Дух Города

Татьяна Шаталова

Трое молодых исследователей должны разгадать причины аномалий, уже четыре года потрясающих Город. Заинтересованное в их успехе правительство готово заплатить им круглую сумму. Однако кто-то невидимый всё время на шаг впереди них, и прежде чем решить научную задачу, учёным приходится распутывать клубок политических и криминальных афер. К тому же каждый из героев что-то скрывает…

Глава 4

— Небезынтересное развитие событий, — сказал Кент, крутя в пальцах штопор. — Что нам следует делать?

— Департаментом чрезвычайных ситуаций рекомендовано в первую очередь сообщить о засосе, что мы, собственно, уже и сделали.

— А сотовая связь работает? — со странным волнением спросил Бенджи.

— Я же только что при тебе звонила Джине.

— Всегда?

— Насколько мне известно, да. Что такое?

— А прочие коммуникации?

— Никто не сообщал о продолжительных проблемах с электричеством или водоснабжением. К чему ты ведёшь?

— Это любопытно… Можно бумагу и ручку?

— Возьми в гостиной, — Дана повернулась к заглядывающему в холодильник математику. — Второй шаг — пробуждение в своей натуре социальной ответственности по отношению к возможным бедам окружающих.

Кент достал охладившуюся бутылку вина:

— Идём знакомиться с соседями?

— Подо мной живёт общительный кардиолог. Если он был дома в момент засоса, то скоро сам придёт.

— Ты как-то не горишь желанием с ним беседовать. Можем повесить на двери табличку «У нас всё хорошо. Если Вам плохо — постучите, и мы поможем».

— Отличная идея!

Бенджи вернулся и, отодвинув тарелки, нарисовал на бумаге отрезок, надписал над ним числа от 10^—3 до 10²⁴ и без объяснений продолжил:

— У тебя есть радиоприёмник?

— Нет.

— А у кого-нибудь из соседей может быть?

— Знакомства с соседями нам не избежать, — усмехнулся Кент.

— У миссис Стил с первого этажа, пожалуй. Что это за числа?

— Частоты. Вот здесь видимый свет, который для нас потерян, судя по этой тьме вокруг, но вот здесь, — Бенджи добавил подписи к рисунку, — радиоволны, которые до нас доходят. Если мы только частично оторваны от внешнего мира, то надо понять эти границы. Рентгеновские лучи и инфракрасное излучение, наверно, проверить не удастся, но приёмник помог бы при анализе длинных волн.

— Хорошо, скоро вернусь, — с этими словами Дана ушла на лестничную площадку.

— Частичная утрата связи с привычным миром говорит в пользу одной из теорий? — поинтересовался Кент.

— Пока мало экспериментальных данных, да и здесь уже столько учёных пыталось строить догадки на пустом месте, что… — физик покачал головой и, упёршись ладонями о стол, навис над своим рисунком. — Ты обратил внимание на то, как мы исчезали?

— Нет, я был на кухне.

— Сначала я заметил исчезновение неба, но пока задавал Дане вопрос, постепенно потухли и скрылись огни города, будто нечто двигалось к нам издалека.

— Тогда гипотеза о виртуальности отпадает, иначе мы бы исчезли мгновенно.

— Многомерность пространства тоже под вопросом: мы либо переместились в параллельную вселенную, либо остались в своей. Что за странный переход? Если два листа бумаги положить друг на друга, то прыжок с одного на другой точка совершит за бесконечно малый промежуток времени, а не шаг за шагом. Иначе это уже не будет точкой.

— Но мы же не идеальные точки.

— В масштабах вселенной!?

Кент протянул руку за пределы балкона и попытался ухватить комок чёрного тумана.

— Температура, — прошептал Бенджи, склонив голову набок. — Она не изменилась. Как и состав воздуха — мы же продолжаем дышать.

— А вот это говорит уже в пользу виртуальности, так как благоприятная для нас среда вне Земли попадётся с вероятностью ноль целых фиг квадриллионных.

— Таким образом, мы остались в привычном окружении, но как будто смещённые по фазе.

— Фракталы имеют нецелую размерность. Может, мы тоже застряли где-то между трёх — и четырёхмерными пространствами? — Кент прищурился. — Фракталы. Это слово я уже произносил позавчера.

В этот момент вернулась Дана с магнитофоном.

— Единственное, что нашла.

— Спасибо, — Бенджи тут же ушёл с балкона включить доисторическую технику.

— Во время нашего телефонного разговора ты спросила меня о порядке в хаосе. Почему?

