Другие. Феникс

Тесс Хаген, 2023

Невинная идея Ады разбавить серые будни привела к неожиданному и крайне опасному знакомству. Денис – брутальный красавец, с которым Ада никогда не должна была даже стоять рядом. Но у Судьбы свои правила и свои сюрпризы. И вот уже тихий буфер, Москву, сотрясают странные и пугающие события.С кем ещё связан Денис? Что делают сущности и экзистенциалисты в городе? И как быть однокрылому Фениксу?

Essentia

Проснулась я как-то слишком резко, будто от внутреннего удара, даже с некоторым привкусом ужаса во рту. Взгляд упал на огромные часы, нарисованные прямо на противоположной от кровати стене. Не припоминала их. Стрелки показывали ровно девять часов. За окном было светло. Значит утро. Меня крепко обнимал Ден, его тяжелая рука лежала на талии, придавливая к постели.

Мне вспомнилась урывками ночь, и губы сами собой расползлись в довольной улыбке. Правда половину я не помнила, голова всё ещё гудела от лишнего выпитого, но тело отзывалось приятным, тягучим теплом. Спящий Денис не выглядел таким уж страшным, да и вся обстановка изменилась. Неужели я была настолько пьяна вчера, что напридумывала невесть что? Простынь и покрывало действительно бордовые, но балдахина над кроватью не было вовсе; стены не чёрные, а тёмно-серые и совершенно гладкие.

Я легко провела по руке Дена пальцем, повторяя узоры татуировок. Нравились они мне без какой-либо причины, будто живые. Кажется, что вот-вот запустишь руку в цветы, а они окутают тебя своими цепкими листьями. Денис зашевелился и перевернулся на другой бок, освободив меня из объятий. Отлично! Я стала рассматривать другую его руку и внезапно поняла, что не помню надписи, которая там выбита. Вчера, как мне думалось, она была другой. Теперь же перед моими глазами красовалась фраза “Fontes ipsi sitiunt” (даже источники испытывают жажду (лат.)). Я судорожно пыталась вспомнить, все ли татуировки успела рассмотреть на руках Дена. Все. Он был в футболке, я точно видела каждое слово.

Меня снова начал сковывать необъяснимый страх, я судорожно водила взглядом по телу Дена, понимая, что даже сами цветы и другие рисунки стали немного иными. Что со мной? Почему такие искажения в памяти? Ожидая чего-то ужасного, я взглянула на его спину: звери, тут только звери, разные, но в большинстве своём — мифические. Вдоль поясницы ещё одна надпись: “Dolus an virtus quis in hoste requirat?” (Кто станет разбирать между хитростью и доблестью, имея дело с врагом? (лат.)). Она меня насторожила, я очень хорошо помнила, кто любил повторять её. Если я сейчас увижу на спине ещё кое-что важное, то…

Я внимательно присмотрелась к небольшому узору на левой лопатке Дена. Сомнений нет, вместо одной из полосок на шкуре тигра пряталась ещё одна надпись на латыни, гласящая “Vita somnium breve” (Жизнь — это краткий сон (лат.)). Не хотелось бы, чтобы всё это было правдой. Ден — ходячая книга, сборник крылатых фраз. Зачем ему столько слов на теле? К чему они? Я знала ответ, знала, где искать подтверждение догадок, но не хотела этого делать. Как я могла так ошибиться, не рассмотреть, ничего не понять?!

Мои руки покрылись ледяным потом, ладони задрожали, перед глазами скакало всё — и эта комната, и десяток подушек, и даже крупная фигура Дениса. Я склонилась над его шеей: на каждом позвонке выбито по одной букве, изящные, невероятно красивые, с завитками и узорами.

— Essentia… Сущность, — едва слышно прошептала я, и сама себе закрыла рот рукой. Сердце упало. Нет, не просто упало, оно остановилось и исчезло. Растворилось в моём немом ужасе.

