Контракт на любовь

Тесса Бейли (2023)

Потеряв работу и расставшись с женихом, Натали Вос возвращается домой. Немного залечив раны, девушка решает, что пора двигаться дальше. Для этого ей нужен трастовый фонд, но, чтобы получить деньги, она должна выйти замуж. Натали настолько хочет воплотить свою идею в жизнь, что готова сделать предложение мужчине, с которым они ненавидят друг друга.

Глава четвертая

Натали ожидала увидеть бардак. Коробки из-под пиццы, грязную спортивную одежду и бутылки из-под пива. Возможно, пару подозрительных салфеток. Но в маленьком домике Августа царила такая чистота, что хоть с пола ешь. На кухонном столе перед разделочной доской были расставлены специи. Кухня и гостиная соединены, пространство небольшое, поэтому единственным предметом мебели было большое мягкое кресло, придвинутое к телевизору. Ему удалось создать уютную обстановку с помощью коврика и корзинки с пледом. Это было… мило.

На самом деле это на тысячи километров превосходило ее «кладбище бокалов для вина» в гостевой комнате.

— Разочарована, что у меня на стенах нет фотомоделей?

— Уверена, они спрятаны в шкафах вместе с крысами, — беззаботно парировала она, наблюдая, как кошка с видом победительницы удаляется в заднюю часть дома.

Август повернулся, чтобы заглянуть ей в лицо, и громко рассмеялся.

— Посмотри на себя. Ты потрясена. Ты действительно ожидала, что я буду жить как в студенческом общежитии, верно?

Он вошел в ванную, которая, как она предположила, находилась за единственной дверью в коротком коридоре, ведущем к спальням. Включив свет, жестом пригласил ее следовать за ним в крошечную комнатушку. Она направилась в ту сторону, но остановилась на пороге, думая о том, что ей будет тесно на такой маленькой площади с таким крупным мужчиной. Мужчиной, к которому она, кажется, никак не может перестать испытывать влечение, несмотря на то что он постоянно осуждает ее, грубит и, кажется, видит в ней только все самое худшее.

— Ты правда дважды накладывал себе швы во время бури?

Рывшийся в аптечке Август остановился. Рука, державшая флакон со спиртом для растирания, опустилась на туалетный столик.

— Да.

— Где?

Он повернулся и оперся бедром о раковину.

— Почему тебя это интересует? Хочешь оценить работу моих рук, прежде чем решишь, что я гожусь на то, чтобы починить твое королевское бо-бо?

Нет. Она пыталась оттянуть момент, когда они окажутся достаточно близко, чтобы коснуться друг друга, потому что он всколыхнул ее мозг до такой степени, что она начала задумываться, не переспать ли с ним даже после месяца оскорблений и поддразниваний.

— Это хорошая практика — интересоваться квалификацией.

— Даже если эта квалификация находится на внутренней стороне моего бедра?

— Обе?

— Одна из них. — Он отвернулся и задрал футболку, обнажив мускулистую спину, на которой не было татуировок, в отличие от рук, на одной из которых гордо красовалась эмблема военно-морского флота. Честно говоря, татуировку она бы и не заметила: его правое плечо было рассечено пополам сморщенным, болезненного вида шрамом. — А вот и другая. Не лучшая моя работа, но у меня не было при себе зеркала.

— Да. — Она попыталась сглотнуть и не смогла. Боже, да он — настоящий бульдозер. В постели с ним ей пришлось бы туго. Звучит ужасно. Просто ужасно. — Тебе вообще лучше держаться подальше от зеркал.

Он фыркнул и опустил футболку.

— Только не делай вид, что ты не была готова вскарабкаться на меня, как на пальму, принцесса.

Лжи не обнаружено. Но то было раньше. А это — сейчас.

— Жалеешь, что тебе пришлось бы открыть рот, не так ли?

Август провел языком по полной нижней губе.

— Тебе бы понравились мои губы.

Ее кожа стала горячей, как солнце.

— Может, покончим наконец с этим, или ты ждешь, пока я истеку кровью до смерти?

В мгновение ока выражение его лица сменилось с высокомерного на озабоченное.

— Прости. Иди сюда.

