РАСПЛАТА ЛЮБОВЬЮ

Татьяна Юрьевна Белова (2024)

Она нежна, как нимфа. Её сказочная внешность притягивает взгляды и неприятности. У неё никого нет, кроме пары друзей. Она приветлива и добра, но глубоко несчастна. Ей не везёт в любви. И по закону вселенной она страстно влюбляется в самого странного мужчину на свете… Он красив, как Аполлон. И одинок, как волк. Его реальность тосклива и угрюма. Его прошлое покрыто мраком. Он никому не верит и ни к кому не привязывается, пока в его сумрачный мир лёгкой походкой не врывается она. Но даже любовь не может залечить его раны. Чем он счастливее, тем сильнее они болят и кровоточат. Он теряет её и, кажется, даже землю из-под ног. Он падает в пропасть, обрекая и себя, и её на страдания.

Глава 5

Ты далёк, почти что непорочен.

Только взгляд… мурашками по коже.

И в душе как будто холодочек,

Мчусь я наугад по бездорожью.

Всё это время О́на, как могла, старалась избегать Юна. Её очень тянуло к нему, но что-то настораживало, останавливало. В один из ничем непримечательных дней объявился Карл. Он позвонил, и на душе сразу стало теплее.

— Карл, привет! Как я рада тебе!

— Ну привет, потеряшка!

— Как дела?

— Да у меня нормально. Ты как?

— Живу, Карл.

— Кстати, звоню не просто так. Завтра заеду за тобой. Мы с компанией едем на пикник. Ты с нами! И это НЕ обсуждается! — Карл намерено строго выделил частицу «не».

— Ну, раз не обсуждается… — улыбнулась О́на. — Карл, что бы я без тебя делала?!

— До завтра, О́на!

— До завтра!

Как и обещал, Карл заехал в 17:00. Когда они подъехали на место встречи, все уже были в сборе. Они привезли с собой мясо, овощи, фрукты, выпивку. Виктор, друг Карла — крупный молодой человек с низким голосом и большими руками — уже разжёг угли для шашлыка. Всё было готово к приготовлению мяса.

О́на вышла из машины и втянула в себя свежий воздух, прикрыв глаза от удовольствия. Её длинные стройные ноги обтягивали джинсы цвета кофе с молоком. Сверху она надела толстовку глухого изумрудного оттенка и джинсовку в тон джинсам. Темно-каштановые волосы были собраны в высокий хвост. Не успела О́на появиться, как все взгляды были устремлены на неё. Однако несмотря на то, что на неё очень часто обращали внимание мужчины, это не помогало ей чувствовать себя менее одинокой.

Вопреки возмущениям Карла, она вытащила из багажника тяжеленный пакет, как вдруг чьи-то сильные руки перехватили его.

— Зачем же таскать такие тяжести, для этого есть мужчины, — послышался глубокий бархатный голос, а его обладатель смотрел на О́ну проникновенными зелёными глазами.

— Спасибо, — только и смогла произнести О́на, рассматривая Юна.

На его крепком торсе удобно расположился белый пуловер. Кипенно-белые джинсы лишь подтверждали его серьёзное увлечение спортом. Образ дополняли высоки кеды и джинсовка черного цвета.

И вновь Юн оказался так близко, что О́на почувствовала его аромат — очень мужественный, притягательный и почему-то до боли свой.

Ребята отнесли пакеты на стол. И девушки занялись приготовлением ужина.

— Так, мангал готов. Кто со мной жарить картошку? — Карл стоял с картофелем в руках и излучал детскую непосредственность.

О́на всегда чувствовала себя очень спокойно в его компании. Поэтому с радостью пошла помогать. В процессе она окончательно расслабилась, забыв про грустные мысли, и увлеклась как ребенок. Сама не заметив, как испачкалась и перепачкала лицо, девушка расхохоталась, да так весело, что к ним подтянулись другие ребята. Они весело шутили, смеялись, перекладывая готовый картофель на поднос. Юн стоял хмурый, надув и без того пухлые губы, и буравил О́ну взглядом.

Мясо тоже приготовилось. Друзья сели за импровизированный стол. Поели. Потом кто-то достал гитару.

Компания собралась очень веселая. Но Юн и О́на были как будто не здесь. Они ничего не замечали, лишь украдкой поглядывали друг на друга.