— Я сидела и наблюдала за интерактивной картой, и мне показалось, что должна быть закономерность в появлении аномалий.

— Мне нужен доступ к собранным вами данным.

Девушка вернулась через минуту со своим ноутбуком:

— Вот главная таблица. Ребята, а, может, сначала поужинаем?

— Разумное предложение. — Кент, сохраняя напряжённое от мыслей лицо, разлил вино по бокалам. Из кухни донеслась джазовая композиция благодаря работающему радио.

— За исследовательский дух!

Зазвенел хрусталь.

— И за мой чудесно начавшийся отпуск!

— Сколько обычно продолжается аномалия? — спросил физик.

— По-разному в зависимости от вида. Здания исчезали максимум на шесть дней, так что не хотела бы я, чтобы мы побили этот рекорд.

— Тебе не нравится наша компания?

— Что ты! Я очень рада, что вы со мной. С пол-оборота включились в изучение феномена…

— Оборот! — довольно громко произнёс Бенджи. — Что если мы в некой петле Мёбиуса, и сейчас просто на противоположной стороне того места, где должны быть, но вместе с тем всё ещё в той же плоскости? Это объяснило бы постепенное исчезновение мира вокруг.

— Но не эпизодичность. Исчезновение отдельных зданий оправдывает только гипотеза виртуальности, если у каждого дома свой уникальный код. Да и как бы мы оказались в считанные секунды на другом конце ленты Мёбиуса, если она бесконечно длинная?

— Значит, она конечная.

Кент взглядом наигранного презрения посмотрел на Бенджи. Тот рассмеялся:

— Сам не согласен.

— Мальчики, вы пытаетесь подтвердить какую-нибудь из теорий или опровергнуть?

— Да уже хоть что-нибудь.

— Уже!? Вы сегодня на совещании видели практически всех учёных, бьющихся над этим вопросом четыре года.

— Да, ты же как раз переехала сюда в момент появления аномалий. Чем тебя не устроил наш проект с шахтами? — полюбопытствовал физик.

— Учёба закончилась, захотелось сменить обстановку. Да и не было тут ещё никаких феноменов, когда я искала новую работу.

— Ты ещё скажи, что они тут появились из-за тебя.

Дана испуганно взглянула на Бенджи:

— Я переехала спустя месяц после первой аномалии.

— Выпьем за то, чтобы засос затянулся на шесть дней для всестороннего исследования? — Кент разлил остатки вина из бутылки.

— Я не хочу весь свой отпуск провести взаперти. Джина вон уже взяла билет на Майорку. Я бы тоже… — Дана несколько раз махнула головой в сторону.

— Ты можешь позагорать на балконе без использования защитного крема, чтобы мы проверили проникновение ультрафиолетовых лучей по солнечным ожогам на твоей коже.

— Бенджамин, ты божественен.

— Сарказм?

— Ты так думаешь?

— За взаимопонимание! — поднял бокал Кент.

— За четырёхдневный засос! — добавила Дана. — И вам хватит на сбор информации, и мне останется время на отрыв.

— Нам ещё придётся объясняться перед командой, почему мы с Бенджи оказались в твоей квартире. Оба одновременно.

— Пусть меня накроет волна общественного порицания…

— Волна! — физик в очередной раз прозрел. — Волна!

— К твоей гавайской рубашке, конечно, очень подходит этот возглас, но что ты имеешь в виду?

— Волны способны переносить энергию и импульс. Возникновение аномалий можно описать с помощью волн, распространяющихся в пространстве и времени.

— Почему тогда они так хаотичны? — спросила Дана.

— Потому что они нелинейные, — подхватил мысль Кент. — И не обязательно продольные. Если спиралевидные с меняющейся амплитудой или второй волной по времени, то отследить периодичность…

Молодые люди молча указали друг на друга пальцами.

— Это может всё объяснить, а, главное, наладить прогнозирование! — вскрикнул математик.

— Это никак не подкрепится теоретическим обоснованием происхождения явления, — ответил физик.

— Это сработает? — еле дыша, произнесла юрист.

— Гипотетически да, если мы правильно выберем вид волны.

— А что для этого нужно?

— Всего-то знать природу её возникновения.

— Может, разложим по Фурье да и всё?

— Я ещё не видел тебя в деле, но Антуан работает с лучшими, так что я нисколько не сомневаюсь, что ты подберёшь алгоритм для матричных данных… Но это псевдонаучно!

— Почему? — обижено спросила Дана.