Извинение застало ее врасплох. Настолько, что она, пошатываясь, направилась в ванную, слишком ошеломленная, чтобы что-либо предпринять. Просто расправила разорванные края платья и смотрела, как он смачивает ватный тампон спиртом, стараясь при этом не замечать его свежего фруктового аромата.

— Почему от тебя пахнет грейпфрутом?

— Это мыло ручной работы, которым я пользуюсь, — рассеянно произнес он, нахмурив брови и проводя пальцем по следам когтей. Его медленное теплое дыхание шевелило ее волосы. — Одна-единственная особа, которой понравилось мое вино, слишком бедна, чтобы его купить, поэтому она иногда дает мне мыло за бутылку.

— Как она могла потерять чувство вкуса? Несчастный случай с острым соусом?

— Смешно.

— Кто она? — Вопрос вырвался прежде, чем Натали успела его проглотить. Она заговорила прямо как ревнивая подружка, совсем как Август, когда она солгала, что ходила на свидание. Хорошо, что этот мужчина уезжает из города, потому что их отношения с каждым днем становятся все более запутанными. — Не важно. Не мое это дело.

— Нет. Не твое, — протянул он, срывая обертки сразу с двух пластырей. — Но я все равно тебе расскажу, а то еще стол сломаешь.

Взгляд Натали скользнул вниз, туда, где ее руки намертво вцепились в выступ туалетного столика. Она постаралась как можно быстрее разжать пальцы и выпустить белый мрамор.

— Спирт жжется.

— Угу. — Прикусив нижнюю губу, чтобы сдержать смех, он наложил первый пластырь ей на грудь. Медленно. Очень осторожно разглаживая его сверху вниз большим пальцем. И ее глупые, двуличные гормоны взыграли, как комнатное растение после полива. Натали с трудом удержалась, чтобы не выгнуть спину, пока он накладывал второй пластырь, не торопясь, словно наслаждаясь ее непонятным страданием. — Она мать тройняшек и продает мне мыло. Уверен, ей покажется вкусным все, что сможет взбодрить ее.

— О, Тери Фрейзер? На прошлой неделе я видела ее в городе, она катила их в коляске размером с танк. Мы с ней вместе ходили в школу.

— Я в курсе.

Она наморщила нос.

— Откуда ты знаешь?

Август, казалось, молча выругал себя.

— Вы двое казались примерно одного возраста, поэтому я спросил ее.

— Зачем?

Он замялся. Его лицо слегка порозовело?

— Просто вел светскую беседу.

В какой-то момент во время их разговора он придвинулся ближе. Раковина уперлась ей в поясницу. Та ее часть, которую он возбудил, но так и не удовлетворил несколько месяцев назад, требовала, чтобы с ней расплатились сполна. Его джинсы так приятно легли бы на внутреннюю поверхность ее обнаженных бедер. Он сжал бы ее волосы в своих больших ладонях, и она наконец-то смогла бы избавиться от этого придурка. Какой от этого может быть вред? Он ведь собрался уезжать, верно?

Натали посмотрела на Августа из-под опущенных ресниц, подняла правую руку, намереваясь исследовать его твердые мускулы через футболку.

— Я тут подумала…

— Она упомянула, что тогда ты тоже большую часть времени проводила в подпитии, — усмехнулся он.

Лед застыл на ее коже, рука упала, как камень. Он поймал ее и нахмурился. Вгляделся в ее лицо.

— Подожди. Что ты собиралась сказать? О чем ты подумала?

— Ни о чем.

— Скажи мне.

Скрыв неприятную тяжесть в груди за приторно-сладкой улыбкой, она выскользнула из-под его огромного тела выбежала из ванной. Но перед этим бросила через плечо прощальный взгляд.

— Август, когда будешь выезжать из города, смотри, чтобы не получить по заднице дверью.

— Натали, — прорычал он, топая за ней. — Подожди.

— Не могу. Мне нужно подышать свежим воздухом. Твоя глупость, кажется, заразна.

— У меня ключи от твоей машины.

Она остановилась, взявшись за дверную ручку, повернулась и протянула руку.

— Дай сюда.

Он даже не пошевелился, чтобы достать их из кармана. Вместо этого он кивнул в сторону ванной.

— Ты собиралась дотронуться до меня там.