В очередной раз взглянув на Юна, О́на вздохнула и пошла прогуляться. Ночь стояла очень звёздная — из тех, от которых веет волшебством и романтикой.

Девушка остановилась у реки. Закрыла глаза. И вдохнула полной грудью прекрасный освежающий воздух.

— Хороший вечер, правда?

О́на вздрогнула. Снова эта сбивающая с ног мужская энергетика…

— Да… — почти шёпотом ответила она.

Юн не сводил с неё пристального взгляда.

О́ну околдовывал зелёный омут его глаз. И каждый раз она безвозвратно шла ко дну, летела, как глупый мотылёк на огонь.

Было тепло, но О́ну бил озноб, она обхватила себя руками.

Юн в одну секунду снял джинсовку и бережно накинул на неё, задержав руки на плечах. По её спине тут же пробежали мурашки. О́на ответила прикосновением к его руке. Юн замер, боясь спугнуть этот прекрасный момент.

— В вашей жизни, вероятно, произошла какая-то трагедия, — она выдержала паузу, а затем продолжила. — Простите, если я своей неосторожностью задела ваши чувства. Но поймите, это не праздное любопытство. Знайте, что вы всегда можете поделиться со мной. И я пойму вас…

О́на говорила так искренне, что её слова проникали в самое сердце. Юн заглянул в глаза девушке, которая за это время стала ему самым родным человеком. В них отражались звёзды. И он чётко осознал, что в этих глазах кофейного цвета теперь вся его вселенная.

Он не отводил от неё влюбленного взгляда и инстинктивно потянулся к её губам. О́на тоже подалась к нему. Их первый поцелуй не был похож на тот, что описывают в любовных романах. Нет… он был почти целомудренный, но тем сильнее от него кружилась голова. В этот момент они были словно подростки. С чистыми помыслами и глубокой привязанностью друг к другу. О́ну пьянил этот поцелуй и запах Юна. Девушка словно растворилась в его нежных объятиях. Он держал её так, будто она была самым дорогим, что есть в его жизни.

Одному только Богу известно, как долго длился их поцелуй. Им не нужно было ничего: просто стоять, обнявшись, и смотреть в бесконечное небо. Звёзды, нежно мерцая в ответ, наблюдали за ними. Сколько они видели таких вот влюбленных парочек, были свидетелями скольких встреч и расставаний, сколько слышали пылких речей…

О́на была в тот момент самой счастливой. На миг ей показалось, что одна звезда упала, и она, мечтательно закрыв глаза, загадала желание. Юн незаметно любовался ею и, зарываясь в шелковистые волосы, вдыхал их чудесный аромат. Так они стояли, как им тогда казалось, целую вечность.

— Эй, голубки, пойдёмте к нам! — кто-то нарушил их уединение.

Юн опомнился. И тут же, по обыкновению, стал абсолютно чужим.

— Простите меня, я не должен был… мне пора.

У О́ны всё оборвалось внутри, она не могла, не хотела расставаться с ним. Тоска овладела всем её существом, но девушка вновь не подала виду.

Он проводил О́ну к остальным, а сам сел в машину и рванул с места.

— Что с ним не так? — спросила О́на у Карла, кивая в сторону отъезжающей машины.

— Милая, я тебе не советчик, — грустно ответил друг. — Но лучше тебе не влезать в его угрюмый мир. Юн с виду хороший парень и, как художник, очень талантлив. Но… никто не знает, кем кишит его мрачный омут. Он живет, как затворник. Я удивлён, что он приехал сюда. Видимо, интерес к кому-то оказался сильнее его тараканов.

О́на смутилась, скрывая радостную улыбку. Ведь её чувства тоже пересиливали здравый смысл.

Что бы ты понимал, Карл, — с тоской подумала про себя О́на. Этот зелёный омут — совсем не мрачный, а самый светлый, нежный и манящий, в который хочется с разбега… с головой.

Ребята продолжали веселиться, а для О́ны вечер был безнадёжно испорчен. Побыв ещё с полчаса, девушка вызвала такси. Однако Карл запротестовал и настоял, чтобы она отменила вызов.

— Даже не начинай! — предупредил друг поток негодования, который О́на собиралась на него вылить. — Час уже поздний и мы за тридевять земель от города в какой-то грёбаной лесополосе. Молча садись, и поехали!