Теперь стало понятно, почему всё так. Откуда смутный огонёк в глазах, безумная выносливость и желание странных, отчаянных любовных утех. Надеюсь, он не вычислил меня. Столько внимания к Фениксу. Да нет, Ден не мог догадаться, я очень старалась держать себя в руках. Судорожные попытки вспомнить абсолютно все моменты ночи не привели к успеху. Чёрт!

Всё ещё дрожа и со страхом посматривая на безмятежно спящего Дена, я сползла с кровати и, собирая по дороге свои вещи, выбежала в коридор. Дыхание сбилось, любой шорох мне казался предвестником ужаса. Я кое-как оделась, сунула босые ноги в ботинки, схватила пальто, накинув на голое тело, ведь кофта осталась в машине, и выскочила на лестницу. Сердце вдруг решило, что теперь-то можно биться сильнее, и стучало где-то в голове, словно молот по наковальне. Перед глазами заскакали звездочки, не знаю, каким чудом я чуть не упала с лестницы, но свежий воздух и яркий утренний свет взбодрили моментально.

Я вдруг ощутила себя супер-знатоком города, и в какие-то полчаса бегом добралась до своей квартиры, заперла дверь на все замки и опустилась на пол в коридоре.

Что же я наделала? Если Ден знал? Значит… Подстроено? А если не знал и не догадался? Что делать? Я схватилась за голову и разрыдалась от бессилия и ужаса, от страха перед наказанием. Сущность! Откуда экзистенциалисты такого уровня в Москве? Что они тут забыли? Я слышала только об одном, который обитает тут постоянно. Ден с ним заодно? Как же так вышло? Какого черта меня вообще понесло именно к нему в салон? Это не могло быть простым совпадением.

И тут меня осенило: если бы всё было подстроено, вряд ли бы Ден отпустил меня так просто. Мы, Фениксы, открыто не конфликтуем с экзистенциалистами, но и не дружим. Эти ребята совершенно безбашенные, иногда невменяемые, и крайне жестокие. Вряд ли бы Денис упустил возможность вытащить из меня какую-нибудь информацию. Точно. Я даже перестала рыдать от этих логичных мыслей. Он ничего не знал. Но нужно было убедиться в этом. Сегодня в двенадцать я должна посетить салон. Значит, буду там.

Первым делом я сходила в душ, чтобы отмыться от запаха Дена и в целом освежиться, видок у меня, наверняка, не самый лучший. Вода бодрила и освежала. И дернул меня чёрт показать ему татуировку с крылом. Но кто знал, кто же знал?! Надо сообщить об этой сущности. Происходит что-то странное и, надеюсь, не противозаконное. Лезть в дела экзистенциалистов совершенно не хотелось. Меня снова пробрала дрожь от одной только мысли о наказании. Если сообщить о Дене, то придется признаться и в том, что у нас было. Унизительно и страшно. Позор для всего моего отдела. И для семьи.

Из душа я прямиком направилась на кухню, есть ужасно хотелось. Во рту пересохло. Жадно напившись воды, я съела что-то из фруктов, кажется, банан. Смутно помню, потому что мыслями постоянно возвращалась к вчерашнему вечеру и ночи. Меня опять затрясло. Нет, всё же Ден догадывался о том, кто я. Иначе не стал бы так интересоваться татуировкой и не пригласил бы меня в кафе. Хотел убедиться? Возможно. Какая же я дура. Ох, и дура.

Часы показывали половину двенадцатого. Пора. Я быстро собралась и вышла на улицу. Было заметно теплее, чем вчера. Или я просто слишком сильно волновалась, оттого и чувствовала жар. Вот и знакомая дверь — рывком дернула её на себя и зашла внутрь довольно решительно, хоть все поджилки тряслись. Сущности ещё не так страшны, а вот экзистенциалисты… Нет, не хотелось бы встречаться с ними лицом к лицу. И тем не менее, я провела потрясающую ночь с этим… Созданием. Человеком язык не поворачивался его назвать.

Странное ощущение тревоги пробиралось мне под кожу, когда я скинула пальто и оставила его на вешалке. В салоне что-то изменилось, едва уловимое, но очень важное. Я медленно прошла к стойке администратора. Девушка приветливо мне улыбнулась, как и вчера.