— Как ты сам заметил, вся моя жизнь была чередой неверных решений. — Если это выражение на его лице и было сожалением, то она не хотела об этом думать. Не хотела выяснять, о чем он сожалел, потому что у нее и так уже перехватило горло и сдавило между лопатками. — Послушай, у меня выдался довольно тяжелый день, так что если я и подумывала что-то с тобой сделать, то только из желания отвлечься.

Она ожидала, что он вцепится в последнюю часть. Чтобы попытаться убедить ее провести с ним следующие несколько часов, отвлечься в одной из дальних спален. К ее удивлению, он этого не сделал.

— Почему у тебя выдался тяжелый день?

— Я не собираюсь ничего тебе объяснять.

— Какое это имеет значение, если я уезжаю?

Это заставило ее задуматься.

И, черт возьми, Натали вдруг отчаянно захотелось сбросить с души груз. Она отказалась мешать своими проблемами безумному счастью Джулиана и Хэлли. Все ее друзья остались в Нью-Йорке — в основном обычные знакомые, которые также работали в сфере финансов. К их чести, когда она заключила невыгодную сделку и фирма потребовала, чтобы она ушла, они ее не бросили. Но за последние несколько недель их электронные письма и эсэмэски стали приходить все реже, постепенно исчезая, оставляя их с чистой совестью, а ей не с кем было поговорить.

Может быть, поговорить с Августом?

Несмотря на натянутость их отношений, она не могла отделаться от ощущения, что… они не чужие. Он не был незнакомцем.

Она отбросила ощущение комфорта, которое давало ей это признание.

Нет. Она поговорит с ним, потому что это — бесплатный шанс сбросить напряжение. Он уезжает и не сможет использовать полученную информацию, чтобы над ней посмеяться.

— Я, хм… — Она скрестила руки на груди, словно защищаясь, удивляясь, почему он так пристально за ней наблюдает. — Тебе будет приятно узнать, что этим утром я унизилась, попросив денег у своей матери. Я просила ее разблокировать мой трастовый фонд, но она мне отказала.

Он нахмурил брови, обдумывая сказанное.

— Трастовый фонд. Разве он не должен был быть разблокирован, когда ты стала совершеннолетней?

— В большинстве случаев так и есть, но мой отец выдвинул определенные требования.

— Например?

Она действительно собирается ему рассказать? Да. Почему нет? Сегодняшний день уже ничем не сделать хуже. Даже его насмешками.

— Я не только обязана иметь оплачиваемую работу, но и должна быть замужем, чтобы доверенное лицо могло передать активы. И в случае Джулиана тоже.

Прошло целых пять секунд.

— Ты врешь.

Это не было обвинением. Он был… изрядно шокирован.

— Ничего подобного, — медленно произнесла она, надеясь, что правильно его поняла. — Мой отец сейчас живет в Италии. По сути, он навязывает мне свою волю с момента моего рождения, и его правила — это старая школа примерно тридцатых годов. И я, и моя мать предпочли бы окунуть ноги в озеро, полное пираний, чем протянуть руку и попросить его об одолжении после четырехлетнего молчания. Представь, если он скажет «нет» и получится, что мы пожертвовали остатками гордости ради отказа? — Она пожала плечами. — Кроме того, я думаю, что мать отчасти рада, что Напа — это мой единственный вариант на какое-то время.

— Твой единственный вариант чего? — Он немного отстранился. — Ты не на мели.

— Не на мели. Но не настолько, чтобы… — Она сделала паузу, чтобы облизать пересохшие губы. — Я открываю свой собственный хедж-фонд^[7] в Нью-Йорке вместе с коллегой, и нам нужен капитал, чтобы привлечь инвесторов.

— Это то, чем ты занималась раньше. Дерьмо с Уолл-стрит?

Она закатила глаза.

— Да. Ну, ты знаешь, то дерьмо, которое подпитывает экономику.

Он фыркнул и отмахнулся:

— Ты предпочла бы жить в перенаселенном городе, а не на семейном винограднике в Напе?

— Это сложно.

— Звучит так, будто ты сама — сложная.

— Я предпочитаю сложное простому. — Она протянула руки к ключам, пошевелив пальцами, но он проигнорировал этот жест. — Август.

— Одну секунду. — Он скрестил руки на своей мощной груди и прочистил горло. — У тебя ведь нет никаких перспектив на брак, верно? Ты же не станешь выходить замуж только ради денег, не так ли?

