Сны длиною в жизнь

Тианна Ридак, 2021

Виктор выходит из многолетней комы, после аварии, в которой он ещё и потерял семью. Теперь он уникальный пациент научного центра, ради которого этот самый центр и был открыт. Виктор помнит всё, что с ним происходило во время комы и чувствует мощнейшую внутреннюю энергию. Он обладает ценными знаниями, и готов поделиться уже этим с прекрасным психоаналитиком – Вероникой Велес. Только что-то его настораживает, и появившиеся сомнения ставят под вопрос уникальность тех чудес, что происходили с ним за время комы. Так ли реален мир вокруг, и что будет с Виктором после того как он всё расскажет? Ради чего стоит жить, если рядом никого из близких уже нет?

Глава 8

Утро выдалось пасмурным. За окном еле слышно начинал моросить дождь, но всё же редкие его капли попадали на оконное стекло и от этого звука у Виктора начала болеть голова, в ней крутились обрывки воспоминаний из детства. Родителей он помнил смутно, их частое отсутствие по работе и бесконечные командировки, оставили в душе, незаполненные любовью и родительским вниманием, пустóты. Вечера Виктор часто проводил со старшей сестрой Аглаей, которая была очень умной и всесторонне увлеченной личностью. Но при наличии взбалмошного характера, быстро увлекалось новой идеей или хобби, но так же быстро и остывала. Так и не найдя себе достойное применение в жизни, так и не поняв, кем же ей все-таки хочется быть, она, спустя некоторое время, попала под влияние какой-то секты. Вытащить её оттуда так и не удалось: ни родителям, ни бабушке, ни супругу, с которым к тому времени они уже успели развестись. Где она теперь, Виктор мог только догадываться. Но это был её осознанный выбор, хоть и глупый — каждому своё и по-своему… А вот родителей почему-то стало жалко до слез, хоть их и нет в живых, но только теперь, спустя годы, Виктор понимал, что им нечем было бы гордиться, а точнее — некем: дочь в секте, а сын в коме, — кошмар да и только! Хотя он-то знал, что всё могло сложиться совсем иным образом. Жаль, что Вероника вечером не появилась, так хочется ей рассказать, что творится там, далеко-далеко, в его душе, за его облаками…

Рита спала на кухне, которая больше напоминала уютную небольшую комнату, с кухней в «американском стиле». С утра она уже успела заварить какой-то особенный, целебный травяной чай, но аромат был потрясающий, сделала ещё омлет к завтраку и выжала апельсиновый сок. Все это красиво располагалось на подносе, возле кровати Виктора и… О, чудо! На пороге палаты появилась улыбающаяся Вероника, за ней и Иван Петрович, тоже пребывавший в хорошем расположении духа.

— Доброе утро, — сказала оба в унисон и смущенно заулыбались.

— А чего мы такие грустные? — первым произнес доктор. — Вам плохо спалось, молодой человек? А ну-ка дайте-ка мне Рита его анализы. Ну-с, что тут у нас… так-так, ага… да-да… хорошо, ну-у… — в общем и целом неплохо, нет! Вероника Витальевна, проходите, чего вы там в углу стоите, как опоздавшая школьница? Что, дневник дома забыли или не выучили стишок?

— Я правда виновата, простите… Обещала вечером заехать и не смогла, но очень хотела, правда! — сказала Ника и аж покраснела, сама от себя не ожидая такой реакции. Не в её правилах было оправдываться за поступки и извиняться, мало ли что в жизни бывает, а тут аж прямо неудобно как-то.

«Вот же ж…! Ника возьми себя в руки!» — сказала она про себя и сделала глубокий вдох и выдох.

— Не волнуйтесь, — начал Виктор. — Мы с Ритой замечательно провели вечер, под конец я даже хотел пригласить её на танец. Но Рита сказала, что в первый вечер знакомства не танцует, возможно сегодня она согласится, да Рита? — он посмотрел на растерянную Риту и подмигнул ей, чем окончательно ввёл бедную женщину в ступор, и она тут же поспешила на кухню. Профессор оценил юмор Виктор громким хохотом и удалился по делам, пообещав зайти, когда Виктора повезут на процедуры. Вероника присела рядом с кроватью и с улыбкой на лице принялась кормить Виктора омлетом, он при этом стал автоматически жевать и открывать рот для новой порции завтрака как ребёнок. Из кухни вернулась Рита с омлетом и чаем для Ники, потом под предлогом того, что ей нужно купить продукты и заехать домой, навестить мужа, быстро собралась и ушла, пообещав вернуться к обеду. Всего за пару минут палата опустела и Виктор с Никой остались одни.

