Смерть под ножом хирурга

Тесс Герритсен, 1990

В крупной клинике в Гонолулу происходит трагедия: во время операции умирает пациентка, медсестра той же клиники. Выясняя, не произошла ли врачебная ошибка, анестезиолог Кейт Чесни убеждается, что ее подставили. Теперь ей грозит уголовное наказание. Чтобы спасти себя, она должна сама во всем разобраться, тем более что с некоторых пор ей кажется, что настоящий преступник неусыпно за ней наблюдает и ее жизнь в опасности.

Глава 2

— Мистер Рэнсом занят.

У секретаря в приемной, строгой седой дамы со стальным взглядом, было лицо, будто сошедшее с обложки журнала «Американская готика». Скрестив руки на груди, всем своим видом она давала понять, что пресечет любую попытку проникнуть в офис шефа.

— Но я должна его увидеть! — настаивала Кейт. — Это касается дела…

— Разумеется, — сухо прервала ее дама.

— Я только хочу ему объяснить…

— У него совещание.

Терпение Кейт готово было лопнуть. Она склонилась над секретарским столом и с вежливой яростью произнесла:

— Совещания не продолжаются вечно.

Секретарь улыбнулась:

— Это совещание именно такое.

Кейт ответно улыбнулась:

— Я подожду.

— Доктор, вы тратите свое время! Мистер Рэнсом никогда не встречается с обвиняемыми. Если возникнет нужда вас выпроводить, то я ни секунды… — В это время зазвонил телефон, и, схватив трубку, она отрывисто произнесла: — Слушаю. Контора «Охара и Рэнсом»! О, мистер Матесон, — она демонстративно повернулась к Кейт спиной, — да, эти документы у меня…

Кейт оглядела приемную. Заметила кожаный диван, картину известного художника на стене и изысканную икебану. Все хорошего вкуса и, безусловно, дорого стоило. Контора процветала. На поте и крови докторов, подумала она с отвращением.

Внезапно послышались громкие голоса, и она увидела, как в коридор из конференц-зала вывалилась небольшая компания молодых людей обоего пола. Который из них Рэнсом? Она всматривалась в лица, но ни один по возрасту не подходил для старшего партнера известной фирмы. Она обернулась — секретарь все еще сидела к ней спиной. Теперь или никогда.

Доля секунды понадобилась для принятия решения. Кейт проскользнула в зал и замерла у входа, ослепленная ярким солнечным светом. От дверей тянулся длинный стол для заседаний, обрамленный с обеих сторон рядами стульев. Вливавшийся через окна поток солнечного света падал сзади на человека, сидевшего во главе стола напротив двери. Солнце золотило его светлые волосы. Не обращая внимания на Кейт, он внимательно просматривал лежавшие перед ним бумаги. В тишине был слышен лишь шелест переворачиваемых страниц.

Она проглотила комок в горле и выпрямилась.

— Мистер Рэнсом?

Рэнсом поднял голову, без выражения глядя на нее.

— Да. Вы кто?

— Я…

— Простите, мистер Рэнсом! — раздался позади возмущенный голос секретаря. Взяв Кейт за руку, она пробормотала: — Я же сказала вам, что он занят. Пройдите со мной…

— Я только хотела с ним поговорить!

— Вызвать охрану или вы самостоятельно покинете помещение?

Кейт выдернула руку.

— Попробуйте.

— Не заставляйте меня прибегать к силе…

— Какого черта здесь происходит? — Громкий голос эхом прокатился в пустом зале, и обе замолчали. Кейт почувствовала на себе внимательный взгляд.

— Кто вы такая?

— Кейт… — Она сбавила тон и старалась говорить спокойно. — Доктор Кейт Чесни.

Последовала пауза.

— Так. — Он снова склонился над бумагами. — Выведите ее отсюда, миссис Пирс.

— Я просто хотела сообщить вам некоторые факты! — настаивала Кейт, но секретарь уже тащила ее к двери, вцепившись хваткой бульдога. — Значит, вы не хотите знать правды? Вам так удобнее, это ваш метод? — Он не отвечал, игнорируя ее. — Вам наплевать на правду, так? Вы не хотите слышать, что на самом деле случилось с Эллен О’Брайен!

Он поднял голову, пронзительный взгляд задержался на ее лице.

— Подождите, миссис Пирс. Я передумал. Пусть доктор Чесни останется.