— Я могла бы, — сказала она, хотя на самом деле не рассматривала такой вариант. Ее перспективы были нулевыми. Какой в этом смысл?

Ей показалось или в глубине его глаз действительно сверкнула молния?

— Мне это не нравится.

— Я хочу, чтобы у меня была фирма. Мне… нужна фирма. Иначе я навсегда останусь разочарованием. Неудачницей. Историей, которую рассказывают за коктейлями.

Она слишком много говорит. Эту последнюю часть не нужно было озвучивать. Это была ее фраза. Но она не могла отрицать, что в конце признания давление в ее груди ослабло.

— Пожалуйста, можно мне взять мои ключи? — тихонько попросила она. — Мне нужно идти.

Август, казалось, встряхнулся, но так и не оторвал внимательного взгляда от ее лица.

— Конечно. Да. — Он протянул ей их, но когда Натали повернулась, чтобы уйти, легонько схватил ее за запястье. — Эй, чего бы это ни стоило, я знаю, каково это — потерпеть неудачу. Я вложил в это заведение все до последнего цента, все, что у меня было, а когда обратился за ссудой, банк выставил меня за дверь.

Это заставило ее задуматься.

— Его звали Ингрэм Мейер?

Он, казалось, рылся в своей памяти.

— Да. Тот самый парень.

— Какое совпадение. Он — доверенное лицо моего отца, — пробормотала Натали, вглядываясь в бывшего «морского котика», пытаясь взглянуть на него иначе. Или, может быть, она просто увидела его по-новому, как в тот вечер, когда они познакомились. Когда он был настоящим джентльменом. Когда их потянуло друг к другу, словно магнитом.

Нет. Скорее как нос «Титаника», несущегося навстречу айсбергу.

Он все тот же мужчина, который был невыносимым придурком в течение нескольких месяцев. Который находит все ее слабые места и безжалостно в них тыкает. Скорее всего, сейчас он смягчился лишь потому, что почуял возможность с ней переспать. Она ни за что не доставит ему такого удовольствия. Даже если это принесет удовлетворение и ей. Каким-то образом она просто знала, что так и будет. Но между ними ничего этого не произойдет. Это конец.

— Удачи, где бы ты ни оказался, Август, — пробормотала она, высвобождая свое запястье из его хватки и стараясь не выдать своей реакции на то, что он дотронулся большим пальцем до ее пульса. — Если, выезжая из города, почувствуешь сильный ветер за спиной, это винная страна вздохнула с облегчением.

Он подмигнул, затем отступил на несколько шагов с ухмылкой.

— Может быть. Но в ванной ты определенно собиралась меня поцеловать, принцесса.

— Если и собиралась, то только для того, чтобы заткнуть тебе рот.

Не желая наносить Августу еще один укол, Натали повернулась и направилась к двери, обходя кошку, которая, по-видимому, была свидетелем всего разговора и, казалось, нисколько не собиралась извиняться за то, что на нее напала. Она почти дошла до тропинки, ведущей к дороге, когда с другого конца двора раздался голос Августа.

— Еще не поздно, Натали, — окликнул он, повторяя свои слова, сказанные днем ранее на конкурсе.

Она обернулась и увидела Августа в дверях его дома. Он стоял, облокотившись на раму, с самоуверенным выражением лица, демонстрируя рельефные мышцы живота. Определенно это ее не возбуждало.

— Тупица, — пробормотала она под его смех.

Смех, который затих почти так же быстро, как и начался.

Почему, пока она шла к машине, ее ноги казались все более и более резиновыми?

Расставшись с этим мужчиной, она должна была почувствовать себя свободной как птица. Так оно и было.

Верно.

С трудом сглотнув, она вставила ключ в замок зажигания. И после долгой паузы, во время которой ей в голову пришла самая безумная идея, она, фыркнув, завела машину и уехала.

* * *

Позже тем же вечером Натали, сама толком не зная почему, вышла из дома.

Она была не из тех, кто любит вечерние прогулки.

