Желтый дом на берегу океана. «Теперь у тебя есть ты»

Таша Калинина

…Есть только ты и океан. Дом, в котором не слышны голоса. Мир, который уже ничем не удивит. Боль, которая не отпускает. И одиночество. Один день похож на другой, пока в соседнем, много лет пустующем доме однажды вечером не зажигается свет.Лета еще не знает, что этот свет – начало ее новой жизни. Какой путь ей придется пройти, чтобы обрести самое главное – себя?«Желтый дом на берегу океана» – история, которая могла случиться где угодно и с кем угодно. Может, это и про вас тоже?

Редактор и корректор Наталья Калинина

Иллюстратор Елена Сюрсина

© Таша Калинина, 2022

© Елена Сюрсина, иллюстрации, 2022

ISBN 978-5-0056-9388-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Свет в чужом окне

В тот вечер окно желтого дома ожило — в нем зажегся свет. Лета машинально отметила это, подняв взгляд от салатовой, в мыльных разводах тарелки, так и норовящей выскользнуть из рук. Кухня «смотрела» аккурат на соседский дом, который — сколько Лета помнила себя — пустовал. Она часто представляла, как, должно быть, счастливо можно в нем жить: двухэтажный, с высоким крыльцом и панорамными окнами дом был развернут террасой к океану и стоял ровно по центру зеленой лужайки. К началу лета растрепанная, давно не стриженная трава налилась сочной зеленью, так что желтый дом снова стал солнечным акцентом на побережье, и сейчас, когда в нем проявилась жизнь, занимал все мысли Леты.

— Так странно… Столько лет пустоты… Подумать не могла, что у нас будут соседи, — улыбнулась Лета ванильным сумеркам гостиной. — Интересно, они придут знакомиться? Наверное, сперва разберут все свои коробки, приведут в порядок лужайку — с переездом столько хлопот… Когда ты последний раз стриг их лужайку? Год назад?..

Тишина плыла над комнатой, уютно гнездилась на диване и пряталась в складках тяжелых портьер, за которыми угадывался выход на террасу — ну какой дом у океана без террасы? На журнальном столике, в тени вазы с цветами притаилась фотография. Лета взяла ее в руки, погладила прохладное стекло: «Никак не могу привыкнуть… Прости уж…»

С фотографии на нее смотрел улыбчивый симпатичный мужчина. Грег. Человек, который подарил Лете не просто дом на побережье, долгие разговоры по душам и привычку пользоваться яркой посудой без особого повода, — он научил ее улыбаться. Каждое утро муж просыпался первым, бесшумно раздвигал шторы в спальне и комнату наполнял мягкий солнечный свет. Для Леты эти утренние час-полтора были временем самых нежных снов, когда ты словно балансируешь на границе миров: сознание уже улавливает жизнерадостное бренчание на кухне кастрюлек-сковородок и тонкий кофейный аромат, а тело — еще парит в невесомости и каждая его клеточка наполняется энергией радости для нового дня.

— Соня, вставай! — Грег стягивал с нее, в шутку сопротивляющейся, невесомое одеяло. — Мы еще успеем прогуляться по берегу, если лучшая женщина мира соизволит открыть глаза… Давай, давай, кофе стынет…

И пока Лета умывалась прохладной водой, расчесывала волосы и надевала длинное светлое платье максимально простого кроя — с Грегом она вообще полюбила белый цвет, муж сервировал стол для завтрака на первом этаже.

— Оранжевую или салатовую? — заговорщицки подмигивал Грег, доставая тарелки. — Какое у тебя сегодня настроение?..

…Лета улыбалась, думая о муже. Ей нравилось представлять, что он все еще здесь — просто задерживается в офисе, но скоро на крыльце прозвучат быстрые шаги, щелкнет дверной замок и…

— Привет! Кто первый обниматься?

Первой и единственной была она, Лета — женщина, которая, как шутил Грег, свалилась на него «с Луны». Он никогда не рассказывал про их знакомство, а Лета — не помнила. Ей было достаточно того, что у нее уже есть: почти круглогодичное лето; большой и светлый дом, где пахло радостью, а по субботам — яблочным пирогом; мужчина с глазами кофейного оттенка, которые наполнялись солнечными искрами, когда он, любуясь, смотрел на нее… Разве нужно что-то еще?