Карл не оставил ей ни единого шанса. О́на быстро села и капризно надула губы.

— Что ты со мной всё время, как с маленькой?

— А как ещё, О́на?

— Я не хочу доставлять тебе неудобства. Ты приехал отдыхать. На такси бы доехала, не переломилась бы.

— Ещё чего!

— Карл, правда. Ты и так делаешь для меня слишком много.

— А ты не догадываешься, почему? — он сердито переключил скорость.

— Карл, миленький, пожалуйста. Ты мой лучший друг. Это эгоистично, я знаю. Но я не могу потерять ещё и тебя. Ты — моя семья.

— Эх, О́на, я бы мог быть для тебя кем угодно, только пожелай. Да я бы всё для тебя… — Карл осёкся и попытался заглянуть в глаза девушке, сводившей его с ума. Но она опустила голову и вся будто съёжилась, вжавшись в сиденье. — Ладно, прости. Я понимаю, что насильно мил не будешь.

Дальше друзья ехали молча: каждый думал о своём.

Домой О́на приехала совершенно разбитая. Не помогал даже кофе. Из головы не шёл Юн. Откуда он взялся со своими чарующими глазами, да ещё этот поцелуй. Чего он хочет? И зачем мучает её? В надежде стряхнуть с души тоску, она вышла на улицу в чём была. Увлёкшись своими мыслями, она не заметила, как ушла далеко от дома. Как назло, начался дождь, и она повернула обратно. Что я такая невезучая, — почти рыдала О́на, дождь вперемешку со слезами и тушью стекал по её лицу.

Несчастная девушка шла под дождём, не предпринимая никаких попыток укрыться. Холодные капли, казалось, пронзали её тело и впивались в душу. Было больно, так больно… О́на ощущала ненужность и беспросветное одиночество.

Вот бы сейчас растаять, вот бы эти ледяные капли погасили тот пожар, что пылал в душе, чтобы не чувствовать ничего, не чувствовать эту пожирающую боль. Не думать, не вспоминать о нём. Одиночество — вот мой спутник и нечего обольщаться.

О́на промокла и замёрзла. Её длинные волосы облепили лицо и плечи. Кардиган не помогал. Ситцевое платье прилипло к телу, подчеркивая изящество её форм. Глаза практически ничего не видели из-за потёкшей туши. Завернув за угол, она столкнулась с двумя мужчинами… Хотя мужчинами таких экземпляров было назвать сложно, они больше походили на гопников. Две пары глаз смотрели на О́ну сальным взглядом. Один присвистнул, другой развёл руки в стороны и широко улыбнулся беззубой улыбкой.

— Ба-а-а! Смотри, какая краля пожаловала, — довольно процедил тот, что пониже и пошёл ей за спину.

Беззубый стал подходить спереди.

О́на интуитивно съёжилась. О нет! Лучше умереть прямо сейчас, — пронеслось в голове у девушки.

С ехидными улыбками они подкрадывались всё ближе, как шакалы, положившие глаз на чужую добычу.

От страха, ужаса, боли, безысходности у О́ны потемнело в глазах, она не могла даже закричать, почувствовав, что вот-вот потеряет сознание.

Вдруг чья-то сильная рука выдернула её из грязных лап. Шакалы пытались нападать. Но у них не было шансов. В один миг спаситель раскидал подонков, и они, поджав хвосты, разбежались.

О́на заглянула в глаза спасшему её рыцарю. И последнее, что она увидела перед тем, как отключиться, был до боли знакомый зелёный оттенок…

Юн нёс О́ну на руках, счастливый, что она наконец-то рядом, и страшно злой на себя, что из-за него чуть не пострадала его любимая девушка.

Испугавшись собственных мыслей, Юн резко остановился и стал, как вкопанный. Любимая девушка? — с опаской мысленно повторил юноша и улыбнулся уголками губ.

О́на очнулась в машине. За рулём сидел Юн, сосредоточенный и очень серьёзный. От одного взгляда на его мужественные черты закипала кровь. За окнами ярко светили фонари. По-прежнему шёл дождь. В машине было уютно и тепло. И пахло Юном. О́на зажмурилась и глубоко вдохнула волнующий её аромат.

— О́на, ну как ты? — Юн пристально посмотрел на спутницу. — Ой, простите…

— Всё правильно. Уже давно пора перейти на «ты». Как вы считаете?