В Нью-Йорке она весь день усердно работала, а в конце дня валялась на диване с бокалом вина. Однако сегодня вечером у нее случился необъяснимый приступ нервного возбуждения. Хэлли и Джулиан были на двойном свидании с друзьями Хэлли, Джеромом и Лавинией, а это означало, что весь гостевой дом был в ее распоряжении. Ей следовало бы заказать непристойное количество еды и посмотреть повтор «Под палубой»^[8], но вместо этого она обнаружила, что выходит прямо через парадную дверь в благоухающий вечер и направляется в центр города.

Может быть, она настроится на какую-нибудь атмосферу. Люди. Это поднимает настроение.

Вернувшись домой несколько месяцев назад, она сходила на несколько свиданий, надеясь найти то идеальное развлечение, которое могло бы занять ее, пока она отдыхает в Напе. Но вскоре свидания полностью утратили свою привлекательность, и она не стала выяснять причину. Отказалась. Она так часто без уважительной причины оставляла без ответа сообщения, что ей стало противно, и она вообще удалила Tinder. Боже, в последнее время ее телефон стал таким тихим и заброшенным. Может, стоит просто использовать его как пресс-папье или упор для двери.

Она шла по грунтовой дороге, ее манили огни Грейпвайн-Уэй, из одного из многочисленных кафе до нее доносилась живая джазовая музыка. Август был прав, когда поинтересовался, почему она предпочитает город этой пышной долине винограда, солнечного света и веселья. Люди приезжали отовсюду, чтобы ощутить изысканное блаженство этого места. Но когда Натали свернула на Грейпвайн-Уэй и повернула направо, все еще не имея представления о том, куда идет, она не смогла проникнуться к этому городу никакой симпатией. Он был красивым, стильным, манящим. Жемчужиной у подножия горы.

Но для нее он всегда был местом, где она нежеланна.

Натали остановилась у витрины кондитерской, которая стояла здесь с тех пор, как она была ребенком. Ресторан уже закрылся до утра, но, заглянув внутрь через затемненное стекло, она вспомнила один из случаев, когда их с Джулианом приводили сюда детьми.

Джулиан не мог пройти по магазину без того, чтобы какая-нибудь одноклассница не подозвала его и не пригласила присесть за их столик. Хотя будущий профессор истории изъяснялся очень сухо, его слова были либо забавными, либо заставляли задуматься. И, что более важно, они никогда не были недобрыми. Он пользовался всеобщим уважением. Популярность пришла к Джулиану легко — и без приглашения.

Но Натали также видела сквозь стекло и себя. То, как она из кожи вон лезла, стараясь, чтобы хоть кто-нибудь ее заметил. Ее родители, одноклассники, крутые подростки за прилавком. По какой-то причине то же богатство, которое добавляло Джулиану популярности, на ней отразилось негативно. Она не была одаренным гением. Она была обычной школьницей. У нее не было особых спортивных способностей. В ее распоряжении были все эти деньги, и она, вероятно, легко прожила бы всю свою жизнь просто благодаря тому, что она была Вос.

Примерно в то время, когда Натали поняла, что все думают о ней как о человеке, который просто выиграл в лотерею с фамилиями, ее и понесло. Она разыгрывала своих друзей. Всегда принимала вызов. А когда стала старше, именно она доставала выпивку и устраивала шумные вечеринки, из-за которых у всех потом были неприятности. Казалось, это был единственный способ обратить на себя внимание. Быть шумной. Быть сумасшедшей. Мягкое обращение к родителям за лаской никогда не срабатывало. Они были либо заняты, либо тратили свое скудное родительское время на Джулиана, который добивался отличий, медалей и стипендий.

Она отошла от витрины и снова пустилась в путь, на этот раз быстрее. Она больше не была тем ребенком, которому не хватало внимания. После неудачного пребывания в реабилитационном центре после окончания средней школы она приняла помощь матери и поступила в Корнеллский университет. Но окончила его лучшей в классе благодаря своим собственным заслугам. Она стала партнером без какого-либо вмешательства со стороны родителей. Она доказала себе, что способна на многое.

Однако, вернувшись домой, она почувствовала все тот же старый зуд под кожей. Стать значительней, лучше и громче. Сделать что-то, что принесло бы ей позитивную поддержку, которой она всегда жаждала, но, казалось, никогда не сможет заслужить. Вот чем была для нее эта фирма. Способом вернуться на вершину. Способом снова начать себя уважать.