— Спасибо за завтрак, Ника… Было очень вкусно, я сам не заметил как всё и съел. А вы знаете, — продолжал он радостно. — Я вчера мог встать! Забылся и хотел встать, потому что Рита морила меня голодом, не давала попробовать горяченького бульона, представляете?… Я думал, вы передумаете и больше не… Словом, мне кажется я знаю вас давно и понимаю, что творится у вас в голове и душé… Ведь вы же неспроста тут…

— Виктор, успокойтесь, — наконец-то начала говорить Ника. — Вечером я была занята, ещё у меня были проблемы с машиной, ещё… Короче, у меня кроме вас полно работы, но обещания свои я сдержу, мы с вами доведём начатое до конца! Договорились?! Просто вы мне очень импонируете, как человек и как личность, кстати… А насчёт мыслей в моей голове…

Ника осеклась на полуслове и глубоко вздохнула.

— А почему вы ничего не спрашиваете о ваших родных и друзьях, вы не хотите ничего узнать? — решила она сменить тему и увести разговор в нужное ей русло.

— Я всё знаю, Ника! Вы даже себе не представляете, как много я знаю!

Виктор закрыл глаза и на минуту погрузился в воспоминания, чтобы яснее было понять, с какого момента ему начать свой долгий рассказ.

Вероника сидела молча, ей казалось, что этот мужчина напротив, видит её насквозь и таки читает её мысли. «Возможно ли такое? — думала она, и тут же сама себе отвечала, — почему бы и нет?!»

— Очень хочу поделиться с вами своими ощущениями, — неожиданно сказал Виктор. — И думаю лучше, если вы всё будете записывать на диктофон!

-А мне показалось вы уснули. Лежите тихо, с закрытыми глазами, ничего не говорите.

— Я задумался, — тихо пояснил Виктор. — Рано или поздно меня всё равно начнут пытать и расспрашивать, таскать на интервью и прочее. Шутка ли — столько лет в коме, потом проснулся и жив здоров, могу полноценно жить… То, что не хожу, дело времени, а так я живее всех живых. — И Виктор улыбнулся, ожидая реакции Ники.

— Я конечно же готова помочь вам и выслушать все мысли. Это моя работа, — добавила она, после непродолжительной паузы, затем встала, подошла к окну и посмотрела на улицу. Но не найдя там ничего интересного, за что можно было бы зацепиться взглядом и полюбоваться, вернулась назад. Виктор молчал, казалось он совершенно не понимает с чего начать разговор и удастся ли ему передать на словах всю ту гамму чувств и эмоции, которые он испытал. А с другой стороны, поймёт ли его это женщина или воспримет всё, как бредовый рассказ полоумного идиота, до сих пор витающего в снах и не успевшего еще осознать всю реальность происходящего? Но если продолжать молчать и бояться быть непонятым, то он, Виктор, никогда и не узнает ответы на все эти вопросы.

— Я, — начал он неуверенно. — Я, пожалуй, начну с того момента, как попал в больницу. Или вы хотите, чтоб я вам вкратце биографию свою пересказал?

— Нет, ну что вы! — Ника была рада, что он наконец решился начать говорить. — Пожалуйста, говорите всё, что хотите сказать, а если возникнут вопросы — я запишу и задам их после. Идёт?…

— Да, давайте так, — Виктор улыбнулся, не в силах оторвать взгляд от Ники.

***

Профессор Тишинский сидел, как обычно, в своём кабинете. Каждый новый визит Ники открывал, для Ивана Петровича, в ней всё более и более прекрасные стороны, и черты характера. Казалось, что в этой женщине нет ничего, что можно было бы назвать «минусом». Безусловно, одни только положительные качества и безупречная природная красота.