— Наверное, да. Ну, так как ты? — в его глазах читались беспокойство и забота.

— Бывало и получше, — озорно сверкнула глазами О́на. И они оба улыбнулись.

— Как ты там оказался?

— Было очень странное ощущение. Так дурно стало. Я физически почувствовал, что мне срочно нужно к тебе.

— А как ты узнал, где я?

— Не знаю. Не могу объяснить. Спросил у Карла, где ты живёшь. Не застав тебя дома, я побежал искать тебя.

— Боже… как хорошо, что ты оказался рядом. Я бы не перенесла этого снова… — О́на осеклась и затихла.

У Юна округлились глаза.

— Снова?

Девушка молчала.

— О́на, расскажи, — практически не дыша, произнёс Юн.

— Это была только попытка: слава Богу, папа пришёл вовремя.

Юн с облегчением выдохнул.

— Коллега отца. Его в живых нет. А мой отец, офицер полиции, сел за убийство. И теперь его тоже нет… Давай не будем об этом. Я прошу тебя.

Юн сверкнул глазами и с силой сжал руль.

— Я бы его с того света достал и снова убил! — прорычал Юн.

— Ладно… уже переболело. Вот только папа… — на глазах у О́ны выступили слёзы.

У Юна защемило сердце. Он так хотел прикоснуться к ней, но боялся причинить ей боль. Подумав пару секунд, он осторожно протянул руку к её щеке, всматриваясь и прислушиваясь к её реакции.

Какая нежная кожа, — подумал Юн. Бедная моя девочка. Моя? Юн не понимал, что с ним происходит. Он так хотел, чтобы она была его. Но как он мог…

О́на замерла, замер и Юн, ожидая, что будет дальше. Но вопреки его опасениям девушка прикрыла глаза и наклонила голову, прижимаясь сильнее к его руке.

Это была минута счастья, когда затихло всё вокруг. Потом они посмотрели друг другу в глаза, в них было столько нежности и страсти… У Юна пересохло во рту, он не владел собой рядом с ней… Эти тонкие запястья, шелковистая кожа, пульсирующие венки на шее и глаза — кофейный омут, который затягивал его всё глубже. Юн сглотнул.

— Ты слишком красива, О́на. А красота и чистота обычно притягивают неприятности. Теперь я буду всегда защищать тебя, — Юн испугался собственных слов и бросил беглый взгляд на девушку, которая сидела рядом и почти не дышала.

— Так, ладно! — хлопнул Юн ладонью по своей ноге. — Одну тебя я не оставлю. И даже не возражай. Ничего не бойся и доверься мне.

С тобой хоть на край света, — подумала О́на, по-детски доверчиво посмотрев ему в глаза. Юн завёл свой порше. Он был счастлив, как никогда.

— Только…

— Что? — насторожился юноша.

— Мне бы переодеться.

— Ах да! Ты же совсем мокрая. Бедняжка моя, замёрзла, наверное… — Юн смутился своих слов, но сил сдерживать эмоции не было. — Сделаем так: ты сейчас переоденешься, и потом мы кое-куда съездим. Тем более дождь прошёл.

— Хорошая идея.

— Или ты устала? — Юн умоляюще посмотрел на неё. В его взгляде перемешалось всё: и тоска, и надежда, и нежность с безысходностью в придачу.

— Нет, я бы прогулялась.

— Тогда я жду, — с облегчением выдохнул Юн.

Она вышла из подъезда минут через семь, одевшись соответственно случаю и времени суток: джинсы, джемпер, кардиган. Удобно и тепло. Юн стоял, облокотившись на машину.

— Как тебе это удаётся? — с рисованным возмущением произнёс он, обводя взглядом её фигуру.

— Что именно?

— Ты остаешься сногсшибательной в любой ситуации!

О́на подошла ближе. Юн приобнял её и поцеловал в щёку, почти возле шеи. Девушка не помнила себя от нахлынувших чувств.

— Ну что, поехали? — заглянул он ей в глаза.

— Да, — ответила она шёпотом.