Тут до ушей Натали донесся знакомый голос, и она остановилась посреди тротуара, а вокруг нее вилась группа подвыпивших туристов в шлепанцах и солнцезащитных шарфах. Впереди, у обочины, стоял Август. Она стояла и смотрела, как он загружает коробки с вином в багажник ее бывшей одноклассницы и матери тройняшек Тери Фрейзер.

— Ты уверен? — Тери рассмеялась, явно ошеломленная. — Может, лучше его продать, вместо того чтобы раздавать бесплатно?

— Тери, мы это уже обсуждали. Я не смог бы продать это вино даже умирающему от жажды в пустыне. Это все твое, — он кивнул в сторону заднего сиденья ее машины, где, как предположила Натали, сидели на своих автомобильных сиденьях тройняшки Тери. — Кроме того, я думаю, ты заслуживаешь этого больше, чем кто-либо другой.

— Позволь, я хотя бы дам тебе немного мыла.

— Нет, спасибо, оставь себе. У меня достаточно запасов, чтобы продержаться год. — Он похлопал ее по плечу и отступил на шаг. — Передавай привет своему мужу, хорошо?

— Обязательно.

Пульс Натали чуть не выпрыгивал из груди. Так это правда. Это и в самом деле правда.

Очевидно, Август собирается покинуть город. Раздает свой последний запас вина, как будто оно не имеет никакой ценности. Так оно и не имеет. Скажем ясно. Пить такое вино — все равно что пить бензин, в котором неделю мариновалось собачье дерьмо. Но от того, как он признался в этом таким самоуничижительным тоном, у нее внутри все сжалось.

Кончики ее пальцев начали гудеть, как перед крупной сделкой.

О боже, она почти слышала, как плохая идея приближается к ней по конвейерной ленте обреченности. Продвигается вперед, подбираясь все ближе и ближе, хотя она и пытается отговорить себя от мысли о возможности помочь Августу и себе самой.

Она должна позволить ему уехать из города, чтобы он больше никогда не ступил ногой на зтерриторию этого города… Они несхожи, как вода и масло. У него претензии к ее статусу и привилегиям, которых ему самому не видать как своих ушей. А Натали…

Что ж, предложить помощь этому мужчине и получить отказ было, пожалуй, самым страшным, что она могла себе представить. Всю свою жизнь она предлагала себя в качестве друга, невесты, коллеги, сестры и дочери, но в какой-то момент ее присутствие — и даже любовь — отвергли. Ее отвергли. Ее уволили, бросили, попросили вернуться домой. А этот мужчина ей даже не нравился. Так почему же ее сердце билось быстрее, чем крылья колибри, при мысли о том, что он может сказать ей «нет»?

Почему ее это так волновало?

Не делай этого.

Не стоит так переживать.

Натали начала отступать в тень, чтобы дождаться отъезда Августа, но, увидев, что Тери уезжает, он обогнул задний бампер своего грузовика и, заметив ее, внимательно на нее посмотрел.

— Натали? — Он остановился на полпути и нахмурился. — Чего ты прячешься там в темноте? — Он щелкнул пальцами. — Дай-ка угадаю. Высасываешь души из детей, застигнутых на улице после восьми вечера?

— Верно. Я весь день жду, пока они не окажутся набиты куриными наггетсами и мороженым. Вот тогда-то я и нападаю. — Она пожала плечами. — Но у тебя интеллект как у ребенка, так что, думаю, ты тоже подойдешь.

— Принцесса, ты высосала из меня душу несколько месяцев назад.

— Должно быть, у тебя еще что-то от нее осталось, если, уезжая из города, ты решил подарить Тери весь свой запас вина. — Он слегка отшатнулся от этого редкого — и неожиданного — комплимента. — Я хочу сказать… раз в год и палка стреляет, верно?

Он все еще смотрел на нее прищуренными глазами. У нее внутри все сжалось от волнения.

Разворачивайся и уходи.

Вместо этого она неторопливо прошла вперед и увидела, как напряглись мышцы его груди, выпрямилась спина. Он делал это каждый раз, когда она приближалась? Почему она заметила это только сейчас? Такое доказательство внимания подтолкнуло Натали пересечь границу и оказаться в городе плохих идей. Потому что она не была для него чем-то второстепенным. Даже если он терпеть ее не может, по крайней мере, ее присутствие на него действует.