Миссис Пирс была поражена.

— Но… Она может быть опасна!

Он снова перевел взгляд на разгоряченное лицо возмутительницы спокойствия.

— Думаю, что справлюсь. Вы можете идти, миссис Пирс.

Пробормотав что-то неодобрительное, миссис Пирс ушла. Дверь за ней закрылась, и сразу стало очень тихо.

— Ну, доктор Чесни, — заговорил он, — теперь, когда вы совершили маленькое чудо, проникнув ко мне против воли миссис Пирс, вы так и будете стоять в дверях? — Он указал на стул возле себя. — Сядьте. Не станете же кричать мне через весь зал.

Его холодная ирония не позволила расслабиться, наоборот, обстановка становилась все более напряженной. Под его пронзительным взглядом она с трудом преодолела несколько шагов. Он оказался моложе, чем она ожидала: несмотря на известность, ему не было и сорока. Респектабельный костюм и галстук были безупречны, но сильный загар и выцветшие на солнце светлые пряди смягчали строгость облика. Повзрослевший серфер. Наверное, с детства занимался серфингом, на эту мысль наводили широкие плечи и длинные конечности. Нос с горбинкой и угловатые черты не позволили бы назвать его красавцем. Она сразу отметила глаза — они были холодного голубого цвета, цепкие, ничего не упускающие, видевшие насквозь. Теперь эти глаза разглядывали ее так внимательно и досконально, что ей захотелось прикрыть руками грудь.

— Я пришла, чтобы сообщить вам некоторые факты, мистер Рэнсом.

— Как вы их видите?

— Как они есть на самом деле.

— Не трудитесь. — Он достал из портфеля папку с делом Эллен О’Брайен и выложил ее на стол. — Все факты здесь. Все, что мне надо.

Все, чтобы тебя повесить, хотел он сказать.

— Нет, не все.

— И вы собираетесь снабдить меня недостающими деталями? — Он улыбнулся, и она сразу безошибочно разглядела угрозу в этой улыбке. У него были идеальные острые белые зубы, и у нее мгновенно появилось чувство, что она видит челюсти акулы, готовые сомкнуться.

— Я собираюсь поделиться с вами правдой.

— О, естественно. — Он отодвинулся вместе со стулом от стола, вид у него стал скучающий. — Скажите, ваш адвокат знает, что вы здесь?

— При чем здесь мой адвокат? Я не говорила ни с каким адвокатом…

— Тогда вам лучше ему позвонить, и немедленно. Скоро он вам очень понадобится.

— Но это просто огромное недоразумение, мистер Рэнсом. Если вы меня выслушаете, я убеждена…

— Подождите. — Он вытащил из портфеля диктофон.

— Что вы собираетесь делать?

Он нажал на кнопку записи.

— Начинайте вашу историю. Я весь внимание.

В ярости она попыталась выключить устройство.

— Уберите эту штуку. Я еще не даю показания под присягой.

Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу, потом он убрал диктофон, и она на миг почувствовала торжество.

— Так на чем мы остановились? — Его тон был холоден и вежлив. — О да, вы собирались мне рассказать, что в действительности произошло в операционной. — И он откинулся на спинку стула с таким видом, как будто приготовился смотреть представление.

Кейт помедлила. Теперь, когда он был готов ее выслушать, она не знала, с чего начать.

— Я… Я всегда очень осторожна в решениях, мистер Рэнсом. Может быть, я не обладаю, как другие, блестящим интеллектом, но я изучаю детали, тщательно взвешиваю за и против и никогда не делаю глупых ошибок.

Он поднял бровь, и стало ясно, чтó он думает о таком заявлении. Однако она проигнорировала молчаливый сарказм и продолжала:

— В ту ночь, когда Эллен О’Брайен поступила в отделение, ее принял доктор Сантини. Я писала все распоряжения по наркозу, проверяла анализы, в том числе и ЭКГ. Был воскресный вечер, техник куда-то отошел, я никуда не торопилась и сама взяла кардиограмму Эллен, которая была членом нашего коллектива, одной из нас. Она спросила меня, все ли нормально.

— И вы сказали, что да.

— Да. Все и было нормально, включая ЭКГ.

— И ошиблись.

— Я уже сказала, что не делаю поспешных заключений и глупых ошибок. И той ночью тоже не сделала.

— Кардиограмма находится у меня, как и вся история болезни. Она показывает инфаркт.

