Просто люби меня

Тея Лав, 2019

Совершить ошибку может каждый. Но не каждый признает, что это было ошибкой. Энтони винит себя в том, что их отношения с Эйвери закончились плохо, и за то, что произошло после. Но дело в том, что виноватых здесь нет. Если что-то происходит, не стоит искать виноватых, нужно искать решение. Эйвери это осознала. Она примирилась с собой, справилась с тем плохим, что преследовало ее каждый день. Теперь она открыта для мира и людей, которые постепенно начинают возвращаться в ее жизнь. Но что если она возвращается, а он уходит в себя? Сможет ли Эйвери быть рядом с Энтони, когда совсем недавно была на его месте и совсем одна? Они хотят быть счастливыми, но это непросто. Никогда и ничего не бывает просто.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Эйвери

— Давай закажем еще? — предлагает Уолт, отодвигая учебник в сторону.

Я смотрю на наши пустые тарелки и стаканы. Вообще-то мой желудок уже достаточно наполнен, но я очень долго не ела блинчики «Маки».

— Давай.

Уолт расплывается в широкой улыбке и подскакивает с сиденья.

— Я даже сам принесу.

Я смотрю ему вслед и не могу удержаться от улыбки. Даже не знаю, как так вышло. На данный момент, Уолт — единственный человек, с кем я могу быть самой собой. То есть той, которой я стала. Уолт не смотрит на меня, словно я новичок в школе. Бывают моменты, когда он шутит, как прежде, но тут же замолкает, в ожидании моей реакции. Я делаю вид, что не замечаю этого. Мне нравится вспоминать наши шутки и смеяться над ними. К тому же прошло не так много времени. Всего несколько месяцев. Но как же они изменили нас всех.

С Карой и Грейс все еще туманно. Им сложно принять меня, но они пытаются. Я не хочу себя навязывать, мне неловко о чем-то говорить, нужно еще время и это нормально. Так говорит доктор Бордман, к которому я все еще хожу.

Уолт возвращается с двумя порциями блинчиков, политыми кленовым сиропом. У меня снова текут слюни, когда он ставит одну порцию передо мной.

— Боже, почему они такие вкусные?

Уолт кивает.

— Да уж, я буду по ним скучать.

Мы едим молча, наслаждаясь теплом блинной и тихой музыкой инди. За окном все так же холодно, но весна уже близко. Все меняется. На прошлой неделе я подала заявку в колледж в Эдмонтоне. Ноэль уже решил, что мы будем вместе снимать квартиру. Я найду работу, и мы постараемся оградить папу от лишних трат. Пока планы такие. С командой Ноэля, в которой он будет играть с каждым становится все яснее. Он останется в Эдмонтоне и не уедет в другой город, чего я боялась. Наконец-то мы снова будем вместе.

— Уверена, в Виннипеге тоже есть блинные, — говорю я.

Но Уолт отрицательно качает головой.

— Но не такие, как «Маки».

— Придется привыкать.

— Эй, еще февраль.

Мы смеемся, продолжая поедать блинчики.

— А ты уверена на счет Эдмонтона? — внезапно интересуется Уолт. Он отставляет в сторону пустую тарелку и, вытирая рот салфеткой, пристально на меня смотрит.

Что-то в Уолте изменилось. Он стал выглядеть старше. Хотя все те же голубые глаза, темно-каштановые волосы, которые он редко коротко стрижет, и они вечно лезут ему в глаза. Но это отличительная черта Уолта. Осенью ему исполнилось восемнадцать, но ведь это не делает человека автоматически взрослым. Я имею в виду физически.

Все дело в том, что я слишком долго провела времени в своем коконе, совершенно не замечая, как вокруг меняется мир и люди в нем.

— Конечно, — отвечаю я. — А что?

— Нет, я просто… подумал, эм…

Мне становится смешно.

— Что?

— Это из-за Ноэля.

Да, это нормально, что так думают. Но ненормально, когда друзья боятся сказать при мне что-то вслух. Словно я в любой момент взорвусь, и что-нибудь произойдет. И их нельзя их за это винить.

— Отчасти, — признаюсь я. — Еще у меня там мама и бабушка. И это ближе, чем твой Виннипег.

— Да, точно, — с улыбкой отзывается Уолт.

С мамой мы начали созваниваться еще пару недель назад. Я попросила ее не говорить ничего о том, что я видела. Мне хочется это забыть. Сделать вид, что ничего не было, и пока у меня получается. Мама была естественно рада и, следуя нашей традиции, нашла ботинки, прошитые по подошве синей нитью, когда я покрасила волосы.