— Я тут подумала…

— Жалеешь, что не поцеловала меня в ванной?

— Да я лучше поцелую работающую газонокосилку! — Она осознала, что бешено жестикулирует руками, и сложила их на талии. — Вообще-то я подумала, что тебе могла бы пригодиться моя помощь.

Он фыркнул. Прислонился к грузовику и скрестил на груди мускулистые руки.

— Что на этот раз?

Натали сохраняла невозмутимое выражение лица, даже когда предвестник отказа навис над ее головой, как только что заточенное мачете.

— Ты упомянул, что банк отказал тебе в кредите для малого бизнеса. Для «Винного погреба Зельника». Но если, гм… — Ей сразу же стало ясно, насколько нелепа ее идея, но она уже слишком много сказала, чтобы останавливаться. — Если бы я была официальным сотрудником. И каким-то образом связана с… тобой, ну, одобрение тебе было бы практически гарантировано. Ты сам не раз говорил, что моя фамилия действительно имеет большой вес в этой отрасли.

Несколько мгновений он молча смотрел на нее.

— Я жду, когда наступит кульминация.

— Нет никакой кульминации, ты, бабуин. Я предлагаю… — Она почувствовала себя так, словно проглотила пригоршню земли и у нее скрутило желудок. — Я предлагаю, чтобы…

— Срань господня. — Август оттолкнулся от грузовика и медленно опустил по бокам руки. — Ты говорила, что родители не отдадут тебе твой трастовый фонд, пока ты не выйдешь замуж. — Он открыл и снова закрыл рот. Провел рукой по волосам. — Ты же не предлагаешь… — В его глазах промелькнуло что-то, чему она не могла дать точного определения. — Ты же не предлагаешь нам заключить брак, правда?

То, как он это произнес — словно она предложила прогуляться по минному полю, — заставило Натали ускорить шаг. Брак между ними будет минным полем. Даже если они…

— Фиктивный брак, — заявила она. — В финансовых целях. Очевидно, это будет не романтический союз. Нам просто нужно будет убедить Ингрэма Мейера, человека, способного решить наши проблемы. Мы пойдем на это только ради денежной выгоды.

В этот момент у него отвисла челюсть.

Молчание затянулось, и она, занервничав, решила его заполнить.

— Завтра днем состоится мероприятие «Винный поезд». Первая поездка после обновления интерьера. Мы перерезаем ленточку…

— Видишь ли, именно такие вещи — винные поезда, перерезание ленточек и перепланировка интерьеров — стали для меня теми самыми гребаными вещами, которые заставили меня с нетерпением ждать, когда я увижу этот город издали.

— Август, ты ясно дал понять, что культура виноделия для тебя пустяк. А также объяснил, какой у него вкус. Чтобы мы не забыли. — Она перекрестилась. — Короче. Если тебя заинтересует мое предложение, мы могли бы… — При виде его явного удивления ее решимость начала таять. — Мы могли бы встретиться с моей семьей в нейтральной обстановке и обсудить, что делать дальше.

— Ты это действительно серьезно, — задумчиво произнес он, медленно и недоверчиво качая головой. — Натали, ты только что сделала мне предложение?

Если говорить о высасываемых душах, то в этот момент ее душа покинула тело и наблюдала за происходящим сверху. А она просила мужчину, которого ненавидела, стать ее мужем. Она могла описать себя единственным выражением: «в отчаянии». У нее не было выбора, и ей некуда было податься. А этот мужчина, должно быть, наслаждался каждой секундой происходящего. В любой момент он мог сказать ей, что она еще более сумасшедшая, чем он думал изначально, и он готов на все, лишь бы от нее сбежать.

Мысль о том, что это вполне возможно, просто давила ей на грудь.

Боже, она так устала от того, что ее отвергают. Она не могла допустить, чтобы это повторилось, особенно с Августом. Ее особенно ранило, что ее может отвергнуть такой неандерталец. То, что она сама дала ему в руки рычаг воздействия на себя, жгло ее, как клеймо на горле коровы.

— Забудь, — с трудом выдавила она пересохшими губами. — Я не хочу выходить замуж за человека, который не умеет воспользоваться хорошей возможностью.

Он расхохотался.