— Добрый день!

— Здравствуйте, — вдруг рука под свитером зачесалась. Невозможно сильно. Я потерла рукав, и пробормотала, оглядываясь по сторонам. — У меня запись на двенадцать к Денису.

— Сегодня? — она удивленно посмотрела на меня, и я замерла. Нехорошее предчувствие.

— Да. Сегодня. Я же вчера вечером у вас была, не помните? — да что же с рукой, хотелось разодрать её на части. Не помню, делали мы пробу на аллергию или нет, может от этого такой зуд?

— Денис не работает сегодня. А можно уточнить ваше имя?

— Ада, — ну всё. Вычислил, точно.

— Запись есть, и мастер ваш на месте.

— Не поняла. Как это? Мы с Денисом договаривались, у него эскизы и… — тут мой взгляд упал на стену. Вчера там была лестница, ведущая к кабинету Дена. Сегодня — пусто. Обычная стена. Никакого намека на проём.

— Может быть вы что-то перепутали? — с полуубыкой посмотрела на меня девушка, я же увидела в её выражении лица звериный наглый оскал. Что тут творилось?

Из зала вышел парень, точно, помню его. Миша, кажется. Он смерил меня пристальным взглядом, словно оценивая.

— Вы ко мне, да?

— Да-да, она к тебе! — опередила меня администратор.

— Но… — я пыталась возразить, правда не очень настойчиво. Нужно пройти в зал и посмотреть, что происходит.

— Пройдемте, — Миша поманил меня за собой, и я совершенно растерянная отправилась следом.

А здесь, в рабочем зале, будто бы ничего и не поменялось. Работа шла полным ходом, музыка играла, люди тихонько разговаривали, некоторые посмеивались. Ничего необычного. Миша сел на рабочий стул и с вопросом посмотрел на меня.

— Садитесь, посмотрим, что у вас тут.

— Эскизы у Дениса…

— Ага, он передал, — кивнул Миша. — Давайте руку, будем готовить.

Конечно, я не собиралась ничего делать, но рукав послушно начала закатывать. Только вид моей руки был настолько шокирующим, что мне показалось на мгновение, будто я падаю в пропасть. Шиповник. Точно такой же, как на рисунке Дениса. Один в один. Живая копия. Миша пристально смотрел на мою руку и молчал, потирая лоб, я же потеряла даже способность думать. Осторожно потрогала рисунок — настоящий. Не стирался, если его потереть, ни шелушения, ничего. И зуд прошёл.

— Я чего-то не понял, — протянул мастер.

— Не надо так на меня смотреть, я тоже не знаю ничего, — промямлила я, продолжая рассматривать красивущую татуировку. Это всё он, сущность. Ден! Была бы моя воля, глаза бы ему выцарапала. Взгляд остановился на одном из лепестков, вдоль края которого были выведены какие-то символы. Я приблизила руку к лицу и тут же отдёрнула.

— Кошмар! — вырвалось у меня. В панике я выбежала из зала, уронив что-то на ходу. Схватила пальто и пулей выскочила на улицу.

Сердце колотилось как ненормальное, готовое взорваться от напряжения, в голове что-то клацало и громыхало, меня трясло как в лихорадке. Всё пропало. Я пропала! Что делать? Люди с интересом поглядывали на меня, проходя мимо. Надо бы надеть пальто, но руки не слушались, кажется, они вообще забыли о том, что мозг может ими командовать.

Снова поднеся руку к лицу, я прочитала вслух то, что смогла разобрать:

— Suum cuique (каждому своё (лат.)), — голос сорвался даже с шепота. И тут же мне попалась другая фраза, выведенная вдоль коричневой ветки, сама образующая крошечную ветвь с цветком на конце, — fuge, late, tace (беги, прячься, молчи (лат.)). Что?

Я медленно прошла к остановке и бессильно опустилась на скамейку. В глазах потемнело. Холодно, страшно. Мне на работе так жутко не бывает, как сейчас. Попалась в ловушку. Глупо. Кто-то усиленно похлопал меня по щекам.