Кстати о волосах…

Я оттягиваю прядь и смотрю на секущиеся кончики. Обесцвечивание и краска испортили их. Но я так не хочу отращивать свой скучный темный цвет. Мел обещала купить мне кокосовое молоко. Надеюсь, она не забыла.

— Ну что, продолжим? — Кивком головы я указываю на учебники, лежащие в стороне. Уолт со стоном опускается лбом на стол.

— Ненавижу математику.

Я смеюсь над ним.

— Поверь, я тоже.

За время моего «отсутствия» мне ничего не оставалось кроме как учиться. Поэтому я хорошо подтянулась даже в математике, в то время как Уолт заметно отстал. Мы уже второй день сидим здесь и занимаемся после уроков. Вчера после тренировки как обычно пришли ребята из команды. К счастью мы уже закончили, поэтому ушли еще до того, как на меня бы все глазели. Это смущает. Мне неловко. На данный момент я выбираю то, где я чувствую себя комфортней всего. И это Уолт. Даже немного странно.

Сегодня тренировки у хоккейной команды нет, поэтому мы сидим до самого закрытия.

— Ребята, пора закрываться. — Мистер Маккинли выходит из-за прилавка и вытирает руки о передник.

— Уф. — Уолт тянет руки в разные стороны. — Я и не заметил, как пролетело время.

— Точно. — Я подавляю зевок.

Мы выходим на улицу и, прячась от мороза, бегом несемся к пикапу Уолта. Он сразу же включает печь.

— Еще рано. Может, — он нерешительно смотрит на меня. Я натягиваю шапку. — Поедем ко мне? Мама будет рада тебя видеть.

В этом я не сомневаюсь. Но есть сомнения в самой себе. Миссис Беннет такая болтушка, что боюсь не выдержать ужин рядом с ней. Мне и раньше с трудом это удавалось. К тому же… мы слишком много времени проводим с Уолтом. Мы гуляли за старой хоккейной коробкой, и я даже согласилась помочь ему с постановкой на день Святого Валентина, чему мистер Донел был удивлен. Ребята из театрального кружка мне улыбались, но заговорить мало, кто решился. В конце спектакля я решилась выйти на сцену со всеми, но быстро передумала и ушла раньше. Там мне точно не место. У меня всегда была боязнь сцены, которую я никогда побороть не могла. Звучит, как бред, но это так. Даже был случай, о котором неприятно вспоминать. Ноэль тогда сказал, что надерет задницу любому, кто хоть заикнется об этом, и никто ничего никогда не говорил. Ну, было и было.

Мне нравится проводить время с Уолтом, но должны быть границы. Побыть в одиночестве неплохо. Временами это даже очень полезно. И это тоже говорит доктор Бордман. Он сказал мне найти золотую середину. И, кажется, я ее нашла.

— Может, в следующий раз? — предлагаю я.

Уолт кивает, явно разочаровавшись.

— Хорошо. В следующий раз.

***

Хелен выглядывает из кухни, когда я захожу в дом.

— Ты почти вовремя.

— Почти? — Я сбрасываю ботинки и снимаю куртку.

— Ужин почти готов. Мел и Райан приедут с минуты на минуту.

— Круто. — Я плюхаюсь на диван.

Папа уехал на работу и вернется через неделю. Ноэль звонит каждый день, но все равно он далеко. Мы остались втроем, и как ни странно, нам не скучно. Энтони периодически водит Ноя на каток, а Мел постоянно заходит к нам, поэтому у нас редко бывает скучно.

— Надеюсь, она не забыла про кокосовое молочко, — самой себе бормочу я.

Хелен это слышит, потому что кричит с кухни:

— Не забыла!

— Отлично, — говорю я. — Тебе помочь?

Думаю, ей все еще странно видеть меня такой… приветливой что ли. Все дело в том, что я не играю. Я чувствую себя так, словно родилась заново. И я это я. Удивительное чувство, на самом деле. Надеюсь, это не пройдет.

— Нет, — отвечает Хелен. — Но ты можешь помочь Ною с уроками. Он наверху.

— Хорошо. — Я встаю с дивана и неохотно плетусь в бывшую комнату Ноэля, которую сейчас занимает Ной.

Видимо у меня такая судьба, всем помогать с учебой.