— Жениться на тебе — это, по-твоему, хорошая возможность?

Натали повернулась и зашагала прочь, не обращая внимания на камень в груди.

Не успела она сделать и трех шагов, как чья-то рука обвилась вокруг ее талии.

— Не злись, — сказал он в нескольких дюймах над ее головой. — Я всего лишь имел в виду, что ты сдерешь с меня шкуру заживо, пока я буду спать.

— Мы бы не спали вместе, дин-дон. Это было бы только номинально.

— В таком случае я не вижу в этом для себя никакого преимущества.

Натали подавила желание прижаться спиной к его груди. Он был таким теплым. А эта дурацкая татуированная рука, наверное, могла бы поднять фургон. Почему она не отстраняется? Она ведь может сделать это в любую секунду. Она бы отстранилась. Но просто смотреть в противоположную сторону было проще. Так она не могла видеть его презрения и недоверия.

— Август, позволь я тебе объясню. На нашем пути к успеху стоит один и тот же человек — Ингрэм Мейер. Специалист по кредитованию в банке, управляющий моими деньгами и один из многочисленных поклонников моего отца. Если я выйду замуж, он выпустит из своих лап мой стартовый капитал. Что касается тебя, женитьба и работа с Вос поможет тебе получить кредит для малого бизнеса. — Она рассеянно махнула рукой в сторону его виноградника. — Ты мог бы продолжать делать вино. Может быть, если я тебе помогу, люди даже смогут его пить. Разве ты не хочешь, чтобы винодельня пользовалась успехом?

— Хочу. — Из-за резких ноток в его голосе ее брови сошлись на переносице. — Я и хотел. Но я смирился с тем фактом, что это единственное, в чем я ужасен.

— Ты забываешь об элементарной человеческой гигиене.

— А как по мне, от меня не так уж плохо пахнет, — сказал он, уткнувшись ей в шею, его губы скользнули по чувствительному местечку у нее за ухом, теплое дыхание коснулось воротника ее рубашки… и эти руки. — Ты это знаешь. Потому что ты таешь на мне, как M&M на приборной панели разогретой машины.

Натали молниеносно высвободилась из его объятий, приказывая своей коже остыть. Не получилось. Его грудь поднимается и опускается быстрее обычного?

— Послушай, если ты хочешь покинуть город, я не собираюсь тебя останавливать.

На его щеке проступила морщинка.

— Ну, план был именно такой.

— Планы могут и измениться.

Он не нашелся, что ответить.

— Должно быть, тебе действительно позарез нужен этот трастовый фонд.

— Я хочу начать все сначала. — На мгновение она позволила себе стать уязвимой. Может быть, потому что она уже была на полпути к этому, сделав предложение Августу. Или, может быть, она уже стала уязвимой после того, как этим утром унизилась перед Коринн. Какой бы ни была причина, она высказалась напрямик. — Мне нужно начать все сначала. Я не могу просто оставаться здесь, живя в тени своей семьи. Моего брата. С таким же успехом я могла бы оставаться той семнадцатилетней неудачницей, которую все просто терпят. Мне лучше в другом месте. Здесь я — никто. Я могу быть кем-то, только когда я не здесь.

Сквозь прохладный ночной воздух она услышала, как он тяжело сглотнул.

Черт. Это уже слишком.

Она дала ему чертову уйму боеприпасов, а поскольку ему эта идея явно не пришлась по душе, ей нужно убраться, прежде чем он сможет ими воспользоваться.

— Удачи, Август, — сказала она, отступая, и в конце концов повернулась, ускоряя шаг. — А было бы забавно превратить твою жизнь в ад.

— Натали.

Она не остановилась. Ей не хотелось, чтобы именно этот мужчина так мягко ей отказал. Ее гордость была подорвана, но она еще держалась за ее остатки. Однако, быстро шагая по дорожке обратно к гостевому домику, она задавалась вопросом, как долго еще сможет держать себя в руках.

Примечания

7

Хедж-фонд — инвестиционный фонд, который объединяет деньги инвесторов и вкладывает их с целью получить максимальную прибыль при минимальных затратах.

8

«Под палубой» — телевизионное реалити-шоу, в котором можно наблюдать за жизнью и работой экипажа роскошной суперъяхты во время круизов.