— Девушка! Вам плохо? — сквозь пелену удалось разобрать образ женщины, похоже, бабулька.

— Нет, всё нормально, — тихо ответила я.

— Как же, нормально! Сидишь бледная вся, пальто уронила. На, — она вложила мне в руки что-то мягкое, — надень. Простудишься ведь.

С огромным усилием, прямо-таки нечеловеческим, я заставила себя подняться и надеть пальто. Но холода так и не почувствовала. Стоп. Потеря контроля? Нет-нет-нет! Мне резко стало лучше от одной только мысли, что я могла оказаться виноватой ещё и в этом. Еле переставляя ноги, вышла за пределы остановки и поплелась домой. Нужно попытаться вывести метку сущности. Тень бы побрала этого Дена! Зачем он это сделал?

С каждым шагом мне становилось лучше, я злилась. Правда, больше на Дениса, чем на себя. Если бы удалось убрать метку, то никто ничего и не узнал бы и меня не наказали бы. Всё будет нормально. Две недели в Москве! Это целый мешок времени.

Дома меня снова атаковала паника, особенно после того, как я поняла, что татуировку не вывести доступными способами. Придётся или скрывать её или искать кого-то, кто сможет помочь. Только вот никто из Фениксов никогда не возьмется за такое. Даже под страхом смерти.

В каком-то ступоре я села на кровать, глядя прямо перед собой сквозь мебель и стены, сквозь людей в соседней квартире. Фениксы и экзистенциалисты никогда не работали вместе плотно, всегда на расстоянии. Наши силы направлены на одни и те же объекты — людей, попавших под влияние противоестественных сил. Они иногда называют эти силы демонами, проклятиями, одержимостью, болезнями, расстройствами психики.

Что делаем мы, Фениксы? Выжигаем. До тла сжигаем всё, что связано с влиянием, не оставляем ничего, — человек пуст и чист, почти как ребенок. Наблюдать со стороны за этим очень страшно, устранять последствия — противно. Люди сопротивляются, остервенело дерутся, уничтожая всё, что попадается им под руку. Каждый раз после зачистки я чувствую себя на грани глубокой депрессии.

Экзистенциалисты действуют иначе. Если мы меняем человека, и только потом восстанавливаем реальность, то они — меняют человека, искажая реальность. Это менее эффективно, долго и не всегда безопасно. Поэтому они работают только в особых случаях, когда мы бессильны, ибо их дело — тоньше и деликатнее. Бывает, что экзистенциалисты приходят уже после нас, чтобы исправить то, что натворил человек, находящийся под влиянием — чаще в тех случаях, когда нарушены ментальные связи.

Перед глазами возник образ спящего Дена. Сущности. Экзистенциалисты среднего уровня, работают топорнее, без изящества и не всегда точно. Не доросли до того, чтобы видеть суть вещей. Чтобы изменить реальность, они меняют себя. А дальше по инерции изменяется то, что их окружает. Похоже, именно так работает Денис. Его тело — как холст, что нарисует, то и будет. Даже изменения настроения должны отражаться.

Теперь я поняла, почему не узнала комнату утром. Но надо отдать ему должное, у него великолепные навыки, очень эстетичные и точные. Но, к сожалению, настоящим экзистенциалистом ему не стать, природа не та.

Мне теперь тоже не подняться в ранге. Как бы вообще не опуститься в самый низ из-за метки. Какого она характера? Следящая или будет потихоньку вытаскивать из меня силу? Дена теперь не найти, если он сам не захочет этого. Сущности потрясающе скрываются. Не любят быть на виду. Но он явно в городе не сам по себе, чья он сущность?

Мои размышления прервал звук открывающейся двери. Сердце сжалось от предчувствия. Я медленно поднялась и с опущенной головой вышла в коридор. Мне не надо было поднимать взгляд, чтобы понять, кто стоит в коридоре. Воздух заметно накалился, стало жарко и очень душно. Он что? Решил меня спалить?

— Ада, — ох уж этот голос, низкий, басистый. Он всегда так говорит, когда страшно зол. Нет. Когда в гневе! Учитель Сёртун.