— Но эта не та ЭКГ, которую смотрела я!

Рэнсом непонимающе взглянул на нее.

— ЭКГ, которую видела я в ту ночь, была в норме, — настаивала Кейт.

— Тогда каким образом чужая кардиограмма попала в карту?

— Думаю, кто-то ее туда подложил.

— Кто?

— Я не знаю.

— Понятно, — отворачиваясь, пробормотал Рэнсом, — не могу дождаться, чтобы услышать, какое впечатление это произведет на суд.

— Мистер Рэнсом, если бы я ошиблась, то первая созналась бы в этом!

— Значит, вы на удивление, просто кристально честны.

— Неужели вы действительно думаете, что я способна сочинить такую глупую историю, чтобы выпутаться?

Он вдруг рассмеялся, и этот смех заставил ее вспыхнуть.

— Нет. Я думаю, что вы придумали бы что-нибудь более правдоподобное. — И добавил тоном, полным иронии: — Просто умираю от нетерпения узнать, как такая ошибка могла произойти? Как попала чужая ЭКГ в карту пациентки?

— Но откуда мне знать?

— У вас должна быть какая-нибудь версия.

— Ее нет.

— Ну же, доктор, не разочаровывайте меня.

— Я сказала — не знаю.

— Тогда хотя бы предположите!

— Может быть, ее сканировали пришельцы! — взорвалась она.

— Прекрасная идея. Но вернемся к реальности. Каким образом этот лист бумаги, — он указал на ЭКГ, — попал сюда?

— Я уже сказала. Сама чуть с ума не сошла, пытаясь понять! Мы делаем в день до сотни ЭКГ. Возможна ошибка персонала.

— Но вы начертали на листе свои инициалы.

— Я этого не делала.

— Что вы хотите сказать? Что это подлог?

— Наверно. То есть я хочу сказать, что… — Она вдруг смутилась и отбросила со лба непокорную прядь, теряя спокойствие под этим ничего не выражающим пристальным взглядом.

— Ну и? — прервал он молчание.

— Ну и — что?

— Как давно ваше имя подделывают на документах?

— Не делайте меня параноиком!

— Вы сами себя делаете, я тут совершенно ни при чем.

Кажется, он просто издевался над ней, она видела затаенный смех в его глазах. И самое худшее — она могла его понять. Ее версия действительно была похожа на выдумку.

— Ладно, — смягчился он, — давайте представим на миг, что вы говорите правду.

— Будьте так добры! — снова вспыхнула она.

— Я нахожу только два объяснения тому, что произошло. Или кто-то захотел разрушить вашу карьеру…

— Это абсурд. У меня нет врагов.

–…Или кто-то пытался скрыть следы убийства.

На ее лице появилось такое удивление, что он снова улыбнулся с видом превосходства. Эта улыбка начинала ее бесить.

— Поскольку второе объяснение кажется нам обоим еще более абсурдным, я вынужден заключить, что вы солгали. — Голос его понизился и стал вкрадчивым — акула приготовилась к нападению. — Ну же, доктор, расскажите всю правду. Это была ошибка хирурга? Анестезиолога?

— Ничего подобного!

— Слишком много окиси азота и недостаточно кислорода?

— Я уже сказала, ошибок допущено не было!

— Тогда почему Эллен О’Брайен умерла?

Кейт молчала, глядя ему в глаза, пораженная властностью голоса и пронзительностью взгляда. И вдруг случилось нечто удивительное — между ними проскочила невидимая искра. Кейт неожиданно увидела и осознала, насколько Рэнсом привлекателен как мужчина. Слишком привлекателен. И это прозрение было опасным для нее. Она чувствовала, что начинает краснеть, жаркая волна прошла по телу.

— У вас нет ответа? — Он явно наслаждался своей властью над ней. — Тогда позвольте я вам расскажу, что случилось. Второго апреля, в воскресенье вечером, Эллен О’Брайен поступила в хирургическое отделение по поводу удаления желчного пузыря. Как анестезиолог, вы дали распоряжения сделать необходимые анализы и провести обследование, включая ЭКГ. Вы взглянули на результаты, прежде чем покинуть клинику. Может быть, вы спешили. Например, торопились на свидание. И допустили фатальную ошибку. Вы просмотрели эти угрожающие пики на кардиограмме. Вы их не заметили и поставили сверху свои инициалы. И покинули клинику, не подозревая о том, что у пациентки сердечный приступ.