« Я должен взять себя в руки! » — говорил себе профессор и каждый раз терял голову при виде Вероники. Вот и сейчас, она у Виктора, вся такая красивая, явно выспавшаяся и счастливая, и тот, в свою очередь, откровенно готов рассказать ей всю свою жизнь, и главное, про то время, что был в коме… Иван Петрович закрыл глаза и отчётливо, почти поминутно вспомнил хронологию событий того дня, когда Виктора привезли к ним в научный центр. Лишь по счастливой случайности врач скорой помощи оказался близким родственником профессора и моментально определил, будучи прекрасным реаниматологом, куда лучше везти больного, и кто действительно ему поможет. А иначе всё! Любая из больниц, куда бы доставили Виктора, не смогла бы обеспечить надлежащую квалифицированную помощь и не потому, что не хотела, скорее наоборот, а потому, что не смогла бы. — Мало ещё в нашей стране первоклассных врачей, готовых работать на любых условиях, лишь бы работать, это не та профессия! Каждый труд должен оплачиваться по достоинству и уж тем более в медицине — здесь ошибки исключены, цена — человеческая жизнь!… Опять я о грустном. Так, стоп! — остановил сам свои рассуждения Иван Петрович и подумал. — Нет, всё-таки это не случайность, а иначе, как объяснить тот факт, что Виктор всё-таки очнулся, прекрасно себя чувствует, жаждет новых эмоций и хочет ЖИТЬ! А тогда, больше трёх лет назад, даже он — видавший виды профессор, не давал никаких гарантий, что пациент выживет, а уж тем более, что сможет вернуться к нормальной, полноценной жизни. Хотя об этом рано ещё говорить, посмотрим, что Виктор расскажет и понравится ли его рассказ тем, кто там наверху сидят. Тем, кто платит за весь этот комфорт и ждёт ответных положительных результатов, — подумал Иван Иванович и с недоверием посмотрел на рабочий телефон, опасаясь, что и мысли его тоже могут каким-то невероятнейшим образом сканироваться, и передаваться по кабелю «туда», где знают как правильно ими распорядиться, и применить в нужное время. Радовало только, что это не тридцать седьмой год и у власти не Сталин.

— Иван Петрович, через час операция, вы готовы? — раздался голос вошедшей медсестры. — Простите, я стучала, но вы не слышали, вот зашла напомнить. С вами всё в порядке?…

— Что за бестактность, милочка? — Иван Петрович был взбешен. — Если я не приглашаю вас в кабинет, значит зайдите позже! Ишь, взяли манеру, пользуетесь моей добротой! Выйдите вон! — уже, еле сдерживая себя, кричал он. — Если ещё раз такое повторится — уволю к чертям собачим! Нет, ну надо же, что себе возомнили, — уже сам себе под нос ворчал профессор, пытаясь успокоиться и восстановить дыхание. — Я же предупреждал — не входить без стука, не совать свой нос куда не просят. Боже! — поднял он руки к верху, потом схватился за голову и произнес. — Здесь же столько оборудования, ещё эти камеры, о них вообще никто не знает. Вот паршивка девка! Надеюсь она ничего не успела заметить?

А в это время Виктор увлеченно продолжал рассказывать Нике, про то, как он летел через какой-то туннель, про странного незнакомца с белыми зрачками, про людей, которые были как привидения, про себя и про свои ощущения от огромного экрана, как в кинотеатре, про музыку Вивальди, даже вспомнил первые строки сонета:

«Приход весны встречая звонким пеньем,

Летают птички в голубых просторах,

И слышен плеск ручья, и листьев шорох,

Колеблемых зефира дуновеньем…»

— Вы представляете, Ника, — продолжал он. — Эти строки звучали у меня в голове, я их до этого момент, ну вернее, до того момента не знал. И так все сезоны, все четыре сезона Вивальди звучали, а стихи в голове сами собой возникали. Я понимал, что жизнь наша бесконечна, что мы рождаемся и умираем, как и природа, как всё в этом мире. Мне стало ясно, что ничего на самом деле не меняется, это круговорот — рождение, жизнь, смерть, рождение… И так бесконечно, и не только с людьми и с природой, а со всем, что нас окружает и с тем, что нам не видно вооруженным взглядом, и даже с тем, о чем мы вообще не догадываемся. Вы меня понимаете, Ника? Все бессмертно и границ нет, но люди этого не знают, очень-очень многие не знают и даже не догадываются о том, что в сущности они из себя представляют. Я могу даже утверждать, что душа человека бессмертна, но это только избранные могут подтвердить. Вы знаете кто такие избранные? Мне почему-то кажется, что вы знаете больше остальных.