— Простите, — я не нашла ничего лучше, чем упасть на колени и разрыдаться. Жутко страшно. Лишь бы он ничего не говорил. Не надо, не надо говорить!

— Когда ты начнёшь себя контролировать? Хоть бы проверяла, к кому в постель прыгаешь! Ты позоришь Фениксов!

— Я не знала, правда не знала, — рыдала я. — Не бывает сущностей в Москве, не бывает! У меня перерыв в работе, почти маленький отпуск, я расслабилась.

— Ада! Нельзя терять бдительность! Сущность! Искажающий реальность. Ты не подумала, что можешь быть теперь искажена? Нет? Как можно так рисковать! Ты — Феникс! Отличный! Вас так мало осталось, а ты… — каждое его слово было похоже на гвоздь, которым меня прибивали к полу. Жутко больно и горячо, особенно дышать. Воздух раскалился до предела, ещё немного, и кожа начнёт покрываться волдырями.

— Ошиблась, виновата! — я упала на пол, прикрывая голову руками — так легче дышалось.

— Если бы контролировала свои животные порывы, то ничего бы не случилось. Что за дикая жадность до телесных удовольствий? Случайные связи, Ада! Мне даже говорить противно.

— Мне нечего сказать в оправдание, — стыдно, кошмарно стыдно, до тошноты. А внутри всё равно продолжало скрестись чувство удовлетворения, мне невероятно понравилось с Деном. Такая страсть, все желания совпадали. Даром что сущность!

— Ада! Я же знаю, о чём ты думаешь! — возмутился учитель, заставляя меня сжаться ещё сильнее. — Он оставил метку, да? Показывай.

Я подползла к его ногам и выставила вперед руку, предусмотрительно задрав рукав. Учитель Сёртун опустился ко мне и, кажется, стал внимательно изучать рисунок. Его молчание напугало ещё больше. Уж лучше бы говорил!

— Что там? — не выдержала я, от страха всё тело сводило судорогой.

— Если хочешь избавиться от неё, то могу предложить только один действенный способ, — мрачно произнес учитель.

— Какой?

— Отрубить руку, — он встал, и жар чуть поубавился.

— Нет. Нет-нет-нет! Она нужна мне! Нужна! — я всё ещё боялась подняться с пола.

— Новая вырастет, не такая красивая, конечно, но… Годик походишь с одной, ничего.

Вместо слов из моего рта вырвались дикие рыдания. Не хотелось расставаться с рукой, не хотелось признавать свою ошибку и сделать промах достоянием общественности. Как после этого смотреть в глаза Фениксам? А если на работе столкнусь с экзистенциалистами?

— Ада, это не просто метка. Тот, кто её поставил, не хочет от тебя ни силы, ни слежки.

— Что тогда?

— Он отметил тебя своей парой.

— А? — я подняла голову и увидела усмехающееся лицо учителя. Его болотно-золотые глаза с легким укором смотрели на меня, волосы были уложены не так тщательно, как обычно, — заметно по выбившимся золотым прядям из-под бордового капюшона. А мантия как всегда — чистейшая, по подолу расшитая золотыми перьями. Красиво. И страшно.

— Пошутил. Зло и по-собственнически. Ему-то за это ничего не будет, а вот тебе придется несладко. Либо руки лишиться, либо… Позориться перед Фениксами.

— Пара? — до меня только стал доходить смысл слов, сказанных учителем.

— Каждому — своё. Ты читала? Это же парная клятва верности у экзистенциалистов. Историю учила?

— Учила, кажется, — у меня внутри всё ещё какая-то пустота. Слова и мысли есть, но вроде бы и нет. Всё проваливалось куда-то в небытие, проходило сквозь меня. — Он меня не спросил! Фениксы не дают клятв! Нам вообще нельзя никак взаимодействовать с экзистенциалистами, опасно же! Он что, дурак? — наконец-то из глубины души полезли страшные догадки и картины будущего.

— Ну как не спросил…

— Я что, сама согласилась? Сама? Когда?