Ною почти пять, и он выглядит немного старше своих лет. Это можно судить по его упрямому взгляду и острому подбородку. Но эти пухлые щечки никого не обманут. Он так злится, когда я треплю его за щеки. Даже Ной повзрослел, а я не заметила. С ним мне нужно быть предельно осторожной. Проблема в том, как бы это осторожно замаскировать, чтобы он не заметил. Еще один совет доктора Бордмана.

— Не может быть, — сложив руки на груди, тихо говорю я, открыв дверь в комнату.

Там, за компьютерным столом сидит Ной, точнее он лежит на этом столе. И судя по тому, что он даже не шелохнулся, когда я открыла дверь, крепко спит.

Покачав головой, я вхожу и с порога спотыкаюсь об рюкзак. Он точно такой же, как и старший брат. Убрав рюкзак, тянусь за спортивной сумкой и вешаю ее на крючок. Затем осматриваюсь, словно не была в этой комнате много лет. Сейчас я смотрю на нее немного иными глазами. В общем-то, здесь все, как и прежде. Висят постеры с Сидни Кросби и Марио Лемье, которые повесил еще Ноэль. Большая удобная тахта у стены, рядом встроенный шкаф, а у окна стол с компьютером и учебниками.

Я присаживаюсь на корточки рядом со столом прямо на уровне лица Ноя. Из меня вырывается смешок, глядя на его сплюснутое лицо.

— Я думала, что в начальной школе не задают уроков.

Ной моментально открывает глаза и моргает, увидев меня.

— Это какое-то дурацкое задание, — сонно бормочет он и указывает на груду цветной бумаги, разложенной перед собой. — Поможешь мне ровно приклеить все это на трафарет?

— Конечно. — Я беру стул рядом с тахтой, убираю с него одежду и ставлю рядом со столом.

Несколько минут мы заняты заданием, но затем Ной вздыхает, откинув голову.

— Дурацкое и детское задание, — заявляет он.

Я смеюсь, закрывая клей крышкой.

— Почему ты засыпаешь на ходу?

— Устал. — Ной чешет макушку. — Мы с Энтони остались еще после нашей тренировки.

При имени Энтони мое дыхание слегка сбивается. Так происходит всегда. Но сейчас это уже что-то другое. Не то, что я чувствовал еще в прошлом году. Мне даже не было больно, когда я увидела Ингрид в его доме, когда несколько недель назад Ной уговорил меня поехать на каток на «танке» и заехать за Энтони. Не знаю, где я набралась этой смелости, но я сделала это.

По всему видимому Ингрид он очень нравится или она испытывает к нему что-то большее, чем просто симпатия. И если она нравится и ему, то в этом нет ничего плохого. По крайней мере, я пытаюсь себя в этом убедить. В любом случае Энтони не обязан сдерживаться ради того, чтобы я снова не слетела с катушек. Он не обязан прятать свои чувства под замок. Это ужасно, я в этом убедилась.

— Вы молодцы. — Я складываю остатки бумаги.

Ной помогает убрать со стола обрезки, но смотрит на меня

— Когда он привез меня, мама предложила ему остаться на ужин.

— Правда? — Я выдавливаю улыбку.

Ной кивает.

— Но он спросил о тебе, затем сказал, что ему нужно ехать домой.

Не получиться у нас быть друзьями. Как-то все спутанно и непонятно.

— Ну, бывает, — кратко говорю Ною.

Но мой младший брат продолжает сверлить меня взглядом.

— Ты ему до сих пор нравишься.

Ну да, только вот все совсем не так, как может показаться на первый взгляд.

— Мы же друзья. Он тоже мне нравится.

— Он же не виноват?

Я едва ли не дергаюсь от этого вопроса. Ной никогда со мной об этом не говорил. Хоть он и был тем, благодаря которому я сейчас дышу и ем блинчики «Маки».

— Нет, Ной, — вздыхаю я. — Никто ни в чем не виноват, ясно?

Он кивает, соскакивая с кресла.

— Ага, ясно. Сейчас же все хорошо?

У меня едва ли не наворачиваются слезы. Вряд ли ребенку хочется еще раз пройти через все это. Какой же я была дурой. Это я виновата. Только я одна.

— Все хорошо, — тихо отвечаю я.

Снизу раздается шум, и слышится звонкий голос Мел. Я выдыхаю от облегчения.

— Пошли, иначе Мел сейчас ворвется прямо сюда.

Ной хихикает и открывает передо мной дверь.