— Нет, так и есть. Бенджи прав, — махнул рукой Кент.

— Объясните гуманитарию! Лично мне всё, что вы говорите, кажется верхом гениальности, хотя я не понимаю и половины.

Бенджи улыбнулся:

— Извини. Короче, действительно можно подключить разные математические штуки, чтобы научиться предугадывать следующую аномалию на основе уже собранных данных, и даже с высокой степенью достоверности: чем больше уравнений, грубо говоря, тем выше шанс попадания. Но тот же механизм закладывается, например, в компьютеры, автономно совершающие сделки на финансовых рынках: программа видит постоянно меняющуюся цену акции, анализирует ряд данных, сравнивает с индексами и на основе всего этого продаёт или покупает. Однако это ровным счётом ничего не говорит о причинах роста или падения цены.

— А как же спрос и предложение?

— Они рождаются в глобальном смысле от ожидания будущей прибыли. Например, если в результате экологической катастрофы или вируса снизится урожайность кукурузы, то её стоимость возрастёт, а акции сельхозкомпаний, наоборот, должны упасть, потому что будущая прибыль зависит и от количества проданного товара. Зато может подорожать и пшеница — в страхе перед мировым голодом. Да мало ли что ещё придёт людям в голову, когда они услышат про дефицит кукурузы. Мы можем отыскать причинно-следственные связи между явлениями и сделать обоснованные выводы — верные или ошибочные, но компьютер будет только постоянно пересчитывать коэффициенты, получая всё новые и новые данные о росте цены кукурузы. Пока ещё кибернетический разум не обучен выстраивать длинные логические цепочки.

Кент продолжил:

— Поэтому даже если подключим тот же механизм, что и финансовые рынки, к анализу наших данных, мы не сможем дать стопроцентную гарантию. Если вдруг в процессе возникновения аномалий что-то поменяется, то программа будет сбита с толку. Это будет как нашествие саранчи или извержение вулкана.

— И что нам делать?

— Жрецы древнего мира были хорошо осведомлены о движении небесных тел, поэтому могли спекулировать на солнечных затмениях и прочих природных явлениях. Для обычных людей они казались просвещёнными свыше. Вот мы все сейчас подобны древнегреческим простолюдинам, присваивающим молнии гневу Зевса. Но это просто разряд электричества, и при наличии высокоточного прибора в толще воздуха её появление тоже можно спрогнозировать.

— Мне не совсем понятна твоя метафора.

— Надо выкопать корни аномалии!

— Потыкать палкой и посмотреть на раздражение? — Кент пошёл к холодильнику за новой бутылкой вина.

— О, точно! А кто-нибудь вон туда ходил? — Бенджи указал пальцем на тьму.

— Парочка энтузиастов, судя по оставленным ими запискам. Объявлены пропавшими без вести: никто не вернулся и не найден мёртвым. Говорят, туда можно бросить предмет, и он к тебе через некоторое время вернётся. Типа, «Город всё возвращает». Присказка.

— Любопытно, — прошептал физик, приложил палец к губам и надолго задумался.

— Вы не возражаете? — Кент развязал галстук-бабочку и расстегнул две верхние пуговицы рубашки.

— Ой, я же всё ещё хожу в твоём халате! — вскрикнула Дана и убежала в ванную.

— Побросаем что-нибудь в темноту на чёрный день? — спросил Кент, откупоривая вторую бутылку.

— Спички, верёвку, перочинный нож?

— В турпоход отправляемся?

— Мы участники процесса, а должны стать наблюдателями, чтобы увидеть источник волн — если это волны.

— А вдруг камешек был брошен в воду четыре года назад, и сейчас просто всё ещё расходятся круги по поверхности?

— Тогда амплитуда должна была уменьшиться. Но правительство затеяло этот контракт из-за того, что число аномалий увеличилось, а не наоборот.

— Типичная ошибка статистики! «Число заболевших СПИДом увеличилось за последние десять лет в полтора раза». А на деле улучшилась система диагностики заболевания и заработала пропаганда анонимной проверки своего ВИЧ-статуса. Больных больше не стало — их просто стали тщательнее отыскивать.

— Хочешь сказать, что «Драгон текнолоджис» своим энтузиазмом спровоцировал эту истерию на пустом месте?

— Ну, так грубо я бы не говорил, но ты мою мысль понял.

Бенджи взял ещё один лист бумаги и расчертил колонки: «Виртуальность за», «Виртуальность против», «Многомерность за», «Многомерность против», «Необъяснимое».