— Когда ввязалась в игру, Ада. Имя Денеб тебе о чем-нибудь говорит? Дурочка ты моя… — Сёртун вдруг по-отечески добро улыбнулся.

— Ох…

Меня словно оглушило. Я села, вытянув ноги, и уставилась на подол мантии учителя. Как меня так угораздило? Ладно, сущность. Но это же Денеб! Лучший друг истинного экзистенциалиста Льётольва, изгнанного за нарушение правил, лишенного права заниматься своей деятельностью. К слову сказать, мы все частенько нарушаем правила. Но не так, как он. За глаза Льётольва называют Ужасом. Он и есть ужас. Изощренные искажения реальности, которые не только снимают влияние, но и наводят его. Он сам, как болезнь или проклятие. Меня затрясло с удвоенной силой, я протянула руку учителю.

— Давайте, режьте.

— Ты серьезно?

— Совершенно.

— А я думал, ты захочешь продолжить общение с Денебом… — Сёртун прекратил источать жару. Сжалился что ли?

— После того, что он сделал?

— Ада, ты же сама хотела. Он подыграл тебе.

— Тварь он. Вы Льётольва видели? Я вот видела разок! То, что он делает — жутко! Как мне жить теперь?

— Спокойно жить. С этой меткой тебя он точно не тронет, в отличие от всех остальных. Это как проклятье. Но мы можем обыграть твоё безрассудство, — учитель снова опустился передо мной и заговорил спокойно, вкрадчиво, обволакивая каждое слово своим тягучим голосом, — что Денеб делает в Москве? Нейтральная территория, город-буфер, где нельзя надолго задерживаться ни Фениксам, ни экзистенциалистам. Они что-то задумали вместе с Льётольвом? Что? Возможно, это опасно для нашего сообщества или для мира. А ты… Проникла в стан к врагу… Ну?

— Врагу? — эхом отозвалась я.

— Кхм… Хорошо. К антагонисту. Лучше? Пожертвовала репутацией, неприкосновенностью, чтобы подобраться к главному преступнику и нарушителю…

— Он же убьет меня…

— Нет. Исказит твою реальность, не более. Но ты же не допустишь этого, правда? Будешь милой и обаятельной…

— Чего? Вы предлагаете мне с ним подружиться?! — я ошалело посмотрела на Сёртуна.

— Ада, Льё держит в напряжении всех нас. И раз уж всё так сложилось, можно воспользоваться моментом.

— Это ведь моя жизнь, вы понимаете? С одной стороны возможное искажение и фактическая смерть, а с другой — вечный позор и забвение…

— Ну-ну, не надо мрачных красок. Ты — Феникс, а они всегда возрождаются, — он потрепал меня по голове, как нерадивую ученицу, и добавил, — договорились.

— Я не соглашалась…

— А я и не спрашивал, Ада.

Сёртун развернулся и бесшумно вышел за дверь, оставив меня сидящей на полу. Кажется, у меня новое рабочее задание, на которое я никогда бы не согласилась. Фениксы открыли охоту на Льётольва? С чьего одобрения? Сил думать у меня не осталось, поэтому я просто растянулась на полу во весь рост и посмотрела в белый потолок. Всё из-за моей распущенности и жадности до телесных удовольствий, как говорит учитель. Грехопадение, как сказала бы няня. Сладострастие. Духовная пустота. И как следствие — преобладание физических аспектов. Ну да, я тоже уже почти больна и попала под влияние. Но Феникса так просто не исцелить… Это вам не борьба с мелкими бесами — пакостниками, как иногда ласково называем мы их на работе. Ден-Денеб-Денис, как моё наказание. И как исцеление.

Я закрыла глаза в надежде увидеть что-то хорошее. Друзей, может. Которых у меня давно не осталось. Но мозг подбрасывал образ мирно спящего Дена. Теперь из-за метки мне никакие другие мужчины недоступны. Может, так даже лучше. Попробую быть моногамной. Исправиться. Всё равно пропадать. Может, Денеб не станет меня слишком сильно искажать. Хотя куда уж больше.