высшее образование в другие города и даже страны. Конечно, та молодёжь, которой это вообще нужно. Город обмельчал. Духовно, интеллектуально, экономически… Город гибнет… и вовсе не от ветра. — Она порывисто вздохнула, зашла в своё купе и села на одну из двух нижних полок. Дети чуть слышно возились на верхних над её головой. Они явно были обеспокоены столь откровенным признанием бабушки. Возможно, она ничего подобного в их присутствии раньше не говорила.

— Самюэль, по-моему, мы одни в вагоне. Охотников ехать в Парву нынче немного. Если вам одиноко, можете провести ночь в нашем купе, — сказала госпожа Вирта. Но я почувствовал, что она предложила мне перебраться к ним скорее из вежливости. Такие люди, как она, — не великие любители долгого общения с почти незнакомыми людьми, каким я для неё и являлся. Впрочем, я сам был таким же и хорошо её понимал. То, что прошлой ночью мой сосед по купе смог так расшевелить меня, было одним из весьма немногих исключений в моей жизни.

— Благодарю от души, — произнёс я и вежливо поклонился, — но лучше пойду к себе. — Она кивнула и мы пожелали друг другу доброй ночи.

Мне снился ветер… Неумолимый ветер, сметающий всё на своём пути. Трудно представить (да я и не представлял, честно говоря), как такое природное явление, как простое движение воздуха, может иметь столь страшную разрушительную силу. Легче вообразить цунами или лесной пожар… правда, ветер страшен во время бури в пустыне, также страшен степной смерч… Но мне снился вовсе не смерч. Мне снился ветер невероятной силы. Смертоносный для всего живого ураган.

Утром меня разбудила проводница. Поезд уже стоял на перроне. Я вскочил как ошпаренный, мгновенно собрался и выбежал из вагона. Мои бывшие соседи, как ни странно, не успели уйти. Мне даже показалось, что они ждали меня у вагона. Так оно и было…

— Сэм, вы, очевидно, хорошо образованный, вежливый и приятный человек. И вы умны. Такие люди, знаете ли… такие МОЛОДЫЕ люди нынче редкость в этих краях. Поэтому мы будем рады видеть вас у нас в гостях. Приходите в любое время, как захочется, как будет свободная минута. Я познакомлю вас с мужем. Думаю, вам будет о чём с ним пообщаться, — сказала госпожа Вирта и протянула мне лист бумаги с написанным на нём красивым почерком адресом.

— Да, приходи, Сэм! — весело проговорил Рихард. Они с сестрой стояли рядышком, оба рыжие, конопатые, с живыми карими глазами и улыбались. Улыбки у них были совершенно одинаковые — как есть, близнецы.

— Спасибо, госпожа Вирта, спасибо, ребята! Я обязательно вас навещу! — мне было почему-то приятно и как-то тепло от того, что они не ушли не оглядываясь. И не просто вспомнили обо мне и дождались, чтобы проститься, но и пригласили в гости. Теперь у меня есть хорошие знакомые в этом чужом городе!

Несколько минут, пока они шествовали по перрону, а я, надевая свой большой дорожный рюкзак, провожал их глазами и прятал в кармане листок с их адресом, мне казалось, что я приехал в удивительно приветливый город. Но как только я сошел с вокзального перрона к станции такси, чтобы найти свободную машину, которая отвезёт меня в гостиницу, в лицо ударил мощный порыв холодного ветра. Дыхание перехватило от столь внезапной «пощёчины». Я закашлялся и повернулся на 180 градусов, пытаясь отдышаться.

— Сударь, вы поедете? — услышал я недовольный голос, и передо мной возникло бледное лицо одного из таксистов.

— Да, конечно.

Я помог ему уложить большой рюкзак в багажник и забрался на заднее сидение старой легковушки.

— Ветрено сегодня! — сказал водитель такси, усаживаясь за руль, — но вы не думайте, сударь… У нас так не каждый день.

— Надеюсь, — отозвался я.

Ветер дул отовсюду. От него невозможно было отвернуться. Даже «спрятавшись» в такси я чувствовал его дыхание сквозь невидимые щели в машине.

29.07.2017