— Всё равно нам надо докопаться до истины. Заполнять по мере поступления информации.

— Есть, шеф!

— А куда делась Дана?

— Вспомнила, что весь день проходила обнажённой. В душе.

— Ты в какой момент заметил?

— Обнял при знакомстве. А ты?

— Только когда увидел струйку краски по позвоночнику.

— Вы давно знакомы?

— Семь лет. Преподавал у неё практику.

— Что делал физик на юридическом факультете?

— Говорю же: преподавал практику.

Кент решил не настаивать:

— Только рабочие отношения?

— Я женат.

— Это что-то значит?

Бенджи скептически взглянул на собеседника:

— Она приютила нас на время засоса. Давай обойдёмся без конфликтов.

— Я, наоборот, настроен на контакт.

Бенджи потряс бумагами с записями:

— Лучше мы направим энергию на исследование.

— Уж извини, я буду действовать, пока мы засосаны: в привычном мире мистер Гилберт украдёт её.

— В смысле?

— Археологический совет собрал гораздо больше информации об аномалиях, чем «Драгон текнолоджис», а этот политик является вторым лицом в этой организации. Дана сделает всё, чтобы добыть у него информацию.

— Откуда ты это знаешь?

— Заметил их милую беседу во время перерыва в совещании. Она не будет давать свой номер мужчинам просто ради развлечения. Или денег. Не такая.

— Может, стоит предупредить её?

— О чём?

— Ну, о… — Бенджи замялся. — О…

Внезапно радио перестало играть.

— Момент! — крикнул физик и засёк время на часах.

— Новая волна?

— Скорее, её сбой.

— У нас есть таблица данных компании.

— Но там нет никаких сведений изнутри!

— Даже не поспорить.

На террасу вышла Дана в пижаме и с полотенцем на голове:

— Что нового?

— Ты многое пропустила.

— Да ладно!?

— Шутка. Мы тут… — Кент указал на бумагу с таблицей. — Решили структурировать эмпирические данные.

— Можно заполнять самостоятельно?

— Нужно, — сказал Бенджи. — Рекомендуется. Обязательно. Настоятельно.

— Я положила ваши полотенца на стиральную машину и свежее бельё — на постели. Одно спальное место есть во второй комнате, а другое — на диване в гостиной. Определяйтесь.

— Бросим монетку, — Бенджи порылся в карманах мятых брюк. — Орёл или решка?

— Я лягу в гостиной, — сказал Кент, сорвал с шеи бабочку и продолжил расстёгивать пуговицы на рубашке. Дана застыла, наблюдая за его пальцами. — Ещё вина?

— Мне точно хватит на сегодня.

— Ребята, а мне нужны точные данные радиоволн, — настойчиво заявил Бенджи.

— Я даю тебе гарантию, что мы тут проторчим четверо суток, но теперь давай спать, — сквозь набежавший сон выдавила из себя Дана и зевнула.

— Откуда ты знаешь?

— Мне мои слуховые галлюцинации нашептали.

— Иди уже спать. Сладких снов.

Девушка прошлёпала по коридору к своей спальне. Кент снял рубашку со словами:

— Я за последние двое суток тоже больше восемнадцати часов провёл в самолётах и аэропортах. Доброй ночи.

— Я ещё поработаю.

Дана проснулась от звонка Антуана:

— Как ты позволила мне подписать этот контракт!?

— О, прочитал 11й пункт? — сквозь дрёму пролепетала Дана.

— Это что за на фиг!?

— Ты устроил цирк — вот и кара.

— Ты меня предала!

— Отнюдь. Я отстаивала интересы компании. Расслабься: это только на три месяца.

— Да кто он вообще такой!? Человек Соксберри?!

— Уверена, что нет. Но мне нужно время, чтобы собрать доказательства.

— Если он нас подставит…

— Не подставит: он за общее дело, но как-то втянут в политические распри.

— Это ты с ним застряла в одной квартире, так что разберись!

— Хорошо.

Дана вышла в гостиную. Кент спал на диване, укрывшись пледом. Девушка бросила взгляд на обнажённые плечи математика и с тоской всего мира включила кофемашину. С террасы донёсся голос Бенджи:

— А мы тут не одни.

— И тебе доброе утро… Что ты имеешь в виду?

— Радиосигналы довольно странные, если направить туда и туда, — физик указал руками в разные стороны.

— Вывод?

— Параллельные засосы.

Конец ознакомительного фрагмента.