Скорость, огни, иллюминации. У О́ны кружилась голова. В открытую она рассматривала его. В свете фонарей он казался ещё более привлекательным. В нём было мужественно всё, каждая чёрточка. Юн сосредоточенно смотрел на дорогу, периодически серьёзно поглядывая на спутницу. О́не хотелось, чтобы эта поездка никогда не заканчивалась. Но вдруг машина остановилась. Юн открыл ей дверь и куда-то повёл. О́на почти не чувствовала земли под ногами и даже не понимала, где они находятся. Показалась Дворцовая набережная. О́на восторженно посмотрела на Юна.

— Да, мы прогуляемся на теплоходе по Неве.

Не сдержавшись, она на стала прыгать на месте и хлопать в ладоши, совсем, как ребёнок. Юн с упоением следил за её искренними эмоциями.

Никогда, никогда ещё О́на не была такой счастливой, разве что в беззаботном детстве. В глубине души девушка была смешливым озорным ребёнком. Но почему-то прятала себя настоящую. Жизненные тяготы, общество требовали этого от неё. Когда она начала влюбляться, всё то забытое, вновь расцвело в ней. О́на снова позволила себе эмоции, чем приводила Юна одновременно в замешательство и восторг. Её жизнерадостность так не билась с его угрюмым существованием. И его так тянуло в теплое море её эмоций.

Несмотря на то, что О́на всю жизнь прожила в Питере, она ни разу не совершала прогулок на теплоходе. Этот вечер был незабываемым. Увидеть с воды ночные панорамы Санкт-Петербурга было её давней мечтой.

— Как ты узнал? — не помня себя от радости, произнесла она.

— Что?

— Сколько себя помню, я всегда хотела этого.

— Я и не знал. Просто именно таким я представлял себе своё свидание, — ответил Юн, сам удивившись своим словам.

— И сколько же их было? — с досадой спросила О́на.

— Это первое, — смущенно произнёс Юн.

Девушка, пытаясь скрыть радость, опустила глаза.

Адмиралтейство, Эрмитаж, Петропавловская крепость, Стрелка Васильевского острова, Летний сад, Смольный собор… О́на смотрела не мигая и, то и дело поглядывая на своего красивого спутника, ощущала себя счастливой, как никогда раньше. Юн тоже боялся спугнуть удачу, с жадностью наблюдая, любуясь О́ной, как будто хотел запомнить каждую родинку, каждый жест. Когда разводили мосты, Юн не удержался и, подойдя к ней сзади, обнял за плечи, замерев в ожидании её реакции. О́на положила голову на его сильную грудь и подняла глаза на звёзды.

— Я тысячи раз видела, как разводят мосты, и любовалась ночным небом. Но рядом с тобой, — она перевела дыхание и полушёпотом добавила, — это волшебно. Сегодняшний вечер — самый романтичный в моей жизни.

Юн крепче прижал к себе О́ну, нежно касаясь губами её ароматных волос.

Когда они причалили, юноша помог ей спуститься, просто взял за тонкую талию и снял с трапа. Рядом с ним она ощущала себя самой хрупкой, самой нежной, самой счастливой. Ещё покружив по городу, Юн подвёз О́ну к дому. Проводив спутницу до подъезда, он долго не решался, а потом всё-таки горячо поцеловал её.

— Иди отдыхай, моя маленькая. Я замучил тебя сегодня.

— Нет, этот день — лучшее, что когда-либо случалось со мной.

Он открыл ей дверь в подъезд и, дождавшись, когда в квартире загорится свет, завёл свой порше. Обратно он не ехал, а летел на крыльях любви. Совесть грызла его. Но он старательно заглушал её битом Linkin Park. Он знал, что не имеет права на счастье. Но не мог, тысячу раз не мог отказаться от неё.

В эту ночь О́на совсем не спала. Вертелась, вздыхала, подходила к окну, глядя на яркую луну, пила кофе, снова ложилась, но сон не приходил. Все мысли были о нём. Уснуть удалось только под утро. Неизвестно, сколько она проспала. Но ей приснился очень странный сон: она в галерее, залитой солнечным светом. На стенах картины, и на всех один и тот же портрет — мамы Юна. О́на всматривается в полотна, но везде её преследует пронзающий взгляд женщины, будто она хочет что-то сказать ей. Девушка уже бежит, но выхода нет, она бегает по кругу. В отчаянии она падает, хватается за голову и вот-вот готова закричать…

Ровно в шесть утра её мучения прекратил будильник. О́на быстро собралась и вышла из дома. Под подъездом стоял порше Юна.