— Но у нее не было никаких симптомов! Обычно бывает боль в груди…

— Но здесь вот написано рукой медсестры в приемном покое — боли в брюшной полости…

— Это был камень.

— А может быть, сердце? Но следующие факты неоспоримы — вы и доктор Сантини взяли ее на операцию. Несколько уколов анестезиолога, и ее сердце не выдержало, оно остановилось. Вы не смогли его запустить. — Он сделал многозначительную паузу, глядя ей прямо в глаза. — И вы потеряли пациентку.

— Но я помню ее ЭКГ! Она была в норме! — крикнула Кейт в отчаянии и сама испугалась, когда эхо разнеслось по пустому залу.

На Рэнсома ее крик не произвел впечатления. Он устало вздохнул.

— Не легче все-таки признать ошибку, доктор?

— Легче для кого?

— Для всех. Все пройдет без суда, быстро и сравнительно безболезненно.

— Признать ошибку, которой я не совершала?

Терпение лопнуло и у него.

— Вы хотите суда? — повысил голос Рэнсом. — Прекрасно. Но позвольте вас предупредить о моем способе работы. Я всегда довожу дело до конца. Я вас стану рвать на части в суде, а когда закончу, вы горько пожалеете, что из-за своего нелепого честолюбия не воспользовались моим советом. У вас нет шансов, доктор.

Ей захотелось взять его за лацканы безукоризненного покроя и как следует встряхнуть. Хотелось крикнуть, что в их разговорах об урегулировании дела до суда игнорируется ее личная боль от гибели Эллен. И вдруг ее охватила усталость, решимость сражаться пропала, она почувствовала полное опустошение.

— Я хотела бы подтвердить, что сделала ошибку, — уже спокойнее произнесла она. — Я провела всю неделю в мучительном раздумье. Вспоминала все, что случилось, раз за разом. Эллен мне доверяла, а я позволила ей умереть. Я жалела, что стала врачом, лучше бы официанткой или кем-то еще… Вы не представляете, сколько сил было потрачено, чтобы стать тем, кем я стала. А теперь дело идет к тому, что я не смогу больше работать… — Она замолчала и опустила голову.

Дэвид смотрел на нее и пытался побороть в себе чувство, которое испытывал сейчас. Он всегда мог по глазам человека определить, что тот лжет. Он внимательно наблюдал за Кейт во время ее последнего монолога, искал в глазах малейшие признаки, которые сказали бы ему, что она лжет.

Но встретил лишь открытый прямой взгляд глаз, похожих на пару прекрасных изумрудов.

Последнее наблюдение поразило его самого. Он вдруг впервые заметил, что перед ним красивая женщина. Простое зеленое платье, собранное на талии, не скрывало волнующих очертаний, трудно было не заметить под шелком женственные линии. Лицо, в отличие от безупречных линий фигуры, имело недостатки. У нее был борцовский подбородок. Волосы непослушные, не поддающиеся расческе, прикрывали слишком высокий лоб. Такое лицо трудно было назвать красивым, но его никогда не привлекала классическая красота.

Дэвид вдруг разозлился на себя. И на нее. Потому что давно не был неискушенным юнцом и заметил, как она на него реагирует. Он подчеркнуто невежливо взглянул на часы. Захлопнул портфель и встал.

— Я опаздываю. Так что прошу прощения…

Он уже был на полпути к дверям, когда она позвала:

— Мистер Рэнсом?

Он раздраженно обернулся:

— Что еще?

— Я знаю, что моя история не производит впечатления правдивой, и не надеюсь, что вы мне поверите. Но я клянусь — это правда.

Он понимал ее отчаяние и надежду пробить броню его скепсиса. Дэвид и сам не знал, верит ей или нет; и что его еще чертовски тревожило — инстинкт подвел в самый решающий момент, его спугнула пара зеленых, как изумруд, глаз.

— Верю я или нет, не относится сейчас к делу. Не теряйте времени, доктор. Поберегите ваш пафос для присяжных. — Слова прозвучали суровее, чем он ожидал, потому что она вздрогнула, как от удара.

— Значит, ничего нельзя сделать…

— Ничего.

— Я думала, что смогу вас переубедить…

— Тогда вы плохо знаете юристов. Прощайте, доктор Чесни. — Он повернулся и направился к выходу. — Увидимся в суде.