— Ну, догадываюсь, — это была первая фраза, произнесенная Вероникой, за последние два часа, что она слушала Виктора. Пока что рассказ его напоминал многие другие, подобные. В одно время в России, да и не только, случился бум клинических смертей, как казалось тогда. Книги печатались одна за другой, суть не менялась, только авторы, и все они в один голос утверждали, что видели свет в конце туннеля, и они летели на свет, и каждого из них звал голос, а потом они возвращались и так далее…

— Вы знаете о каких избранных я говорю? — как-то с недоверием переспросил её Виктор.

— Ну я думаю это франкмасоны, вольные каменщики, сейчас их называют просто масоны. Пожалуй на сегодняшний день, только ленивый не говорит о них и не обвиняет их в развале СССР и прочих, прочих бедах… Всё-таки ореол таинственности и таинств посвящения сделали своё дело.

— Кто? Масоны? Нет, — не дал ей закончить мысль Виктор. — Они-то тут при чём? Как говорится, если хочешь иметь власть, придумай себе религию, и кому-то это удалось сделать через масонство. Тем более, что первоначальной целью масонского братства, была анонимная помощь на благо всего и всех, и только во имя добра и процветания… А дальше всё самой завертелось, обросло мифами и легендами. Я бы назвал это клубом по интересам на высшем уровне.

— Я, если честно, не сильно вдавалась в подробности. Вы не устали, Виктор? — спросила Вероника и встала со стула, чтобы немного размяться от долгого сидения.

— Нет конечно! А вы? — и не дождавшись ответа продолжил, чтобы не оставить Веронике шанса опомниться и сбежать куда-то по своим делам.

— Просто понимаете, Вероника, что много информации это тоже плохо, особенно если она шокирующая. Если я зайду сейчас в церковь и скажу, что за грехи никого не наказывают, а страшного суда избежать можно — то вера падёт и начнётся самопроизвол! Очень трудно всегда: первооткрывателям, испытателям, ученым и тем, кто глубоко «копает»… Знания могут быть чистым ядом, если информации будет слишком много… или она не будет соответствовать вашему мировоззрению на данный момент, то вы можете просто умереть.

— Я поняла вас, — вздохнула Ника. — Может чаю? — предложила она. Но тут на пороге палаты показалась Рита и сказала, что через пятнадцать минут у Виктора процедуры, поэтому чай отменяется на неопределенный срок. Ника посмотрела на часы, потом с грустью на Виктора.

— Мне очень жаль, но на сегодня это всё, — произнесла она тихо. — Вечером я заеду, наверно на часик, но не обещаю. Вы не волнуйтесь, мы всё с вами успеем записать и переслушать ещё сто раз.

— Да я собственно и не переживаю, не мемуары же пишем, — Виктор улыбнулся и добавил. — Умирать мне пока рано, я только заново родился, так что успеем.

— Вам что-нибудь нужно, может есть какие-то предпочтения или просьбы? Вы не стесняйтесь, скажите, я всё найду и привезу, мне нетрудно. Просто здесь телефоном нельзя пользоваться, отключать заставляют. Так что связи с Ритой и вами у меня нет. Вернее связь есть, но не сиюминутная, для этого Рите, как минимум надо спуститься и выйти во двор.

— Нет, спасибо, я в общем-то ещё и не очень-то освоился, пока. Желаний особенных нет, разве что, — Виктор выдержал долгую паузу, потом сделал глубокий вдох и, несмотря на присутствие Риты, сказал:

— Видеть вас чаще и встать побыстрее на ноги, вот и всё.

— Я вам ещё успею надоесть, произнесла Вероника, отводя взгляд от Виктора. — А вот ваше желание встать, это очень хорошо. Самое главное не унывать! Помните — уныние это грех. А вы верите в Бога, Виктор?

— Хм… Неожиданный вопрос, пожалуй оставлю его без ответа. Думаю в конце моего рассказа, вы Ника, сами сделаете выводы и найдёте правильный ответ, ведь вы же аналитик, — ударение было сделано именно на слове «Вы».