Десять лет с Грегом были лучшим временем в жизни Леты. Ей казалось, что только в момент встречи с мужем и она сделала свой первый вдох — и родилась. Жаль, что у счастья такой мизерный срок годности, а потом ты уже не можешь ничего изменить. Лета все бы отдала, чтобы вымарать из прошлогоднего календаря 3 июня — день, когда Грег в последний раз пододвинул к ней салатовую тарелку с омлетом и овощной нарезкой, щедро плеснул в высокий стакан свежевыжатый апельсиновый сок и подмигнул: «Соня, жди меня сильно-сильно — вернусь с сюрпризом». И она ждала. Ждала, пока застилала постель. Ждала, пока переставляла на полке в гостиной, смахивая с них пыль, разномастные фигурки гномов — забавная коллекция мужа. Ждала, пока в духовке наливалось пряными ароматами трав филе семги, которое Лета подаст на ужин. Ждала, листая мебельные каталоги — они с Грегом присматривали комод в спальню. Но так и не дождалась.

— Прости, никак не привыкну, — виновато улыбнулась она и, на секунду прижав фотографию к груди, словно ее тепло могло вернуть мужа, все-таки поставила ее на место.

Лета обошла первый этаж дома — проверила входную дверь, защелки на окнах, закрыла выход на террасу и плотно задернула шторы. Ей было спокойнее, если по ночам их с Грегом дом со стороны казался темным и не привлекал к себе внимания. На побережье жилых домов было не так много — в основном, люди приезжали сюда на выходные и на каникулы, чтобы вдоволь надышаться океаном, насквозь пропитаться солеными брызгами и прожариться на солнце. В остальное время года отдаленный пляж близ одного из городков Флориды принадлежал исключительно им, постоянным жителям, большинство из которых даже не были знакомы друг с другом. Теперь одиночество стало для Леты и спасением, и пыткой. Много месяцев ей не хотелось ни с кем встречаться и говорить — и добровольное затворничество помогало держаться в стороне от жизни. Но в последнее время на одинокую, уставшую от себя самой женщину все чаще наваливались пустые, тягучие вечера, когда тишина становилась оглушительной и невыносимой. Как сегодня.

Поэтому свет в окне желтого дома так взволновал Лету. Вдруг там поселилась ее ровесница, с которой можно будет иногда посидеть за чашкой кофе на террасе и слушать истории о ее детях, путешествиях или работе? А может быть, это молодожены, у которых впереди вся жизнь, и Лета станет частью их воспоминаний об океанском побережье, где все только начиналось? А может…

Она продолжала фантазировать, аккуратно расстилая свою половину кровати и забираясь под тонкое одеяло. Потом вдруг вскочила — забыла оставить шторы открытыми. Грег подарил ей еще и эту странную привычку — просыпаться от солнечного света… Вернувшись в постель, Лета свернулась калачиком и моментально уснула.

…Желтый дом проступал из тумана тревожным пятном, колыхался в воздухе, расслаивался, как фата-моргана, и словно плыл над мрачным, неспокойным океаном. Свет в окне моргал, неравномерно — то сжимаясь в ослепительную точку, то заливая полнеба. Это было похоже на послание, тайный шифр, который Лета никак не могла расшифровать. Она завороженно следила за тревожно моргающим светом и чувствовала, как беззвездная ночь оборачивается вокруг нее плотным покрывалом, сковывающим движения. Было трудно дышать, хотелось выпутаться из этой липкой черноты, но Лета не могла пошевелиться. Желтый дом вдруг начал разрастаться: этажи громоздились друг на друга, хлопая дверями; терраса вытянулась в зловещей ухмылке — дом словно ожил и это явно не обещало ничего хорошего. В единственном окне, где дрожал свет — теперь отчаянный, взывающий о помощи — мелькнул чей-то силуэт и…

…Лета, задыхаясь, резко села в кровати. Она не сразу поняла, где она — странный сон завладел каждой клеточкой ее тела, не отпускал, отзывался тянущей болью в мышцах. Чтобы успокоиться, она глубоко вдохнула. Еще раз. Еще. Сердце, трепыхавшееся пойманной в силки птицей, стало биться ровнее. И вот уже она возвращается в свой привычный мир — солнечная комната, за окном умиротворяющее дыхание океана, птичьи голоса. Часы на прикроватной тумбочке бодро отсчитывали седьмой час утра. Все хорошо. Это ее дом, ее постель, она — в безопасности. Пора вставать и варить кофе.