— Хорошо, пусть так. Хотите убедиться в моем профессионализме или не хотите отвечать на вопрос сходу?

— Скорее второе. Потому что боюсь спугнуть вас своими откровенными ответами.

В этот момент на пороге появился Иван Петрович, за ним ещё две медсестры. Вероника решила не задерживаться, всё-таки беспомощность мужчины, никаких чувств и эмоций, кроме жалости, не вызывала. Симпатия была, это точно, но только во время общения, а общая картина была плачевной.

«Ещё эта инвалидная коляска, чего они его тягают туда-сюда, везли бы на каталке в процедурную, — думала про себя Ника. — Черт, он же в туалет тоже сам ходить не может, а я тут расселась, ещё чайку предлагаю попить, а Виктор молчит, терпит наверное?» — продолжала ругать себя Вероника, а вслух добавила:

— Ну, на сегодня мы закончили, Иван Петрович, и Виктор молодец, он прекрасный рассказчик. И знаете, мне почему-то кажется, он сдержит своё обещание и встанет, думаю, даже раньше заявленного срока. Я не прощаюсь, — быстро сказала она, и не дав опомниться профессору, чтобы ни дай Бог, он не начал возражать, Ника удалилась из палаты.

Через пол часа она уже была у себя в офисе и с головой погрузилась в работу.

— Лариса, Илья ещё там? Если нет, то найди мне его срочно!

— Да, он тут, Вероника Витальевна, сейчас приглашу его к вам.

— И кофе пусть захватит, и Тараса!

Через две минуты Илья и Тарас показались на пороге кабинета Ники, заполнив собой достаточно большое пространство, сразу стало как-то тесновато, несмотря на внушительный размер помещения.

— Ох, ребята! — вырвало у Ники, при виде двух мускулистых молодых парней и она, не скрывая своего восхищения, предложила им присесть. Тарас ещё немного робел, при виде начальницы, поэтому растерялся и не знал как себя вести — присесть или вежливо отказаться.

— Тарас, ты не стесняйся, присаживайся, — поняв его растерянность, предложила повторно Вероника. — А то вы у меня, как «слоны в посудной лавке», порушите сейчас всё в кабинете, — и засмеялась так звонко, что оба парня тоже не выдержали и расхохотались.

— Илюш, скажи мне, что с квартирой Виктора? — спросила Ника, едва перестав смеяться. — Ты, может ремонт там какой-то сделаешь или как?

— Да там не совсем всё плохо: пыль, паутина, запах конечно есть, чего-то древнего, законсервированного. Воздух какой-то тяжелый, даже не знаю как объяснить? Короче, как по мне, то косметического ремонта будет достаточно. Стены покрасим, шторы поменяем, мебель тоже или оставим как память, пыль протрем, полы помоем!

— А вот меня интересует мнение Тараса, как мужчины, — Вероника слегка наклонила голову на бок и с любопытством посмотрела на парня. — Вот скажи мне, делать ремонт или оставить всё как есть, без пыли и мусора разумеется, просто чисто, но по-старому?

— Я не знаю в чём причина, — удивлённо ответил Тарас. — Чья квартира? Почему хозяина квартира нельзя об этом спросить?

— Верно подмечено. Но, значит нельзя, раз мы тебя спрашиваем. Если человек потерял всех близких ему людей, остался один и должен вернуться в свой дом, через пару-тройку лет отсутствия? Что ты на это скажешь, Тарас? Мне нужно твоё субъективное мнение.

— Ну, тогда точно всё поменять, а лучше бы вообще и квартиру саму сменить, — ответил тот.

— Ты знаешь, хорошая мысль, молодец! Илья, ты как думаешь сам? — спросила Вероника. — Может займешься этим вопросом, узнаешь там хоть, что да как и мне потом только варианты покажешь, ну ты меня понял, да?!

— Я всё сделаю, не беспокойтесь, Вероника Витальевна. Мы можем идти?

— Да, спасибо, молодцы ребята, идите.

— Лариса, что у нас на сегодня, кто записан? — поинтересовалась Ника. А после уточнения всех нюансов, снова с головой погрузилась в работу, да так, что мысли о Викторе остались где-то в недосягаемости.