— Вот что бывает, когда слишком долго мечтаешь о соседях, — подтрунивая над собой, Лета закуталась в цветастый шелковый халат и пошла умываться.

В июне солнце над океаном поднималось примерно в 5.30 утра. И к моменту, когда Лета открывала глаза, юный день уже набирал силу — упругие волны слизывали с прибрежной полоски пляжа остатки чьих-то снов, высоченные пальмы отбрасывали на не успевший еще прогреться песок причудливые тени, соленый ветер надувал шторы, словно паруса, стоило приоткрыть дверь на террасу. Вечнозеленые мангровые заросли подбирались совсем близко к дому, почти сливаясь с лужайкой, за которой Лета почти перестала ухаживать после смерти мужа. Она надеялась, что однажды природа возведет естественную стену между ней и миром. Так было бы спокойнее.

Когда-то давным-давно на Лету произвел огромное впечатление чеховский рассказ «Человек в футляре». Она не помнила, при каких обстоятельствах читала его, но это и не важно. Помнила ощущение — ей странным образом был понятен и вовсе не казался жалким этот несчастный главный герой Беликов, погруженный в космическое одиночество среди людей. Окажись она хотя бы буковкой в этом рассказе, она прильнула бы к книжному затворнику — там, где должно быть сердце — и превратилась в тишину. Можно, можно отказаться от мира и спрятаться в ракушке добровольных ограничений, если взамен ты получишь гарантию — больно не будет. Почему-то Лете именно это — возможность не испытывать боли — казалось наивысшим счастьем. Всегда так казалось, даже до встречи с Грегом. А что было до встречи с ним?

— Доброе утро, дорогой! — Лета поздоровалась с фотографией, пересекая гостиную на пути к кухне. С завтраком она решила не мудрить, просто сыпанула в глубокую тарелку злаковые хлопья, добавила молока и вышла на крыльцо дома. Солнце было еще на другой стороне, поэтому Лета, удобно устроившись на ступенях, хрустела хлопьями и разглядывала желтый дом. С чего вдруг он ей приснился?

— Яра, куда ты собралась? — вслед за маленькой девочкой, шустро спускающейся по ступенькам, на крыльце соседнего дома появилась женщина. Лета встрепенулась — наконец-то! Соседка с расстояния в несколько метров казалась совсем юной, лет 30, не больше. Рыжие локоны пружинисто подпрыгивали в такт ее шагам, пока она догоняла малышку, и взметнулись солнечной волной, когда женщина, подхватив беглянку, резко выпрямилась и развернулась по направлению к дому. Девочка смешно болтала ножками и лепетала что-то на своем детском языке. Ей было года четыре от силы.

«Яра… Какое интересное имя, — Лета поймала себя на том, что улыбается, думая о соседях. — И мама у нее, должно быть, славная… Конечно, им со мной будет скучно — малышка мне во внучки годится».

Лета драматизировала ситуацию. Как, впрочем, и всегда, если речь заходила о ней самой. Грег только хохотал, когда она донимала его вопросом, что муж нашел в ней такого — самая обычная ведь, неказистая. В свои 43 она почти не пользовалась косметикой, густые волосы коньячного оттенка собирала в простой пучок и пряталась в мешковатые платья в пол — считала себя полноватой. Растопить нелюбовь к себе не смог даже муж, который с гордостью обнимал ее за плечи, когда они вместе гуляли по пляжу, и мог часами любоваться ее открытым, с правильными чертами лицом.

— В тебе чувствуется нежная сила, — нашептывал он, зарывшись лицом в копну ее волос, — знаешь, такая очень особая сила, которая может спасти или погубить человека. Ты особенная.

— Да обыкновенная я. Даже странно, что ты меня заметил. Вокруг столько красоток, а я…

— Ты же не думаешь, что люди выбирают друг друга по цвету волос или длине ног? Серьезно, думаешь? — Грег заливался счастливым смехом. — Ну окей, окей… У тебя самые красивые глаза, какие я только видел. И ноги — просто блеск!

— И ничего не красивые, — Лета отмахнулась от воспоминаний и еще успела заметить, как соседка плотно закрывает за собой входную дверь. — Странные люди…

Несколько дней она не вспоминала о новых соседях, занимаясь своими обычными делами: слушала музыку, рассматривала облака, в сумерках выходила побродить по пляжу, бесцельно щелкала пультом телевизора — просто чтобы ненадолго наполнить дом голосами… «Жизнь амебы», — думала она, подытоживая день за днем. Муж оставил достаточно денег, чтобы Лета могла не работать, и научил ее грамотно управлять сбережениями — в финансовом смысле она была безупречна и каждую пятницу в этом убеждалась.

Пятница была днем планирования расходов на неделю. С утра Лета проверяла счета, вносила платежи, если это было необходимо, а потом посвящала время своему любимому развлечению — заказывала доставку продуктов. Она знала, что пакеты из супермаркета привезет веселый парень в оранжевой бейсболке и они душевно поболтают минут десять-пятнадцать. Она вежливо предложит чашку кофе, он вежливо откажется и обязательно порекомендует один из свежих сериалов, которые она терпеть не могла, но обещала, что обязательно посмотрит, вот прямо сегодня…

— Так, помидоры, сыр, — Лета составляла список, прежде чем оформить онлайн-заказ, — рыба закончилась, яйца, молоко… Хлопья на утро тоже кончаются, кажется…

Она потянулась к кухонному шкафчику, чтобы проверить, и боковым зрением заметила движение на лужайке желтого дома. Лета присмотрелась — маленькая Яра уже спустилась с высокого крыльца и в раздумьях смотрела на океан. Пятничным утром он был неспокоен — мощные волны накатывали на берег, разбиваясь веером брызг, которые переливались всеми цветами радуги в лучах солнца. Девочка встрепенулась и бодро пошлепала, почти побежала к воде. Лета встревожилась — где Ярина мама? Женщина с рыжими волосами не появлялась.

— Яра! Яра! — Лета выскочила на крыльцо и бросилась вдогонку за ребенком. Малышка на секунду остановилась, обернулась, помахала незнакомой тете ручкой и снова пошла к воде. — Подожди меня! Давай вместе посмотрим на водичку…

До океана было метров пятьдесят. Бежать по песку в длинном платье неудобно — Лета постоянно спотыкалась, боясь упасть и потерять драгоценные секунды. Но еще страшнее было, что волна собьет малявку с ног и затянет в воду, а там бог знает чем все это может закончиться. Она была уже совсем близко к Яре, слышала ее заливистый смех и болтовню, но и океан — тоже. К берегу шла крутая волна — к восторгу Яры, которая чуть ли в ладоши не захлопала, вся в белоснежных барашках пены. Секунды, какие-то секунды… Лета никогда еще не чувствовала, как может растягиваться время — до этого момента. Словно в замедленных съемках и словно наблюдая за ситуацией стороны, она видела свои протянутые к девочке руки, ее испуганно расширившиеся глазенки, чувствовала опасное дыхание океана и одновременно — теплую, доверчивую тяжесть детского тельца в своих объятиях и стремительно развернулась спиной к волне, закрыв собой Яру и стараясь врасти в песок ступнями, чтобы устоять. Волна, ударившись о кромку берега, вздыбилась в небо, с головы до ног окатила женщину с ребенком обжигающе соленой водой и с шипением отползла.

— Ну вот и все, маленькая, — Лета гладила вымокшую все равно Яру по голове, — не испугалась?

— Неа, — доверчиво улыбнулась девочка и вдруг обняла соседку за шею, прильнув к ней всем телом.

А от желтого дома к ним уже бежала, задыхаясь от слез, женщина с рыжими волосами…